"Наш Арлекин присел с ним рядом, Звеня бубенчиками в такт Напеву песни, что так внезапно Пришла на ум в столь поздний час. "Не надо, милый мой Пьеро, Грустить над тем, что нас калечит, Не дарит счастье и покой, От тяжких дум совсем не лечит. Зачем играть не наши роли? Зачем губить желание жить? Зачем сидеть и ждать погоды, Если хотим мы вновь любить? Смотри какие звезды в небе, Тот ветерок принес листву. Вода, что теплотой тебя согреет. Взгляни, ведь это все здесь, тут."
Так мы и лежали: он у меня на груди, а я обняв его, сцепил пальцы настолько крепко, что если бы кто-то захотел забрать у меня Жака, то это не получилось бы. Я чувствовал, как сильно бьется и его сердце, и понимал: он тоже испытывает ко мне какие-то чувства. Но о чем он думает, не понятно. - Мы опоздаем в оперу, - пусть и не хотелось размыкать наши объятия, но все же пришлось. Парень издал недовольный стон и уже просто лег рядом со мной, но максимально близко. Постиранная, наша одежда была мокрая, и на улице прошел дождь. До выхода нужно было найти Жаку удобную одежду и обувь. Моя, в которой он сейчас был не годилась для выхода в свет. - Никуда не хочу, - лениво протянул он и зевнул. - Поднимайся, ленивец, нужно еще одеть тебя. Набравшись смелости, я склонился над Жаком и, проведя пальцами по его щеке, поцеловал уголок губ. Парень смущенно улыбнулся и его глаза засияли. "О чем он думает"? Спрашивал самого себя, когда он, стоя в моей одежде и обуви, пришедшейся в пору, ждал меня у дверей. Я же был счастлив, и счастью этому не было предела. Это как эйфория или приятное похмелье от дорогого вина. Мы шли по мокрым дорогам, вдыхая запах недавно прошедшего дождя. В свете фонарей я смотрел на Жака и до сих пор не мог поверить, что все это происходит наяву, а не во сне. Моя одежда была чуть великовата для него, но он выглядел уверенно и хорошо держался. - Не сильно ли мал парень для такой оперы? - поинтересовалась билетерша. Жак уже хотел возмутиться, но вопрос был быстро улажен, и мы прошли на свои места. Мы опоздали, но пропустили только начало. Было немноголюдно, что оказалось весьма удобным, ведь сейчас мне хотелось больше побыть с Жаком, чем в столь шумном месте. Билеты я купил до признания, до всего произошедшего. Не идти было бы жалко. Так как за билет деньги никто не вернул бы. Скучно. Опера оказалась скучной и я, да и парнишка, подустали. Чтобы хоть как-то не уснуть, я положил свою руку поверх его и чуть сжал. Развернув ладонь, Жак сплел пальцы с моими и дальше мне уже было все равно, что происходит на сцене. Для меня были только он, я и наши сплетенные пальцы рук. Мы гладили друг друга, очерчивали линии ладоней. Горели уши, горели щеки, но по виду Жака нельзя было сказать что он смущен хотя бы на сотую долю. Не помню, как мы оказались дома. Да это и не важно. Помню лишь, как прохладный ночной ветер охлаждал мои горящие щеки, пылающие румянцем от стыдливых мыслей. И вот мы уже дома и пора ложиться спать. Жак сел на мою кровать и хотел было прилечь, но, осмелев до безумия, я задал вопрос ответ на который даже не намеревался получить. - Я могу проводить тебя в другую комнату, - парень повернул ко мне голову. - Но может быть ты хочешь остаться у меня? Сказав такое, тут же прикусил язык, ведь спрашивать подобное - это моветон, и если мне ответят грубостью, то будут правы."Давай, коль нас свела удача, Или судьбы столь хитрый ход, Искать вдвоем тайник со счастьем. И пусть нам точно повезет!" Пьеро смотрел на Арлекина, Что так задорно говорил. И раскрывались сзади крылья, Что он недавно обломил. Надежда жгла внутри, как пламя, Как огонек, что рос и рос, И вспышкой яркой, озаряя, Им путь открыла в мире грез. "
- Мне хотелось бы, чтобы ты лег спать со мной, - неожиданно ответил Жак. - Тогда... - почему-то первое, что пришло в голову - это переместиться в другую комнату на большую кровать. На моей мы просто не поместились бы. Лёжа в кровати, я смотрел, как мой Пьеро снимает с себя одежду, смущается, гасит свечу. Даже в том, как он задувал огонек было что-то прекрасное. Красивые губы натянулись трубочкой и дыхание прикоснулось к горячему фитилю. Дрогнув, осветив лицо Жака и комнату ярким желто-оранжевым светом, фитиль потух, догорая лишь маленькой искоркой. Я вновь был очень близко к Жаку. Но это уже не просто лежать на берегу реки или на