Уловка Локи

Тор словно плыл в русле прохладной реки, и над ним ярко сияли звезды. Они стояли очень высоко в чистом безоблачном небе, и было понятно, что оно принадлежит не Асгарду, а какому-то другому миру. И в этом мире была весна, Тор чувствовал ее дыхание, легкий прохладный ветерок проносился над ним, унося с собой боль. Ее он ощущал постоянно, но сейчас она не беспокоила его, ветер и река остужали разгоряченное болезнью тело и успокаивали, настолько, что Тор не мог бы вспомнить времени, когда в его душе царил такой мир. Он слышал течение воды, шепот волн и чей-то голос, зовущий его по имени. Голос был частью этого странного мира и не выбивался из общего потока звуков и ощущений. Тор все глубже погружался в приятный сон, где не было места тревогам и боли. Когда он открыл глаза, то все еще ощущал себя в русле потока, и одновременно видел, что находится в пещере Локи, а тот сидит у огня к нему спиной и что-то творит со своими наколдованными сосудами. Тор захотел позвать его, но издал только невнятный хрип. Локи мгновенно обернулся и подошел к брату. Он опустил ладонь на лоб Тора и нахмурился. — Тебе надо попить, — сказал он и поднес к его губам кубок. Тор сделал один глоток и сморщился: это была вода из источника, только с еще более странным привкусом. Вероятно, здесь не обошлось без магии. После пробуждения боль в груди стала ощущаться все сильнее, Тор прерывисто вздохнул и дотронулся до раны. Грудь стягивала повязка, но даже сквозь нее ощущалась болезненная пульсация и растекающийся от раны по телу жар. — Не трогай, — сказал Локи и мягко убрал руку брата. — Тебе лучше поспать. Он положил голову Тора к себе на колени и поцеловал его в лоб. От прохладного прикосновения его губ Тора опять захватил тот магический поток, и он вновь погрузился в мир ранней весны с его свежим запахом тающих льдов и пробивающихся сквозь снег первых зеленых побегов. Тор помнил несколько таких коротких пробуждений, тогда Локи поил его водой и давал немного поесть, а потом погружал в живительный сон, в котором не было места боли. Плывя по этой волшебной реке, Тор смог разглядеть ее берега, там таяли сугробы и устремлялись в общий поток тонкими ручейками, а на поверхности освобожденной от ледяного панциря земли тут же прорастала зеленая трава, кое-где виднелись низкие темно-синие цветы, а в воздухе стоял гул насекомых. Все это пиршество весны соседствовало с огромными глыбами льда, которые таяли неохотно и только по краям. Было понятно, что им очень много лет, и не одна весна тщетно пыталась победить их. Тора захватило это ощущение всеобщей радости, пусть короткой, но зато очень яркой. Он почувствовал себя частью этого весеннего мира, и в его сердце зародилось какое-то странное желание, почти жажда, которой он не мог дать внятного объяснения. Он сделал над собой усилие, вынырнул из потока и открыл глаза. Локи был рядом, его лицо еще больше, чем раньше осунулось, вокруг глаз залегли тени, губы были нервно поджаты. Тор смотрел на него и видел как будто впервые. Несмотря на следы усталости и отсутствия сна Локи казался сейчас очень красивым. Эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову. Тор протянул к брату руку и дотронулся до его лица, от прикосновения магия, скрывающая следы пыток, исчезла. Проступили шрамы от грубых стежков, некогда стягивающих эти тонкие губы вместе, чтобы Локи не мог сказать ни слова. Смесь жалости и любви к нему вдруг захватила сердце Тора, он привлек брата к себе и жадно его поцеловал. Близость тела Локи, его запах, прикосновения его рук вдруг стали так желанны, что он позабыв обо всем, включая свою смертельную рану, подмял брата под себя и продолжил его целовать, пока тот, словно очнувшись ото сна, не вырвался из его объятий. Локи смотрел на Тора потрясенно, пока тот тоже не пришел в себя. Этот разорванный поцелуй вернул его к реальности и напомнил о несмолкающей боли в груди. Тор прижал руку к ране и поднял взгляд на брата. Тот развернулся