Отвернувшись в сторону Запретного леса, он наблюдал, как стрелка часов медленно приближалась к отметке двадцати минут четвёртого. Драко не знал, почему пришёл так рано. Беспокойство и нервозность не позволили ему уснуть прошлой ночью, а прибегать к помощи сонных зелий он так и не решился: из-за чрезмерно частого употребления снотворного в последнее время слизеринцу вновь начали сниться кошмары. Не выспавшийся и уставший, Драко оделся и, находу перекусив некоторыми продуктами из оставшихся в комнате запасов, вышел на улицу.
Спустя несколько проведённых на морозе минут, его нервозность начала затихать. Драко решил немного пройтись по территории; в самом конце двора он увидел статую Мерлина. Легендарный волшебник обладал устрашающим грозным взглядом и горделивой позой: его руки были сложены вместе, в одной из них лежала палочка. Это положение напомнило Драко иллюстрации Христа, которые он видел в детстве, пролистывая одну из архивных книг. Драко никогда раньше не обращал внимания на эту статую, но сейчас, когда у него появилось свободное время, решил внимательно изучить её. Имя скульптора было затёртым и неразборчивым, однако само название статуи отчётливо сохранилось до настоящего времени.
«Первый».
По шее пробежалась знойная дрожь. Драко с опозданием заметил, что ноги волшебникa были босыми.
С каждой минутой нерушимая тишина во дворе становилась словно громче и громче. Вопрос о том, стоило ли ему проигнорировать вызов Грейнджер и остаться в замке, почти успел закрасться в его голову.
Придёт ли она вообще? Он не припоминал, чтобы девушка когда-либо опаздывала. Драко подумал, что, быть может, она вовсе решила подставить его, послав сюда, а потом и оставив здесь одного.
«Ты всё ещё можешь уйти», — напомнил себе Драко. Но он знал, что не станет.
Позади него послышался скрип снега. Выпрямившись, Драко обернулся.
На ней было простое чёрное пальто, воротник которого закрывал гриффиндорский шарф. Руки покрывали плотные перчатки — по мере приближения к слизеринцу, Грейнджер начала освобождать от них свои ладони. Выражение её лица было решительным. Остановившись в паре шагов от Драко, она перевела свой взгляд в его сторону и замерла.
Он не знал, что сказать. Убрав перчатки, она на секунду задержала свои руки возле карманов пальто, но уже через мгновение, несколько быстрее, чем он мог ожидать, вновь выпрямилась и, наконец, подняла глаза.
Он открыл рот, намереваясь нарушить затянувшееся молчание, но она успела опередить его.
— Достань свою палочку и положи её на землю.
Он посмотрел на её лицо, надеясь найти в нём подсказки. Что она собиралась сделать?
Её челюсти сжались.
— Немедленно.
Не прерывая зрительного контакта, он вынул из-под пальто свою палочку и, вытянув руку, позволил ей упасть на землю. Палочка, бесшумно опустившись, наполовину скрылась под покровом снега.
Он слышал, как девушка пыталась усмирить собственное дыхание. Благодаря безмолвной тишине двора эти попытки были слишком заметны. Драко сконцентрировался на своём ускорившемся сердцебиении и пожелал, чтобы оно снова стало спокойным.
Контраст тёмной одежды девушки с белым снегом выдавал её дрожь. От холода или от страха? Драко задумался, могла ли она видеть то же самое. Её глаза пылали, а губы сохраняли такое же мрачное выражение, как у преступника, ожидающего смертной казни.
Её голос был хриплым.
— Задуши меня.
Драко настороженно посмотрел на неё.
— Что?
Она начала незамедлительно приближаться, находу освобождая свою шею от замотанного шарфа. Драко уловил короткий золотой проблеск; под вырез её одежды уходило тонкое ожерелье в виде крошечного золотого сердечка. От резких движений тёмно-каштановые волосы девушки, высвободившись из-под шарфа, рассыпались по плечам. Драко вспомнил, как в прошлом году золотистый солнечный свет преображал их, окрашивая в оттенок красного дерева.
Его горло пересохло.
Она сделала глубокий вдох, а затем решительно выдохнула.
— Положи руки на мою шею и задуши меня.
Его глаза с ужасом уставились на девушку.
— Ты сошла с ума.
На мгновение её губы изогнулись в лёгкой ухмылке, но уже через секунду вернулись в прежнее положение.
— Это не очередная уловка, Малфой, если ты об этом беспокоишься.
— Я не это имею в виду. Я не буду этого делать.
— Раньше тебя ничего не останавливало. Разница лишь в том, что сейчас ты сделаешь это по моей просьбе.
Её слова ранили. Драко покачал головой.
— Я не буду этого делать, Грейнджер.
Она подошла ближе.
