«Мой рыцарь в доспехах от «Celvin Klein»»
«Я узнала тебя, красавчик.»«Так ты подглядывал за мной.»
«Я до сих пор не могу понять тебя.» Однако именно ты поняла меня лучше всех...«О, боже, ты такой же чокнутый, как и я.»
«С тобой весело, красавчик.»«Ты так редко называешь меня по имени...»
«Ты мне не нравишься, Стив. Все, что ты делаешь — меня раздражает. Ясно тебе? Я хочу, чтобы ты это знал.»«Ты прям геройствуешь для меня. Смотри, а то совсем станешь хорошим, а я тебя потом не узнаю.»
«Ты другой, Стив...» С тобой я, действительно другой...«Это самый лучший подарок на день рождение.»
«Ты можешь все...» И поэтому ты ушла? «Господи, какая же я идиотка. Подумала, что буду кому-то нужна.» Мне. Ты была нужна мне... нужна мне. Ты нужна мне, Вив... нужна, как кислород. Я говорил, что ты заменила мне его. Ты знала... знала, и все равно ушла. «Стив, мне нужен лишь ты, — её влажные глаза смотрят на меня снизу вверх. — Просто будь со мной рядом, иначе я умру.» Твой образ сверкает в моем подсознании. Твои одурманивающие глаза с завораживающим голубым осколков в радужке. Они повсюду. Везде. И от них нет спасения, но и они не рядом.«Я хочу только тебя, Стив»
«Мне понравилось вдыхать никотин через твои губы.» Я хочу аромат твоих губ...«Ты сделал мне очень больно.»
«Я не хочу быть конченной наркоманкой в твоих глазах...» В моих глазах ты гребаное божество, Вив.«Я действительно хотела бы знать, о чем ты думаешь.»
«Ты не знаешь, что, я действительно, хочу....» Я думал, что знал... но как же оказался не прав.«Признайся, что ты мой.»
Нет. Не твой, Вив. Больше нет. Я был... но больше не буду. Не буду ничьим, ведь ты забрала с собой моё сердце, оставив гребанную дыру в груди. Проклятую, мать твою, дыру! Ты разбила то, что разбить было невозможно! Ты... ты, Вив. Это все сделала ты. «Мне достаточно знать тебя сейчас, чтобы сказать, что ты лучше, чем думаешь о себе.» «Побудешь со мной, пока я не усну?» Пока ты не уйдёшь? Запросто. У меня был выбор? Разве ты мне его оставила, когда ушла, не попрощавшись? «Я не хочу лишать тебя себя.» Лгунья. Ты такая лгунья, Вив... Сдерживая дрожь в теле, я закрываю глаза, в которые будто влили керосин. « — Чтобы ты сделал, если бы потерял меня? Перевожу на девушку серьёзный взгляд. Она застыла, как статуя. Статуя, на лице который гримаса противоречивых чувств. И их так много, что создаётся ощущение приближающегося взрыва. И Вивиан не справляется.... Поднимаю руку, касаюсь гладкой щеки, висков, пальцами проникаю в волосы... её веки дрожат от моих касаний, а плотно сжатые губы раскрываются, выпуская тихий выдох. — Зачем ты спрашиваешь? — серьёзно спрашиваю я. Растерянность её взгляда порождает что-то мятежное в моей груди. — Не знаю... — шепчет она. — Ничего такого.... Просто вопрос. — Я не потеряю тебя, — говорю без капли сомнений, без единой заминки, твёрдым, уверенным голосом, что на секунду удивляет даже меня. Поразительной красоты глаза слезятся. — Иди сюда, — шепчу я, раскрывая руки. С её губ слетает рванный вздох, когда она прижимается ко мне всем телом. Её запах окутывает бесповоротно. — Вивиан, не смей, — тихо предупреждаю я.» Вернись... вернись, пока не стало поздно. Вернись, пока я этого хочу... малышка Вив, вернись ко мне... На бумаге видны следы от её слез. Моей девочке было больно? Эта девочка больше не твоя... твоя девочка покинула тебя... — Почему ты ушла, шизанутая? Ты же сказала, что веришь... веришь... Держа в руке письмо, я прижимаю его к груди, и крепко сдавливаю. — Без тебя так плохо... так чертовски больно.***
