Странное милосердие

      После нападения прошла целая неделя, но хороших новостей о состоянии Кэти Белл с тех пор так и не поступило. Самые близкие друзья девушки получили разрешение на посещение подруги в больнице, и Драко, прежде чем осознать, как странно на его поведение посмотрят остальные, в какое-то мгновение подумал присоединиться к той группе посетителей. Каждый раз, когда он слышал упоминание о гриффиндорке, в его душе воцарялось чувство вины и горечи за содеянное.       Студенты, которым удалось попасть в больницу, не могли рассказать больше того, что Кэти проснулась и уже несколько дней пребывала без сознания. К девушке никого не подпускали — друзьям разрешили лишь на пару минут зайти в её палату и оставить там несколько открыток и подарков. Кэти была настолько слаба, что до сих пор не могла разговаривать или хотя бы открыть глаза. Драко не терпелось узнать, насколько сильную боль ему удалось причинить девушке, и какими последствиями она обзаведётся после того, как пойдёт на поправку.       В этот день Драко проснулся в Выручай-комнате. Его голова раскалывалась, во рту пересохло так, словно его организм провёл без воды целую вечность. Стоило слизеринцу обзавестись этой мыслью, как на полу посреди комнаты появился кувшин. Драко немощно приблизился к нему и, схватив палочку, пробормотал хриплое «Агуаменти». Струя воды наполнила кувшин до краёв, и Драко быстро кинулся осушать его, отчего уже через пару глотков начал задыхаться от нехватки воздуха, как какое-то жалкое забитое существо, бездумно нырнувшее в воду, позабыв, что не умеет плавать. Стоило ему представить эту картину со стороны, как уже через минуту, не сумев сдержать рвущийся наружу смех, начал кататься по полу.       Между сильными приступами смеха его слух уловил странный громкий стук. Вмиг успокоившись, Драко сел и, выпрямившись, принялся искать источник звука, но так и не сумел заметить ничего подозрительного. Небольшая стопка книг, словно совсем недавно кем-то потревоженная, медленно покачивалась в паре футов от слизеринца. Еще ненадолго задержав на ней взгляд и не найдя предлога продолжать наблюдение, Драко решил смириться с тем фактов, что тот звук ему просто показался, и кроме него здесь никого не было.       Чтобы утолить голод, он сходил на кухню и, захватив немного еды, вновь вернулся в комнату. Меховая накидка Хагрида до сих оставалась лежать свёрнутой возле шкафа. Драко пока не решил, что с ней делать.       Ему до сих пор не приходилось думать о неразрешённой проблеме с медовухой. Драко сжал голову руками. Утренний рассвет осветил огромное пространство Выручай-комнаты. Птицы, почувствовав приближение нового дня, завели звонкую мелодию. Первичное раздражение от потревоженной тишины растворилось по приходу терпких оглушающих мыслей.       Только сейчас он понял, насколько глупо поступил, не прислушавшись к совету Панси. Она обеспечила его достаточным количеством сонных зелий, которых могло бы хватить до марта, но Драко слишком быстро израсходовал свои запасы и не мог осмелиться подойти к подруге, чтобы попросить ещё.       Уроки для него превратились в настоящий кошмар. Из-за недостатка сна его концентрация снизилась до предела, что просто катастрофически отразилось на успеваемости в некоторых особо сложных дисциплинах. Так, например, некогда любимые уроки Зельеварения отныне ассоциировались у Драко только с глупыми шутками Слизнорта и постоянным восхвалением превосходства Поттера.       Драко горько усмехнулся.       Поттера, которому за полгода удалось превзойти в своём мастерстве всех, с кем ему приходилось несколько лет учиться вместе. Драко ни капли не поверил заявлению Слизнорта, что Снейп, должно быть, всё это время подавлял в нём прирождённого гения. Драко стиснул зубы так сильно, что те издали громкий треск. Предположение о том, что Грейнджер помогала ему или даже позволяла выдавать свою работу за его, и то звучало правдоподобнее. Каждый урок Слизнорт светился над котлом Поттера так, будто гриффиндорцу удалось воссоздать лицо Мерлина из радужных крыльев единорога и припудрить получившееся творение порошком из костей фестрала. Поттер изготавливал сложнейшие зелья, в то время как возможности Драко продолжали ограничиваться отваром успокаивающей настойки.       Но сейчас это не имело значения.       Драко провёл руками по лицу и медленно выдохнул. Метка снова начала накалять его кожу; он прижал предплечье к холодной стене, но это не помогло.       