Странное милосердие

      Панси, сопротивляясь желанию посмотреть на дверь, чтобы запечатлеть момент появления Драко, с нетерпением ждала начала урока. Большинство пуффендуйцев, с которыми Слизерину назначили совместное занятие, уже были на месте и вовсю готовились к практике в теплицах, весело переговариваясь между собой и занимаясь поиском наиболее подходящих для работы садовых перчаток и мантий.       Обеспокоившись своей формой, Панси пошла выбирать спецовку. Она была в числе первых, кому пришла идея об этом. Забрав лучшую рабочую робу из имеющихся в теплице, она отправилась занимать место для Драко. Ему придётся изрядно заплатить за своё опоздание работой в грязных изорванных средствах защиты.       Добравшись до места, девушка собрала волосы в тугой хвост и натянула рабочую мантию, плотно завязав кушак вокруг пояса. Стоило Панси закончить приготовления, как вошёл Драко.       Даже в старой, пыльной и местами потёртой теплице он выглядел так же величественно, как в обычной обстановке. Его глаза, отражая зелёные отливы слизеринской формы, казались изумрудными. Завидев Драко, студенты начинали расступаться на его пути. Панси не смогла определить — подсознательно они это сделали или нет. Не замечая движения однокурсников, Драко молча прошёл внутрь теплицы.       Он пробежался взглядом по помещению, и Панси, когда Драко заметил её, подняла с поверхности стола спецовку и окликнула его. Он двинулся в её направлении и, поравнявшись с однокурсницей, замер, не глядя ей в лицо.       Между ними возникло неловкое молчание, во время которого одна была занята рассматриванием своих изготовленных на заказ перчаток, а другой, сохраняя непроницаемое выражение лица, переодеванием в рабочую форму. Панси вспомнились времена, когда они, будучи маленькими, бурно протестовали по поводу обязательного ношения этой одежды, и улыбнулась.       Панси возненавидела повисшую в воздухе тишину. Они с младенчества были лучшими друзьями. Драко для Панси был сродни брату, даже невзирая на желание их родителей сыграть в будущем свадьбу (идею о которой Панси часто выслушивала от мамы будучи подростком).       Последний нормальный разговор между ними состоялся в конце прошлого года. Общение не возобновилось даже летом. Панси не решалась написать ему письмо, поскольку думала, что из-за их спора Драко не ответит или же вовсе не захочет иметь с ней ничего общего. От того, что ещё на пятом курсе в их беседе витала непринуждённая лёгкость, а сейчас они практически не виделись, ей было грустно. Его безразличность причиняла Панси боль, сравнимую с воткнутым в спину ножом. Она уже почти начала сожалеть, что послала ему эту записку — тот человек, что стоит в нескольких футах от неё, все ещё является её Драко? Или эти изменения в его поведении повлекли куда большие последствия, чем она подозревала?       Панси слышала о том, что Тёмный Лорд планирует его посвящение и отчаянно желала поговорить об этом с Драко, но она опоздала. В детстве, когда об этом заходила речь, он утверждал, что подождёт своё семнадцатилетие, однако сейчас, когда девушка была уверена в изменении его приоритетов, а посвящение всё равно состоялось, она не могла не задаться вопросом, что послужило тому причиной.       Ей было запрещено разговаривать на тему произошедшего, но, несмотря на это, Панси всё равно спросила об этом отца, когда тот вернулся домой после церемонии. На вопрос дочери о посвящении отец улыбнулся, подозревая под этим жестом, что всё прошло хорошо. Её отец и сам был бы не прочь видеть свою дочь в рядах Пожирателей Смерти, и Панси знала об этом.       Согласится ли она? Все говорили, что это великая честь. Раньше она верила в эти слова, и у неё никогда не возникало даже малейшего сомнения по этому поводу. Но когда Панси узнала, что Драко сделал это, она испугалась. Его заставили? Ему понравилось? Он действительно захотел стать одним из них? Будет ли она следующей? Беллатриса была первой женщиной, принявшей чёрную метку, и с тех пор ещё никто из девушек не последовал её примеру.       