***
— Сколько времени у нас осталось? — раздался из-за спины Гермионы голос Рона. Девушка, будучи поглощённой в чтение, вздрогнула от неожиданности. Гарри, который сидел с противоположной стороны от дерева, оставался молчаливым. С конца последнего семестра такое состояние друга для всех уже стало привычным. Гермиона вздохнула и посмотрела на наручные часы. — Десять минут. Но нам лучше уйти сейчас, чтобы успеть прийти вовремя. — Прямо сейчас? У нас в запасе ещё целых десять минут! — Да, и мы потратим их на то, чтобы собрать вещи, дойти до замка и добраться до четвёртого этажа. Рон скрестил руки. На его шее болтался измятый галстук. — Мы с Гарри обычно проделываем всё это в два раза быстрее. Гермиона поднялась на ноги и начала поправлять свою одежду. — Именно поэтому у вас так много опозданий. Девушка отряхнула рукава от листвы и протянула руку Гарри, помогая тому подняться. Добравшись до класса, Гермиона заняла своё место и достала из сумки учебники и немного пергамента. Вследствие их спешки ребята оказались первыми явившимися на урок, что для Гарри и Рона оказалось очень непривычным. Последний обратил на подругу кислый взгляд, всё ещё недовольный тем, что обеденный перерыв закончился несколько раньше положенного времени. Гермиона улыбнулась ему и принялась постукивать костяшками по краю стола, ожидая начало урока. Класс медленно принимал прибывающих студентов. Гермиона пролистывала свои старые записи, чтобы убедиться в своей готовности к возможным вопросам профессора. Тема сегодняшнего урока уже была известна, чему свидетельствовала надпись на доске, сделанная почерком МакГонагалл. Чтобы занять себя в оставшееся время, Гермиона принялась переписывать название будущей лекции. Девушка занесла перо над пергаментом, но, заметив в проходе МакГонагалл, тут же остановилась. Стоило раздаться звону колокола, как со стороны входа послышался скрип открывающейся двери, в проёме которой показалась компания опоздавших слизеринцев. Гермиона мельком заприметила среди вошедших знакомую белокурую макушку и отвела взгляд обратно к своим записям. Ещё чуть-чуть, и её перо переломится. Переписав тему урока, она выпрямилась и осмотрела переполненный учениками класс; со своего места Гермиона не могла наблюдать Малфоя, который расположился в самой дальней от неё части помещения. Бледную дымку его волос девушка едва могла видеть боковым зрением, однако даже так гриффиндорка заметила, что Малфой с самого начала урока ни разу не взглянул на неё. На протяжение всей лекции он либо что-то записывал, либо увлечённо разглядывал переднюю часть кабинета. Это наблюдение позволило Гермионе расслабиться. Урок пролетел незаметно. Девушка собрала свои вещи и отошла к двери, чтобы дождаться Гарри и Рона. Именно там Гермиона и встретила Панси. — Ужасный урок, не так ли? Гермиона засмеялась. — Тише, Панси. Ты вообще слушала лекцию профессора? — Да, поэтому и говорю, что это было ужасно, — произнесла невозмутимым тоном Панси, а потом засмеялась. — Хотя, учитывая то, что Трансфигурация всегда давалась мне хуже остальных дисциплин, я должна учиться, а не жаловаться тебе по пустякам. Гермиона спрятала свою палочку в полах мантии и обратилась к Панси: — Я могу помочь тебе, если хочешь. Гарри и Рон поравнялись с девушками и сдержанно поприветствовали слизеринку. — Думаю, я не откажусь. Ты же не хочешь, чтобы твоя бедная подруга провалила следующий урок? — взбудораженно произнесла она. — Тогда решили. Я пошла. До ужина ещё целый час, а я безумно голодна. Если кому-нибудь понадоблюсь, то я, если что, буду на кухне, — быстро проговорила Панси и, помахав, ушла. Гарри, Рон и Гермиона направились к лестнице, чтобы спуститься в подземелья на следующий урок. — Она немного странная, — сказал Рон. — Всмысле? Рон скривился. — Ну, раньше она казалась мне какой-то холодной, высокомерной, понимаешь? Странно сейчас видеть её совсем не такой. Гермиона усмехнулась. — И это всё? Просто не все люди любят открыто демонстрировать свои эмоции. Возможно, когда ты её видел, она была в плохом настроении. По выражению лица Рона, стало ясно, что он никогда раньше не задумывался об этом. — Хм… Гарри был занят изучением своего поддержанного «Расширенного курса зельеварения». — Этот учебник размечен вдоль и поперёк, — пробормотал он. — Все поля просто усыпаны заметками. Даже надев очки, я едва ли могу в них разобраться. — Но это ведь хорошо. Я про заметки на полях, — ответила Гермиона. — Они могут оказаться полезными. — Да, или, наоборот, могут оказаться