***
Полная Дама, мягко говоря, не была в восторге от присутствия слизеринки прямо возле прохода в гостиную Гриффиндора. — Местоположение гостиной факультета должно оставаться в строгом секрете для остальных студентов! — закричала она, кутаясь в своём наряде. — Что именно вы не понимаете в словосочетании «секретный проход»? Вы хотите рассекретить Гриффиндор перед представителем вражеского факультета? Годрик перевернётся в могиле! — Все и так знают примерное расположение факультетских гостиных в замке, — подметил Рон. — За все мои годы такого никогда не допускалось! — Не могли бы вы просто пропустить нас? — спросила Гермиона. — Тем более у нас есть пароль. — НЕ ПРОИЗНОСИ ЕГО! — закричала Полная Дама, бурно взмахивая руками. — МЕРЛИНА РАДИ, ТОЛЬКО НЕ В ЕЁ ПРИСУТСТВИИ! — она указала на Панси. — Приятно познакомиться, — шутливо сказала Панси. Рон рассмеялся. Полной Даме потребовалось время, чтобы успокоиться. Она сделала несколько больших глотков из бокала. Всё её платье было покрыто пятнами от вина. — Извини меня, дорогая, — произнесла она, обращаясь к Панси, — но я не могу позволить студенту другого факультета пройти в гостиную Гриффиндора. Это просто недопустимо. — Я никогда не слышала об этом правиле, — Гермиона сложила руки на бёдрах. Полная Дама строго посмотрела на неё. — Хотя оно и негласное, но всё равно имеет силу. — Это неправда, — сказал Рон. Полная Дама проигнорировала его. — Я пропущу вас, — женщина обвела взглядом троих гриффиндорцев, — только если ты, — повернулась к Панси, — отойдёшь подальше, дорогая. — Это немного перебор, — нахмурился Гарри. — Ничего не случится, если она услышит пароль. Глаза Полной Дамы выпучились. — Что это значит?! — Она обезумела, — пробормотала Панси Гермионе. — Хорошо, что у нас нет такой же. — У вас нет портретного прохода? — удивлённо спросила Гермиона. — Нет, и слава Мерлину, — сказала Панси, с отвращением осматривая разодетую во всё розовое Полную Даму, которая прямо сейчас пыталась в споре перекричать Гарри. Панси положила руку на плечо Гермионы. — Послушай, если это для неё так важно, я могу немного прогуляться. — Забей, — сказал Гарри. — Она потом даже не вспомнит про тебя. Панси посмотрела на портрет. Полная Дама налила себе ещё один бокал вина. — Не заставляйте меня насылать на вас проклятие. Трое гриффиндорцев обменялись взглядами и рассмеялись. Панси удивлённо моргнула. — Думаю, нам нечего бояться, — усмехнулся Рон. Когда растерянное выражение так и не сошло с лица Панси, он передёрнул плечами, словно говоря: «Позже объясним». Они подождали, пока Полная Дама допьёт вино из бокала. Женщина, всё ещё подозрительно посматривая на студентов, покачивалась на стуле. Они незаметно приблизились к портрету; Панси на всякий случай спряталась за спинами Рона и Гермионы. — «Крылья гиппогрифа», — прозвучал пароль от Гарри. Полная Дама икнула и отодвинула портретную раму. Все четверо тихо двинулись к проходу. Панси, заглянув в гостиную, зависла у входа. — Признать, я вам начинаю завидовать. Трое гриффиндорцев, предчувствуя, что случится дальше, с вымученным выражением лица обернулись. Полная Дама, осознав свою оплошность, запричитала: — ОБМАНУЛИ! ОДУРАЧИЛИ МЕНЯ СВОИМИ ВОПРОСАМИ! СТУДЕНТЫ СОБСТВЕННОГО ФАКУЛЬТЕТА! СНАЧАЛА КРЫСА, ПОТОМ ЭТОТ ПРЕСТУПНИК В ОБЛИКЕ ПСА, А ТЕПЕРЬ И СЛИЗЕРИНЕЦ! МЕНЯ ПРОКЛЯЛ ЭТОТ ЗАМОК! ТАЙНА РАСКРЫТА, ЗАХОРОНЕНА ПОД РУИНАМИ! МЕНЯ ЗАСМЕЮТ КАРТИНЫ! Я НЕ ГОЖУСЬ ДАЖЕ ДЛЯ ОХРАНЫ МЫШИ! Панси, вздрогнув от крика Полной Дамы, в недоумении посмотрела на трёх гриффиндорцев. — Проходи быстрее, пока она не оглушила нас своими воплями, — Гермиона взяла Панси за руку и повела через проход. — Я СОХРАНЯЛА ЭТО МЕСТО В СЕКРЕТЕ ВЕКАМИ И ЕЩЁ НИКОГДА НЕ ПОЛУЧАЛА СТОЛЬКО НЕУВАЖЕНИЯ ОТ СТУДЕНТОВ! — Добро пожаловать. Панси зачарованно оглядела пространство вокруг себя. Уютное пушистое ковровое покрытие. Мягкие кресла, покрытые пледами; в каждом углу комнаты располагалось несколько напольных подушек. Яркий огонь, словно приветствуя вошедших, весело танцевал в камине. Витражные окна, вид из которых выходил на территорию школы, были