sin llevarme al cielo

Ему снилось, что он идет вместе с Лу по железнодорожному полотну. Лица ее он не видел, смотрел вниз, пытаясь разглядеть, но находил каждый раз только ее макушку и их сплетенные загорелые руки. Его смутно волновало, что рядом были горы, напоминающие Сьерру со стороны Сеговии, а значит пути были действующими, а значит где-то наверняка шёл поезд. Но Лу двигалась так беспечно и уверенно, что он старался подавить это чувство тревоги. Было раннее утро, но солнце уже безжалостно палило, стоя почему-то в зените. И отражалось от темно-синих чешуек на башенках алькасара, который был прямо перед ними и к которому вела железная дорога. - Как странно, Лу, если мы идём вперёд домой, тогда алькасар же должен быть сзади, мы что как у Кэрролла в его Алисе? - сказал он, но Лу его не слушала. Они все шли и шли, и едва он подумал, что она наверняка устала, она же на каблуках, Лу остановилась и сказала: - Я устала, можно мы чуть чуть полежим? - Прямо здесь? - спросил он, но она, похоже, опять его не услышала или не придала значения его словам. Она выпустила его руку и легла прямо на пути. Валерио тоже лёг, ему становилось все тревожнее: теперь не только не видел ее лица, но и руки не мог найти. - Лу, где ты? - Тут я, не кричи, ты всех разбудишь, - сказала спокойно, и он начал успокаиваться. - Дай руку. - Подожди. Слушай. Вот ты ждёшь поезд. Поезд, который отвезёт тебя очень далеко... Валерио смутно помнил эти слова откуда-то, и ему все это очень не нравилось. Он слепо шарил в поисках ее руки, но чувствовал под ладонью только доски, мелкие камешки и металлические шпалы. Он хотел попросить ее перестать и дать ему руку, но не мог вымолвить ни слова - как это бывает во снах. Солнце палило прямо в лицо, и он уже совсем ничего не мог рассмотреть, начиная задыхаться. Земля под ним загудела. - ...ты знаешь, куда бы тебе хотелось уехать, но куда отвезёт поезд, не знаешь. Это и не важно. Грудь сдавило, и сквозь беззвучный, но абсолютно оглушительный шум и треск он понял, что это едет поезд, и это конец, а он все ещё не нашёл ее руку. Он сделал титаническое усилие и заплетающимся языком попытался сказать, что им надо скорее уходить отсюда, но ничего не получалось. - ...потом что мы будем вместе... За секунду до поезда Валерио что-то сдавленно промычал и проснулся, резко садясь в кровати. Шторы не были задернуты, и комнату заливало яркое полуденное солнце, которое, видимо, и било ему в глаза во сне. - Бля, - с чувством сказал он, падая обратно на подушки. Жизнь показалась ему поразительно прекрасной, а дышать было легко и свободно, но только в первые несколько секунд - почти сразу же в голове как будто ударили крошечные молоточки, и Валерио со стоном закрыл лицо руками: симптомы были банальны и очевидны - похмелье. Лучше бы его переехал поезд. Однако на этом его страдания не закончились, потому что в следующую секунду он понял, что шум и треск во сне тоже были не случайны: звонил будильник. И судя по тому, что Валерио не помнил того момента, в который он заводил его, то он его и не заводил: при всей его склонности к деструктивному поведению, никогда в жизни не пришло бы ему в голову завести будильник на утро после пьянки. До какой-то степени он о себе всё-таки заботился. Но сегодня утром о нем явно позаботился кто-то другой. Валерио пошарил правой рукой по кровати, не отнимая левую от лица, в конце концов смог отключить будильник и вздохнул. За что ему все это? Покоряясь неизбежному, он разлепил глаза и посмотрел на экран, убеждая себя, что как будто и не смотрит, просто проверит время и снова уснёт. Часы показывали 10 утра. - Да вы издеваетесь, - простонал он. - Ради всего... На экране высветилось сообщение от Лу, и Валерио на автомате открыл его. «Доброе утро, mi amor, прости, что приходится тебя будить, но папа хочет семейный завтрак в 11 часов, приведи себя в человеческий вид. На столе вода и аспирин. НЕ СПАТЬ» Он бросил взгляд на стол и действительно: вода и аспирин. Мудрое тактическое решение не поставить их на тумбочку у кровати - теперь ему точно придётся встать, а если он все равно встанет, так какая разница? Валерио вскрыл упаковку с щеткой и отправился в ванную, надеясь, что никого не встретит - него просто не было ни душевных, ни физических сил быть приветливым. К