одними из тех бесполезных дерьмовых записей или дурных рисунков, — добавил Рон, и Гарри, покачав головой, закрыл книгу. — С кем у нас сегодня зелья? — Пуффендуй. — О, хорошо, — сказал Рон, подходя к двери. — Эрни МакМиллан задолжал мне пять сиклей. — За что? — спросила Гермиона, подозрительно поглядывая на друга. — Мы делали ставки на игру во игры в волшебные шахматы. Кормак МакЛагген против Падмы Патил. — И кто победил? — Падма, конечно. Теперь Эрни меня избегает. Спустившись в подземелья, ребята вошли в класс. Рон, заметив Эрни, направился к нему. К тому моменту, когда профессор Зельеварения вошёл в класс, Рон успел вернуться на своё место с возвращённым Эрни долгом. Этот урок показался Гермионе намного дольше занятия по Трансфигурации. Гермиона ненавидела подземелья ровно настолько, насколько не любила сами уроки Зельеварения, даже не смотря на то, что хорошо разбиралась в данной дисциплине. Казалось, профессор Снейп обладал каким-то особенным даром, заставляющим окружающих чувствовать себя рядом с ним некомфортно. Именно по этой причине в классе на его уроках обычно стояла оглушительная тишина. Подземелья всегда являлись самой холодной частью замка — если бы не заранее подготовленные к началу практики котлы, подогревающие температуру помещения, холодно стало бы до такой степени, что присутствующие смогли бы увидеть сгустки пара от собственного дыхания. Гермиона не уставала задаваться вопросом, как Снейп может проводить здесь большую часть своего времени, но, поскольку девушку не особо интересовала жизнь профессора, эта мысль была мгновенно выброшена из её головы и заменена более стоящей. В качестве зелья для приготовления сегодня выступала Бодроперцовая настойка, которую включили в учебный план по личной просьбе мадам Помфри. Рецепт оказался достаточно лёгким, поэтому работа у Гермионы прошла гладко, благодаря чему в конце урока у неё осталось время для размышлений. Так странно — девушка всё ещё чувствовала то резкое покалываниe в лёгких. Тот день, когда они вдыхали холодный, промозглый воздух. Она вспомнила ощущение присутствия его рук, которые прижимались к её спине, порой проскальзывая чуть ниже, когда она случайно спотыкалась или замедляла шаг. С тех пор для неё стало привычным просыпаться, вцепившись в свою руку. Её не покидала тревожность и чувство, будто только что, пока она спала, кто-то снова начал наносить на её запястье поверх старых порезов новые. Как бы Гермиона ни старалась отпустить прошлое, со временем она поняла, что сделать это невозможно. В ту ночь она, бросив Малфоя в Запретном лесу, вернулась в замок и первым же делом разыскала Гарри. Он рассказал ей, что произошло с Амбридж после того, как та осмелилась оскорбить кентавров. Услышав эту историю, Гермиону затопило необъяснимое чувство вины, но стоило ей посмотреть вниз на свою руку, полностью изощрённую шрамами, и вспомнить, как и по какой причине они были получены, неподобающее чувство в мгновение улетучивалось. «Она это заслужила», — подумала Гермиона, всё ещё содрогаясь от мысли, что способна на такое хладнокровие. Её бросало в дрожь лишь от одного осознания, что её тёмная сторона смогла проявить себя всего за одну ночь; эта иная, жестокая часть, которую Гермиона раньше едва ли замечала, была гораздо сильнее, чем казалась на первый взгляд. Она и раньше проявляла себя — одно лишь упоминание имени Риты Скитер заставляло темноту души Гермионы вырываться наружу — но никогда до такой степени. События прошлого года казались ей чьим-то несуществующим, сфабрикованным проектом, и только воспоминания о поцелуе с Малфоем каждый раз заставляли Гермиону принимать факт того, что каждая минута той холодной ночи относилась к настоящей реальности, а не к одному из её ночных кошмаров. Как она могла не заметить его ненормальную заинтересованность ею раньше? Как она могла быть настолько слепа? Даже те встречи, где его неестественное поведение было практически очевидно, не смогли её вразумить вовремя. То, как он напугал её в той самой кладовой; то, как он смотрел на неё, когда загнал в Выручай-комнату; то, как он выглядел после поцелуя — его полуприкрытые глаза, язык, что высунулся, облизывая губы. Она вздрогнула. Это не должно было стать для неё неожиданностью. Абсолютно точно. Она должна была предвидеть это, должна была знать. Но страх ослепил её. Страх и глупая уверенность в том, что происходящего просто невозможно. Ну, она ошиблась. И что теперь? До сих пор он не нарушил ни одного пункта их сделки. Она видела