Вопреки всем невзгодам

— Это не значит, что ты прощен. Ты до сих пор в моих глазах обманщик и козел, — буркнула я, застегивая рубашку на груди.  — А как хорошего любовника ты меня не рассматриваешь? — Глеб усмехнулся, положив ручку на стол.  — Да, наверное, рассматриваю, — я улыбнулась ему и закрыла все тетради. — Мне кажется, тебе и мне надо по домам.  — Отвези меня, тогда я уеду домой.       Я одернула руку со стола и сжала губы в ниточку.  — Нет. На нас люди и так пялятся, — я осмотрела в кабинет, будто здесь кто-то есть.  — И к черту.  — Меня чуть не уволили и в полицию не отправили из-за тебя, придурок! — Не вытерпела я, — и теперь ты говоришь «к черту»? Может тебе это наоборот прибавит авторитет, а у меня теперь каждый день нервотрепка, надо мной издеваются твои дружки тупыми шутками. Они совсем от рук отбились, не учатся и не сдают домашние задания, потому что думают, что я не смогу им ничего сделать, — я отошла от него и стала собирать вещи в сумку, — учителя странно смотрят на меня, а вся параллель одиннадцатых классов манипулирует мной и не дают нормально вернуть к себе уважение. Этого ты хотел? К черту говоришь, да?  — Оксана, я не хотел, чтобы это знали все, — начал оправдываться Глеб.  — Да, и поэтому рассказал своим друзьям все в подробностях. Как мы, например, первый раз занялись сексом у зеркала. И это ты тоже расскажешь, в чем я уверена, — я стукнула сумкой, — все это было ошибкой. Уходи.  — Я не рассказывал им ничего, кроме первого раза. Но даже тогда я уже что-то чувствовал к тебе, уже тогда я понял, что весь этот спор — ошибка.  — Ты просто хотел прибавить себе авторитет, а тут, смотри-ка, удачный случай, учительница и трахнулась с тобой пару раз, и влюбилась в тебя. Разве не отличный куш ты сорвал?  — Я тоже люблю тебя, Оксана, — Голубин встал со стула и приблизился ко мне, обняв за талию. Он смотрел мне глубоко в глаза, пытаясь разглядеть что-то свое и родное.  — Стоит ли мне снова говорить, что я не верю тебе?  — Ты не можешь просто простить меня? Думаешь, если бы я не любил тебя, то приходил бы к тебе каждый день, постоянно извиняясь и слушая один и тот же отказ?       Я задумалась. Понимаю, что Глеб говорит правильные и понятные вещи, но что я сделаю? Просто возьму и прощу? Это не так уж и легко. Я не вижу будущего с ним, мне уже двадцать два года, и это не просто побегать да разойтись, мне нужны серьезные отношения, а не то, что я вижу сейчас. Я слишком взрослая для него.  — Знаешь… Дай мне время подумать.       Я хочу выиграть время. Может через несколько дней моя обида на него спадет, может не спадет, может я убеждусь, что люблю его, а может и наоборот. Мне просто нужно время, чтобы рассмотреть все варианты с ним.  — Я люблю тебя, — сказал напоследок Глеб и вышел из моего кабинета.       Я подняла голову к потолку и обреченно вздохнула. Ну почему именно я?       Мне впервые не захотелось пить по приходу домой. Что это? Путь истинный?       Я не останавливалась шутить над собой, пока не сходила в душ. Прекрасно себя чувствовать трезвой. Вроде бы пьешь, пьешь, а потом — бум, и тебе так хочется вернуться в исходное состояние, что пропадает настроение продолжать пить. Ты начинаешь теряться в пространстве и в итоге остаешься где-то в континууме. У тебя начинается полная дезориентация, где, что и как уже не так важно. Я называю это бэд трип под алкоголем. Сейчас я хочу поблагодарить себя, что не пью до такого состояния, хотя на выходных я часто заострялась в одну точку и потом не помнила, о чем думала и как себя чувствовала. Это и до апатии довестись может.       Я закрыла глаза без всяких вертолетов-самолетов. Приятно всего-то прикладывать меньше усилий, чем расставить ноги звездочкой, не закидывать голову и руки в стороны, чтобы смягчить свое сильное опьянение. Надеюсь, что я продержусь так на долгое время, ибо алкоголь мне уже поперек горла стоит.       