— В прошлом году ты не оставил мне выбора. Теперь моя очередь.
Она внезапно схватила его ладони и обернула их вокруг своей шеи.
— Нет... — Драко попытался отпрянуть, но девушка не позволила, усилив своими руками хватку его пальцев вокруг её горла.
—
Грейнджер! Какого хрена ты делаешь?
— Я даю тебе второй шанс, — сказала она. — Закончи то, что не смог тогда.
В её глазах стояли слёзы, а ладони дрожали.
Он почувствовал под своими пальцами судорожную пульсацию венки под её тонкой кожей. Руки девушки не позволяли ему сдвинуться с места. Её страх смешался с его собственным.
«Вот что ты с ней сделал. Всё в точности повторяется, — прошептал ему знакомый голос. —
Убей её сейчас: не упусти этот шанс. Она права. Это то, что тебе нужно.»
Год назад он воспользовался бы этой возможностью. Но сейчас единственное, что хотел Драко — это уйти.
Нет.
— Это безумие, Грейнджер. Ты не хочешь этого.
— Ты вдруг обеспокоился моралью? — из уголка её глаза скатилась слеза. —
Теперь это кажется тебе подлым и гнусным?
Она резко оттолкнула его, из-за чего Драко не удержался на ногах и упал спиной в снег.
Пошатнувшись, она возвысилась над ним. Следующие несколько секунд Драко ожидал, что Грейнджер может вытворить ещё что-нибудь, но она, всё ещё задыхаясь, продолжала стоять на месте. Убедившись в её бездействии, он быстро поднялся на ноги.
— Во что ты,
блять, играешь?
Её дыхание начало успокаиваться, а глаза, сохраняя презренное выражение — становиться более сфокусированными.
— Почему ты этого не сделал?
— Потому что ты сошла с ума! — взорвался он. — Ты пытаешься подставить меня? — Драко огляделся, ожидая увидеть позади себя Поттера и Уизли с наставленными на него палочками. Он снова посмотрел на неё. — Ну? Или собрать ещё больше компромата?
— В прошлом году ты пытался меня убить, — сказала она, начиная приближаться. — Или же, как минимум, серьёзно навредить. А сейчас даже не можешь посмотреть мне в глаза.
— Твою мать, Грейнджер, а ты не думала, что это из-за твоих же угроз? Не помнишь, как сама ставила мне условия?
Их перепалку прервал сильный порыв ветра. Драко ожидал от неё ответа. Со стороны казалось, что девушка набиралась смелости, прежде чем заговорить снова. Она приоткрыла рот, и Драко наклонился вперёд.
— Раньше я не боялась носить украшения, — тихо сказала Гермиона. Драко не мог понять, от ветра ли так слабо звучал её голос или от нежелания признавать собственные слова, — шарфы, галстук школьной формы или же просто рубашки с высоким воротником.
Желудок Драко скрутило.
— Каждый раз, надевая что-либо подобное, я начинаю чувствовать твои руки. Я чувствую их, когда сплю. Чувствую, когда смотрю на тебя.
Она опустила взгляд на землю и протянула руку.
— Акцио.
Палочка Драко приземлилась на её ладонь. Гермиона продолжила говорить, смотря на его палочку и покручивая её в руке.
— Твой взгляд, то, что ты отпустил меня только благодаря появлению МакГонагалл... В тот момент ты решил воспользоваться шансом напомнить мне, насколько я перед тобой бессильна. А сейчас, когда я дала тебе вторую попытку, ты просто продолжаешь стоять, выглядя при этом как сама невинность.
Драко провёл ладонью по лицу. Несмотря на мороз, его кожа покрылась потом.
— Может, я не хочу совершать убийство.
— Я бы успела тебя вовремя остановить, — тон её голоса был уверенным, отчего Драко, как ни странно, почувствовал облегчение.
— Так я и не собирался, — отрезал он и замолчал. Будь у него хоть секунда на размышления, он бы никогда не сказал следующее: — Я не должен был так с тобой поступать. Если бы мне предоставилась возможность всё исправить, я бы ею воспользовался.
Ему через силу пришлось заставить себя продолжать смотреть на неё. Извинения уже лежали на кончике его языка; они давили, жаждали высвободиться наружу, но губы отказывались складываться в слова. С каждой секундой его решимость стремительно таяла, пока не исчезла полностью. Сожаление, раздражение и осознание собственной трусости заняли основное место в его мыслях. Тогда Драко понял, насколько непривычным для него являлось принятие собственных ошибок и принесение извинений. Для Панси, его друзей и родителей это ничего не значило — но не для неё. Драко чувствовал, что ему стоит продолжить, но не смог, когда увидел, как она застыла, услышав это признание.