его каждый день: в перерывах между уроками, в Большом зале и даже на улице в свободное от уроков время. У него была уйма возможностей приблизиться к ней или хотя бы посмотреть на неё, однако этого так и не произошло. Она была довольна. Когда новость об аресте его отца подтвердилась, Гермиона сразу подумала о реакции Малфоя на произошедшее. Ярость? Злость? Или же холодное принятие, к которому он был так склонен? Она не видела, как это произошло. Люциус Малфой был одним из первых нападавших, прежде чем Орден атаковала большая группа Пожирателей Смерти во главе с Беллатрисой Лестрейндж. Она до сих пор помнила, как без раздумий убегала в глубь коридоров Министерства. Гарри, завязавший дуэль с Люциусом Малфоем, бежал впереди остальных. Когда фейерверк из заклинаний закончился, Гермиона увидела Гарри с Люпином и уже было подумала, что всё закончилось, как раздался глубокий крик горя и отчаяния в перемешку с болью потери. Спустя несколько секунд к девушке присоединился Рон. Сириус... Гермиона перевела взгляд на Гарри, который продолжал читать свой учебник, параллельно помешивая наполовину готовое зелье. Боль, которую он чувствовал даже спустя столько месяцев, была невыносимой. То, как он кричал... вспоминать всё это было очень тяжело. Лето прошло в постоянном напряжении. Ужасно наблюдать, во что превращает людей горе, особенно когда его жертвой становится твой лучший друг. Целое лето Гарри находился в подвешенном состоянии, хватаясь за неё и за Рона как за последний шанс вернуться к прежней жизни. Гермиона до сих пор помнила его кратковременные вспышки неконтролируемой агрессии, которые происходили слишком часто для такого короткого промежутка времени. Больше всего девушка желала вновь завладеть маховиком времени и отмотать эти месяцы вспять, чтобы спасти друга от этой горечи утраты. Проблема была лишь в том, что от своего маховика она отказалась ещё несколько лет назад, а остальные прямо на её же глазах были уничтожены в ту же ночь в Министерстве. «Однако Гарри справляется,— подумала она, краем глаза наблюдая за другом. — Ему становится лучше». Она надеялась, что была права. В конце урока Снейп начал обходить класс, оценивая зелье каждого ученика. Невилл, в тайне сговорившись работать в паре с Парвати Патил, умудрился ничего не испортить. Снейп заглянул в их котлы и, не проронив ни слова, продолжил свой путь. Невилл выдохнул, а Парвати ухмыльнулась. Зелье Лаванды Браун заслужило лишь презрительное фырканье от профессора. Подойдя к парте Рона, Снейп проигнорировал исходящий от его котла зловещий дым и прошёл дальше, приближаясь к месту Гермионы. Остановившись, зельевар чуть заметно закатил глаза и прошёл к Гарри. Гермиона осторожно повернулась, не зная, чего ожидать. Снейп заглянул в котёл Гарри. На мгновение повисла короткая пауза, которая вскоре была прервана звуком удаляющихся от их ряда шагов. — Удовлетворительно, — холодно произнёс Снейп. Гарри выглядел потрясённым. Остальные присутствующие не проявили к этому интерес. Гермиона улыбнулась ему и вновь обратила своё внимание к передней части класса. — Тебе чертовски повезло, приятель — позже сказал Рон, пробираясь через портретный проём в гостиную. — Я и не мечтал когда-нибудь получить такую похвалу от Снейпа, — в шутку ответил Гарри. — Гарри выглядел так, словно нам объявили о назначении Невилла новым профессором Зельеварения! — Ну, лучше о твоём, — подхватила Гермиона, кладя свою сумку на пол. — Это когда-нибудь должно было случиться! Гарри, не переставая смеяться, кивнул. — На обед? Рон бросил свою сумку рядом с сумкой Гермионы. Из открытого кармана выкатился пузырёк со свежими чернилами. Заметив его, Рон поднял чернила с пола и прикрыл их ремешком. — Пойдёмте. На обеде как всегда было шумно и многолюдно. Дин Томас и Симус Финниган в красках рассказали остальным о том, что произошло на уроке Зелий. Гарри скромно принимал шутливые поздравления и настаивал на том, что его оценка являлась лишь результатом счастливого стечения обстоятельств. Закончив есть, Гермиона вытащила небольшую книгу и попыталась приняться за чтение, чтобы скоротать время, но так и не смогла. Она снова попыталась вникнуть в только что прочитанные строчки, однако внимание отказывалось сосредотачиваться на буквах и продолжало блуждать по залу. Раздражившись, Гермиона закрыла книгу и убрала её обратно в сумку. — Ты в порядке? — спросил Рон. — В полном, — ответила она, поднимаясь с места. — Просто устала. Я буду в гостиной. — Хорошо. Гермиона отвернулась от