занавешены алыми драпировками с золотыми кисточками. На одном из книжных стеллажей располагалось множество колдографий прошлых выпусков; бывшие гриффиндорцы весело махали с движущихся изображений. И живые растения в горшочках! Панси подпрыгнула, когда почувствовала лёгкий толчок в свою голень. Посмотрев вниз, девушка увидела кота, который уже успел устроиться возле её ног на мягком ворсе ковра. Всё было так... по-гриффиндорски. И Панси это нравилось. — Я так полагаю, в Слизерине всё по-другому, — сказала Гермиона, наблюдая за реакцией Панси. — Как огонь и вода, — ответила слизеринка. — Мерлин, вы живёте здесь, как котята в корзине с пряжей. Рон огляделся. — И правда. — Я принесу мётлы, — сказал Гарри, направляясь к спальне мальчиков. — Рон, возьми свой квоффл. — Хорошо, — Рон направился за другом. — Пойдём со мной? — спросила Гермиона. Панси последовала за девушкой по лестнице, ведущей в спальню девочек. — Я думала, что у тебя была отдельная комната. — О, ты права, — ответила Гермиона, доставая из сундука небольшую стопку свитеров. — Джинни настояла на том, чтобы я хотя бы один раз в неделю ночевала здесь. Именно по этому я решила перенести сюда на хранение свои запасные вещи. — Что ж, спасибо, что впустили меня, — сказала Панси. — Мне несложно было бы подождать снаружи. Я не хочу, чтобы у вас потом из-за меня возникли неприятности. Гермиона улыбнулась. — На первом курсе я несколько раз прочитала «Историю Хогвартса», проштудировала от корки до корки устав школы, задала десяток вопросов Дамблдору и ни разу не увидела правило, которое запрещало бы студентам посещать гостиные другого факультета. Я думаю, что основатели не разглашались об этой возможности для того, чтобы сохранить секреты внутри факультетов и ужесточить между их студентами соперничество. Все просто думают об этом, как о чём-то запрещенном. — Это глупо, — сказала Панси. — Представь, если бы студенты знали правду! — Кажется, большинство даже не хочет этого знать — им всё равно, — продолжила Гермиона. — Каждый думает, что его факультет самый лучший — зачем беспокоиться о других? Никто не хочет показаться в глазах своих «предателем». Панси уставилась на свои колени. Гермиона замолчала. — У тебя не было проблем из-за того, что ты со мной дружишь? — О, нет, — сказала Панси. — Я рассказала о тебе родителям, но они, кроме глупых насмешек и мелких угроз, не ответили ничего толкового. Думаю, они не придали этому значения, — она заправила прядь волос за ухо. — Им кажется, что ты общаешься со мной только для того, чтобы что-то выведать, или же, что я сдружилась с тобой потому, что ты опоила меня каким-то зельем... Они не отличаются особым умом, — рассмеялась Панси. — Ты всегда можешь на меня положиться,— сказала Гермиона, кладя шарф, шапку и перчатки на кровать рядом с Панси. — Недопонимание мотива поступков кого-либо не может являться поводом для осуждения. — Я ценю твою поддержку. — Пока у нас откровенный разговор... — Гермиона внезапно занервничала. Её рука дёрнулась к шее и отняла от горла резко ставший тесным воротник свитера. — Малфой ведь не одобряет твою дружбу со мной? — Да, сначала он был против. Но я заставила его уяснить, что его не касается, с кем я дружу и почему. — Сначала? — Ну, он думал, что в прошлом году ты хотела надавить на жалость, поэтому и начала со мной общаться. Чёртов придурок. Гермионе потребовалось время, чтобы выдавить из себя следующий вопрос. — Мне, наверное, не стоит об этом спрашивать, но... он болен? Панси сначала заколебалась, а затем вздохнула. — Я не знаю. — Ты беспокоишься о нем. — Я чувствую, что не должна придавать этому так много значения, — Панси виновато взглянула на Гермиону, — но да. — Ты знаешь его намного дольше меня, и я не хочу заставлять тебя выбирать. Ты говорила мне, что он был тебе как брат. — Не умаляй его прошлые поступки, Гермиона. То, что он совершил, было ужасным. Я ненавижу то, как он с тобой обошёлся. — А я ненавижу то, что позволила этому так сильно на меня повлиять. — Он возненавидит меня, если узнает, что я рассказала, но... — Панси взяла Гермиону