daydream/nightmare

Джун не знал, что Минхао в городе. Блять, да он даже не знал, что тот жив. - Может обнимемся? - усмехаясь спрашивает он, с жадностью рассматривая своего - видимо уже бывшего - друга. У Минхао пепельные волосы, стильные шмотки и - почему-то - нож в руке. Джун помнит, как тот всегда говорил, что в драке может доверять только своим рукам. А тут - надо же - каленая сталь. Минхао в ответ молчит, тяжело сглатывает и закусывает губу, и почему-то кажется, что он - - Я не знал, что это будешь ты. по его душу. Джун заливисто смеется и наклоняет голову. - И ты меня убьешь? Минхао фыркает и убирает нож. - Не сегодня. Джун снова смеется. И давит в себе осознание, что ему он был дал себя убить. * На деле сказать их новый дом - охуенен. Джонхан все-таки не зря считается правой рукой Сынчоля (хотя казалось бы, кто с ним дольше всего), и Джун с восторгом осознает, что в комнате - наконец-то тишь да покой. Он не то, чтобы много от жизни требует, но если может - берет все. И даже чуточку больше. На кухне - общей и какой-то до черта нуарной - празднуют новоселье Докём и Хоши, пытаясь не ржать с перебравшего Сынквана, что что-то орет, кажется, на полквартала. Он берет со стола бутылку еще холодного пива и замирает. Он оказывается еще помнит, как они с Минхао в последних классах школы также собирались у него на кухне и смеялись со всего подряд. Когда еще у них все было хорошо, кредиторы не обивали пороги, а крики по ночам принадлежали героям ужастиков по Нетфликсу. Джун прекрасно помнит, что это он сбежал в гордом одиночестве, оставив позади родной город, кучу проблем, и - Минхао. Мингю что-то говорит про идиотов и «мусор, блять, сами уберете, или я его вам в глотки запихну», беря бутылку сухого красного и отчаливая в сторону гостиной. Джун открывает пиво и бездумно отпивает почти половину. * Пуля проходит навылет, и это пиздец плохо, потому что подручных средств закрыть рану нет, а выбираться из этого дерьма надо. Джонхан говорил, что будет хуево, но немного так недооценил противников. У них с Сынчолем благородная цель - вынести к херам всех, кто несогласен с ними, и наконец-то показать, что с SVT шутки плохи. Джун про себя считает до десяти и понимает, что крови из раны вытекло больше, чем он представлял. У него мелко дрожит рука и теперь от пистолета проку мало - если только стрелять вплотную. Хотя и то - не факт, что попадет фатально. Во рту ощущается металлический привкус, и тихий смешок выходит каким-то обреченным. Джун так-то не хочет умирать. Хотя никогда и не отрицал такого исхода событий. Он пытается вспомнить, ушел ли уже Дино и где Хоши, но глаза предательски закрываются, а мысли путаются. Ему кажется теплое прикосновение и испуганное «Джуни» голосом, которого он слышать здесь не может. Он хочет сказать - прости, Хао, я мразь и оставил тебя, когда должны были уйти вместе. Но просто проваливается в темноту. * Он просыпается в палате - частная больница, где они часто латаются после дел, и в голове адский шум, что изредка прерывается пиканием приборов. Бок почти не болит, и Джун осознает, что он жив, хотя и не понимает с чего вдруг. В кресле у кровати спит Вернон, по-идиотски раскрывши рот, и почему-то одетый в розовое худи. На тумбочке обнаруживаются лекарства и его сотовый, что мигает непрочитанными сообщениями. «не сегодня, джуни» - с неизвестного номера, и Джун ощущает, что он не может это все так оставить. Ему надо столько всего сказать Минхао, от банального до идиотского, увидеть его еще раз и - хотя бы - обнять. А потом - пусть даже и наступит то самое «сегодня». * - Я в курсе, что ты еще не восстановился, но спрошу - ты сможешь? - голос Сынчоля уставший, немного хриплый от количества выкуренных сигарет (пачка только за этот день, не меньше), а взгляд реально заебавшегося человека. Джун знает, что все дело в том, что они проворачивают нехеровую такую затею с устранением некоторых особо рьяных группировок, подбиванием под протекцию точки сбыта нелегальных товаров и - собственно - налаживанием торговых путей ради контрабанды и прочего дохода. Они за один год сделали охуенную работу, не меньше, стали не абы чем, а настоящей силой, и сейчас все реально может пойти наперекосяк, если они проебутся. И тогда все разрушится до самого основания. - Смогу. Это ни разу не ложь. Он сдохнет, но ради Сынчоля сделает все, чтобы мелкий, но крайне непредсказуемый клан не пережил эту ночь. - Вернитесь живыми. - Как скажешь, босс, - смеется Джун. И почти сам верит в свои слова. * Он еле успевает остановить Хоши от выстрела, сам понимая, что творит хуйню, но не может по-другому. Минхао смотрит на него не менее удивленно, сжимает в руке тот самый нож, что совершенно ему не подходит, и вздрагивает, когда Джун подходит к нему ближе. - Ты головой поехал? - не то раздраженно, не то испуганно кричит Хоши, но его голос тонет в шуме чужого дыхания и биения собственного сердца. Вокруг лежат трупы - изуродованные, со стеклянными глазами, и последний оставшийся в живых член клана - совсем не тот, чью смерть Джун готов увидеть. Минхао почти не моргает, тяжело сглатывает и отступает, пока не упирается спиной в стену. Он не пытается уйти, ударить ножом, спастись или наоборот совершить самоубийство. Он просто смотрит в глаза Джуну и молчит. Хоши где-то за спиной опять кричит что-то, а сбоку слышится тихий возглас Дино. Они не понимают. А вот Минхао… - Тебе не идет в руках нож, - Джун аккуратно притрагивается к крепко сжатой ладони и гладит тонкие пальцы. - И все это место в целом, - он почти касается губами его щеки и выдыхает. - Ты пойдешь со мной, Хао, или я навсегда все проебал? Нож со стуком падает на плитку, а горячее дыхание опаляет шею, пока сам Джун с каким-то трепетом утыкается носом ему куда-то в ухо. - Ты всегда все проебываешь, но я привык, - шепчет Минхао и прижимает сильнее. Джун касается губами волос и глубоко вдыхает. Пахнет кровью и мятным шампунем. И - совсем немного - забытым спокойствием.