и бросился вон из пещеры. — Локи, прости, я не знаю… — Тор не договорил, потому что адресовать извинения было уже некому. Он попытался приподняться и сесть, и к его удивлению, это удалось. Тор был опытным воином и знал, что рана, подобная той, что наградили его стражи Хель, смертельна. Копье чудом не задело сердце, но зашло слишком глубоко и повредило легкие. Но все это могло бы зажить довольно быстро в случае с могучим Тором, если бы не магия, которую орудие, несомненно, в себе несло. Он плохо помнил, как его ранили. Едва двери в тронный зал за ним закрылись, стражи, как по команде, двинулись на него. Тор раньше никогда не сталкивался в бою с такой нежитью, обычные восставшие мертвецы Хельхейма с ней ни в какое сравнение не шли. Он и опомниться не успел, как из его груди торчало костяное копье, а враги отступили так же быстро, как напали. Но он выжил, и все благодаря Локи. А теперь на Тора что-то нашло, и брат, наверняка, его возненавидит за эту внезапную вольность. Он не заметил, как задремал, и проснулся только от тихого шороха рядом с собой. Тор открыл глаза и увидел Локи, который держал в руках кубок с водой. Он молча протянул его брату так, словно ничего не было. Но они оба знали, что никто из них этого не забудет. — Локи, я не знаю, что на меня нашло, — сказал Тор после того, как принял кубок и старательно сделал оттуда несколько глотков. — Я знаю, — коротко ответил Локи, не глядя на него. — Прости меня, я не хотел тебя оскорбить. У меня просто в голове помутилось… — Не продолжай, — прервал его брат и сел рядом. — Ты здесь ни при чем. Тор придвинулся к нему и попытался сесть рядом, хотя боль в груди в такой позе была острее. — О чем ты говоришь? Локи ответил не сразу, он смотрел в огонь и изредка тяжело вздыхал, словно собираясь с силами. Когда он начал говорить, его голос был почти спокойным. — Если бы что-то подобное случилось с тобой в Асгарде, наши лекари быстро поставили бы тебя на ноги. Но здесь у меня нет ничего, кроме моей магии, чтобы попытаться тебя вылечить. Он замолчал, словно бы его фраза могла все сразу объяснить брату. Тор чувствовал сейчас не только собственное смятение, но и смятение Локи. — Причем тут твоя магия? Локи опять тяжело вздохнул и посмотрел на брата. От этого пронзительного, полного скрытого чувства взгляда Тору стало еще больше не по себе. — Лечебная магия основана на любви, — хрипло сказал он. — Нельзя кого-то вылечить, не чувствуя к нему хотя бы симпатии и не делясь этим чувством. Именно поэтому магов-целителей так мало. — Ты любишь меня? — спросил Тор, глядя на брата во все глаза. Тот бросил на него косой взгляд, как на глупого непонятливого ребенка. — Ты любишь меня ТАК, Локи? — он переспросил, чтобы не осталось никаких недомолвок. Локи поднялся с места и мягко обошел очаг, вставая напротив брата, огонь стал разгораться между ними, бросая неверные тени на их лица. — Тебя это удивляет? — голос Локи предательски дрогнул, и он отвернулся. — Да, — ответил Тор, но тут же добавил, видя, что брат снова направляется к выходу. — Не уходи, Локи! Не надо. Я не осуждаю тебя, я просто… я не знал. — А что ты вообще обо мне знал?! — выкрикнул тот, но сразу затих и медленно повернулся к Тору. Нервно сглотнув, он продолжал, в глазах его плясал огонь. — Ты хоть раз вообще думал о том, что я чувствую? Ты меня вообще замечал?! — Ты мог бы мне сказать об этом. — Сказать ТЕБЕ?! Очень остроумно! — Локи выдал короткий нервный смешок, и его лицо дернулось, словно в судороге. — Да ты не слышишь и половины того, что тебе говорят! Все, к чему ты готов прислушиваться — это твои собственные сиюминутные желания, а на других тебе плевать! — Это неправда, иначе я не пришел бы за тобой! — закричал Тор и тут же схватился за грудь — от крика рана резко заболела. — Ты пришел за мной, потому что ты чертов настоящий герой! И хотел прославиться еще больше, хотел всем доказать, что можешь вытащить своего никчемного брата даже из Хельхейма! Не говори, что