Тёмный Лорд уже, вероятно, прознал о нападении и о том, к чему оно привело. Драко сгорал от стыда. Всё это время он ожидал какого-то знака или хотя бы сообщения, но до сих пор не получил ничего, кроме собственных сомнений. Тёмного Лорда лишь позабавили его ничтожные попытки привести миссию к успешному завершению.       «Но он не станет вечно наблюдать со стороны», — подумал Драко.       Время было на исходе. Скоро начнёт таять снег, и если он не поспешит, то больше никогда не сможет живым переступить порог собственного дома.       Медовуха, медовуха, медовуха....       Она продолжала ждать своего часа в тайнике под его кроватью. Драко заранее обеспокоился о своём прикрытии, благодаря чему Боргин отделался от расспросов Министерства, выслав тем характеристику покупателя проклятого артефакта с несуществующими внешними данными.       В настоящее время в розыске значился человек с длинными каштановыми волосами, чёрными глазами и одним гнилым зубом. Человек, которого никогда не существовало. Человек без имени. Драко хотел поменяться с ним местами.       План с медовухой должен сработать. Или же Драко придётся перейти к запасному варианту. Других идей больше не было. Шкаф останется единственным из оставшихся возможностей, и если Драко не сможет заставить его работать...       Я не могу. Не хочу.       «Ты должен», — прошипел голос, выползая из глубин подсознания. — «Он убьёт тебя прежде, чем ты успеешь начать молить о пощаде. Ты видел, что происходит с такими, как ты. Он сделает это с тобой, а потом спляшет на твоих костях. Он ждёт, когда ты провалишься, снова.»       Голова гудела, глаза были такими уставшими...       ТУК ТУК       Он резко подпрыгнул на месте и обернулся, чтобы увидеть источник звука. Его сердце билось о рёбра.       ТУК ТУК ТУК       Стук доносился из ближайшего окна, и Драко потребовалось несколько секунд, чтобы разглядеть за оконной рамой приземлившуюся сову, из клюва которой виднелся обрывок пергамента. Большие жёлтые глаза с обвинением смотрели на слизеринца.       Взмахнув палочкой, Драко открыл окно и начал наблюдать, как сова, стряхнув со своих перьев снег, опустилась на стопку книг рядом с ним. В комнату ворвался холодный ветер вперемешку с крупными хлопьями снега. Сова уронила на колени слизеринца записку, а затем бесцеремонно принялась чистить свои крылышки.       Это был громовещатель. За последнее время ему удалось получить ещё несколько таких посланий, и все они, в основном, были от Панси. Драко догадывался, что они напрямую затрагивали произошедшее с Кэти Белл, потому до сих не осмеливался открыть ни один из них. Он беспокоился о том, что подруга наконец сложила все кусочки пазла воедино и догадалась обо всем, что с ним происходит.       Сова, перевалившись на своём насесте, ухнула и продолжила пристально смотреть на слизеринца, призывая того прочитать послание.       — Я не могу открыть его прямо сейчас, — сказал он ей. Сова моргнула и, не сводя с него глаз, щёлкнула клювом.       — Я не хочу, чтобы она узнала, — начал объясняться он, одновременно с тем чувствуя себя очень глупо из-за того, что разговаривал с совой. Хорошо, что его никто не видит. — Если она узнает о моей причастности ко всему произошедшему, то потеряет последние причины оставаться со мной друзьями.       Но она всё равно узнает.       — Заткнись, — прошипел он.       Сова, склонив голову, с любопытством посмотрела на него.       — Это не тебе, — раздражённо повторил он, а затем, осознав, что вступил в спор сначала с совой, а потом и с самим собой, внезапно замолчал. Сова продолжала неотрывно глазеть. Драко внезапно стало жаль, что он не помнил её имени. — Я не буду это читать.       Сова снова озадаченно щёлкнула клювом. Драко почувствовал нехарактерное в данной ситуации нарастающее стеснение.       — Она, наверное, ждёт тебя, — сказал он, кивая на окно. Сова обернулась, а затем снова уставилась на него.       — Ждёшь мой ответ?       Сова медленно кивнула.       — Его не будет, — сказал Драко. — Я не могу разговаривать с ней. Не сейчас.       Он знал, что не сможет избегать её вечно. Панси, наверное, волнуется за него и думает, что он до сих пор на неё злится.       Хотя должно быть наоборот.       Сова снова посмотрела на окно.       Живот Драко громко заурчал. Вздохнув, слизеринец отвернулся и принялся искать свою палочку. Его спину пронзил укоризненный взгляд желтых глаз.       — Не надо. На моем месте ты поступила бы в точности также.       Сова последний раз взмахнула крыльями, а затем, облетев всю комнату по кругу, вылетела на свежий воздух.       — А, возможно, и нет.       Драко поднялся на ноги и закрыл окно.