Липкий ветер откидывает взмокшие из-за мороси волосы, и те падают на лоб. Торможу мотоцикл у обочины и смотрю на небольшое здание, караульщиком которого я быт сотни раз, но ни разу не стал посетителем. «Она несчастна...» Её голос постоянно в моей голове. «Чувства вины и тоски её съедают... » Сколько ещё подвигов ты провернула за моей спиной? «Позволь ей рассказать свою историю.» Глубоко вздохнув, слезаю с байка и решительно направляюсь к двери. Я застаю себя на мысленном отчете, не успев дойти и до семи. А точно ли все так легко и просто, как представлялось в подсознании? Отступить уже слишком поздно, и она была права... бессмысленно. Дверь открывается, как в медленной съемке какого-нибудь мрачного триллера. Моё тело интуитивно замирает под звон чертовых колокольчиков над дверью, которые сверх умные люди зовут «музыкой ветра». Но сейчас не подошло бы ничего более подходящего, как оглушительный удар стальным молотом по гонгу. Я застаю фигуру, повернутую спиной ко мне, слышу знакомый, потерянный на целых семнадцать лет голос, говорящий «секунду». И это первое слово спустя семнадцать бесследно прошедших лет... Каждая мышца натягивается, как наколенная сталью струна. Каждая нервная клеточка в мозгу бомбардирует, пытаясь предположить варианты развивающихся далее событий, но секунды для этого недостаточно... Женщина разворачивается ко мне лицом. С её губ слетает тихий вздох, с бледных рук слетает горшок с цветком, встречаясь с полом с оглушительным треском пластмассы. Светло-голубые глаза, расширяются, глядя на меня с шоком и конечно же, безошибочным узнаванием. Я набираюсь воздуха, ведь этого момента пока она не шепчет моё имя, совсем не дышу, а затем произношу на кратчайшем выдохе: — Здравствуй, мама... Женщина из моих детских воспоминай начинает беззвучно плакать.***
— Ты реально шизанутая, — говорю я, щёлкнув языком. Возможно ли отыскать плюсы в потраченных трех часов на фильм, один трейлер которого не стоил даже одной секунды? Нет, но она пыталась. — Это ещё почему? — Вив вмиг оборачивается, её бровь взлетает, глаза бросаются возмущёнными, любопытными молниями. — Ты всегда пытаешься быть позитивной. Постоянно стремишься отыскать что-то хорошее во всем и каждом, при этом упрямо отказываясь принимать тот факт, что этого «хорошего» может и не быть во всем. Голос мой звучит немного иначе. Я не могу знать точно появившихся ноток раздражения и недовольства, но чертовка сидящая со мной на диване слишком хорошо различает моё настроение. Серьёзными глазами она глядит на меня в упор, и чем дольше длится зрительный напор, тем глубже морщится впадинка на её нахмуренном лбе. Затем её будто озаряет какой-то мыслью, и все в её лице меняется. Розоватые губы негромко шепчут мне: — А мне и не нужны каждые и и ненужно всё. Я уже нашла своё хорошее в тебе. — Ты... Но не успеваю я возразить, как девушка пододвигается ко мне, а затем с кошачьей грациозностью садится на колени. — Тебе придётся смириться с этим, — с твёрдостью заявляет Вив. Её слова, выражение лица, серьезность взгляда, с которым она все говорила и в конце концов её горячее тело на моих коленях сбивает меня с толку, со всех возможных мыслей, которые бы стоит высказать. — Ты... Я вновь остаюсь оборванным в речи, когда чертовка закидывает мне руки за шею и приближает своё лицо к моему. — Я... — подначивает она. — Прервёшь меня ещё раз и я.. — И ты прекрасен... — выдыхает Вив мне в губы, а затем накрывает своими... Мои глаза испепеляют вывеску за окном. «В тебе живёт все хорошее.» Я не сразу замечаю, как сжимаются кулаки, пока не раздаётся щелчок перенапрягшихся суставов. — Ты уезжаешь? — голос матери прищемляет в реальный мир, где пока нет её мнимых образов из нескончаемых воспоминаний. — Да. Моё время в Арлингтоне закончилось. Теперь окончательно. — Ты же ещё вернёшься? Видеть боль и печаль в её глазах непривычно, но ещё я знаю, что это неприятно. И ещё неприятнее глядеть прямо в эти тревожащие за тебя глаза и не знать, говоришь ты правду или лжёшь... — Возможно. Но я и сам не знаю ответа... Отвожу взгляд в сторону, и он замирает над полкой. Все во мне застывает, и сердце в первую очередь. Как долго меня будет преследовать такая реакция на нее? Скажи, что мне сделать, чтобы отвыкнуть от этого? ... что сделать, чтобы отвыкнуть от тебя? Мама следит за моим взглядом заставшим на моей собственной фотографии, которую она принесла для мамы. Удивительно, как легко и просто она все поняла. — Она рассказала мне о том, что произошло с ней... с вами, — с осторожностью начинает Аманда. — Она думает, в это дело рук твоего отца. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы не заскрипеть зубами. Ох, Вив... лучше бы ты не была такой доходчивой. Уж лучше бы ты вообще никогда об этом не догадывалась. — Скажи... это правда он? Мои глаза встречаются с печальными голубыми глазами. — Он уже поплатился за это. Он уже сто раз успел пожалеть, что влез туда, куда не следовало... — сухость и злость моего голоса неуместна, но я не могу подавить ни ярость внутри, которая вспыхивает, как чертова спичка. Я упустил одну важную деталь. Так по идиотски глупому подозревая Вив, даже не мог думать о том, что в какой-то степени она тоже оказалось пешкой на шахматном столе. И как оказалось, все это время она была на моей стороне, а не на стороне отца. И он дважды пытался отнять у меня мою... королеву. И именно он устроил взлом в её дом... именно он послал мне те проклятые снимки. Все эти мысли. Все эти чёртовы мысли вгоняют в транс дикой агрессии. На отца, на себя, свою невнимательность, на все свои упущения, и на неё... — Она страдала... — как только Аманда говорит это, я резко поворачиваю голову в её сторону, награждая предупреждающим, в какой-то степени тяжело-болезненным взглядом. Она страдала. Я знаю другое слово-синоним, которое лучше опишет все это. Она любила. А любить равнозначно страдать. — Она действительно, страдала, Стив, но не из-за тебя, — мама говорит тихо. Складывается ощущение, будто она раскрывает мне секрет, который способен перевернуть все. — Она не могла справиться с тем, что выпало ей. — Я был готов ей помочь, — и этого должен было быть достаточно, чтобы не покидать меня. Разве нет? Разве не этого ты просила? Быть с тобой. Я был и собирался быть... — Если ей и нужна была помощь, то немного другая... Я останавливаю её резким взглядом, прекрасно улавливая суть, которую почему-то понимаю, и отдал бы все, чтобы не знать. Она была права, сказав, что я не могу бать этого. Не могу. — Стив... ты можешь, — она будто в моей голове, и от совпадения наших мыслей, я на секунду замираю. — Ты можешь её спасти. Не лги они самому себе. Ты можешь дать ей ту помощь, в которой она нуждается больше всего. Я оставляю её слова незамеченными. В конце концов, я приехал сюда прощаться, а не заводить разговор о том, что уже не изменю. Мама вздыхает с облегчением, будто груда камней свалились с её плеч, и крепче обнимает меня. Я выдыхаю запах её волос, теряясь в уюте и тепле её близости. — Береги себя, мам. Когда нибудь, я сотру тебя из памяти, Вив. Когда-нибудь... New York — Ничто великое в мире не совершается без страсти. Хорошо, это мы усвоили... теперь поговорим о любви. Все гениальные, творческие люди так или иначе обращаются к теме любви. И для каждого творца эта тема имеет особое, личное значение. Люди считали чувство любви самым главным: в нем они черпали вдохновение, любовь обогащала их духовно. Скажите, есть ли среди вас те, кто черпает силу в любви? — молодая женщина яркими, заинтересованными глазами осматривает наполненную аудиторию. — Если бы не любовь и поддержка матери, я бы никогда не смогла бы прийти к тому, что имею сейчас, — признается молоденькая девушка. — Я люблю то, чем занимаюсь. Я живу своим творчеством, простите, но назвать это работой, язык не поворачивается — сплошное кощунство. Если бы не любовь к своему хобби, то я бы не знаю, что было бы со мной в этом злом мире, — на раскрытие души идёт и женщина гораздо постарше. — Отлично... ваши рассуждения услада для моих ушей. Есть ли тот, кто сможет поделиться с нами собственным предоставлением о таком всесильном чувстве, как любовь? Вокруг воцаряется тишина, что практически слышно дыхание каждого. Медленный ритм сердца стучит в моих ушах. — Любовь — это божий дар, присущий каждому. Любовь — это искусство, понять которое, к сожалению, стремятся не все. Когда я заговариваю, все головы присутствующий вмиг оборачиваются на меня. — Любовь нема только для напоминающих любви. Для способных открываться для неё, растворяться в ней, жить с ней — любовь