кровати. Сейчас мы почти нагие в темной комнате. На улице маленькими каплями забарабанил трелью дождь, и в комнату, сквозь незакрытое окно, проникла прохлада. Парень немного вздрогнул, а я посчитал дикой мысль обнять его и согреть, но все же дотронулся рукой его волос и погладил по голове. Жак пододвинулся немного в мою сторону, и я перевел руку на спину. Его бледная кожа была настолько нежной и гладкой, что вновь в голову пришел образ античной статуи с прекрасно выполненными изгибами фигуры и линиями кожи. "Кукла Пьеро". Посмеялся про себя, вспоминая стих Катерин. Тогда, я - Арлекин. Но если так подумать, то мы соответствуем этим ролям. Жак - серьезный и всегда молчаливо-грустный, а я клоун и шут для общества, знающий когда быть смешным. Пока рассуждал, я не заметил, как начал рисовать пальцами на спине парня. Я выводил разные узоры и писал слова о любви. Конечно же, он не поймет, что я писал ему "Люблю", но его вздрагивания и вздохи говорили, что он все и без слов и надписей прекрасно понимает. Я был возбужден. Мои всегда холодные руки стали горячие. Сердце колотилось и дыхание то и дело прерывалось. Жак ёрзал по кровати, и не сложно было догадаться, что он тоже возбужден. Больше не было смысла пытать друг друга. Мы подумали об этом одновременно, поэтому, когда он обнял меня, прижавшись всем телом, я решил его поцеловать."О, как красив был наш Пьеро С румянцем нежным и невинным, И кожей гладкой, что фарфор, Такой же хрупкой, чистой, дивной. Глаза его искрились вновь, В них радость, счастье отражением. На шелке алых губ мельком Улыбка пряталась, веселье."
Мы жадно терзали губы друг друга, изучали тела пальцами и поцелуями. Я старался быть как можно аккуратней. Милый Жак еще совсем невинен, и этот цветок достался мне. Я целовал его лепестки, гладил листья. Аромат, тепло и нежность юного тела полностью овладели мной, и мне не куда было деться от этой истомы. Каждый сантиметр бархатной кожи я старался изучить прикосновениями или губами. И просто проваливался в океан чувств к моему любовнику. Поцелуи были настойчивые, но при этом и робкие. Он тяжело дышал и выгибал спину, когда я скользил губами по плоскому животу, обводя языком впадину пупка, целуя бедра, снова живот. Мне хотелось играть с ним. Узнать, насколько у него хватит терпения. И он оказался нетерпелив. Не получая ласки, он сам ласкал себя, вынуждая тем самым приступать. И вот, с его губ сорвался тихий стон. Я ласкал его, всего, каждлую клеточку, стараясь сделать, как можно приятней. Пальцы Жака обхватывали мои плечи и каждый раз впивались в кожу, когда я проделывал с ним то, что он, наверняка, не испытывал раньше. Но я хотел его полностью и всего. Мы пылали. В темноте было слышно наше дыхание и стоны. Бережно относился к нему, не доставляя боли. Пересиливать себя оказалось сложней всего. Порой я забывался и ускорял темп, больно сжимая его ноги или грубо водя ладонями по коже. Я кусал его плечи, зализывал места укусов. Мы целовались и сосали пальцы друг друга. Следующая волна наслаждения накатила, когда Жак вошел в меня. Это невозможно было описать ни с чем. Боли не было. Парень жадно, быстро и грубо истязал мое тело, то и дело целуя мою спину. Казалось - пролетает вечность. Мы пили жизнь, любовь друг друга. Наслаждались и издевались страстью друг над другом почти всю ночь. Я получал и давал ему все, что мог. Как уснули - не помню, но я сделал для себя вывод, что полностью и безвозвратно влюбился в этого юношу. Что испытывает он ко мне? Ответ на этот вопрос я постараюсь узнать, как придет время. Но то, что произошло нельзя описать простой слабостью. Здесь явно кроются ответные чувства. Но пока же я лежал и любовался спящим Жаком. Волосы разметались по подушке, ресницы вздрагивали, слегка приоткрытые губы манил к поцелуям. Кажется, что они сейчас алее, чем обычно. Он тихо сопел, а я не мог отвести глаз. Через час ему нужно возвращаться в пансион, и потом в школу, а мне еще хотя бы пару минут побыть с ним. Следующая встреча будет скоро, и он еще не ушел, а мое сердце уже ноет скучая по нему.III
"И Арлекин наш вновь пропал... Как быть, ведь он не верит больше, Что сможет вновь любовь поймать В сети свои, надежно, прочно. Вдруг что-то вновь пойдет не так, Опять ту боль принять не хочет. Но этот взгляд, но в этот час, Он верит вновь, он верит, точно!"