тому же по пути он саданулся локтем об косяк, и к головной боли добавились звенящие нервные окончания, которые потряхивало при любом движении. Mi amor, написала Лу. Mi amor - это хороший знак, наверняка ей понравился его подарок. Он вспомнил вчерашний разговор и помрачнел. Плохой знак тоже - если она собирается лить ему в уши патоку ласкового обращения, чтобы он поскорее смирился с ее решением, то он будет вынужден ее разочаровать. Внутри как-то нехорошо заныло, но Валерио не знал, что конкретно было тому причиной: похмелье, голод или внезапный демарш Лу. Наверное, все сразу. Выйдя из душа, он оделся — Кармен, у которой был выходной по воскресеньям, заботливо положила его вещи, чистые и выглаженные, в шкаф. Рядом оказался ключ, и Валерио сразу же сунул его в карман. Голова начинала понемногу проясняться, он вдруг вспомнил свой странный сон и покачал головой, глядя на своё отражение. Надо будет рассказать отцу, может, он посмеётся. В джинсах и белой рубашке Валерио действительно выглядел «по-человечески». Проходя мимо приоткрытой в комнату Лу двери, он не удержался и заглянул: вчерашнее платье небрежно брошено на стул, кровать заправлена как попало, на столе его подарок, бутылка ликера. Интересно, надела ли она вчера его пижаму? Наверное, ещё нет. Ему снова захотелось сунуть нос в ее вещи, но теперь к этому желанию примешивалась обида. Валерио спустился по ступенькам, ещё на лестнице услышав смех и голоса. - Доброе утро, Вал! Лу выглядела так, как будто это не она вчера прикончила бутылку шампанского, запив ее парой коктейлей. У отца был довольный вид, Эстер как всегда сидела с непонятным выражением лица - Валерио просто удивлялся, как у этой женщины могла получиться такая взрывоопасная дочь. Наверное, он чего-то не знал о Эстер. Может, она жила тайной жизнью, а для их семейных завтраков приберегала это лицо, не выражающее ничего. - Да, привет... - С приездом, Валерио, - прохладно сказал отец, но все же встал и обнял его. - Лу говорит, вы вчера хорошо повеселились. - Да, неплохо, - нейтрально ответил он, гадая, в каком настроении все и чего ждать. Какая сегодня его роль? Блудный сын, вернувшийся в лоно семьи? Или беспутный сын? Или просто беспутный. Вариантов было много, но все они были не очень воодушевляющие. - Неплохо! - воскликнула Лу. - Да это был один из лучших дней в моей жизни. Спасибо тебе, папочка, что разрешил. Нам всем было очень весело. Хотя, конечно, дома было бы намного лучше. Валерио чуть не поперхнулся соком: по ее манере обращаться с отцом он точно не скучал. Как тот может вестись на это лицемерие? Впрочем, Лу и ему вчера почти тоже самое сказала... но весь ее вид, эта льняная рубашка нежно-голубого цвета, матовый жемчуг на шее так и кричали: папина маленькая девочка. Вот же стерва. - Какие планы на лето? - спросил отец. Вопрос был с подвохом, но Валерио в самом деле не знал ответа. - Как всегда, - он пожал плечами, намазывая варенье на тост. - Буду читать и валяться на кровати. - Даже не сомневаюсь, - ответил отец в тон ему, и Лу засмеялась. - Тебе остался год в интернате, надо подумать о будущей профессии. - Ага, - Валерио потянулся за кофейником и налил себе в чашку кофе, подумал, не разбавить ли сливками, но не стал. Лу, видимо, уже позавтракала и теперь медленно ела клубнику. Он поднял бровь, проследив за ее движением, но она дёрнула плечом как бы говоря: отстань. - Что ага? - Пап, у меня только начались каникулы, можно мне хоть немного отдохнуть? Отец неодобрительно посмотрел на него, но не стал спорить. Всё-таки он неплохо сдал экзамены, за исключением тупого испанского, но Валерио искренне считал, что вся проблема в предвзятости учителей: наверняка считают, что он нахватался пиренейской нормы, эти любители чилийского национального варианта. Должно быть, отец тоже так думал - вопреки обыкновению, он очень спокойно отнёсся к неудовлетворительной оценке. - Мы с Фелипе подумали и решили, что вам неплохо было бы провести лето у моря, что скажете? - подала голос Эстер. Лето у моря означало скуку: клубы для престарелых немецких пенсионеров, поездки на великах к морю, споры о том, какой пляж лучше, утренний рынок по субботам, древний плэй стэйшн. С другой стороны, они будут почти что вдвоём, и оно того стоит. Не то чтобы формулировка Эстер