полна ярчайших пейзажей и глубоких натюрмортов. Любовь можно познавать, как книгу, и никогда не дойти до последнего абзаца; в любовь можно окунаться, как в глубоководный океан, но так и не найти дна. Любовь бездонна, безгранична. Каждый день она порождает внутри нас сотни бабочек, они порхают внутри и хотят остаться навсегда... Распаленная сжимающими чувствами изнутри, которые не ничуть не погасли за год, я каждый день борюсь за глоток воздуха для тлеющих пеплом лёгких, но сейчас... говоря о погубившей меня любви, предательски спокойно дышу. — Любовь... она настоящая только тогда, когда не заканчивается. Когда навечно живёт в одном сердце или двух, неважно. Любовь живёт до тех пор, пока не находит конца... Все глядят на меня с замиранием, таким же поражённый и безмолвным, как и тишина, разбавляемая моим чувственным голосом и словами, вырванными глубоко из души. — Это поразительно, я давно не слышала столь сильных слов о любви... — психолог одаряет меня проникновенным взглядом, задерживаясь глазами намного дольше, чем могла бы. Возможно, моё лицо кричит об очевидном и все вокруг замечают это? Женщина продолжает свою беседу про стремление творить и создавать, а я тихонько покидаю своё место, выхожу в коридор и подхожу к панорамным окнам. У моей любви было самое замечательное начало на всем белом свете... Я произношу эти слова в мыслях, с слабой улыбкой на губах. Позволяю себе прикрыть глаза и вернуться назад, в то самое время, когда все безумство... наше безумство только начиналось... «— Снова ты... — К твоему несчастью это я.»«В опасном направлении двинулась ты, когда подошла ко мне сегодня.»
«Успокойся, защитница.»«Снова ты, шизанутая.»
«Спрячь коготки, я не собираюсь кусаться.»«Чего ты жаждешь, малышка, Вивиан?»
«— Эй, что ты творишь? — Спасаю твою красивую задницу.»«Такая подходящая для меня...»
И не будет в жизни слов, которые будут звучать, что-то более важное и значимее, чем эти. «Мне нравится этот осколок. Я нахожу в этом нечто необычное, привлекательное, дико цепляющее» «С днём рождения, малышка Вивиан.» «Руки слегка дрожат, когда я обхватываю ладонями его шею, ощущая теплоту и бархатистость кожи. Слегка отстраняюсь от Стива и, затаив дыхание, открываю глаза, робко смотря на него сквозь промокшие ресницы. — Что это значит? — шепотом спрашиваю я, продолжая руками держаться за его шею, словно отпусти он меня сейчас, я без сил рухну на землю. — Ничего, — усмехается Стив, холодным носом проводя по моей мокрой щеке, под которой кровь горела пламенным огнивом. — Что ты делаешь, Стив? — в неверии спрашиваю я, боясь, что произошедшее это плод моего одурманенного воображения. — Целую тебя, — ухмыляется блондин, губами касаясь моих, которые раскрываются в томительном наслаждении, когда наши взгляды соприкасаются, мой — волнующий и трепетный, а его — решительный и чертовки довольный. — И собираюсь сделать это снова. Не успеваю я вздохнуть, как Стив вновь целует меня. Наш поцелуй страстный и ненасытный. Так долго жаждущий и невероятно дурманящий. Сводящий с ума меня и его. Боже, я так долго этого ждала... Я целую его, а ощущение, что отдаю половину своей души... Лёгкие насыщаются лишь ароматом его одеколона и мускатным запахом тела. Я навсегда запомню этот момент под проливным дождем и наш горячий первый, невероятно чувственный поцелуй...» Будто на поводу неконтролируемо выработанных эффектов, я прикладываю пальцы к губам и вновь вспоминаю тот поцелуй. Наш поцелуй со вкусом опиумного дурмана... «Мою ладонь пробивает тепло и я шокировано опускаю взгляд вниз. Стив накрывает мою руку своей и нежно сжимает. Удивление искажает мое лицо, когда я поднимаю глаза к его пепелам. — Все хорошо? — губами шепчет он, на что я киваю, не в силах вымолвить простое слово из двух букв. Импульсы пробивают мою руку. Его прикосновение разносит немыслимое количество тепла по всему телу, в особенности сосредоточиваясь в груди.» Это невинное касание интимнее из всех, что у нас было.«Мне совсем не нужна победа, чтобы поцеловать тебя, когда я этого захочу.»