- Ты прям на себя не похож! - улыбаясь, подметил Томас. - Я влюблен! - мечтательно ответил ему. - Может быть, наконец-то я обрету счастье! - А что он к тебе испытывает? - Томас склонил голову на бок, и к нам как раз подошел Фауст, поставив на стол кружки с пивом. - Я не знаю, - честно признался ему. Ведь правда не знал, а выпрашивать глупо. Быть может, я вообще для него простая интрижка, ведь между нами большая разница в возрасте, да и сами мы очень разные. - Снова придумываешь себе уже кучу несчастий? - друг кинул в меня кусочек сухого хлеба, который взяли к пиву. И тут мне в голову пришла идея их познакомить. Ведь если человека любишь, то можно познакомить с друзьями. И Томас с Фаустом смогут посмотреть на него. Пускай порадуются, что у меня такой любимый. Да и Томас сам уже размечтался, что мы можем дружить парами, гулять, ходить друг к другу в гости. Это навело меня на мысли о семье. Я буду жить с ним. Засыпать в одной кровати, целовать по утрам. Мы будем сидеть за одним столом, и делить на двоих какие-то мысли, переживания и счастье. Проводить вместе праздники, обзаводиться друзьями. Все как у семей, а мне очень хотелось иметь такую семью. Только вот, Жак еще молод и подобное может показаться ему чуждым. Сам был в его возрасте и могу догадываться, о чем он думает. Но изо всех сих я не хотел решать за него. Он живой человек и так же как и все - чувствует, думает, принимает решения и прочее. Но так хочется знать его мысли и какую долю я там занимаю... - Да! Встретиться будет отличной идеей, хотя, боюсь, как бы вы не сглазили мое счастье! - посмеялся и отпил из кружки. - Тогда, как соберемся, нужно будет его предупредить о знакомстве с вами. Мало ли, перепугается еще вас! Решено было встретиться на выходных, о чем я оповестил Жака через голубя, как только вернулся домой. Мы могли бы отправиться на берег Сены или на одну из крыш Парижа, и там, под открытым небом, распивать вино. Ни то, чтобы все это выглядело слишком просто - это романтично. Как зайдет солнце, можно зажечь свечи и болтать обо всем, обнимая любимых. Все это кажется так легко и просто, когда в фантазии, но если есть силы превратить фантазии в реальность, то они превращаются в счастливые моменты. Витая в облаках, я сел за тетрадь и начал писать роман обо мне и Жаке. Хотелось запечатлеть на бумаге свои чувства и подарить парню бессмертие. Ведь когда писатель описывает человека в своих произведениях, он дарует ему бессмертие. Такую литературу ни за что не примут в печать и меня даже могут арестовать, но пускай этот роман будет у меня, и я навсегда запомню, как все начиналось... Но в каждом романе есть своя драма и моя началась с прилетом письма от Жака. В нем говорилось, что из-за финансовых проблем его семьи, парню нужно будет оставить обучение и покинуть Париж. Дыхание сперло и разум обуяло беспокойство. Так вот, сжав письмо в руке, чуть ли не заплакав, сел в кресло. Почему, стоит лишь обрести счастье, обязательно появляется что-то портящее его?.. День отъезда ему был не известен, но понятно же, что придется принимать болезненные решения. А пока решил - глупо думать о том, что еще не произошло. И стоит будем наслаждаться тем, что есть. Моим Жаком. Собрать мысля я мог только одним способом, и он у меня есть! Когда сажусь писать, наливаю бокал крепкого алкоголя. Так не путаются мысли и улучшается фантазия. В этот вечер нужно успеть дописать роман и забыть о скором расставании.