говорила о том, что у них есть выбор. Валерио взглянул на Лу, ее лицо вытянулось. Она то наверняка рассчитывала поехать во Францию или хотя бы тусить в Мадриде. - Я не знаю, - в ее голосе звучала неуверенность. - Лу, я понимаю, что ты хотела в Париж, - сказал отец. - Но мы с мамой будем в разъездах, и я просто не могу оставить Валерио одного, если Кармен поедет с тобой. И ты ещё недостаточно взрослая, чтобы провести месяц в Париже одна. - Ты думаешь, я могла бы... - обиженно начала Лу, но он прервал ее движением руки. - Я не сомневаюсь в тебе, corazón, а беспокоюсь. Мне будет сложно работать, зная, что моя шестнадцатилетняя дочь где-то в Париже одна. - Но хотя бы ненадолго! - Ненадолго можно, слетай на выходных. Лучше будет, если ты возьмешь с собой кого-нибудь. Как насчет Карлы? Как насчет меня, подумал Валерио, но вслух ничего не сказал. У них еще будет время это обсудить. - Не знаю, пап, думаю, у них с Поло уже планы. Может быть, я смогу позвать Гусмана, если он согласится. Ну конечно. Валерио просто не мог поверить, что теперь между ними все время будет стоять Гусман. Господи, и где были его мозги, когда он позволил ей поцеловать себя в первый раз, потому что она была пьяная и насмотревшаяся сериала. И второй раз, потому что ей было страшно из-за песчаной бури. И в третий раз, потому что ей было грустно. Скучно. И еще десять причин, а потом уже безо всяких причин, она просто хотела все больше и больше, и они оба уже не могли остановиться. А теперь связь между ними во сто крат хуже любого наркотика, и он абсолютно не готов к тому, что Лу собирается выпрыгнуть из этого вагона на полном ходу. Подумав о вагоне, он вдруг вспомнил свой сон. - Пап, помнишь тебе нравился тот фильм, где Леонардо ди Каприо вселяется в чужие сны? Который мы с тобой сто раз пересматривали? - Он называется «Начало», бестолочь, - сказала Лу. Отец усмехнулся и кивнул. Валерио потянулся за клубникой, столкнулся в воздухе с пальцами Лу и краем глаза увидел, что она слегка вздрогнула. Ему захотелось схватить ее за эти пальцы, не опускать и посмотреть, что она будет делать, но он не мог. Не здесь и не сейчас. - Мне сегодня приснился забавный сон, - продолжил он. - Как будто мы с Лу идем по железной дороге где-то около Сеговии, потом она устала, и мы легли на рельсы как в фильме, помнишь? А потом она стала говорить про поезд, который отвезет тебя куда-то там, я забыл... то, что говорила сумасшедшая жена ди Каприо... - Ты ждешь поезд, который отвезет тебя очень далеко, ты знаешь куда бы тебе хотелось уехать, но куда отвезет поезд не... - начала цитировать Лу. Отец и Эстер переглянулись и с улыбками посмотрели на нее. - Да, да, так вот, Лу сказала всю эту фразу, а потом куда-то пропала, а меня переехал поезд. Лу фыркнула, однако, Валерио не находил в этом ничего смешного. Хотя если подумать, наверное, это и правда было немного смешно. Она одними губами сказала: «меньше надо пить». - Интересный сон, - отец отставил чашку с допитым кофе, знак того, что скоро этот семейный завтрак придет к своему логическому завершению. - Я рад, что хотя бы сны у тебя такие интеллектуальные. Мне уже давно ничего не снилось, а вам? - Я не помню. Кажется, в последнее время мне снилось, что я в самолете, и мы никак не можем приземлиться, - сказала Эстер. - Неудивительно, учитывая, что мои рейсы постоянно задерживают. Лу пожала плечами. Они снова принялись обсуждать планы на лето, но Валерио слушал их вполуха, переключившись с тостов на чурросы с нутеллой. Он был не против любого развития событий: лето в Мадриде означало веселье, лето на их маленькой вилле в 60 километрах от Марбельи означало почти полную свободу — отец вряд ли выберется туда, Эстер, даже если и приедет, никогда не станет ограничивать его в чем-либо, в конце концов, она даже не была его мачехой. Просто второй женой отца и матерью Лу. А на недовольные взгляды Кармен он уже давно научился не обращать внимания. В конце концов, она была няней Лу, а не его, он просто оказывался сопутствующим ущербом. К тому же чем старше становилась Лу, тем меньше Кармен нужна была ей в качестве няни, Валерио не сомневался, что Лу наверняка найдет способ сплавить ее куда-нибудь. При мысли о том, что у них будет целый месяц вдвоем, у него сладко екнуло сердце. Итак, впереди было