«Я не сделаю тебе больно.»«Я заставлю тебя столько испытать. Я доведу тебя до безумия, малышка Вив...»
«Я не могу быть полностью уверен в тебе, — мужской голос звучит низко в четырёх стенах, которые словно сужались, заставляя думать о нехватке кислорода, которого стало категорически не хватать. — Ты не представляешь в какое неподходящее время появилась и как подозрительно выглядела каждая из наших первых встреч, — разменно ровным тоном говорит блондин, а мне хочется истерически смеяться от его слов.» Ох, Стив... знал бы ты, когда именно я появилась. Эта мысль заставляет меня выпустить грустный смешок. «Я могу поцеловать тебя?» Я бы отдала всё, лишь бы ещё раз почувствовать тепло твоих губ. Хотя бы одно их мимолётное касание... «Я не целовал её. Никого после тебя...»«И пускай я почему-то уверен, что победа за тобой, маленькой шизанутой, все же удачи.»
«Ты проклятое искушение, малышка Вивиан.»«Я не желаю тебя делить.»
«Ты моё сумасшествие, малышка.»«С тобой мне хорошо.»
«Ты моя, Вив. Только моя.»«Без тебя мне не было бы жизни.»
«С тобой одни приключения, Вив. Ты сама сплошное приключение.»«Ты заменила мне кислород, Вив.»
«Почему я хочу искать спасение только в тебе?»«Милая, обними меня.»
«Я могу коснуться тебя?»«С того самого момента, когда впервые ощутил вкус твоих губ, я каждый раз задаюсь вопросом, а жил ли я вообще до того момента.»
«— Чувствуешь? — Чувствую. — Веришь? — Верю...» «Любовь живёт до тех пор, пока не находит конца...» У нас нет конца, Стив. Моя любовь к тебе будет вечна. *** Наглая и безумно недовольная бунтарка внутри меня днями — рвёт и терзает душу, за выбор сделанный рассудительной девочкой, которая просто побоялась обжечься и нашла лишь один единственный шанс спастись... Каждой ночью та самая воительница «стихает», и как потерянный котёнок, забивается в мрачный угол и плачет. Плачет горько, долго, с болью. Она вопит от пустоты внутри себя и страстно скучает по парню с белоснежными волосами и мрачными тайнами в дымчатых глазах. И мне так непривычна её опустошённая тишина... это убивающие отсутсвие малейших звуков. Всё, что я чувствую, — это боль, ломающая кости и сотрясающая тело. Грудь разрывает, будто его зацепили крючком и теперь тянули вверх, впихивая в самое горло. Боже... Боже... Руки дрожат, ослабевшие ноги не слушаются, и я коленями оказываюсь на полу. Из груди вылетают нечленораздельные звуки, проходящие на скулёж подбитой собаки. Его образ в моей голове, я буквально вижу его перед глазами, и он не покидает мой пошатанный рассудок, даже когда изо всех сил жмурю глаза. Очередной срыв. В моих живущих сумасшедшей жизнью пальцах оказывается телефон. Конечности дрожат, но без единой заминки набирают навечно выученную последовательность цифр. Позволь мне услышать тебя... прошу... Всё во мне прекращает работу: дыхание застывает, удары сердца прекращаются и только маленькие волоски встают на руках, по которым прошлись мурашки от гудка, который переломлено оборвался... Он отвечает на звонок... Я не могу справиться с вдохами и выдохами и резко зажимаю рот ладонью. Мой телефон, включённый на громкой связи, лежит на полу рядом со мной. Сквозь размытую пелену из-за слез, я гляжу на сменяющиеся цифры разговора и мне страшно, что вот сейчас наступит та самая секунду разрыва. Но Стив не отключается... Он все ещё на связи со мной и он молчит... Ох, Стив... Боже, Стив, я так по тебе