тебя волновала моя судьба! — в глазах Локи стояли слезы, он отвернулся и сделал шаг по направлению к выходу из пещеры. — Локи! Я пришел сюда только ради тебя! — Можешь утешаться своим благородством сколько угодно, все равно мы оба сдохнем здесь в Хельхейме, и ты никогда больше не покроешь свое имя новой славой! — с нотками истерики в голосе прокричал Локи и выбежал вон из пещеры. Воцарилась звенящая тишина. Тор попытался сесть. В висках стучала кровь, рана нестерпимо ныла, а огонь в костре полыхал так, словно его разжигала их ссора с братом. Тору не хотелось сейчас думать о том, почему раньше он ничего не замечал, почему поддался магии Локи и потянулся к нему за поцелуем. Он чувствовал досаду только оттого, что брат снова удрал. Тор знал, что никогда не сможет понять его до конца, все эти метания Локи были совершенно чужды его разуму воина, привыкшему к простым и понятным задачам и решениям. Поэтому оставалось только ждать момента, когда брат успокоится и вернется обратно. Тор привалился к большому камню, сел лицом к выходу и прикрыл глаза, очень скоро погрузившись в тяжелый сон, полный смутных и мрачных видений. Там бушевали давно отгремевшие битвы, о которых он только слышал в преданиях, мелькали лица павших бойцов и воронье кружило над опустевшими местами сражений. Проснулся он от холода. Открыв глаза, обнаружил, что огонь в костре давно погас и по пещере гуляет ветер — Локи, уходя, не создал ледяной преграды. Судя по остывшим углям, брата не было здесь довольно долго, но сколько именно — Тор не знал. Он с трудом поднялся на ноги и зашагал к выходу. Каждый шаг давался ему с усилием. Выйдя наружу, Тор ожидал погрузиться в кромешную тьму, какая всегда стояла над Хельхеймом. Но, к его удивлению, он мог различать все предметы, сколько хватало взгляда. Было по-прежнему темно, но сейчас Тор видел окрестности пещеры даже лучше, чем в волшебной короне цвергов. Он не стал задумываться, что дало ему такую возможность — ранение зачарованным копьем стража или магия Локи, — то, что предстало его взору, поражало воображение. Оказалось, их убежище находилось не в голых скалах, а в сильно разрушенном горном селении. Тропа, которой они спускались к болоту, была отмечена не только ярко светящимися знаками, которые Тор тогда приметил, но и каменными фигурами и горельефами, выступающими на огромных валунах по обеим сторонам дороги. Там были изображены люди с большими миндалевидными глазами, крылатые звери и какие-то невиданные химеры, которым наверняка уже давно нет названия среди живущих. Лики изваяний светились подобно древней вязи, оставленной здесь теми же создателями. Тор чувствовал зов этих давно умерших людей, в его ушах звучал их еле слышный шепот и удивительная, никогда ранее не слышанная музыка. Он медленно вышел на дорогу и коснулся рукой светящихся букв всеми забытого алфавита. В эту секунду в разум Тора словно хлынул поток чужой магии, она звучала как песня на смутно знакомом языке, заставляла идти вперед по тропе, не отрывая ладони от причудливой вязи, выбитой на черных камнях. Тор погрузился в эту магическую реку и плыл, словно легкий челнок без весла, который не в силах справиться с бурным течением. Его разум наполняли видения, призраки людей в странных одеждах шли, держась за руки, совсем рядом, Тор мог чувствовать, как полы их длинных тог касаются его руки. Он не ощущал страха, напротив, его наполняла уверенность, что таинственные спутники знают путь к спасению и выведут его из западни. И хотя он почти не понимал слов песни, в которую превращались светящиеся знаки при прикосновении к ним, ему казалось, что он постиг общий смысл послания. Путь неожиданно прервался, когда под рукой он больше не мог ощущать камня с древними письменами. Он только сейчас понял, что прошел большую часть пути с закрытыми глазами. Перед ним зияла глубокая пропасть — последствие горного обвала. Часть дороги уцелела, но камни с надписями ушли в бездну, которая находилась в шаге