Беречь и защищать

Хейл ждал его в холле на первом этаже. Он сидел в кресле, спокойный, уверенный, лет на десять старше самого Стайлза, и выглядел, как ожившая порно-мечта. Стайлз не знал, какие у него проблемы с психическим состоянием, но с физическим точно никаких не было. Это он мог утверждать как врач. Исключительно как врач. — Вечер добрый, вы Питер, верно? Я ваш лечащий врач, ну вы знаете, я приехал вас спасти, типа как супергерой, но не супергерой, меня сложно назвать супергероем, то ли дело вас, супергерою нужен супергерой, забавная ситуация... Ну так вот, что вас беспокоит? — Когда Стайлз нервничал, то, бывало, говорил в три раза быстрее и в пять раз больше обычного. — В данный момент меня беспокоите вы, — Питер несколько удивлённо приподнял брови, такие все из себя идеальные брови, прекрасные просто, интересно, у него есть личный стилист, или он их выщипывает, или они от природы такие, — Успокойтесь, сядьте. — Ах, да, конечно, — Стайлз взмахнул рукой, будто пытаясь объяснить этим жестом, что беспокоиться не о чем, и прошёл к креслу, стоявшему напротив. Умудрившись ничего не задеть и не сломать (рыцарские доспехи на постаменте были опасной преградой, с честью преодоленной), Стайлз дошел до своего места и с облегчением в него плюхнулся, — Простите меня, я немного волнуюсь. Очень некомпетентно, знаю, но я впервые работаю в таких условиях, хотя всегда хотел попробовать. Но, знаете, мне кажется, что личный лечащий врач должен быть немного ближе к вам, чем специалист в клинике, так что некоторая вольность позволительна... если вы со мной согласны, конечно. Как вам эта идея? Внешность Питера отказывалась отпечатываться в мозгу полностью, и, чтобы отвлечься от неясных переживаний, Стайлз решил концентрировался на чём-то одном: вот его руки расслабленно лежат на подлокотниках, вот отполированные ботинки, коричневые, кожа, наверное, что же ещё, а вот рубашка, нежного розового цвета, и как можно выглядеть так круто в такой рубашке, — Стайлз выглядел бы в ней как школьник... впрочем, он в любой одежде выглядит как старшеклассник. — Я одобряю эту идею, именно поэтому вы здесь, — Питер явно что-то решил насчет Стайлза, и появившееся было с его стороны напряжение сошло на нет, — Мои проблемы весьма... специфичны, и нуждаются в оценке и лечении с некоторой долей субъективности. Моя секретарша объяснила вам важность конфиденциальности в этих стенах? — Конечно, — бодро отрапортовал Стайлз, — Никаких фото и видео, отключить поиск геолокации на устройствах, быть готовым отдать эти самые устройства на проверку при необходимости... жаль, я бы выложил фото с тем оленем в истории Instagram, — он кивнул на голову оленя, висящую на стене, — но я, разумеется, потерплю. Я же не развлекаться сюда приехал. Питер тоже посмотрел на стену, где висело чучело, и опять слегка нахмурился. Странно, подумал Стайлз, симпатичный олень, с рогами. Впрочем, почти сразу Питер повернулся обратно к лечащему врачу. — Хорошо. Последний год меня беспокоят разного рода... галлюцинации... Последующие минут двадцать Стайлз слушал и частично записывал (ручкой в блокнот вместо привычных заметок на телефоне) историю болезни мистера Хейла. Картина получалась действительно неприятная: слуховые и зрительные галлюцинации, последние в объёме; возможная наследственность (какой-то там прапрадедушка, в чьём имении они находились, регулярно видел чудовищ, говорил об этом кому не надо, был признан еретиком и убит борцами за веру); напряжённая ответственная работа, не позволяющая отвлекаться, а уж тем более брать отпуск. И не то, чтобы мужчина не лечился; но с его слов выходило, что обычные медицинские препараты убирали только часть галлюцинаций, либо ещё больше извращали их, а потом он словно принял это как должное и пытался с ними свыкнуться. Только со временем у него начались вспышки неконтролируемого гнева, он не мог сдерживать агрессию, что уже требовало каких-то других мер. Врачи в клиниках разводили руками, выписывали недействующие рецепты, бегать ко всем специалистам времени не было. Стайлз чувствовал, как в нём разгорается азарт. Случай был нетипичным, от этого ещё более интересным, и хотелось помочь этому человеку обрести душевное равновесие. Пока что он не спросил, какие именно галлюцинации навещают его пациента; но вряд ли это было что-то приятное. Удивляло и количество времени: столько месяцев галлюцинаций — это что-то посерьёзнее временного помешательства. Иногда у людей случается, например, депривация зрения, и тогда мозг подсознательно восполняет её какими-либо галлюцинациями, но обычно в этом случае больные привыкают к видениям, излечиваются от них или учатся с ними жить. В случае Питера галлюцинации были явно разными, яркими и непростыми. Напоследок Стайлз решил задать несколько вопросов, позволяющих сложить впечатление о личности — сколько лет, есть ли дети, состоит ли в браке... на последнее Питер сам ответил вопросом: — Об этом обязательно говорить лечащему врачу? — Ну, знаете, не подумайте, что я для себя спрашиваю, — Запротестовал Стайлз, — в смысле, для себя, но не в том плане, в котором вы подумали, хотя вы как раз наверное подумали в нужном... в общем, это нужно, чтобы понять возможные источники каких-либо переживаний, если мы будем о них говорить, — выдохнул он. Питер улыбнулся — широко, в глазах заплясали лучики света, — и ответил: — У меня есть супруг. — О, супруг, — понимающе закивал Стайлз, — супруг — это отлично, не то чтобы я знал наверняка, но, мне кажется, это вполне неплохо. В принципе, мне кажется, на сегодня мы можем закончить, как думаете? Если у вас будет завтра время, то тогда и продолжим. — Вы узнаете о времени за завтраком, — кивнул Питер. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, мистер Хейл. — Зовите меня Питер, — мужчина кивнул в сторону лестницы, — идите уже. Здесь необычайно хорошо спится. Стайлз послушно встал и пошёл в свою комнату, чувствуя волнение и азарт. Все эти ощущения касались исключительно рабочих моментов. И только их.