***
Ночь, улица, фонарь, пятёрочка… Чанбин сидит за рулем чёрной машины. Чтобы полиция не смогла их вычислить, он, используя свои криминальные знания, взломал автомобиль, и они её угнали. Трое парней переоделись в самую обычную мешковатую одежду, а лицо прикрывали капюшон и чёрные очки; на руках — перчатки. — Готовы? Сынмин и Минхо нервно переглянулись. — Как можно быть готовым грабить банк? — недоуменно спросил Сынмин. — Нам пиздец страшно. Чанбин не отвечает — молча заводит машину, и они отъезжают. До первого банкомата совсем не далеко: всего лишь 15 минут. Минхо со стеклянными глазами смотрит в окно, бессмысленно рассматривая пейзажи города. От волнения у него вспотели руки, но больше всего он скучал по Хану и его объятиям с утра. «Глупая белка…», — подумал он и слегка улыбнулся, вспоминая его мягкие, пухлые щёчки, которые он так обожал целовать. Но… перестал. Работа, дом, работа, дом. В таком режиме теряешь смысл жизни и забываешься. Вечная, непроходящая усталость. Спать долго-долго, до последнего — единственное желание. Минхо заработался, стараясь накопить им на квартиру и съехать с арендуемой площади. Там, в новом доме, можно будет расслабиться, не тревожиться о деньгах и наконец-то задуматься о пополнении. Но… произошла вот такая ситуация, и все планы Минхо разрушились. Он теперь вообще не уверен, что Хан сможет его простить. Слишком эмоциональное, полное отчаянного гнева, он оставил. Написал так, будто уже давно решил, что не вернётся. А этого Минхо боялся больше всего. Сердце сжимает тоска. Он достаёт телефон, чтобы посмотреть их совместные фотографии, но тут его внимание приковывает уведомление в твиттере. Сердце бешено стучит. Минхо нажимает на сообщение и… — БЛЯДЬ, СТОЙ! Чанбин резко тормозит. Сынмин летит вперёд, хорошенько так ударяясь лбом. — Какого дьявола?! — орёт Чанбин. Сынмин, держась за голову, стонет из-за боли. — Говорил же тебе пристёгиваться! — Они выложили фотки в твиттере с каким-то мужиками! — кричит Минхо, задыхаясь от переполнявших его эмоций: гнева, облегчения, счастья и жуткой, острой ревности. — С мужиками! В клубе! Одни! — выкрикивает каждое слово. Чанбин и Сынмин тут же берут свои мобильные, и их глаза, увидев фотографии, тут же сверкают красным и заливаются злостью. — Ах вот значит как… — шипит Сынмин, мужское эго которого пошатнулось. Оно и не подозревало, что Хван способен на такое. — Решили поиграть… Ноздри Чанбина сужаются и расширяются, вены на руках вздулись, лицо покраснело, появился оскал. В голове крутятся самые ужасные картинки, где какой-то парень прикасается к ЕГО Феликсу. — Радует только одно. Наши парни слишком наивные, — говорит он. — Они выставили фотографии, но забыли убрать геолокацию. Минхо, с ненавистью тыкая по клавиатуре, набирает адрес. — Это станция ****. На машине ехать 45 минут. — Поехали. Прямо сейчас, — рычит Сынмин.***
— Хан Джисон! Ты реальный придурок! — орёт на него Хван. — Что-о? Я не слышу-у! — в ответ орёт ему друг. Хёнджин матерится и показывает ему твиттер, где указана геолокация. Глаза Джисона расширяются, а на лице читается немой крик и ужас. — Твою ма-а-ать… — Вот именно! — Когда ты заметил?! Когда?! — пытается перекричать музыку. — Только что! Хван дрожащими руками хватает его телефон и смотрит на время публикации. — О боже… В его заднице что-то вибрирует, он нервно достает свой телефон (а вы о чём подумали? м?) и видит входящий звонок Минхо. — О боже, боже, боже! Твою мать, Хван! Он мне звонит! — паника, паника. — Вырубай, вырубай! — истерично орёт он. — Надо найти Феликса! Срочно! Держась за руки, они, словно потерявшаяся пчела, бегали по всему клубу, ища Феликса, но он, как назло, где-то затерялся. Паника и жуткий страх пиздюлей нарастает с каждой минутой, проведенной в душном здании. Наконец-то, увидев светлую макушку в конце коридора, они, уже запыхавшись, из последних сил подбегает к нему и бесцеремонно, без всяких объяснений выхватывают Феликса из чьих-то объятий. Мужик в ахуе. Феликс тоже. — Что стряслось? Вы мне обломали весь флирт! — недовольно говорит Фел. — Они… узнали… — пытается восстановить дыхание Хан, — где… мы… — Кто это «они»? — непонимающее хмурится Феликс. Хван, бессильный что-либо говорить, молча протягивает ему телефон, и до Феликса доходит. — Валим. Срочно. Но было уже поздно… На выходе из клуба уже стояли они.