Его вниманием снова завладели её волосы, разлетающиеся на ветру, как разъярённые, беспокойные змеи Медузы Горгоны. Лицо замерло в одном выражении: слегка расширенные глаза, нахмуренные брови и приоткрытый рот, словно несколько секунд назад поражённый заклятием Импедимента.
Спустя минуту она очнулась и, убрав волосы с лица, обрела непроницаемый вид.
— Ты говоришь это только потому, что тебя поймали, — холодно произнесла она.
— И я рад, что это случилось. Меня охватил гнев.
Я был слабым, не ты.
И снова его слова застали её врасплох. В обеих руках Гермиона держала по палочке — свою и Драко. Её воинственная поза заставила его отступить.
Она посмотрела на него.
— Почему ты мне врёшь?
— Я не...
Она убрала свою палочку в карман, а другую, вытянув обе руки перед собой, подняла на уровень глаз. Драко потянулся, чтобы перехватить палочку, но Гермиона, словно предупреждая его действия, выгнула запястья. Он медленно опустил руки и отошёл.
— Ещё одно лживое слово, и я сломаю её.
Он сердито выдохнул.
— Ничто не помешает мне купить новую.
— И не просто сломаю, — спокойно продолжила она. — Я передам Дамблдору свои воспоминания, и тебя навсегда исключат. Амбридж здесь нет. Никто не спасёт твою жалкую задницу.
Она выглядела на грани безумия: тёмно-каштановые волосы дико извивались, отдаваясь порывам ветра, в глазах плескалось желание отмщения, а рот искривился в усмешке. Драко поймал себя на мысли, сколько раз сам перенимал такое выражения во время их стычек.
Слишком много.
— А сейчас признайся мне, что просто делаешь вид, будто тебе
жаль.
— Я не говорил, что мне жаль, — в свою защиту сказал он, злясь и на неё, и на себя. Почему он почувствовал раздражение от её резкого высказывания? Ведь, чисто технически, он действительно извинился.... — Я...
Когда пауза затянулась, она слегка опустила руки.
— Ну?
— Я не должен был так с тобой поступать, — он указал на её шею. — Я действовал спонтанно. Меня должны были исключить.
Получив вчерашним вечером записку, Драко ожидал от этой встречи обыденную для них обоих перепалку и, наверное, несколько проклятий в свою сторону. Однако происходящее сейчас было в несколько раз хуже.
Он не привык находиться по по другой конец палочки. Люди всегда слышали от него лишь слова, искусно приправленные ложью. Сейчас же ему было необходимо доказать обратное. Драко облизал пересохшие губы. Возможно, он до сих пор спит. В последнее время именно на эту абсурдную теорию ему приходилось списывать все то, что с ним происходило. Тревожная мысль.
Она холодно рассмеялась.
— Лжец.
— Подожди! — он поспешно потянулся вперёд, когда Гермиона принялась сводить свои запястья, перегибая древко палочки. — Стой! Мерлин, Грейнджер!
Её глаза выражали насмешливое презрение. Присмотревшись, Драко понял, что она притворяется. Он вздрогнул и посмотрел на небо.
— Я заслужил это.
— И многое другое, — решительно добавила она. Гермиона убрала его палочку к себе в карман. — Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
— Думаю, мой отказ задушить тебя служит тому прямым подтверждением, — сухо ответил Драко. Она обратила на него раздражённый взгляд, и он вздохнул. — Мне нечего терять, Грейнджер. Если бы ты предложила мне принять Веритасерум, я бы принял. То, что я сделал — непростительно, поэтому я не собираюсь притворяться и изображать перед тобой равнодушие.
Гермиона скрестила перед собой руки и сузила глаза. Драко замер, не зная, что делать дальше. Если бы не палочка, в данный момент находящаяся у Грейнджер, он бы давно ушёл.
— Я не отправляла письма, — внезапно сказала она.
Драко нахмурился.
— Я так и подумал, когда спустя неделю прекратил дожидаться от родителей громовещателя.
Она пожала плечами.
— Небольшое ожидание никому еще не вредило.
— Почему? Помнится, ты обещала, что побежишь отправлять моим родителям сову сразу же, как я нарушу правила.
— И я почти это сделала.
— Тогда зачем сейчас говорить об этом? — сердито спросил он. — Хочешь, чтобы я поблагодарил тебя за проявленную щедрость?
Она посмотрела на него, не скрывая ненависть.
— Знаешь, не так легко, оказывается, написать письмо с подробными объяснениями всего произошедшего. Мне неприятно не то, чтобы писать о своей несостоявшейся смерти по вине человека, который так и не научился управлять своими эмоциями, а даже просто возвращаться к тем воспоминаниям.
— Странно, — Драко старался изображать непринуждённость, игнорируя вспыхнувший, подобно сухой спичке, гнев. — Насколько я помню, раньше ничто не было способно исправить твою вездесущую болтливость. Даже написание трёхметровой статьи на тролльском помёте вызвало бы у тебя меньше проблем, чем пара строчек проклятого письма.