Панси вспомнились смятые письма, что она так и не смогла отправить этим летом Драко. Все они содержали единственную, всегда одинаковую фразу — «не делай этого». Почему она не отправила их? Быть может, он послушал бы её.       Чем дольше она думала об этом, тем больше понимала, насколько были не воплотимы её тайные желания. Он не мог избежать своего предназначения. Кто-то должен был занять пустующее место Люциуса, пока тот пребывал в Азкабане. Отец Панси повторял ей это слишком много раз. У Драко было то положение, которое обеспечило бы Тёмному Лорду возможность проникновения в Хогвартс. Её нутро заполнил страх. Если даже Драко не смог сказать «нет», то что же будет с ней?       Профессор Грабли-Дёрг начала урок, и Панси постаралась сосредоточиться. Она вместе с Драко занялась получением сока одного мохнатого растения и срезанием шипов с другого. Некоторые однокурсники вследствие неаккуратной работы получали неглубокие прорезы, отчего периодически морщились. Панси не имела возможности почувствовать остроту шипов из-за своих личных перчаток, покрытых прочным слоем драконьей чешуи. Драко работал быстро, словно перебирал шёлк, а не длинные опасные шипы. Девушка заметила на себе несколько раздражённых взглядов со стороны пары пуффендуйцев, но решила сделать вид, что не заметила их.       За весь урок Панси не имела возможности завязать разговор. Они быстро переоделись из рабочей формы в обычную одежду и вышли из теплиц на свежий воздух. Сегодня было не облачно, поэтому на сером небе ещё виднелось неяркое солнце. Из далека раздался звон колокола, оповестив студентов об окончании урока. Небольшая группы учеников начали возвращаться в школу.       — Ты хотела поговорить со мной, — тихо произнёс Драко, напугав её.       Панси остерегалась его реакции, но назад уже пути не было. Иначе сама затея отправить ему эту записку потеряет всякий смысл.       — Я беспокоюсь за тебя.       — До сих пор? — его голос не был сердитым. — Ты говорила мне эти слова в прошлом году. Тебе не о чем беспокоиться.       — Я не уверена в этом, — сказала она. — Как ты? Как у тебя дела? Я скучала по тебе.       Он склонил к ней голову, выражая согласие.       — Я тоже.       — С тобой всё хорошо?       — В последнее время только сплю плохо, в основном же я в порядке, — соврал он, зная, что она всё равно не поверит. Панси подошла ближе и положила свою ладонь на его лоб.       — Ты выглядишь так, будто не спал несколько месяцев.       — Я старался.       Панси цокнула.       — Однако ты всё равно чертовски красив. У меня нет шансов.       Уголки его губ приподнялись.       — Отстань.       — Со мной ты можешь быть искренним, Драко, — осторожно продолжила девушка после короткой паузы. — Скажи мне, как ты себя чувствуешь.       Они достигли входных дверей Большого зала, в которые уже начали забегать стайки студентов, создавая невыносимо громкий гул. Помещение буквально кишело людьми, поэтому они решили подождать, пока толпа немного поредеет.       — Меня преследует постоянное чувство усталости, — потерянно сказал он, его голос был едва слышен из-за шума, — но я не вижу в этом ничего необычного.       — А твой отец?       Драко потребовалось время, чтобы ответить, отчего его голос прозвучал довольно резко.       — Думаю, учитывая его соседство с дементорами в запертой одиночной камере, он ещё отлично справляется.       Панси отскочила от двери — кто-то из студентов, выходя из зала, чуть не сбил её с ног. Слизеринка нахмурилась, но уже через секунду вновь повернулась к Драко.       — Я знаю, что во всём произошедшем с твоим отцом ты винишь именно её, — осторожно продолжила она, не сомневаясь, что Драко понял, о ком зашла речь. — Она не имеет к этому никакого отношения.       Драко отстранённым взглядом продолжил рассматривать стену напротив.       — Откуда ты это знаешь?       — Она рассказала мне обо всём, что произошло в Министерстве. Пока Тёмный Лорд сражался с Дамблдором, она находилась в другом коридоре вместе с Уизли. До появления министра она не знала, что твою тётю и отца забрали.       — И ты ей поверила?       — А зачем ей обманывать меня? До её рассказа я слышала ещё две версии произошедшего в тот день, одним из которых было повествование Поттера. Они совпали,— рука девушка легла на его плечо. — Что заставило тебя думать, что именно она это сделала?       Драко подумал о поцелуе и её угрозах после. Вспомнил её усталый вид после битвы в Министерстве. И тот предупреждающий взгляд, посланный в его направлении. Тогда он внезапно почувствовал необъяснимое опустошение. От слов Панси в его голову закралось странное чувство облегчения, но он решил подавить его.       — Я думал, что она сделала это только ради того, чтобы отомстить мне, — сказал он. В толпе студентов Драко уловил облако тёмно-каштановых волос, однако когда голова неизвестной студентки повернулась, он понял, что это была вовсе не та девушка, о которой подумал. — Я был зол и действовал на эмоциях. И мои предположения были ошибочными.       — Ты всё ещё ненавидишь её? — тон Панси был твёрдым, но осторожным. Драко краем глаза посмотрел на неё.       — Почему ты спрашиваешь меня об этом?       — Я хочу знать, могу ли снова называть тебя лучшим другом, а не одержимым властью придурком, в которого ты превратился в прошлом году.       Её слова били по больному. Драко отвернулся.       — Я не... Я не... — он замолчал, пытаясь не нахмуриться. — Я не знаю, как это произошло. Мне стыдно за своё поведение. Я должен был тебя послушаться. Я слишком сильно держался за свою ненависть и не смог вовремя её отпустить.       — Я рада это слышать, — сказала Панси после недолгой паузы.       — Амбридж пробудила во мне всё самое худшее, — сказал он, морщась.       — Да, она на всех так повлияла. Я не могла смотреть на неё, не сдерживая своей злости... Находясь рядом с этой директрисой меня не отпускало чувство, будто я сижу в одном помещении с дементором. Хоть она и не была такой мерзкой по отношению к нашему факультету, но атмосфера на её уроках от того менее враждебной не становилась.       — Я позволил этому внедриться ко мне в голову, — тихо сказал он. — Инспекционная Дружина, избранная вседозволенность, её прихоти... И вынужденные постоянные контакты с той, которая ненавидела меня так же сильно, как и я её, что выводило меня окончательно.       — У тебя не редко бывало плохое настроение, — сказала Панси, прислоняясь к стене, — но я никогда не видела, чтобы такое состояние у тебя было постоянно. Тогда ты казался мне совершенно другим человеком.       — Мне не нравится говорить об этом. Я не горжусь тем, что сделал.       — Ты, быть может, и не хочешь вспоминать о событиях прошлого года, но это не умаляет того факта, что по твоей вине были совершены действительно ужасные вещи, — строго произнесла Панси. — Я рада слышать, что ты меняешься к лучшему, но, думаю, ты должен принести свои извинения кому-то более подходящему, чем я. Уверена, твоя нелюбовь возвращаться к тем воспоминаниям окажется с этим человеком взаимной.       — Она не станет говорить со мной.       — Ты должен хотя бы попробовать. Она этого заслуживает.       — Я не только это имею в виду, Панси. Она шантажировала меня, ставила условия, делала всё, чтобы я больше к ней не приближался. Я даже в её глаза не могу посмотреть без последствий.       — Что побудило её так реагировать на тебя?       — Не твоё дело.       Панси вздохнула, качая головой.       — Мерлин, Драко, что ты сделал? — спокойно спросила она, однако Драко чувствовал, что подруга хотела совершенно другой вопрос, но не решалась сделать это открыто. «Ты обидел её?»       — Ничего, — ответил он слишком быстро, но потом, вспомнив о кольце расцветающих синяков на её шее, замолчал. Он вспомнил стычку возле библиотеки, когда она ударила его, а он повалил её на пол; и то, как он сжимал её руки так сильно, что она не выдержала и закричала.       Панси наблюдала за переменой в его настроении. Она чувствовала, о чём именно он думает. Возможно, Грейнджер уже успела рассказать ей о том, что он сделал. От этой мысли и подступающего стыда ему стало тошно.       — Тебе нужна помощь, Драко. Но исправить все последствия ты всё равно должен самостоятельно.       — Как? — огрызнулся он. — Ничто не сможет переубедить её. Я усвоил урок и больше её не трону.       — Ты боишься её.       Панси попыталась не звучать осуждающе, но потерпела неудачу.       — Я уверен, что пока соблюдаю её правила, она не будет нуждаться в моих извинениях.       — Ладно, — сказала Панси, скрестив руки. — Я люблю тебя. Ты — мой самый близкий друг, но я не буду покрывать твои прошлые поступки. Может быть, это прозвучит грубо, но ты заслужил то, что сейчас происходит, — она скривилась. — Даже воспоминать об этом противно.       Девушка была так рада возвращению старого друга, что не выдержала и засмеялась. Драко ничего не ответил.       — Ты голоден? — спросила она, кивая в сторону Большого зала. Драко оглядел помещение и понял, что оно почти опустело. Из закрытых массивных дверей зала доносился приглушённый шум. Он подумал о тех людях, что сейчас сидели внутри, об их бессмысленных разговорах. Объект его мыслей сейчас непременно находился там, улыбаясь всем и общаясь со своими друзьями. Вот она тянется за очередным тостом, а вот непроизвольно потирает как никогда заметные шрамы на своей руке.       В его голове слишком быстро вспыхнула картинка его собственных рук, покрытых красным. Его желудок сжался от страха. Все следы присутствия аппетита исчезли.       — Нет. Иди без меня, мне нужно кое-что сделать.       — Хорошо, — она приблизилась и кратко обняла его. — Если что, я буду в библиотеке. И, возможно, не одна. Это на случай, если ты захочешь присоединиться.       Драко предположил, кто может быть её компанией. Он часто замечал, как они проводили вместе время в библиотеке, а иногда и в Большом зале.       Она бы не хотела, чтобы я был поблизости, а тем более сидел с ней за одним столом. И не важно — в присутствии Панси или нет.       Панси переступила порог Большого зала и направилась к слизеринскому столу.       Этой ночью ему снова снилось посвящение. По пробуждении ему потребовалось время, чтобы замедлить дыхание и угомонить беспокойное сердце. Он проходил через это каждую ночь. Зелье сна без сновидений смогло бы ему помочь, но Драко не хотел полагаться на него каждую ночь. Тем более, чрезмерное пристрастие к этому снадобью может вызвать у мадам Помфри никому не нужные подозрения.       Теперь образы той ночи стали приходить не только во сне, но и наяву. Всё, что он мог делать в такие моменты — это оставаться спокойным, и, хотя внешне и не было заметно этих переживания, его сердце с каждой секундой пропускало всё больше ударов, а тело бросало то в жар, то в холод.       «Оно управляемо, — убеждал он себя. — Я могу себя контролировать. Я смогу сдерживать это, и оно само рано или поздно меня отпустит.»       Его руки дрожали.       Он должен быть сильным. Останавливаться на своём прошлом не было времени. Если он начнёт жалеть о содеянном, то Тёмный Лорд узнаёт об этом и заставит заплатить.       Я хотел этого. Я сделал свой выбор.       Его внутренний голос звучал как никогда тихо.       Но ты не думал о последствиях.       Драко вздрогнул. Ядовитая, неправильная мысль. Нельзя об этом думать.       Это не имеет значения. Есть только реальность. Я больше не ребёнок. Я буду служить...       Спустя минуту голос, слабый и болезненный, вновь попытался проникнуть в его голову.       ... или умру.       Драко сделал вид, что не заметил своей последней мысли. В ту ночь сон так и не пришёл.