стола Гриффиндора и начала продвигаться к выходу. Вспомнив о друзьях, она остановилась и через плечо пожелала ребятам спокойной ночи. Не желая того, её взгляд остановился на Малфое, что сидел в дальней части Большого зала. Что-то в общем виде слизеринца заставило Гермиону задержаться и рассмотреть его подольше. Девушка нахмурилась. Словно почувствовав её взгляд, он оторвался от тарелки и повернул голову. Она быстро отвернулась, борясь с подступающим румянцем, и посмотрела на друзей. Гарри и Рон не заметили. — Увидимся утром? Они кивнули, и Гермиона ушла. Что, чёрт побери, это было? Это случайность. Я не хотела смотреть. Я даже не знаю, зачем это сделала. По крайней мере, именно она смотрела на него, а не наоборот. Он не нарушил правила. Драко посмотрел ей вслед и снова уставился в окно. Он не смотрел на неё. Он успел вовремя остановить себя; его взгляд остановился на нижней половине её лица, не доходя до глаз. А потом она отвернулась. Посчитала ли она это нарушением одного из её правил? Он не был уверен. Почему она покраснела? У неё не было веских на то причин, если бы она считала, что вина в этом лежит на нём. Он воспротивился желанию пойти следом за ней и вернулся к своей трапезе.***
— Я до сих пор не могу поверить, что они позволили этому паршивцу вернуться, — пробормотал Рон, пиная небольшую горстку мусора на полу. — Дамблдор ещё на выходе из поезда должен был развернуть его и выгнать отсюда. — Видимо, его родители были очень убедительны, раз заставили Дамблдора пересмотреть своё решение, — сухо сказала Гермиона. — Я тоже не думал, что Дамблдор позволит ему вернуться. Должно быть, у него есть на это какая-то причина. — Наверное, директор не хочет повторения прошлогодней ситуации, когда такие, как Люциус Малфой, насильно пытались сместить его с поста директора школы, — предположила Гермиона. — Судя по вашим словам, этим летом Дамблдор был очень занят, поэтому, думаю, он больше не будет отвлекаться от своих дел из-за одного студента. Они подошли к портрету Полной Дамы. Женщины на картине не было. Рон тяжело вздохнул и опустился на пол. Гарри прислонился к стене рядом с другом, и они принялись ждать возвращение блудной леди. — Мы всегда можем случайно вытолкнуть его из окна, — задумчиво произнёс Гарри, на что Рон разразился смехом. Гермиона сдержала улыбку. — Лучше не надо. Где-то в конце коридора послышался звук накрапывающей по полу воды. Рон, поднявшись с пола, постучал по портрету, заранее догадываясь, что с другой стороны его всё равно никто не услышит. Гарри протёр очки. — Может, тогда с Астрономической башни? — предложил Рон. — Что насчёт неудачного падения с мётлы во время матча или, на крайний случай, тренировки? — Думаю, он заслуживает гораздо худшего, — сухо ответила Гермиона. — Просто не обращайте на него внимание. Гарри и Рон обменялись между собой взглядами. — Что, если он снова начнёт следить за тобой? — спросил Гарри. — О, он не станет, — ответила Гермиона с лёгкой улыбкой. — Почему ты так в этом уверены? — обратился к подруге Рон, скрестив на груди руки. — Просто уверена и всё. Теперь мне не нужно беспокоиться о нём. К счастью, в этом году я смогу сосредоточиться на более важных вещах. — Ладно, — несколько сомнительно сказал Рон. Внезапно на портрете проявился силуэт Полной Дамы. В своих руках, тяжело дыша, она держала не вскрытую бутылку вина. — Наконец-то, — пробормотал Рон, быстро поднимаясь с пола. — Да, — оживилась Полная Дама. — «Наконец-то!». Ни «как у вас дела?, ни «добрый вечер», как всегда! — женщина с портрета икнула и уселась в своё кресло, выглядя довольно сердитой. — Окажись вы на моём месте, вам бы тоже было скучно, и вы бы тоже время от времени отходили куда-нибудь, чтобы осмотреться. Мне же больше некуда идти! Рон покраснел. — Э-э извините. — Как вы? — быстро спросил Гарри. Полная Дама милостиво улыбнулась; её розовые щёки алели от излишка пудры. — Очень хорошо, мой дорогой, спасибо. Она протянула руку, чтобы поставить новую бутылку вина на маленький нарисованный возле неё столик, однако промахнулась. Упав на выкрашенный пол, сосуд вдребезги разбился. Полная Дама замерла, а после откинулась на спинку стула и театрально опустила ладонь на закрытые глаза. Женщина, придерживаясь норм этикета, едва слышна переругивалась сама с собой. — Мы можем войти? — спросила Гермиона спустя минуту молчания. Портрет распахнулся, даже не потребовав пароля. Гарри, Рон и Гермиона молча вбежали внутрь, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу смех.