Эти слова оборвали последнюю нить её терпения. Гермиона мгновенно выхватила свою —
его — палочку из кармана и наставила древко на слизеринца.
Незримая сила подогнула его колени. Ему следовало держать язык за зубами. Он облажался. Он знал, что заслужил это, но всё равно не прекратил сопротивление.
С громким скрипом, его колени приземлились на снег. Кожа содрогнулась от холода. Гермиона смотрела на него так же, как на Амбридж; так же, как на Риту Скитер и даже Снейпа. Драко не знал, почему этот взгляд с такой силой подействовал на него именно сейчас, если прежде она бесчисленное количество раз одаривала его, бывало, и большей порцией ненависти.
— Ты несколько раз напал на меня. Преследования, удушение, угрозы — всё это, заканчивая сексуальным насилием.
Он открыл рот, чтобы возразить её последнему высказыванию, но она оборвала его.
— Ты поцеловал меня против моей воли. Пока
удерживал меня заклинанием. Не знаю, как для тебя, но мне было совсем не весело.
Драко внезапно осознал, насколько глупо поступил, придя сюда и ожидая, что она позволит ему извиниться и выйти из сложившейся ситуации, придя к обоюдному согласию.
— Ты права, — сказал он, подумав, как странно было говорить ей эти слова. — Мне стыдно за то, что я это сделал.
— Так и должно быть, — Гермиона пыталась сохранять спокойный тон голоса. — Даже несмотря на все твои ужасные поступки, мне никогда не казалось, что ты способен на подобное.
Лицо Драко вспыхнуло. Его ноги начали терять чувствительность.
— Я тоже.
Гермиона нахмурилась и опустила руки.
— Если это очередная игра, в которую ты играешь...
— Это не...
— Докажи.
— Я думал, что именно этим сейчас и занимаюсь.
— Недостаточно убедительно. Если не можешь заставить себя извиниться, то хотя бы объясни свои мотивы. Это меньшее из того, что ты мне должен.
Он на мгновение прикрыл глаза.
— Всё, что я тогда от тебя хотел — это получить ответы. Из-за того, что этот процесс начал затягиваться, я становился вспыльчивее и нетерпеливее. Я ненавидел тебя, потому что не привык получать отказ на то, что хочу.
Гермиона не ответила.
— Я использовал тебя, чтобы выместить свою злобу, и это было неправильно. Я мог убить тебя... И мне очень жаль.
Его взгляд опустился на землю. Некоторое время они оба молчали.
Наконец, набравшись смелости, Драко посмотрел на неё. Она замерла и повернулась к нему с необъяснимым выражением лица.
— Я не чувствую колени, Грейнджер. Позволь мне встать, пока мои ноги не превратились в заледеневшие глыбы.
— Ты использовал прошедшее время.
— Что?
— Ты сказал «ненавидел».
Дерьмо. Всё начало выходить из-под контроля. Он и без того сегодня открылся ей больше, чем хотел изначально, и если позволит ей продолжить, то сильно пожалеет об этом.
— Просто отправь эти письма, и покончим с этим, — нетерпеливо сказал он. — С меня хватит, — Драко попытался встать, но не смог.
— И отправлю, если ты мне не ответишь.
— Мерлин, а ты не можешь просто оставить всё это? По этому ты так долго не действовала? Думала, что сможешь заставить меня просить? Ты этого хочешь? Я уже, мать твою, стою перед тобой на коленях.
Она невесело рассмеялась.
— Знакомая ситуация, не правда? — выражение её лицо отдавало горечью.
Драко сжал челюсти.
— Ты планировала это?
— Нет, — она приподняла брови. — Удивлён? История повторяется.
Драко почувствовал, как тиски на его конечностях начали ослабевать. Не желая упасть прямо перед ней, он осторожно поднялся на ноги.
— Я до сих пор не уверена, что верю тебе, но это только начало. Не думай, что заручился моим прощением, даже если тебе на него всё равно.
Драко заставил себя посмотреть ей в глаза.
— А что, если не всё равно?
Положив одну руку на шею, Гермиона холодно посмотрела на него.
— Тогда тебе придётся подождать.
— Могу я получить свою палочку обратно?
— Честно говоря, я хочу сохранить её при себе.
— Я бы предпочёл, чтобы ты передумала.
Гермиона приподняла одну бровь.
— Ты не в том положении, чтобы спорить.
Головная боль начала усиливаться, из-за чего контролировать смену эмоций на своём лице у Драко получалось всё хуже и хуже. Он потёр висок. Его пальто и брюки покрылись тонкой коркой льда, а ноги наполовину потеряли чувствительность. Метка на руке периодически давала о себе знать, покалывая изнутри.
