Вопреки всем невзгодам

      Я выбежала из клуба, растирая слезы. Черт. Он снова провинился, когда только все стало хорошо, снова наврал, как любит делать это. Я понимаю, что у нас очень нестандартные отношения — ученик и учительница, но если это твой друг, зачем скрывать от него и врать? Зачем подставлять меня и показывать полной дурой при всех? Он будто бы стесняется меня.       Хотя так и есть. Никто из них не выберет училку по русскому со сломанным носом, женским алкоголизмом, испуганными глазками и отвращением к мужчинам. Они все такие молодые, горячие, красивые, и могут позволить себе любую другую девчонку, поэтому я понимаю, чего стыдится Глеб. Он выбрал именно меня. Сломанную судьбой девчонку с ужасным прошлом. Такую, которую бы не выбрал ни один его друг.       Из-за алкоголя я бежала со странным помутнением, в горле до сих пор стоял вкус непонятного алкоголя, точно чего-то намешанного. Я не жалею, что начала буянить в клубе. Он этого заслужил.       Глеб резко схватил меня за запястье и развернул к себе. Я видела, что он был чертовски раздражен.  — С этого дня ты никогда больше не пьешь! — Он отбросил мою руку, и я протерла кисть от боли.       После всего, что делал Андрей, это сложно назвать насилием.  — Прости… Я нечайно, — начал оправдываться Голубин, но я отошла от него.  — С этого дня я съезжаю от тебя. Прямо сейчас.       Я должна держать свое слово, во чтобы это не стало, даже если мое и так разбитое сердце пострадает еще больше. Мне все равно. Я устала от этого вечного вранья абсолютно всем.  — Оксана! Подожди… — Я попыталась уйти, но решила все же отозваться на его голос, — это из-за того, что я схватил тебя? Прости меня пожалуйста, малышка. Прости!  — Это из-за твоего вранья. Ты даже этого не замечаешь.       Я уже точно решила, что уйду от него. Хватит с меня всех секретов и тайн, что он еще прячет от меня? Я не хочу знать, поэтому отвернусь от него также, как он в свое время от меня.       Глеб оставался на месте и смотрел мне в спину, зарывшись в волосы. Я не знаю, как сейчас в таком состоянии соберу вещи и соберусь куда-то. Хорошо, что моя квартира полностью свободна для заселения.       Я подловила такси и поехала одна. Только сейчас у меня скатились маленькие слезинки, но я быстро убрала их. Я смогу. Я сильная. Мне не нужно бесчисленное вранье в моей жизни.       Разговор с Глебом будто выветрил из меня алкоголь. Я чувствовала некое помутнение, но уже свободно могла дойти до дома. Наверное, я поспешила с переездом, мне стоит начать собираться завтра с утра. Сейчас это будет крайне странно. Голова шла кругом, мне одновременно хотелось и лечь спать, и решить все проблемы. Глаза медленно закрывались, пока я слышала звуки открывающейся двери.       На утро я уже была в постели. Скорее всего, меня перетащил Глеб. На тумбочке лежала таблетка и вода в случае похмелья, которое у меня как раз-таки и было. Моменты вчерашнего дня вспомнились и пронеслись перед глазами. Я протерла глаза рукой и осмотрела комнату. Я все еще у Глеба, и так не должно быть.       На кухне сидел Голубин и уплетал блинчики, который приготовил сам. Он их любит. Я помню, как мы переспали, а потом я пожарила ему блины и кормила обнаженная. Мне казалось, что это мое самое счастливое утро за всю жизнь.  — Все хорошо? — Спросил Глеб, оторвавшись от еды.  — Нет, мать твою, — не выдержала я и хотела уйти с кухни куда-нибудь в другую комнату, как Голубин встал со стола. Хочет что-то сказать?       Вместо извинений и разговора он всего-навсего поставил тарелки в раковину и облокотился на гарнитуру. Его прекрасное тело с татуировками представилось передо мной, а домашние шорты были настолько приспущены на бедра, что я видела часть лобка. Похоже, он без трусов. Я не заметила, как Глеб уже телепортировался рядом со мной и взял за локоть, но не так грубо, как сделал это ночью.  — Отпусти меня, — я попыталась вырваться, но Глеб нагло тащил меня в другую комнату.  — Прости, может, ты так меня послушаешь.       Голубин вцепился в меня поцелуем по пути до кровати и принялся расхаживать руками по телу. Мне так не нравится. Я так не хочу.  — Не надо… — Я разъединила поцелуй, — нет.  — Что «нет»? А как мне еще утихомирить тебя и извиниться?  — Ты все будешь сводить к сексу?  — Увы, но с тобой я ставлю этот вариант на первое место.       