совершенно свободное воскресенье. Понедельник, вторник... и так далее. Свобода всегда обрушивалась так внезапно, что Валерио никогда толком не знал, что с ней делать. Не то чтобы во время учебного года он так старательно занимался, что не оставалось ни одной свободной минуты, скорее наоборот — он выкраивал время для уроков посреди неисчерпаемого количества увеселений, которые мог предложить интернат. Со стороны родителей довольно наивно думать, что их дети не найдут способ развлечься в ограниченном пространстве с ограниченными ресурсами, напротив: цели становились более желанными, а способы достижения — более изощренными. Валерио не чувствовал себя готовым ехать куда-то после вчерашнего, поэтому просто валялся в кровати с книгой. Это был роман Исабель Альенде «Дом духов», Валерио начал читать его еще в самолете, ему даже нравилось, но теперь он постоянно отвлекался, хватаясь за телефон и находя причины залезть в инстаграм или зайти на твиттер, поискать что-то об интересных местах в Марбелье, снова залезть в инстаграм. Ему пришло два сообщения от Майте, но он до сих пор не открыл их, потому что не знал, что ответить даже на обыкновенные вопросы «как долетел?» и «как дела?». Теперь, когда он уже был здесь, Майте казалась ему далекой, отстоящей от его жизни, от Лу на тысячи световых лет. Да, с ней было хорошо и просто, но это было в Чили, и теперь она только служила напоминанием о том, что в конце августа ему придется вернуться. Стоило признать, что секс с ней был классным, она была легка на подъем, заводилась с полоборота и совершенно не возражала против его желания попробовать все вещества, которые только можно достать. Однако при этом она абсолютно не знала его, не знала о его жизни, имела слабое представление о Лу и, кажется, ее все это не слишком-то интересовало. Валерио не понимал, как можно настолько пассивно воспринимать свое существование, не пытаться гореть, чувствовать как можно ярче и сильнее, а просто плыть по течению... наверное, он слишком много времени провел с Лу и перенял ее повадки. Он знал, что Лукреция ждет его капитуляции, ждет, что он придет и скажет: Лу, почему бы тебе не поехать в Париж со мной? Принесет самого себя в зубах как тапки и бросит под ноги хозяину, виляя хвостом. Желание поступить примерно так было нестерпимым, к тому же им столько нужно было рассказать друг другу, это был священный ритуал — проводить весь день после возвращения вместе, восстанавливая нарушенный разлукой баланс. Никакой FaceTime не мог заменить живого общения. Но он пересиливал себя, не собираясь сдаваться — после всей той херни, которую она вчера ему наговорила, она просто обязана была прийти первой. Но она не приходила. В конце концов, он не выдержал и отправился на ее поиски, замаскированные под осмотр дома: прошелся по спальням (отец и Эстер уехали по делам — даже в воскресенье!), взял из коробки печенье на кухне, спустился на нижний этаж, чтобы найти там пустой тренажерный зал и пустую кладовку со стиральной и сушильной машинами, снова поднялся наверх, посидел в кресле-качалке в мансарде, наконец, отправился в крытый бассейн. Лу нигде не было. Он выглянул в окно, выходящее на задний двор, но и там никого не нашел. - Лу! Лукреция! - позвал он с предчувствием, что она сейчас выскочит, как в детстве, скажет: ага, попался. Но звук его голоса замер, не успев разнестись эхом по коридору. Дом был пуст, Лукреция ушла, ничего не сказав. Уже не скрываясь, как будто это давало ему индульгенцию, Валерио зашел в ее комнату и остановился, не зная, за что взяться в первую очередь, оставлять ли следы своего присутствия. Он не привык играть с ней в эти игры, обычно она прямо говорила ему, что хочет, показывала, если слов не хватало. Теперь Валерио сам оказался объектом ее махинаций и рокировок, игры, в которой он даже не знал правил, которые Лу сейчас так явно пыталась ему навязать. Нет уж, милая, подумал он, садясь за ее письменный стол и открывая верхний ящик. Какие бы правила она не устанавливала, он не собирается играть по ним. Она слишком хорошо его знает, но и он ее тоже. В ящике аккуратной стопкой лежали тетради, Валерио взял верхнюю, полистал, взял всю стопку — просто школьные тетради за этот год. Открыл средний и нижний ящики. Ничего интересного: ручки, старые