На утро я безумно оживленная подошла к зеркалу, чтобы навести красоту. Я выгляжу довольно хорошо: нет кругов под глазами, улыбка, нос кажется не таким уж и уродливым, а глаза горят каким-то непонятным счастьем. Похоже, маленькие шаги к перемирию с Глебом идут мне побольше, чем обиды. Я знаю, что по большему счету не хотела его прощать и дала себе табу, что не подпущу ближе, чем положить тетрадь мне на стол, однако не смогла удержаться. Моя гордость сейчас должна улетучиться, чтобы не спугнуть его, ведь Голубин сказал достаточно правильные вещи — любой бы другой парень-спорщик всего-навсего бы не приходил ко мне извиняться и унижаться. Я понимаю, что это очень отвратительный спор, становится противнее еще больше из-за подробностей, которые рассказывались в нем, но я вижу, что Глебу невероятно стыдно за это, поэтому начинаю прощать.       Я чуть подкрасила брови, нарисовала наимельчайшие стрелочки, подкрасила ресницы, сделала контуринг и накрасилась матовой нюдовой помадой. Вроде бы и постаралась, а вроде бы и выгляжу естественно. Нравиться смотреть на себя с другой стороны, на такую приветливую и милую, а не замученную похмельными синдромами. Вместо каких-то скучных мешков на себя я надела брюки и рубашку бежевого цвета, сверху накинув пальто такого же оттенка. Каблуки красного цвета, подходящие под сегодняшнюю погоду, напоминающую золотую осень; опадающие листочки, листопад, хруст под ногами и еще не такую холодную и мрачную атмосферу, которая накатывается с конца октября, хоть до него осталось пару дней. Не верится, что уже так быстро летит время. Вот недавно я зашла в школу, строящая из себя бизнес-леди и хорошую учительницу, а сейчас абсолютно добрая и улыбающаяся сама себе в зеркало. Я была всегда хмурая и каждый раз ловила мысль, что похожа на героиню Машу из своей любимой книги. Настоящая смотрит на себя так, будто получила Нобелевскую премию.       В основном у меня впервые такое настроение, когда я уверенно еду в школу, не рассуждая о том, как сегодня поиздеваются надо мной. Мне уже все равно на эти глупые шутки, пусть шутят как хотят. Захотят уволить и пригрозить полицией? Пожалуй, мне нечего бояться. Глебу есть восемнадцать, мы соблюдаем закон, и я не вижу смысла иметь мне дело с полицией.       Я вышла из машины, поправив солнцезащитные очки. Сегодня я точно должна показать, что чувствую себя наиотличнейше. При входе в школу меня приветствовали технички и охранник, восхищенно посвистывая. Испытываю чувство, якобы хожу по подиуму, настолько я в порядке сегодня.       Ученики с радостью зашли в кабинет, разглядывая мой нестандартный наряд и на удивление хорошее настроение. Я преподавала уроки на хорошей ноте, пока не зашел тот самый проблемный класс, где учится Глеб. Сейчас нужно показать себя чуть лучше, чем обычно.  — Здравствуйте, дети, — я улыбнулась и надела очки, разглядывая отсутствующих.  — Вы хорошо сегодня выглядите, — усмехнулся Артем, и его близкие одноклассники издали смешки.  — Спасибо, Шатохин, не могу сказать тебе «взаимно» из-за твоей помятой рубашки, — я по-издевательски улыбнулась, показывая всю недоброжелательность.       Артем замялся и отвернулся к портфелю, доставая учебники. Его брови нахмурились, а щеки будто раздулись. Прекрасно. Я смогла ответить ему.       Глеб зашел самый последний и сел за свою парту. Его взгляд смягчился, как только он увидел меня, и даже слегка улыбнулся. Я отвела взгляд, чтобы не привлечь внимание. Звонок давным-давно прозвенел, но я не буду кричать на кого-то за опоздание, сейчас точно настроение не для этого. Я написала на доске число и тему, однако долго стоять не могла, зная, что Артем точно кидает усмешки на последней парте своим одноклассникам-дружкам по поводу моего вида сзади. Я бы сказала, что они ведут себя как дети, но вспомнила, что они и есть дети. Как по возрасту, так и по поведению.  — Оксана Владиславовна, а вы какую позу в сексе любите? — Спросил кто-то из толпы, и весь класс засмеялся.