«Ты можешь купить себе другую, — убедил себя он. —
Ты мог бы купить себе с десяток поместий, до отказа забитых волшебными палочками, и если бы она попыталась сломать каждую из них, у тебя всё равно бы оставалась возможность купить ещё несколько. Просто уходи. Не позволяй ей победить.»
Последние четыре слова удивили его больше, чем сама идея о приобретении сотни волшебных палочек. Именно это сказал бы себе Драко годом ранее, когда видел в ней всего какую-то грязнокровку, укрывающую от него секрет.
Если он уйдёт прямо сейчас, то упустит свой последний шанс. Она заберёт его палочку, спрячет её, сломает или сожжёт, воплотит свои угрозы в жизнь и больше никогда с ним не заговорит. Но что произойдёт, если он останется? Драко не знал, чего хотел больше. Пульс в его голове набирал ритм, и, чтобы облегчить своё состояние, слизеринец старался лишний раз не двигаться.
— Пожалуйста.
Она замерла и, наклонив голову, пристально посмотрела на него.
В выражении его лица было что-то тревожное: словно он находился на волосинке от того, чтобы свалиться в обморок. Гермиона нахмурилась.
— Ты в порядке?
— Пожалуйста, Грейнджер, — он протянул руку, безрезультатно пытаясь скрыть дрожь. Перед его глазами промелькнули красные пятна.
Гермиона мгновение пребывала в сомнениях, но, в конце концов, всё же протянула ему палочку. Драко с благодарностью её принял.
— Иди обратно в замок, — сказала она, — выглядишь не лучше смерти.
Метка на его предплечье внезапно загорелась, обжигая кожу. Драко старался не зашипеть от боли.
— Нет.
— Это не предложение, — твёрдо произнесла она и взяла его за руку. — Ты не можешь оставаться здесь.
Сначала она насмехалась над ним и унижала, а теперь начала притворяться, что ей не всё равно? Одной мысли было достаточно, чтобы старая ненависть, заглушив тихий, умоляющий изменить своё решение голос, вспыхнула в его подсознании с новой силой. Он отстранился.
— Просто уходи, Грейнджер. Ты получила то, что хотела?
— Не совсем. Ты не выполнил последнее требование.
— Мерлин, ты просто невозможна. Я не вернусь внутрь.
— Прекрасно, — сказала она и, подобрав свой шарф с того места, где бросила его раньше, перекинула через плечо. — Как хочешь. Я не буду тебя заставлять.
Гермиона повернулась и, ни разу не оглянувшись, ушла. Драко прошёл в глубь лестной чащи и, позволив себе тяжело облокотиться на дерево, наконец опустошил свой желудок. Метка на руке пылала, как раскалённое солнце.
***
— Как всё прошло? — спросила Панси.
Прежде, чем заговорить, Гермиона огляделась по сторонам. Девушки решили расположиться в задней части библиотеки — в месте, наименее посещаемом студентами. Их стол со всех сторон, кроме одной единственной, огораживали высокие книжные стеллажи. Но даже в такой закрытой от посторонних глаз обстановке Гермиона не могла перестать чувствовать себя параноиком.
— Странно.
— Что ты имеешь в виду?
— Он извинился. Ты была права, — Гермиона одарила Панси лёгкой улыбкой.
— Ты ему поверила?
Гермиона нахмурилась и опустила взгляд на свои руки.
В нём что-то переменилось, и не только в физическом плане. Его измождённое состояние Гермиона могла наблюдать на протяжении нескольких месяцев. Когда в последний раз она становилась свидетелем проявления его агрессии? Должно быть, кто-то посоветовал ему держать себя в руках, с чем Малфою хорошо удавалось справляться. Но у Гермионы не пропадало непреодолимое чувство, будто что-то внутри него находилось на грани, и оно вот-вот переломится. Девушка думала о карте Гарри, а, точнее, о тех моментах, когда Малфой на ней не проявлялся. Неудивительно, что Гарри был так уверен в его злых умыслах.
— Я не знаю.
И это раздражало её больше всего.
Неужели всё, что произошло сегодня — было всего лишь спектаклем? Или с ним действительно что-то случилось?
То, как он чуть не запаниковал, когда она обхватила его руками свою шею...
Гермиона почувствовала, как слегка покраснела. Она поддалась порыву гнева. Что, если бы он не попытался её остановить? Мерлин, она вела себя настолько нелепо, что теперь чувствовала себя настоящей дурой.
«Это не может быть правдой, — подумала Гермиона, нахмурив брови. —
Очередная уловка. С чего бы ему начать сожалеть?»
Наверное, состояние Гермионы было слишком очевидным, поскольку уже через секунду девушка оказалась в объятиях Панси.