за руку. — Не думай, что он не сожалеет обо всём произошедшем. — Только потому, что его из-за меня чуть не исключили, — скептически произнесла Гермиона. — Нет... я имею в виду, что ему действительно жаль. Гермиона нахмурилась. — Что? — Люди меняются, — Панси задумчиво возвела глаза к потолку. — Я, к примеру. Гермиона моргнула и, пытаясь собраться с мыслями, покачала головой. — Ты говоришь мне, что он сожалеет о содеянном. — Я. Гермиона почувствовала, как начинает кружиться голова. Девушку охватили сомнения и замешательство. — Прости, но я должна это спросить. Откуда ты знаешь? — Он сам сказал мне. Но остальное, я думаю, тебе будет лучше услышать лично от него. Иначе никогда не поверишь. — Я и сейчас не верю. Даже несмотря на то, что это говоришь ты. — ЭЙ! ВЫ ТАМ ЗАСТРЯЛИ НАВЕРХУ? От рёва Рона обе девушки подпрыгнули. Гермиона отдала своё запасное пальто Панси. — Надень это. Панси, последовав словам Гермионы, начала возиться с пуговицами. — Я серьёзно, Гермиона, — сказала Панси. — Я думаю, тебе стоит поговорить с ним. Я могу пойти с тобой, если тебе так будет спокойнее. Но ты можешь быть уверена в том, что он никогда больше не попытается сделать что-то подобное. Ему стыдно. И он рассердится, если узнает, о чём я тебе рассказала. Ему нужна помощь, а меня он слушать не будет. С ним что-то не так. Что-то плохое. И я боюсь, что это его убивает, — её голос дрожал. Панси, откашлявшись, намотала на шею одолженный шарф и натянула на руки перчатки. Гермиона, всё ещё обдумывая её слова, продолжала стоять возле кровати: одной рукой она держалась за шею, а другой поддерживала второй локоть. — Я не хочу с ним разговаривать, Панси. Сердце слизеринки пропустило удар. — Я знаю. — Каждый раз, когда мой взгляд останавливается на нём, я чувствую его руки, обхватывающие мою шею, — тихо сказала Гермиона. — Из-за этих воспоминаний мне постоянно снится один и тот же сон — тот где он успел довести дело до конца. После этих видений я просыпаюсь с мыслью, словно уже мертва. В тот день я увидела в его глазах безумие, осознание безнаказанности и готовность завершить начатое. Меня не волнует, что ему стыдно. — Мне не следовало просить тебя об этом, — побледнев, нервно произнесла Панси. — Я не знала... не знала подробностей того, что он сделал. Гермиона, продолжая молчать, закусила губу. — Ты действительно веришь в то, что он в опасности? — наконец спросила Гермиона. Гриффиндорка выглядела так, словно её собственные слова противоречили мыслям. — Да. — Почему? — Я не знаю. Но он позволяет этому медленно поедать его изнутри, так как думает, что заслуживает этого. — Правда? — Правда, — Панси успела протереть глаза рукавом прежде, чем с них смогли бы сорваться слёзы. — НАМ ИДТИ БЕЗ ВАС? — ГОТОВЬТЕ СВОИ МЕТЛЫ, МЫ СПУСТИМСЯ ЧЕРЕЗ СЕКУНДУ, — крикнула в ответ Гермиона. Панси сквозь слёзы фыркнула от смеха. Девушки подошли к лестнице. Гермиона надела шапку и взяла Панси за руку. — Я поговорю с ним, — сказала она. — Но только как староста. Панси в знак благодарности сжала кисть девушки. — Я пойду с тобой. — Нет. Я хочу сама это сделать.***
Острые края пергамента врезались в кожу на его ладони; на обратной стороне листа — краткое послание, написанное аккуратным почерков. В одном из уголков конверта выведен герб Гриффиндора, а герб Хогвартса — в другом. Он несколько минут смотрел на письмо, не отрываясь. «Завтра в четыре я буду ждать тебя у статуи во дворе школы.» Письмо не было подписано, однако ему не составило труда догадаться, кем оно было отправлено. Челюсти льва на записке обнажали грозные зубы. И такое неожиданное воспоминание — её оскалившееся выражение лица, и руки, пытающиеся оторвать его ладони от собственного горла. Она снова сожжёт тебя. Но он пойдёт. Неизвестно, что она предпримет, если он проигнорирует её вызов. Год назад он считал её до простого предсказуемой, но она смогла доказать обратное. Он пойдёт, если эта встреча — единственный способ поговорить с ней. Завтра у него появится возможность объясниться перед ней и извиниться. Но что-то подсказывало, что она вряд ли захочет это услышать.