Я призакрыла глаза от ласк Глеба на шее и тяжело вздохнула. Хорошо, может, он козел, и мы расстались, но я не могу просто так взять и отказать его манящим большим губкам, которые скользят по моему лицу и шее, изучая все участки. Глеб       Склонив голову, поцеловал ее в шею, не дав ей шанса ответить. — Глеб, — простонала она. Ее колени подогнулись.       Обвив рукой ее талию, припал губами к нежной коже и вжал Оксану в кровать.       Черт бы ее побрал.       Я должен перед ней извиниться.       Пропустив пальцы через ее волосы, прикусил мочку уха, затем поцеловал вдоль линии челюсти, после чего повернул лицо Оксаны к себе и завладел ее ртом. Сладость и теплота были просто невыносимы. Мой член дернулся, а, когда она прижалась своей красивой задницей ко мне, я едва не застонал. — Твою мать, Оксана. — Судорожно выдохнул, сдернул с нее домашнюю майку, которую затем бросил на пол.       Она откинула голову мне на плечо, ее грудь быстро поднималась и опадала от частых вздохов. Оксана посмотрела на меня с отчаянием и мольбой во взгляде, после чего закрыла глаза. Ее тело изнывало от желания. Как и мое.       Аккуратно обхватив одной рукой ее шею спереди, второй собственнически провел по животу. — Я хочу оказаться внутри тебя. — Я приподнял подбородок Оксаны, чтобы она посмотрела мне в глаза. — Но тебе лучше не лгать на сей раз, — все равно буркнула она, хоть и просила меня минуту назад.       Она сморгнула капли слез с ресниц. От отчаянного выражения на мокром лице Оксаны, я хотел ее растерзать. Всю ночь напролет. Решив довольствоваться поцелуем, скользнул кончиком языка по ее языку, втянул его себе в рот.       Господи, какая же она приятная на вкус.       Я запустил руку ей в шорты, накрыл ладонью ее плоть. — О Боже, — простонала Оксана.       Надеюсь, она забудет всю свою величайшую обиду на меня.       Распределяя ее влажность между средним и большим пальцем, был готов взорваться ко всем чертям.       Она изогнулась, потерлась спиной о мою грудь, застонав. Поглаживая двумя пальцами ее клитор, прижал свой член к ее заднице.       Тело Оксаны, орошенное желанием, блестело в свете солнца. Подушечками пальцев я чувствовал пульсацию у нее между ног. Она была готова, изнемогала.       Расстегнув лифчик, сдернул его с плеч Оксаны, снял шорты, после чего стянул их вниз по ее ногам вместе с трусиками и сделал шаг назад, глядя на нее.       Она держалась на нетвердых ногах и руках, прислонившись к кровати, по-прежнему упираясь ладонями в подушку.       Мое тело кричало. Я едва дышал.       У меня мелькнула мысль, что нам не мешало бы поговорить с друг другом как взрослые люди, однако она слишком была сексуальная и манящая, да и кого я пытался одурачить? Оксана смотрелась прекрасно в такой обстановке, когда одновременно и злится, и хочет меня.       Она опустила руки, развернулась, не подняв подбородок, но и не сводя глаз с меня. Села на кровать. Ее ноги свисали вниз, доставая до пола.       Я тоже подошел ближе, встал напротив нее, сохраняя дистанцию.       Мне не хотелось торопиться. Я так сильно перед ней облажался. Хотел заново открыть ее для себя.       Но сейчас на это не оставалось времени. Мой член был тверже стали. — Раздвинь ноги, — произнес сипло. Мои губы изогнулись в улыбке.       У Оксаны перехватило дыхание; я наблюдал за движениями ее груди. Она дышала часто, то ли от возбуждения, то ли от волнения. Оксана сжала челюсти, приняв мой вызов. Отклонившись назад, она оперлась на руки и широко развела ноги, обнажив то, что я хотел получить.       Черт бы побрал эту женщину.       Мой взгляд скользнул по ее разгоряченному, влажному телу, пока я развязывал пояс своих шортов, после чего позволил им упасть на пол.       Глаза Оксаны округлились, когда она заметила мою обнаженность.       Пристроившись между ее ног, осторожно и медленно прижал ее к кровати. Придерживая Оксану за бедра, припал губами к ее теплому, влажному животу, с наслаждением ощущая нежность ее кожи, затем переключился на сосок, втянул его в рот. — Ах, — застонала она, ловя воздух, но я проигнорировал ее попытки увильнуть.       Накрыл ртом второй затвердевший сосок, посасывая, кусая. Проклятье, как же мне нравился ее сладковатый вкус.       Два месяца назад я ни черта не знал. Конечно, занимаясь сексом с Оксаной первый раз, я не чувствовал к ней любви и в прямом смысле трахал, однако все равно был неопытен и неуверен в себе перед ней.       Сейчас я люблю ее и знаю, чего хочу. И не боюсь получать то, что мне нужно, не боюсь рисковать.       