Вопреки всем невзгодам

— Что?       Черт возьми. Сколько тайн. Я не думала, что выйду с больницы и опять погрязну во лжи Голубина. А ведь этот недороман начался у них еще при моей алкогольной зависимости.       Алкоголь. Я держусь уже 156 дней. Но почему-то именно сейчас руки предательски задрожали, а слюна стала выделяться в больших количествах.       Что это, мать твою? Какого черта я чувствую это снова? Неужели кодировка не поможет? Взгляд перевелся на выход с комнаты, чтобы проверить обстановку на кухне.  — Я убрался, не смотри так. Мне продолжать про Глеба?  — Да… Да, наверное, — закивала я и легла поудобнее.       Почему я до сих пор лежу с Артемом?  — Пока ты лежала в больнице, она догадалась, что Глеб не такой уж многообещающий парень. Позвонила ему прямо у участка и сказала, что если он прямо сейчас не приедет и не заберет, то зайдет и напишет на него заявление, якобы ее задолбало игнорирование с его стороны. Он сначала думал, что она опять обманывает его, но фотография с четко видной надписью МВД ему не очень понравилось. Поехал. Забрал… — Артем немного помолчал, — это точно не будет выглядеть, как будто я разрушаю ваши отношения?  — Нет, с чего бы это? Рассказывай до конца. Там же нет ничего такого, правда? — Я чуть пододвинулась к Артему.  — Они поцеловались и чуть не переспали.       Черт.  — Я была готова к этой концовке весь разговор, — монотонно ответила я.  — И что ты будешь делать?  — Поговорю с ним, как взрослые люди. Мы заметно отдалились от друг друга за все это время.  — Мне жаль, Оксан. Честно жаль. Я думал, что он тебе все рассказывает, а ты даже начала истории не знаешь.       Я встала с кровати.  — Тебе пора, — намекнула я.  — Алкоголь забирать? — Подколол Артем.       Нет. Не забирать.       Вместо отказа я рассмеялась.  — Я не пью. Если там остались неоткрытые бутылки — оставь. Голубину отдам или еще кому-нибудь.       Ну-ну.       Как только Артем вышел из квартиры, моя улыбка сразу же слетела с лица, а ноги рванули к тому самому столу, около которого я была найдена на грани смерти.       Вот она!       Девственная бутылка вина смотрела на меня своей самой блестящей этикеткой, в темной емкости переливалась горькая жидкость. Белое вино… Когда-то оно мне не нравилось, пока я не испробовала по-правильному. Нужно наливать обязательно в глубокий бокал для вина и шампанского, половину, когда пьешь, приподнимать язык и принимать алкоголь началом языка, а не окончанием. Если пить с горла и не изучать вкус, то будет отдавать горчинкой и неприятным послевкусием, из-за чего последующие посиделовки с белым вином не получатся. Я сразу же сделала все строго по индивидуальной инструкции и принялась пить. Привычного наслаждения поначалу не было, меня жутко начало тошнить, а опьянение стало в разы хуже, чем раньше. Все хорошо. Если я буду пить дальше, это пройдет. Кодировка — не действенный способ и не точный. Вскоре тошнота и рвота прошли, а бутылка подходила к концу.       Черт.       У меня не очень много денег, но на еще алкоголя должно хватить. Я быстро сбегала в магазин и взяла пиво. Самый дешевый и вкусный напиток. Тот самый запах, газики в животе, холодок в горле и чумовой вкус заставлял меня призакрыть глаза и почувствовать медленно качающиеся качели, раскачивая меня из стороны в сторону. Наверное, я выглядела как обычный наркоман, употребляющий метадон. У меня полностью сорвало башню, и вряд ли я смогу сегодня остановиться пить.       Чертов Голубин. Я сорвалась из-за него. Я была чиста 156 дней, и все насмарку. Чертов Голубин и его Алина.       Нужно позвонить ему.  — Ты занят? — Заплетающимся языком пробурчала я в трубку.  — Не очень. Что с голосом? — Глеб заметно забеспокоился и, видимо, встал с кровати.  — Ты ублюдок, все, что я хочу сказать.       Слезы сразу же скатились с глаз, а рука, еле как державшая трубку, закачалась. Я прижалась к бутылке пива щекой и облокотилась на локоть.  — Оксана? Ты плачешь? Нет, стоп, ты пьяная? Что за нахрен?       Я услышала через трубку звук открывающейся двери.  — Осади алкоголь, пока не сделал этого я. Ты что, снова в больничку залечь хочешь? А как же кодировка, Оксана? Когда я приеду, у нас будет очень серьезный разговор.  — Едь к своей Алине, урод, — закричала я в трубку сквозь слезы.       