— Прости, я не должна была вообще просить тебя об этой встрече.
Гермиона обняла подругу в ответ.
— Тебе не за что извиняться.
— Я забочусь о вас обоих, — сказала Панси, отстраняясь. — Я знаю, что вы, возможно, никогда не сможете поладить. Но я хочу, чтобы ты позволила разрешиться тем проблемам, что встали между вами, — она внезапно покраснела. — И теперь я поняла, каким ужасным оказалось моё решение вмешаться. Боги, мне так жаль.
— Не извиняйся. Мне казалось, что ты давно хотела поговорить со мной об этом.
— Я не хотела ставить тебя в неловкое положение. Но, думаю, всё равно это сделала.
— Я ценю твои попытки помочь мне, если он действительно изменился.
Хотя и не думаю, что это что-то изменит.
Она вспомнила его сегодня — с протянутой рукой, напряжёнными, измученными глазами. То, как он почти умолял. Гермиона никогда раньше не видела его в таком состоянии.
— Я хочу есть, — Панси потянулась, — А ты?
— Не очень, на самом деле.
— О. Ну, я тогда схожу на кухню.
— Хорошо. Я побуду здесь ещё немного, — Гермиона указала на свои книги. — Увидимся после фейерверка?
— На самом деле, сегодня я хотела пораньше лечь спать, — Панси виновато улыбнулась. — В последнее время мне с трудом удаётся уснуть. Ну, я пойду.
Распрощавшись с подругой, Гермиона оттолкнула от себя книгу и, скрестив руки, прикусила изнутри щеку. Она вспомнила события прошедшего дня.
— Ты говоришь это только потому, что тебя поймали.
— И я рад этому.
Гермиона потёрла виски. Ожерелье, что подарил ей Рон, до сих пор лежало в её кармане. Она не знала, почему этим утром надела украшение, а после разговора с Малфоем решила его снять. От воспоминания чужих холодных пальцев на собственной шее у Гермионы пошли мурашки.
— Мне нечего терять.
Он держался на расстоянии. Он соблюдал все её условия. Все разы, когда они сталкивались, были либо случайными (по его словам), либо совершены по вине кого-то третьего, например, Снейпа. Гермиона спросила у Панси, где располагался вход в гостиную Слизерина, и удивилась, когда оказалось, что путь к ней действительно простирался через коридор, где на данный момент находилась личная комната гриффиндорки. Гарри тоже часто бродил по школе после отбоя, и, кто знает, сколько ещё полуночников могло быть среди студентов? Некоторых из них Гермионе удавалось ловить во время патрулирований, но одна проблема постоянно оставалась нерешённой — все знали график обхода и время, когда он заканчивается. Именно благодаря этому, когда старосты завершали патрулирование и отправлялись по комнатам, большинству из нарушителей удавалось скрыться. В том числе и Малфою.
Панси выглядела по-странному озабоченной, когда вставала на его защиту. Гермиона знала, что может беспрекословно доверять Панси, но когда речь заходила о Малфое, всё становилось по-другому. Панси практически всю жизни дружила с ним и знала его гораздо лучше, чем Гермиона.
«Что, если она ошибается? — подумала Гермиона. —
Что, если она видит только то, что хочет, а остальное не замечает?»
Но он извинился. Он сказал, что сожалеет. Скорее всего, это извинение останется единственным, что она когда-либо сможет от него услышать. Гермиона даже представить не могла, что в будущем Малфой произнесёт в её присутствии что-либо подобное. И даже после сегодняшнего разговора девушке казалось, что с его признанием вины мало что сможет измениться. Да, теперь она не держит на него столько злобы и ненависти, как это было раньше, но недоверие и осторожность до сих пор являлись направляющими эмоциями, что она испытывала по отношению к нему. Он мог говорить всё, что угодно, но как Гермионе узнать, действительно ли он изменился? Более того, если это окажется правдой, будет ли оно иметь для неё значение? Сможет ли она простить его?
— Пожалуйста.
Было так приятно видеть его перед собой на коленях. Хотя Гермиона не опустилась до унижения подобно тому, каким в прошлом году с ней обошёлся слизеринец, она оставалась уверенной в том, что всё равно сумела донести до него свою позицию. После той абсолютно глупой шутке о троллях и их помёте она увидела в его глазах сожаление, а вслед за этим — признание своей ошибки.
Что, если я расскажу Гарри и Рону?
Ответ на этот вопрос к Гермионе пришёл в виде сильного предчувствия ужасных последствий. Того, что они знали — было достаточно. Всё станет слишком сложно, если Гермиона расскажет им остальную часть истории.
— Вот ты где, — со стороны раздался голос, а затем, словно из ниоткуда, появился Рон и сел на стул рядом с ней. Гермиона, внезапно осознав, в насколько напряжённой сидела позе, позволила себе расслабиться.