***

      Гермиона подняла глаза и принялась наблюдать за Малфоем, который как раз вошёл в Большой зал и, устроившись за слизеринским столом, начал наполнять свою тарелку едой.       Захватив с подноса несколько пирожков, Гермиона начала медленно нарезать их на более мелкие части, одновременно с тем стараясь подмечать появляющиеся на его тарелке омлет, ветчину и тосты.       Было приятно видеть, как он ест. Знание о том, что он больше не пропускал приёмы пищи, что-то в ней успокаивало. Его одежда перестала быть свободной, а лицо казаться таким измождённым, как месяц назад. В её голове воскрес его образ — опустившегося перед ней на колени.       Она нахмурилась. Что могло его заставить так сильно измениться? Гарри был уверен, что именно Малфой стоял за нападением в Хогсмиде. Даже несмотря на советы Гермионы об осторожном подходе к этому делу, друг был буквально одержим идеей без всяких сомнений доказать свою правоту.       Она вздохнула. Скучно. Гарри и Рон ещё спали, Джинни снова где-то проводила время с Майклом Корнером, а Панси заболела и уже как неделю не выходила из своей комнаты. Гермиона хотела навестить подругу, но очень сомневалась, что сможет пройти в гостиную Слизерина с такой же лёгкостью, как с недавнего времени Панси — в гриффиндорскую.       Чтобы помочь наверстать Панси упущенные знания, гриффиндорка с помощью совиной почты отправила девушке копии всех своих лекций за эту неделю. Однажды Рон заметил Гермиону за переписыванием очередного конспекта и, покачав головой, усмехнулся: «Ты её спугнёшь. Подожди, пока она сама выйдет на учёбу». Не оценив высказывание друга, Гермиона заставила его принять мудрое решение молчать до конца, когда одной колкой фразой пожелала ему отправиться в задницу.       Одновременно с тем Гарри, слишком увлечённый Картой Мародёров, всё продолжал выжидать момент, когда его подозрения подтвердятся.       Гермиона снова взглянула на Малфоя, который, казалось, был погружён в свои раздумья ничуть не меньше, чем она сама. Его лицо напоминало фарфоровую маску; глаза были устремлены на переднюю часть зала — профессор Трелони только что опрокинула кувшин тыквенного сока и расплакалась.       «Наверное, снова плохое предзнаменование», — подумала Гермиона, закатывая глаза. Гриффиндорка разрезала полоску бекона и съела одну из половин.       Что, если Малфой и вправду стоит за нападением?       Гермиона вздрогнула.       Но зачем? Какая ему выгода? Почему Кэти? Что она ему сделала? Он сошёл с ума?       Если он действительно вступил в ряды Пожирателей Смерти, то мог действовать по приказу. Но по какому именно?       Гермиона взглянула на место, за которым сидел Малфой, но оно оказалось пустым. Она не могла не озадачиться тем, куда мог направиться слизеринец. Что, если у неё получится поймать его на месте преступления?       Просто посмотрю, что он задумал.       Если она продолжит пребывать в раздумьях, то позволит ему окончательно скрыться из под её наблюдения.       Гермиона быстро вышла из Большого зала и оказалась в пустом коридоре. По её ногам ударил холодный сквозняк. Она быстро огляделась: с лестницы доносились голоса. Сразу же узнав их, девушка начала приближаться к основанию лестницы, осторожно выглядывая из-за угла.       Вот они, выше, не подозревают о её присутствии. Она слышала их голоса, но не могла распознать слова.       Мне нужно подняться выше. Я ничего не слышу.       