сочинения, поломанные солнечные очки, какая-то пахучая ерунда из лаша, наручные часы, браслеты. Одним словом свалка. Красного молескина здесь не было. Валерио не знал, почему он так прицепился к этому молескину. Лу вполне могла вести дневник в заметках телефона или на ноутбуке, на анонимном сайте. Он делал ставку, что самое важное хранится на телефоне, но учитывая склонность Лу к театрализации всего происходящего, не могла же она отказывать себе в удовольствии сесть вечером в кровать с бокалом вина, взять самую дорогую ручку в доме и начать составлять расписание на будущую неделю, оставляя заметки о прошедших событиях. Он заглянул под подушку, но сразу понял, что там бы Лу не стала хранить дневник — чтобы его каждый раз находила и перекладывала Кармен, заправляя постель? На прикроватной тумбочке лежала заложенная закладкой «Шум и ярость», он открыл, чтобы проверить страницу — пятнадцатая — когда она столько успела прочитать? Против воли он почувствовал, как в груди разливается тепло. Ужасно, что такая мелочь и глупость действительно поднимала ему настроение. Он по эту сторону Атлантики только сутки, а она уже выводит его из состояния равновесия! Валерио вздохнул: им всегда приходилось заново привыкать друг к другу, это не было новостью. Новостью было то, что в этот раз Лу и пальцем не пошевелила, чтобы он почувствовал себя снова дома. Это было действительно больно. От собственного одиночества у него перехватило дыхание. Зачем он только приехал? Валерио остановился перед стеллажом, изучая книги. Их явно стало больше: какие-то энциклопедии по химии, книги о развитии социума сквозь века, об экономике, о политике... Лу постоянно говорила, что хочет знать все, но он и не подозревал о масштабах катастрофы. Судя по обилию ярких стикеров в некоторых книгах, их действительно открывали — и не раз. Валерио наклонился и вдохнул аромат красивых коралловых пионов, стоящих в прозрачной пузырчатой вазе. Пахло и свежо, и сладко, совсем как Лу. И тут он заметил на нижней полке красный молескин, заткнутый между затасканным изданием «Ста лет одиночества» и одним из томов «Игры престолов». Он бегло пролистал блокнот, легко разбирая красивый почерк: даты, расписание уроков, расписание дополнительных занятий (репетитор по английскому, репетитор по математике, еще какие-то неразборчивые закорючки). Ее любимая вечеринка на 14 февраля: список гостей, некоторые помечены вопросительными знаками, некоторые вычеркнуты — пришли или нет? Теперь уже не понять, да это и неважно. Список под заголовком «Купить», все вычеркнуто. Валерио вдруг понял, что она прилетела в Чили ранним утром 16 февраля, то есть почти сразу после этого, попытался вспомнить ее настроение. Тогда он не обращал внимания, просто радовался, что она с ним: они вели себя как обыкновенные чилийские подростки, бродили по Сантьяго целыми днями, курили, сидя в обнимку на скамейках, где их никто не знал, Лу надевала выцветшие футболки и шорты, в которых никогда в жизни не вышла бы гулять в Мадриде, а вечером он протаскивал ее в самые крутые бары, чтобы она сделала пару фотографий в привезенных с собой модных платьях — в инстаграм, конечно. Он листал дальше, пытаясь зацепиться хоть за что-то — цитата, драматичная надпись или рисунок, не стала бы она засовывать этот чертов блокнот на нижнюю полку так неприметно, если бы тут не было ничего особенного! Хотя, подумал Валерио, может он просто упал на пол, Кармен убиралась в комнате, подобрала и вставила в первое попавшееся место. - Вал, что ты делаешь? Он вздрогнул и едва не выронил молескин. Лукреция стояла в дверном проеме и смотрела на него, прищурившись. - Что ты там пытаешься найти? Мои тайные признания? - Пытаюсь найти себя в твоем расписании, - ответил он с вызовом, раз уж скрыть тот факт, что он рылся в ее вещах, было невозможно. - Судя по всему, ты так занята, что больше не можешь уделять время любимому брату. Она вздохнула, подошла к нему и, взяв у него из рук молескин, перелистала его, как будто в рассеянности, положила на стол. - Я провожала Гусмана и Марину, которые уехали бы к бабушке и дедушке в Астурию еще раньше, если бы не мой день рождения. - Понятно. - А ты что подумал? - Ничего, - сказал он, чувствуя неловкость за собственную паранойю. - Кстати, можешь начинать