— Как ты меня нашёл?
— Я столкнулся с Панси на лестнице, и она сказала мне, что ты здесь.
Гермиона положила голову ему на плечо.
— А Гарри?
— С Дамблдором, — Рон опустил плечо, чтобы Гермиона смогла получше на него опереться. — На г
оре Джинни. Она хотела поиграть с нами в квиддич.
— Джинни уже вернулась?
— Да, рано утром. Не знаю, как ей это удалось, ведь на подобных праздниках мама до конца каникул никуда её из дома не отпускает. Рано утром Тонкс вместе с Грозным Глазом провели Джинни на территорию школы. Первое, что она сделала, переступив порог своей комнаты — это переоделась в квиддичную форму.
— Тогда почему ты не идёшь играть вместе с ней?
— Она наказала мне найти тебя, — сказал Рон, — чтобы я убедил тебя попробовать роль загонщика.
Гермиона насмешливо посмотрела на него.
— Дурацкое поручение.
Рон рассмеялся.
— Ты придёшь?
— Конечно. Но сначала мне нужно убрать всё это, — Гермиона указала на стопку книг перед собой. Рон скривился.
— Ты же знаешь, что я не могу оставить их здесь, — сказала она, снимая шарф со спинки стула.
— Ты сегодня не надела ожерелье? — спросил он, его щёки приобрели странный оттенок.
— Оно у меня, — Гермиона вытащила ожерелье из кармана. — Я сняла его, потому что собиралась... сделать причёску.
Рон странно посмотрел на неё.
— Оно сидит свободно.
— Да, но раньше я ходила с косой. Я не хотела, чтобы оно запуталось.
Гермиона, чтобы не задеть чувства Рона, начала надевать ожерелье на шею, перекинув волосы через плечо. После нескольких безуспешных попыток зацепить замочек, Гермиона опустила руки, всё таки запутав цепочку в волосах.
— Тебе нужна помощь?
— Пожалуйста.
Рон взял оба конца ожерелья и попытался достать от туда застрявшие волоски. Гермиона поморщилась.
— Ай... осторожнее, пожалуйста... Ай!
— Чёрт, прости, Гермиона.
Рону всё же удалось справиться с цепочкой, не причинив вреда ни украшению, ни волосам девушки. Закончив, он осторожно убрал с её плеча волосы, вложив в это медленное движение слишком много для дружеского жеста. Гермиона замерла от осознания происходящего.
— Мне отнести твои книги? — спросил он, направляясь к столу.
— Нет, я сама справлюсь.
Гермиона поспешно накинула на себя пальто вместе с шарфом и, надеясь, что Рон не заметил застенчивого румянца на её щеках, схватила книги и бросилась в лабиринт из книжных стеллажей.
***
— Просыпайся, дурачок.
На его лоб приземлилось что-то легкое. Драко нахмурился.
— Драко, ради Мерлина, вставай.
— Уйди.
Он почувствовал, как её пальцы снова прикоснулись к его лбу и, спустившись вниз по щекам к шее, слегка пошевелились.
— Ага!
Драко повернулся к ней лицом. Перед его глазами появилось мутное облако, силуэт которого смутно напоминал Панси.
— Отвали.
— Доброе утро, спящий красавец! — она хихикнула. — Почему ты спишь? Уже почти полночь! Вставай, давай!
— Спасибо, но мне хотелось бы поспать, — его голос был заглушён подушкой. — С Новым Годом. А теперь иди, — он указал своей палочкой в сторону двери.
Драко обречающе застонал, когда кровать прогнулась, и рядом с ним появилась Панси.
— Если ты прямо сейчас не вылезешь из своей проклятой постели, то я до самого утра останусь здесь. Да будет тебе известно, как сильно я пинаюсь, когда сплю.
— Я столкну тебя.
— А я заберусь обратно и примусь бить ещё сильнее, — Панси растянулась рядом с ним на кровати, заложив руки за голову. Драко угрюмо сел, потирая лицо.
— Дьяволица.
— Да, да, знаю. А теперь одевайся, мы идём на Астрономическую башню.
— Ты не думала о том, чтобы посмотреть фейерверк из замка? — Драко встал с кровати и натянул свитер. Призвав пару носков, он надел их, а затем обулся в ботинки, не потрудившись переодеть штаны, в которых до этого лежал на кровати.
— Мне нравится, как ты выглядишь, — подметила Панси, убирая ворсинки с рук.
Драко осмотрел себя.
— Как неопрятная свинья?
