Перерождение цвета солнца.

— Мама, ты всегда немного не в духе, но сегодня тёмная аура вокруг тебя стала в несколько раз плотнее. — за ужином Тсуна задал свой вопрос, который мучал его с тех пор, как он прибыл домой. — Сhe cosa? — в своих мыслях я совсем не слышала его последних слов, да и вода, что текла из крана, пока мыла посуду, тоже делала своё дело. Выключив воду и отложив губку, взяла полотенце, чтобы вытереть руки. В голове проносилось много мыслей и я точно не знала, что со всеми ними делать. Да и делать что-либо особо не хотелось, к тому же, тот разговор с Фонгом не даёт мне покоя. Вот нафига он сказал те слова? Решил поглумиться надо мной? *** — Так зачем ты сюда è arrivato? — довольно странно задавать данный вопрос, когда ответ на него совсем тебе не нужен. — А почему я не могу сюда прийти? — аркобалено урагана прищурил свои глаза, а уголки егу губ ещё немного приподнялись в ехидной улыбке. Держи себя в руках, Реборн. Если я сейчас и здесь его пристрелю, то скорее всего не успею вычистить всю кровь до прихода Тсуны. Делаю глубокий вздох, чтобы хоть немного успокоиться. С ним всегда было сложно иметь дело, никогда не могла понять о чём думает этот отвратительный человек, что прилип ко мне, как чёртов банный лист. И от которого приходится постоянно отмахиваться, аки от надоедливого комара в 3 часа ночи. — Для чего ты вообще сюда припёрся, cazzo di cinese? — и нет, я не расистка, но меня это безумно нервирует. Бросаю раздражённый взгляд на своего диванного соседа, ожидая наконец-то услышать вразумительное объяснение нахождения данного нежелательного субъекта в моём доме. — А ты и правда никогда не меняешься, всё такая же несмышленая в некоторых аспектах. — покачивая головой, произнёс он, совершенно не обращая внимание на меня, что от гнева стёрла уже почти все зубы, и сжимала кулаки, сдерживая свою вселенскую злобу и ярость. Фонг приподнял свою голову, смотря прямо мне в глаза, желая продолжить. Он должен хорошо обдумать, что скажет дальше, ведь от этого зависит: не обновиться ли в нашем доме дизайн стен, на которых будет красивое красное пятно и это точно будет не краска. — Я лишь хотел навестить свою даму сердца. — честно, я была готова ко всему, но слова прозвучавшие из уст урагана, заставили меня впасть в некий транс, в котором мысли просто решили меня покинуть. Ричи, сидевшая у меня на груди, что-то довольно пискнула и захлопала лапками, после чего спрыгнула и уместилась на голове Фонга. Леон же также застыл, сидя на моей макушке. Послышался звук открываемой двери, быстро прихожу в себя, мотая головой, поднимаюсь и иду в коридор, где стоял маленький Савада, радостно что-то щебеча. А я лишь очумело кивала головой, особо не вслушиваясь в его речи. Когда же мы с мелким зашли в гостиную, никого уже не было. Почему все, кто приходят ко мне домой, уходят по-английски? *** И вот теперь, обдумывая те слова Фонга лишь удостоверяюсь, что это всего лишь дурацкая шутка. Да и что это за «Дама сердца», откуда он вообще это взял? Да и произносил он эти слова, с некой издевкой в тоне. Нет, никогда не ожидала такого от него, Колонелло, ещё ладно, но вроде всегда правильный аркобалено урагана, в голове не укладывается. — Мама? — послышался обеспокоенный голос Тсунаеши сзади. Поворачиваюсь всем телом к нему. — Будь добр, sta 'zitto! — мой повышенный голос напугал его, он немного задрожал, но сглотнув, ответил. — Я… Я пойду в комнату, делать уроки. — быстро передвигая ногами, дошел до лестницы на второй этаж и иногда оглядываясь на меня, поднимался к себе. Ох, наверное погорячилась. Опираюсь на правую руку, которую ставлю на кухонный стол и снова делаю глубокий вздох. Когда ты мать подрастающего ребёнка, сложно живётся, а когда все твои знакомые — идиоты, сложнее в двойне. Почему я не могу жить также спокойно, как канонный Реборн? Выстрел в голову и нет проблем. Как говорится «Нет тела — нет дела.» *** Наверное все задаются вопросом, почему Савада зовёт меня мамой? Ну тут довольно сентиментальная история вышла. Это произошло спустя 2 месяца после смерти родителей Тунца. Почему дети в Японии такие жестокие? Пока у тебя есть родители, даже если ты не особо общительный, над тобой сначала подумают прежде чем издеваться, но как только ты их теряешь, сразу становишься плохим. Ты сирота — значит плохо обучаешься, нет родителей — можешь что-то украсть. Откуда я это знаю? Сама видела, следуя за маленьким Тсунаёши из тени, пока он идёт в школу или из неё, гулять он не выходил, да и с не с кем было. Встречая маленького мальчика, родители говорили своим детям, чтобы те не подходили к нему, ведь у него нет родителей, он может их обидеть, ведь его некому воспитывать, он может что-то украсть, ведь ему некому что-либо покупать. И они даже не хотели вспоминать о том, что у него есть приёмная мать. Как на иностранку, смотрели на меня косо и пытались обходить десятой дорогой, а если шла рядом с Савадой, то смотрели с неприязнью и укоризной. И так, в один день к ребёнку прикопались другие дети. Они забрали его рюкзачок, а самого его толкнули на землю. — Ха-ха, никчёмный Тсуна, ты такой бесполезный, что тебя бросили собственные родители! — мальчишки насмехались над ним, рвя рюкзак и доставая из него все предметы, также разрывая их или ломая. Тсуна ничего не мог ответить, сдерживая слёзы обиды, которые уже вовсю текли по его лицу. Дети продолжали его дразнить. И в конце концов мне это надоело. Я подошла к ним из-за поворота так, чтобы никто не заметил и дала каждому из них по хорошему такому пинку, мягкие места недельку точно поболят, а первые дни даже сесть не смогут. Какой-то мелкий, наверное главный в этой шайке, рыдая начал тыкать в меня своим грязным сопливым пальцем, что-то визжа. Мой взгляд из-под полов шляпы, заставил его заткнуться. — Если ты ещё раз тыкнешь в меня своим пальцем, piccolo bastardo, то будь готов жить дальнейшую жизнь без него. — от моих слов мелкий задрожал, но не стал убегать в отличие от его шестёрок. — К-кто т-ты? — Я? — хмыкаю. — Я — мама этого мелкого и я не позволю никому другому, кроме себя издеваться над ним. Он — il mio bambino. И если кто-то захочет ему навредить, будет лежать in una bara. — подходя к Саваде, говорила я даже не обращая внимания на сваливавшего пацана. — Эй, никчёмный Тсуна, хватит piangere. Утри сопли и пошли домой. — я присела на колени рядом с ним, пытаясь успокоить. Но он резко двинулся мне навстречу и крепко обнял. — Мама… — это слово вышедшее из его уст, заставило меня впасть в шок. Но я так же принялась обнимать его в ответ. — Пошли домой? — прошептала я, гладя по непослушным каштановым волосам ребёнка. — Угу! — он забавно кивнул, глядя на меня своими большими карамельными глазами. И в тот момент мне думалось, а ведь неплохо быть матерью.