радоваться, - Лукреция подошла к шкафу, открыла один из ящиков и принялась искать что-то. - В Париж я, видимо, поеду с тобой. Но учти, что тебе придется вести себя хорошо и ходить со мной по музеям и магазинам, думаю, на таких условиях отец разрешит тебе поехать. Валерио снова почувствовал себя какой-то собакой, которую берут только из жалости. Как будто ему очень нужен этот Париж, он даже по-французски не говорит. - А как же Гусман? - спросил он, растянувшись на ее кровати. - Гусман не сможет. Но зато он приедет в Марбелью, - Лу с усмешкой взглянула на него через плечо. - Ненадолго, не бойся. - Могла бы попросить отца, чтобы не покупал мне билет сюда, и прекрасно провела бы месяц в Париже, а потом месяц с Гусманом на море, - огрызнулся Валерио. Лу вытащила купальник и длинный красный палантин, бросила вещи на кресло, закрыла шкаф и повернулась к нему, сложив руки на груди. - Я попросила отца, чтобы он купил тебе билет сюда, идиот. Не хотела, чтобы ты все лето торчал в Сантьяго и курил траву. - Спасибо, - язвительно сказал он. - Теперь я буду все лето торчать тут и курить траву у тебя над душой. - Спасибо, дорогая Лу, я так рад, что ты обо мне подумала, никому больше до меня нет дела, кроме тебя, милая Лу, - Лу вытянула руки, изображая ладонями двух говорящих уточек, и продолжила, - Не за что, дорогой Валерио, все для тебя. Неблагодарная ты скотина. Он почувствовал укол совести. - Спасибо, Лу. Правда, спасибо. - Не за что. Я рада, что ты дома. И мне очень понравились твои подарки, ты как всегда лучше всех все угадал, - она так и стояла у шкафа в нерешительности. Валерио понял, что она хочет пойти в бассейн, но для этого ей нужно переодеться, а после вчерашнего заявления она не знает, как сделать это менее очевидным образом, и развеселился. - Что-то не так? Она бросила на него сердитый взгляд. Он вздохнул. Вот же дурочка. - Лу, иди сюда, пожалуйста. Мы так толком и не поговорили. Или ты решила держаться от меня на безопасном расстоянии? Лукреция фыркнула, но он видел, как она расслабилась, как будто ждала приглашения, подошла к нему и легла рядом на живот, поправила юбку. Ему сразу же захотелось обнять ее, просто обнять, но он все-таки удержался, отчаянно надеясь, что в этот раз она сама сделает первый шаг. Так они лежали молча, она поправила воротник своей рубашки, откинула волосы, взглянула на него раз, другой, улыбнулась молча, потом все-таки положила ладонь ему на грудь. Его сердце забилось еще быстрее, хотя казалось, что быстрее было уже просто некуда. - Я скучала по тебе, - сказала она негромко. - Хорошо, что ты дома. У меня уже ум за разум заходит от этой учебы, если честно. - Да, я видел. По десять дополнительных занятий в день. Ты мне не говорила, что их так много. - Должен же кто-то из нас быть умным, - усмехнулась она. - Да, как в сказке: одна сестра умная, а другая красивая... ай! - Лукреция ткнула его под ребро острым ногтем, и он засмеялся. - В нашей сказке есть только одна сестра, и она совмещает в себе все эти качества. Валерио приподнялся на руках и сел поудобнее, прислонившись к изголовью ее кровати, Лу переползла повыше и повернулась так, чтобы он мог ее обнять, обняла его за пояс сама. Что ж, уже неплохо. Какое-то время они разговаривали обо всем и ни о чем, Лу спрашивала, когда у него пересдача, не разрушил ли он Сантьяго своей хаотичной деятельностью. Сказала, что хочет сходить в Лувр, музей Орсе и на блошиный рынок в Париже. Боясь разрушить момент, Валерио не заговаривал о вчерашнем, но когда она как будто незаметно положила свою ногу поверх его ноги, он понял, что все-таки придется. - Лу, а все-таки что у вас с Гусманом? - Он мой бойфренд, у нас отношения, - он почувствовал, как Лу пожала плечами, как будто это было нечто очевидное и не заслуживающее пристального изучения. Нечто естественное. - И давно у вас отношения? - Довольно давно. - Насколько давно? - Мы начали встречаться в ноябре. - В ноябре... - повторил он севшим голосом. - В ноябре. Почему я ничего не знал об этом? Она снова дернула плечами, но не ответила. - Ты мне ничего не говорила. Только жаловалась, что Гусман не делает того, Гусман не делает этого. - Он и не делал. - Но при этом вы встречались. Валерио ждал какого-то ответа, комментария, объяснения, но его не было, и он снова начал