— Вовсе нет. Несколько лет назад я познакомилась с ребятами из Шармбатона, и они рассказали мне о внеурочной дисциплине Теории Моды и Искусств, что им преподавали на первых годах обучения. Тогда я им так позавидовала, ведь всё, что мы получили от Хогвартса — это бесполезный дуэльный клуб, который закрыли спустя две недели после открытия. И то, об этом клубе вспоминали только тогда, когда разговор заходил о Джастине—
будьонпроклят—Финч-Флетчи или об этой змее.
Драко нахмурился. Не то, чтобы кого-то это должно было волновать, но после того, как заклинание Поттера отбросило его назад, Драко прорезал о платформу свой палец. У него до сих пор остался небольшой шрам, напоминающий ему об этом унижении.
— Не начинай.
— А я и не об этом. Дело в том, что все шармбатонцы, безусловно, великолепно выглядят в своей школьной форме, но когда я встретилась с ними прошлым летом, ничем от остальных волшебников они совсем не выделялись. Однако, даже будучи в этой серой ничем непримечательной одежде, вели они себя чрезмерно вычурно и пафосно. Уверена, ты бы посрамил их за это, — она улыбнулась.
— Пойдём? — Драко взял пальто и, подойдя к двери, вытащил из кармана палочку.
Когда они наконец добрались до башни, Панси села возле перил, перевесив ноги.
— Мы почти не виделись с Рождества, — сказала она. — Как действуют зелья?
— Отлично, — он склонил голову и встретился с ней взглядом. — Я чувствую себя лучше. Спасибо.
— Рада, что смогла тебе помочь, — Панси поплотнее затянула шарф вокруг шеи. Драко посмотрел на него, понимая, что эта вещь была явно не из её гардероба.
— В тот день ты был не один?
— Что?
— Ты ведь для этого тогда мне написал? Зачем тебе понадобилась Выручай-комната?
— А, да, — он попытался улыбнуться, и Панси, кажется, поверила. — Это не твоё дело.
Она рассмеялась.
— Я думал, что сегодня ты проведёшь время с ними, — сказал он, пытаясь сменить тему.
— Я хотела остаться с тобой. Тебе не стоит так долго быть одному, Драко.
— В одиночестве нет ничего плохого, Панси.
— Только не в таком состоянии.
Драко посмотрел на небо. Его глаза метались от одной звезды к другой, складывая созвездия.
— Благодаря одиночеству появляется время подумать.
— Ну, ты слишком много думаешь.
— И ты, к сожалению, права.
Панси придвинулась ближе.
— Она говорила с тобой сегодня.
Драко встревоженно повернулся к Панси лицом.
— Она рассказала тебе?
— Не совсем. Как всё прошло?
— Ну, мы до сих пор не лучшие друзья, поэтому можешь приблизительно представить, что произошло, — сухо произнёс он.
— Ты... ничего ей не сделал?
— Мерлин, Панси, нет.
— Я должна была спросить.
— Да, все знают, каким я могу быть неуравновешенным, — отрезал он.
— Драко, не сердись на меня. Ты сам прекрасно понимаешь, что вляпался во всё это лишь из-за своего характера.
Драко ущипнул себя за переносицу.
— Знаю я, знаю.
— Так что же случилось?
— Она в какой-то степени отомстила мне.
— Полагаю, ты не захочешь рассказать мне подробности?
— В точку.
— Хотела бы я на это посмотреть.
— О, спасибо.
— Я люблю тебя, — сказала Панси, — и желаю тебе только самого лучшего. И если для этого нужно, чтобы тебе надрали задницу, то пусть так и будет, но только тогда, когда ты этого заслуживаешь.
— А она нет.
— Ты действительно хочешь снова поговорить об этом?
Драко вздохнул.
— Извини, я идиот.
Панси хмыкнула.
— В точку.
Внезапный грохот, раздавшийся над башней, заставил их подпрыгнуть.
Темнота осветилась искрами.
— Мерлин, я чуть не закричала, — засмеялась Панси.
За разговорами ни один из них не подумал посмотреть на время. Вслед за грохотом последовал продолжительный свист, а после небо окрасилось разноцветными вспышками. Спустя полсекунды раздался хлопок взрывающихся ракет.
Драко перегнулся через перила и посмотрел вниз. Во дворе школы появились студенты, которые также остались в замке на каникулах.
— Что ж, с Новым Годом, — зевая сказала Панси.
Внезапно Драко заметил её среди толпы студентов. В темноте было не слишком видно, но он снова увидел шарф, обмотанный вокруг её шеи. Обняв себя руками, она обратила лицо к небу. Через некоторое время к ней присоединилась другая фигура, и только благодаря свету фейерверка Драко понял, что это был Уизли. Поттера рядом с ними не было, и Драко не мог не озадачиться, почему. Сейчас, будучи в компании Панси, Драко не мог показаться подозрительным, поэтому он решил отбросить мысль о возможном шпионаже и возвёл глаза к небу.
— С новым Годом, Панси.