скучаю. Даже по твоему дерзкому эгоизму. Особенно по твоему дерзкому эгоизму... Прошло пол года... и не было ни дня, когда я не вспоминала о тебе. И пускай ты ничего из этого не слышишь, горжусь тобой. Горжусь за тебя. Ты сделал, что хотел, и даже гораздо больше. Я поздравляю тебя с созданием собственной компании, — теперь тебе есть на чем стоит сосредоточиться. И ничто и... никто больше не будет тебя отвлекать... Я гляжу на лежащий на полу смартфон, и с душераздирающей болью в груди понимаю, что не услышу от него ни слова... Очень наивно и дурно думать так, я верю, что ты способен понять меня в даже тишине... Сейчас её так много, тебе не кажется? Слишком много тишины... кругом, внутри... Этой тишины не бывает, когда я думаю о тебе, — в эти моменты мое сердце бьётся так громко и быстро, будто хочет, чтобы его устрашало весь мир. Чтобы весь мир знал, как оно любит Стива Фостера. Чтобы весь мир знал, что я, Вивиан Андерсен без ума от тебя, Стив Фостер... Знаешь... я постоянно вспоминаю нас. В моей новой жизни всё преследует меня, — столько связанных вещей, которые мигом навевают воспоминаниями. А ты, Стив? Воспоминаешь ли меня? Вспоминаешь ли нас? То время, которое было только нашим для безумства, которое мы породили. Тогда мы сгорали дотла, ослеплённые дикой страстью. Сейчас я сгораю внутри, обезвреженная болью.... Прости, что заставила страдать и тебя... В динамике телефона разносится глухое трение и я заставляю себя замереть. Прислушаюсь к звукам и различаю движения, и... Дыхание перекрывает кислород. Шорох бумаги повторяется и я заливаюсь новой порцией слез. Стив достал мое письмо... письмо, которое сохранил. Ты прочитал, Стив... Ты знаешь всё... знаешь, как безбожно сильно я тебя люблю. Все дальше происходит так, будто кто-то ускорил время, предоставленное нам в виде маленьких песочных часиков. Под задержанное дыхание, я слышу, как щёлкает зажигалка, как он неспешно вдыхается, и как Стив «говорит» мне «прощай»... «Давай, это станет нашим прощанием. Давай, Стив?» Стив выкуривает костяк и меня начинает трясти, потому что я думаю, что сейчас он отключит звонок. Его дыхание громкое, сбившееся — я так прекрасно это слышу, что внутри так чертовски больно. Вот сейчас... сейчас... он отключит и все закончится, но он не выключает... и до сих пор ничего не говорит. А я не знаю... могу ли сказать ему что-то? Прости, что так и не смогла тебя отпустить... Запихиваю себе в рот кулак, впиваюсь зубами в костяшки пальцев. Меня колотит от рыданий — тихий, горьких, отчаянных. Перед мысленным взором проносится сотни тысяч эпизодов, которые я просматриваю словно альбом, друг за другом перелистывая страницы воспоминаний. Моих... наших... Прости... Мы молчим час, второй... И эта тишина — самое интимное, что у нас было. Перед тем, как Стив выключает звонок, я чувствую, как сквозь тишину он будто говорит мне «это был твой выбор». И мой корабль сталкивается с айсбергом, а затем опускается на дно. Я сжимаю грудь ладонью, желая вырвать страдающее сердце. Ты имеешь полное право злиться на меня... ты имеешь полное право ненавидеть меня. Забывай меня, если хочешь... Ненавидеть меня, если сможешь... Я люблю тебя. И даже если весь мир пойдёт ко дну, я все равно буду любить тебя... Я почувствовала, Стив... Почувствовала, что такое быть неживой, хотя вроде как, жива... .... следующая глава будет небольшой... это будет epilog...