от места, где стоял Тор. Он помнил, как проходил этот опасный участок вместе с братом, когда они шли во дворец Хель. Ему хотелось продолжить путь, хотя он толком и не знал, куда и зачем, — но силы его внезапно покинули. Двигаясь в потоке древней магии, он не ощущал своей телесной немощи, но теперь чувствовал, что боль возвращается с новой силой. Он прикоснулся к оборванной строке древнего текста и медленно осел на землю. Видения не вернулись, но боль стала потихоньку стихать. Тор закрыл глаза и окончательно потерял сознание. Дальнейшее он не мог бы с уверенностью назвать сном или явью. Перед его взором мелькало бледное лицо брата, тот прохладный поток, в который он раньше погружался с помощью магии Локи, вернулся, но мелодия древних надписей то и дело возвращалась в сознание и звучала явным диссонансом в этом оживающем после долгой зимы мире. Это была песня совсем другого, умирающего царства, ждущего своего неминуемого разрушения, и люди, ее сочинившие, были давно мертвы. Тор пытался очнуться, пытался рассказать Локи о том, что он познал, соприкоснувшись с древней магией, но вместо слов с его губ слетали невнятные хрипы, и брат лишь подносил ему новую порцию горькой воды и шептал что-то утешительное. На время Тор забывался тяжелым сном, из которого его пробуждала все та же песня старинных надписей, чтобы вновь мысленно увести за собой в путешествие по горной дороге. В эти моменты он, наверное, просыпался и пытался встать, потому что Локи вновь погружал его в сон, который спустя какое-то время опять прерывался зовом магии. Казалось, так происходило десятки и сотни раз, пока однажды Тор не ощутил рядом с собой могильный холод и не услышал уже знакомый женский голос. — Почему он все еще жив? Что мешает его трансформации? — Тор — самый сильный воин в девяти мирах, госпожа. Нет ничего удивительного в том, что он сопротивляется твоим чарам, — ответил голос Локи, звучащий сейчас спокойно и немного подобострастно. — А может, ты сам не позволяешь моей магии взять верх над силами твоего брата? — Я не настолько сильный маг, чтобы противостоять тебе. Иначе я давно бы уже выбрался из твоего плена. — Тогда зачем ты его лечишь? — Вода из местного источника вряд ли сойдет за лекарство, Хель. Я просто поддерживаю тело Тора, ведь тебе не нужен воин, потерявший все свои силы? — Не вздумай меня обмануть, Локи, — голос властительницы царства мертвых перешел на угрожающий шепот, — иначе я забуду о том, что обещала тебе свободу в обмен на твоего брата. — Обманывать тебя так же бессмысленно, как обманывать собственную смерть. — Вспоминай об этом почаще, сын Одина, а то трон Асгарда останется и вовсе без наследника. Какая же будет досада для всех девяти миров, — Хель засмеялась леденящим душу смехом, а потом Тор почувствовал ее присутствие совсем рядом с собой. Ее твердые и холодные, как могильный камень, пальцы прикоснулись к его ране, но она тут же одернула руку. Он почти ничего не ощутил, словно Хель дотронулась лишь до поверхности его кольчуги. — Почему мне сложно прикоснуться к нему? — голос правительницы тьмы выражал удивление. — Я уже говорил тебе, что он самый сильный воин во всех мирах, к тому же, защита от магии тьмы живет в самой крови светлых асов. Подожди немного, и твои чары возьмут над ним верх. — Что ж, мертвые никуда не торопятся, и я тоже умею ждать, — равнодушно сказала Хель и вышла из пещеры. Тор почувствовал ее отсутствие по вернувшемуся в убежище теплу. Он облизнул губы и попытался что-то сказать. К нему тут же подсел Локи и испуганно заглянул в глаза. — Ты должен знать, Тор, я никогда не отдам тебя ей. Что бы ты ни услышал, верь мне, — он погладил брата по щеке и коснулся губами его лба. Вместе с поцелуем в Тора словно влилась какая-то светлая сила, он схватил прохладную руку Локи в свою и прижал к себе. С этим вернувшимся чувством единения он снова заснул, но на этот раз его сон был спокойным и крепким, как у человека, идущего на поправку после болезни.