Ускорив темп, начал прокладывать дорожку из поцелуев по ее животу, с каждым сантиметром приближаясь к своей цели.       Одним быстрым движением поймал губами ее клитор, впился в него, словно в персик. — О мой Бог! — Оксана заерзала на месте, запрокинула голову назад. Кровать прогнулась от ее движений. Я не видел ее глаза, она зажмурилась от наслаждения.       Обвел языком вокруг клитора, лизнул с нажимом несколько раз.  — Я ненавижу тебя, — прошептала Оксана, но мне не было обидно. — Я не доверяю тебе. Ты можешь мне снова врать.       Меня не волновало, что она говорит.       Мне безразлично, что говорят другие. Я просто хочу сейчас довести ее до оргазма своим ртом, чтобы она знала, кому принадлежит.       Однако, чем сильнее Оксана сжимала в кулаках мои волосы, теряла контроль подо мной, тем больше я понимал, что хотел услышать, как она произнесет мое имя. Мне стало ясно — я хотел, чтобы она простила меня. — Глеб. — Ее голос дрогнул. — Глеб, сейчас!       Посмотрев вверх, заметил, что Оксана наблюдала за мной. Она провела ладонью по моей щеке. — Сейчас, — попросила она с мольбой. — Пожалуйста?       Именного этого я и ждал, сам того не понимая.       Выпрямившись, сжал челюсти и посмотрел на ее великолепное тело. На эту красивую девушку, которая ненавидела меня, которую я любил какое-то время неправильно, но… черт побери… мне нравилась наша ненависть, потому что она была откровенной и настоящей. Это не имело никакого смысла, но да… она была настоящей.       Я дернул Оксану ближе к краю капота и, глядя ей в глаза, резко вошел в нее. — Аххх… — Она зажмурилась, втянув воздух через стиснутые зубы. — Черт, Оксана. — Остановившись, закрыл глаза, упиваясь ощущением.       Ее теплота окружила меня, жар распространился от бедер вверх, к груди. Даже дождь не охлаждал мою пылавшую кожу.       Я не знал, со сколькими парнями она была до меня, и не хотел выяснять, но понимал, что ей может потребоваться минута-другая, чтобы адаптироваться к моему настрою. Нависая над Оксаной с моим членом внутри нее, просто наблюдал, ожидая, когда она откроет глаза.       Когда она наконец-то посмотрела на меня, то обвила рукой мою шею, притянула к себе, встретившись со мной на полпути для поцелуя. Массируя своим языком ее язык, покусывая влажные губы, начал двигаться внутри нее, медленно поначалу, ощущая каждый сантиметр ее горячей плоти, наслаждаясь каждым тихим стоном, покидавшим ее рот.       Прервав поцелуй, накрыл ее грудь одной рукой, другой оперся на кровать для поддержки. Каждая мышца моей спины была напряжена, плечи горели. Я жадно вдыхал и выдыхал, больше не в силах сдерживаться. Мои толчки стали напористей, между ног словно вулкан был готов извергнуться, настойчивый, испепеляющий. Проклятье, как же хорошо.       Ее груди подскакивали вверх и вниз, пока я двигался в ней все жестче и жестче.       Оксана впилась ногтями мне в грудь. — Сильнее, Глеб. Так приятно.       Я выпрямился, придвинул ее ближе к краю капота, продел руки под ее колени. — Скажи, что ты не обижаешься на меня.       Она моргнула и сглотнула. — Да, — кивнув, сбивчиво прошептала Оксана. — Я не обижаюсь.       Я люблю ее, черт возьми.       Я снова вошел в нее с такой силой, будто это была моя последняя возможность.       Оксана выгнула спину, простонала протяжно и громко. — Да… о Боже!       Ее стенки сжались вокруг моего члена, живот задрожал от частых, поверхностных вздохов. Зажмурившись, она кончила.       Обжигающая волна пронеслась от бедер к члену. Я вышел из нее, судорожно втягивая воздух и поглаживая себя до тех пор, пока не кончил ей на живот.       В горле пересохло, сердце билось так, словно пыталось проломить дыру в грудной клетке. Я уронил голову на Оксану, между ее грудей, закрыл глаза, чувствуя ритм ее дыхания под собой.       В голове не осталось связных мыслей. Одни лишь обрывки фраз.       Великолепно.       Горячо.       Проклятье.       Черт.       Понятия не имел, что мне теперь делать. Молчание Оксаны свидетельствовало о том, что она была озадачена не меньше моего. Я уже собирался подняться, когда она начала гладить мои промокшие волосы.       Застыв на месте, просто позволил ей ласкать себя.       А затем поморщился, осознав, что не использовал презерватив. Оксана       Черт. Я, похоже, знаю теперь свое слабое место. Глеб протер моей майкой остатки с живота и слабо улыбнулся, чмокнув в подбородок.  — Ну, теперь я точно прощен.