заводиться. - Лу, я не понимаю тебя. Ты ничего не постила в инстаграме, не разу не заикнулась об этом, ни единожды. И когда приехала в Сантьяго, все десять дней ты же просто не отлипала от меня. Ты же из меня всю душу вытрах... - она поспешно заткнула ему рот рукой, и Валерио умолк. - Потому я и не постила ничего, - наконец сказала она вымученным голосом. - Не хотела тебе говорить. Я знала, что ты расстроишься. - И сколько, блядь, ты еще собиралась это скрывать, а, Лу? А если бы я не приехал? - У тебя же есть Майте, - сказала она, как будто это что-то меняло. Валерио застонал почти в голос. - Майте это просто секс, ты прекрасно знаешь это. Мы весело проводим время время, чтобы не свихнуться от скуки и одиночества, и нас обоих это устраивает, - насчет последнего он был абсолютно уверен. - Это не отношения. Я думал, что отношения у нас с тобой. Лу нетерпеливо цокнула языком. - Окей, whatever. Я же объяснила вчера — я хочу настоящие отношения. Цветы, романтика, любовь и все остальное. Желательно, чтобы не приходилось при этом эти отношения скрывать. - Я дарю тебе цветы, - упрямо сказал Валерио. - И романтика на любой твой запрос: хочешь ужин при свечах, хочешь секс на капоте, хочешь в клуб на всю ночь — пожалуйста. А свои отношения с Гусманом ты как раз и скрывала. - Да, но только от тебя. Он проигнорировал ее слова о любви намеренно, отчасти надеясь, что она сама заговорит об этом, отчасти надеясь, что нет. То, что они любят друг друга, было очевидно. Так было всегда, столько, сколько он себя помнил. Но в каком смысле? Пока на горизонте не появился Гусман, Валерио не задавался этим вопросам, просто любил ее так, как больше никого на свете, включая, возможно, себя самого. Последнее, что ему хотелось услышать от нее: я люблю тебя только как друга. Впрочем, это еще имело бы хоть какой-то смысл, но фразу «я люблю тебя только как брата» Валерио затруднялся даже представить — в их случае это означало очень и очень многое. - Лу, тебе никогда не будет с ним так весело, как со мной, и он никогда не станет тебе таким другом, как я... - Этого от него и не требуется... - и он никогда не поймет тебя так, как я. - Ты можешь понять, что это не соревнование, дубина? - С тобой это всегда соревнование. И все вышеперечисленное приводит нас к тому, что с ним у тебя никогда не будет такого крышесносного секса, как со мной, потому что я лучше тебя знаю, что ты хочешь. Опасаясь, что она вырвется, он крепче прижал ее к себе. Можно было даже не смотреть, он прекрасно знал, что она вспыхнула обжигающим румянцем, поджала губы от гнева, глаза метают молнии. Несколько лет назад его слегка пугала эта стадия бури, но теперь он научился справляться с ней, даже если буря была направлена на него самого. Она не вырвалась, но издала какой-то странный сдавленный смешок. - Я работаю над этим. Валерио помолчал, не зная, что ей ответить, пытаясь не думать о том, что они с этим придурком скорее всего трахались на этой самой кровати. Он знал Гусмана давным-давно, но никогда не предполагал, что будет так сильно ненавидеть его как сейчас. Гусман, конечно, был ни в чем не виноват, бедный мальчик даже ни о чем не догадывался. Валерио чувствовал, что все его существо раздваивается, потому что ненавидеть хотелось Лу — она начала это. Непонятно было следующее: он любит ее слишком сильно и поэтому не способен ненавидеть, или он любит ее слишком сильно и поэтому способен ненавидеть, да еще как. Все это можно было выразить одним словом: пиздец. Что он и сделал. - То есть тебе нужны отношения, которые можно показывать на публике, я правильно понял? - Отчасти... - протянула она неуверенно, не понимая, куда он клонит. - Но сейчас Гусмана нет. А я здесь. - Если его нет, он не перестает быть моим бойфрендом. - Значит, это все-таки соревнование, и я не делаю тебя счастливой. - Причем здесь это! - Потому что люди должны быть счастливыми, раз уж мы здесь. В мире и так полно дерьма, чтобы отказывать себе в счастье. - Меня не интересует счастье, я хочу быть лучшей, - повторила Лу мантру, которую он слышал уже много раз. - И в этом мое счастье. - То есть с ним ты чувствуешь себя лучше, чем со мной, - он знал, что этот вопрос ставит ее в сложную ситуацию. Лу не один раз говорила, что он лучше всех. Все не могло поменяться так