Не знаю, что у меня было тогда в голове, однако я не на шутку разозлилась. Сначала мне было очень обидно и грустно, что он изменил мне, потом я разозлилась, а через некоторое время приняла апатическую позицию. Но это продолжалось недолго. Я очень сильно пожалела, когда дала ему ключи из своей квартиры, ведь он теперь может вламываться в мою квартиру в любое время. Я не сразу среагировала, но почему-то бутылка с моей руки нагло была выхвачена, а позже вообще прилетела пощечина. Не больно, конечно, но что это было?  — Я приведу тебя в чувства только так.       Еще одна пощечина прилетела по другой щеке. Это не назвать насилием, скорее как пробуждающий момент. Дальше я смутно помню, но помню точно, что оказалась в ванне под холодным душем, без майки и шортиков.  — Время сколько? Двенадцать часов дня. И какого хрена ты лежишь бухая и голая в ванне? — Разъяренно продолжал Голубин.       Я чувствую, какой он злой, но почему-то чувствую в этом какую-то свою страсть. Руки инстинктивно закрыли грудь.  — Может тебя оттрахать, чтобы привести в чувства? Как раз объяснишься мне за ночь, проведенную с Артемом.       Что он несет? Я даже не знала, что ночевала с ним.       Глеб поднял меня за руки и положил на пол. Я поперхнулась водой и пыталась откашляться, пока Глеб искал полотенце.  — Ну? Признаешься, что у вас было с Артемом?  — Ни… чего, — я еле как откашлялась и ответила ему.       Я прижала полотенце получше и опустила взгляд на пол. Глеб поставил руки на бедра и наклонился надо мной.  — И почему же я ублюдок? — Он присел рядом. Не помню, откуда у него оказалась моя бутылка в руках, а жидкость во рту, но наблюдать, как Глеб пьет мой алкоголь мне очень не понравилось. — Хочешь? Что так пялишься? Если я захочу, то запихаю тебе эту бутылку по самое горло.  — Катись к своей Алине, — выдавила я слова и снова расплакалась.  — Поверь, ты далеко не лучше ее.       Я ужасно пьяна, но все равно понимаю, что он оскорбляет меня и наговаривает лишнего. Я еще никогда не видела Глеба таким жестоким.  — Мы расстаемся. Ты у меня уже поперек горла стоишь, — отрезал Голубин и вышел с ванны.       Что?       Он что, бросил меня? Что это было?       Я ожидала, что услышу захлопнувшуюся дверь, или он снова придет меня и наговорит того, чего не должен был, однако Глеб пришел уже без бутылки и спустя долгое время.  — И что ты валяешься? Может встанешь хотя бы?  — Я голая, — проныла я.  — Мне абсолютно наплевать на тебя, как ты понять не можешь?       Сначала он отрезвляет меня, потом наговаривает гадостей и бросает, чуть позже заботится, чтобы я встала с пола и пошла спать, а теперь говорит, что ему, видите ли, все равно. Ну-ну.       Глеб облокотился на косяк, молча простоял секунд пять со сложенными руками на груди, но все же сдался и приблизился ко мне.  — Обхватывай меня за плечи, — прошептал он и убрал полотенце. Его мимолетный взгляд прошелся по груди, но тут же переключился мне на лицо. От его горячих рук по моей мокрой спине я покрылась мурашками.       Как быстро у него сменилось настроение до заботливого парня, какой он показывал себя в начале отношений, понятия не имею.       Глеб положил меня в спальне, укрыв одеялом. Я сейчас точно не смогу уснуть. Меня качало из стороны в сторону, как бы я не вертелась, как бы не переворачивалась, как бы не закутывалась в одеяло. Рядом ворчал Голубин и пытался уложить, но меня тянуло очистить желудок.  — Я… Я сейчас…       Я не смогла договорить фразу полностью и облевалась на пол.  — Класс, блять! Просто класс! — Завопил Глеб и вскочил с кровати. — Чертова ты сука.       Голубин швырнул меня обратно на кровать. Я попыталась лечь поудобнее и справиться с тошнотой.  — Удерживай, мать твою, проглатывай, да хоть что делай, только на пол не рыгай.       Боже, когда эти мучения закончатся? Когда меня перестанет рвать? Казалось, что я заполнила уже все ведро. Я вроде бы и не так много выпила, раньше такое количество алкоголя казалось мне нормой, а тут всего лишь бутылка вина и полтора литра пива. Глеб ходил из комнаты в комнату, его силуэт казался мне одной сплошной точкой, передвигающаяся с бешенной скоростью. Как же я пьяна… Ноги и руки будто летали в воздухе, а моя голова оторвалась напрочь. Я больше никогда не буду пить. Честно. У меня еще никогда не было такого отравления. Я многовато раз перепивала, но чтобы вот так… Сто процентов это из-за укола кодировки в моем организме. Если бы не Алина и Глеб, я бы не сорвалась и продолжить жить дальше трезвой жизнью. Черт вам всех возьми…       Под вечер эти мучения закончились, и я заснула. Впервые мне так понравилось отходить от алкоголя. Господи боже… Кроме матов и молитв в моей засыпающей голове ничего не было.       Я не знаю, сколько было времени, но на улице уже было тепло. Я до сих пор лежала оголенная в кровати, около меня не было тазика и в принципе все было гуманно и чистенько, будто бы я не устраивала промывку желудка вчерашним днем. Глеб спал рядом, мило нахмурившись и уткнувшись мне в плечо.       Какой же стыд…       А мы вообще встречаемся?       Как я помню, Глеб вчера бросил меня. Или не бросил… Может мне показалось?       Я взяла телефон с тумбочки и взглянула на время. Семь часов утра. Отлично. Я, видимо, уже к работе готовлюсь.       Черт!       Мне же завтра на работу!       Я упала головой на подушку и обреченно вздохнула. Опять вставать в шесть утра, ехать, учить, нервничать… Так еще и ЕГЭ. Мне тогда полная крышка. Жить на что-то надо, без работы я даже пиво себе не смогу взять.       Тьфу. Малейшее представление алкоголя вызывает у меня рвоту.       Я приподнялась с кровати и оделась в свою домашнюю одежду. Можно снова лечь в больницу? Там я не вставала с кровати, всегда спала, меня кормили по расписанию, ничего делать не надо было. Не считая чрезмерных болей и сильной слабости, мне там нравилось.       Я умылась и сходила в душ силой. Жуткое похмелье накрыло меня, заставив лечь обратно на кровать как можно скорее. Глеб сразу же заерзал на месте, почувствовав мое нахождение. Черт. И как мне ему в глаза смотреть после всего, что я творила ночью? Хоть и я и половины не помню, но точно припоминаю свои катания по полу без одежды. Хочется сквозь землю провалиться. Зная Глеба, он не будет подшучивать над этим, наоборот, отнесется слишком серьезно.       Голубин приоткрыл один глаз, а позже протер другой, настороженно смотря на меня. Его взгляд прошелся по моему телу. Наверное, хотел убедиться, что я не валяюсь голая и вся в рвоте. Я быстро отвернулась и сделала вид, что читаю. Глеб долгое время молчал и смотрел пустым взглядом в потолок, теребя свои волосы в руках. Похоже, он над чем-то размышляет. Я даже сейчас заглядываюсь на него, хоть и боковым зрением. Он такой красивый… Его волосы стали намного длиннее, теперь доходили до скул, как было в начале года. Новые татуировки не сделали его как-то хуже или мрачнее, наоборот, хотелось провести по всем и рассмотреть каждую. Не понимаю, как можно быть таким восхитительным. Наконец, Глеб оторвался от своих волосы и повернул голову в мою сторону.  — Голова болит? — Буркнул Глеб.       Раньше бы он уже тысячу кругов вокруг меня оббегал, принес бы от простого стакана воды до нового обогревателя в комнату. Сейчас же Голубин смотрит на меня таким взглядом, что мне хочется закутаться в одеяло и больше никогда в жизни не вылезать.  — Немного, — тихо ответила я.       Да вру я. Моя голова сейчас в прямом смысле вылетит из-за такой боли внутри.  — Отмазывайся дальше. Я на тебя зол, — сказал напоследок Глеб и вышел из комнаты, хлопнув дверью.       Мда. Ситуация достаточно неприятная. Я всего тут третий день, а уже напилась в стельку, сорвалась, нарушила кодировку, чуть не подвергла опасности организм, узнала все о этой Алине и провела ночь с Артемом.       Точно, Алина!       Раз уж я все знаю, то могу смело с ним поговорить на эту тему. Он, мать твою, чуть не трахнул какую-то десятиклассницу. Или девятиклассницу? Какая разница, мы в любом случае состояли в отношениях, когда это все происходило. Я сразу же подскочила с кровати и осмелилась с ним поспорить, но перед этим немного постояла у тумбочки, утешая темноту в глазах.       Глеб уже надел шорты и вовсю готовил на кухне, пока я доходила до него.  — Выглядишь ужасно, — обернулся Голубин и хмыкнул.       Да что с ним, мать твою?! Где его забота? Искренность? Любовь ко мне? Почему он позволяет себе оскорблять меня и разговаривать в таком тоне? Что с ним случилось?       Хотя глупо спрашивать, что с ним случилось, когда его девушка валялась в больнице полгода на волоске от смерти, а после напилась, даже не удосужившись провести с ним время. А, да, до этого сделала аборт и навела суеты по поводу Андрея. Хорошо, я не права, но мог бы и придержать гон.  — Да, спасибо, — сдержанно ответила я и налила с кувшина водички. — Мы поговорим с тобой в спокойной обстановке или будем кричать друг на друга?  — Тупая формулировка начала конфликта, но можешь продолжать, — Глеб с легкостью опрокинул блинчик на тарелку.  — Скажи честно… Ты любишь меня? — Начала я.  — Еще спрашиваешь? Люблю, конечно, даже когда ты ужасно себя повела, — Голубин хотел задать мне встречный вопрос, но увидел в моих глазах желание продолжения.  — А ты мне когда-нибудь изменял? — Лучше напрямую, чем вокруг да около.