быстро. - В каком-то смысле, - уклончиво сказала она. - Но не во всех. - Тогда почему бы нам не вернуться к тому, что сейчас Гусмана здесь нет. Публики здесь нет. Ты уже получила своей трофей, не нужно притворяться. - Я и не притворяюсь, - она сбросила его руки и села на кровати, начиная закипать. - Вал, я понимаю, к чему ты ведешь, но во-первых это бесчестно. - Разве это не было бесчестно четыре месяца назад? Причем по отношению ко всем. Она не ответила, просто сверлила его взглядом. - И что во-вторых? - спросил он. - Что во-вторых? - Во-вторых, я пытаюсь избавиться от зависимости! - яростно сказала она. - Ты думаешь мне легко? Я это делаю ради нас обоих. - Ты такая благородная, Лу, я просто поражаюсь. Но не надо решать за меня, мне нравятся мои зависимости. - Конечно, тебе не привыкать. Валерио поглядел на нее, прищурившись, и она прикусила язык. Зачем мы обо всем этом спорим, подумал он. Это же не имеет никакого значения, почему я должен доказывать ей, что чувствовать счастье и просто быть — это правильно, это нормально. Почему если ты принимаешь наркотики, то ты обязательно неполноценный или испорченный? Зато я хотя бы могу принимать себя и мир вокруг таким, какой он есть, а не пытаюсь вылепить из него непонятно что, а потом навесить медаль и табличку «лучшее». Весь его пыл угас. - Нет, нет, Вал, нет, пожалуйста, - торопливо заговорила Лу, хватая его за плечи. - Ты знаешь, что я имела в виду. Не надо сейчас идти и делать глупости, окей? - Хоть какие-то зависимости у меня должны остаться, правда? - Really? Ты будешь меня шантажировать? - Чем, Лу? Ты и наркотики это разные вещи. Я в любом случае буду это делать, даже если ты... - ему не хотелось говорить «бросишь меня» снова. Это звучало глупо и по-детски. Судя по ее логике, бросать было нечего. - Просто у меня будет больше времени и больше поводов. - Are you fucking kidding me? - она в изнеможении провела рукой по лицу. - Сейчас ты точно не делаешь никого из нас счастливым, окей? Почему ты просто не можешь быть взрослым человеком и уважать мое решение? - Потому что не хочу. - А что ты хочешь? Здесь можно было бы назвать многое, но ответ напрашивался сам собой, и Валерио усмехнулся, не собираясь упускать эту возможность, Лу сама расставила фигуры на доске именно так. - Тебя. Это должно было прозвучать как вызов, дерзко и настойчиво, но Валерио не мог обмануть даже себя: звучало это скорее как просьба. Слово было сказано, и он просто сидел и смотрел на нее, а она смотрела на него. Должно быть, это длилось не больше нескольких секунду, показавшихся ему вечностью: Лу так очевидно боролась с тобой, пытаясь найти лазейку или компромисс. Но какие тут могли быть полумеры после всего, что уже случилось между ними? Она села ближе к нему, но не позволила обнять себя, сжимая его запястья, покачала головой, поцеловала его в лоб, в нос, мазнула губами по щеке и замерла в миллиметре от его губ. Очевидно, Лу все-таки считала, что полумеры это вариант. Разве она не понимает, что так только хуже? Валерио закрыл глаза, решив отнестись к этому стоически — пусть потешит свое эго, считая что сможет так просто отказаться от этой... «зависимости»? Серьезно? Он приоткрыл губы и качнул головой, чуть касаясь ее губ, абсолютно не собираясь упрощать ее задачу. Сколько еще они могут так просидеть, прежде чем откажет нервная система? Наконец, она поцеловала его, но совсем не как вчера — тихо и несмело, отстранилась. Они сидели, тяжело дыша, в считанных миллиметрах друг от друга как два диких животных. Валерио чувствовал, как дрожат ее ресницы, чуть касаясь его щеки. - Лу, Валерио! Я дома, - послышался голос Эстер где-то далеко, они вздрогнули и почти отскочили друг от друга. Валерио открыл глаза и посмотрел на Лу. Раскрасневшаяся, со сбившимся дыханием, она тяжело поглядела на него и усмехнулась, заправила ему за ухо волосы. Должно быть, он и сам выглядел не лучше. - Иду, мам! - ее голос прозвучал хрипло, как будто резко выкрутили настройки громкости в старом приемнике. Валерио не совсем понимал, что ему теперь делать. Лу закатила глаза, очевидно, тоже не совсем понимая, поцеловала его еще раз, снова как-то иначе, очень попросту, как будто и не было этой невыносимой пытки минуту назад, поднялась с кровати, откидывая волосы за спину, и вышла.