Но тогда они заметят. Ничто не могло пройти мимо Снейпа, одновременно с тем оставшись незамеченным. Да и Малфой определённо не обрадуется её появлению, учитывая обстоятельства их прошлой встречи.       Они о чём-то спорили.       Мне нужно это услышать.       Немного поколебавшись, она вытащила свою палочку.       Применив дезиллюминационное заклинание и убедившись, что оно подействовало, Гермиона начала острожно продвигаться вверх по лестнице.       Их голоса понизились. Она медленно приблизилась: её взгляд остановился на затылке Снейпа и хмуром, обеспокоенном лице Малфоя.       — Твой отец недоволен тем, что ты игнорируешь его письма, — сказал Снейп. — Я уже устал напоминать тебе об отставании от сроков.       Гермиона услышала, как Малфой усмехнулся.       — Ему не составит труда подождать ещё немного.       — Береги себя, Драко, — сухо произнёс Снейп. — За последнее время произошло слишком много странных событий, подобно той неприятности с гриффиндоркой. С каждым подобным происшествием твои родители будут находить всё больше причин для беспокойства. Они только хотят помочь тебе.       После слов Снейпа последовало долгое молчание. Гермиона продолжала терпеливо ждать, несмотря на окаменевшую за пребывание в неудобной позе спину.       — Они вырастили тебя, — продолжил Снейп своим низким, полным презрения голосом. — И если ты злишься на них, то имей приличие и скажи это прямо, а не сбегай от ответственности, как маленький капризный мальчишка.       Гермиона вздрогнула. Ей всегда казалось, что Малфой был любимчиком Снейпа. Для Гермионы стало неожиданным оказаться свидетелем того, как профессор разговаривает с ним ни чуть не лучше, чем с обычным рядовым студентом.       — Они не хотят помогать мне, — сказал Малфой. Гермиона испытала шок, уловив в его тоне столько ненависти, направленной на собственных родителей, — а только убедиться, что я в очередной раз их не опозорю.       Она нахмурилась.       — И поэтому ты подвергнешь их опасности? Твои родители...       Лицо Малфоя в один момент сделалось таким напряжённым, словно он пытался сдержать слёзы. Гермиона наклонилась, чтобы получше расслышать его следующие слова, как снизу послышался нарастающий гул — студенты начали покидать Большой зал. Ужин закончился.       Чёрт.       Гермиона обернулась, её сердце неистово колотилось в груди. Малфой снова собирался что-то сказать, но Снейп оборвал его.       — Попридержи свой гнев, Драко, — произнёс он. — Сохрани свою обиду для лучшего времени, когда не сможешь никому навредить.       На мгновение Драко задержал на профессоре взгляд, а затем развернулся и ушёл.       Сохраняя выражение предельного спокойствия, Снейп начал спускаться по лестнице, тем самым приближаясь к отпрянувшей назад Гермионе. Профессор, не заметив присутствия прижавшейся к углу площадки девушки, прошёл на несколько дюймов вперёд, а затем скрылся за поворотом.       Не позволив себе пуститься в сомнения о возможных рисках, Гермиона взбежала по ступенькам и последовала туда, где последний раз заметила спину Малфоя.       Через несколько секунд ей удалось нагнать его и взять под фокус своего внимания. Прежде чем она успела бы отговорить себя, Гермиона закусила губу и поспешила за ним.       Малфой шёл слишком быстро, из-за чего Гермионе приходилось бежать, чтобы не потерять его из виду. Она боялась позволить ему себя обнаружить — каждый раз, когда он оглядывался через плечо, сердце девушки совершало смертельный кульбит. Ей лишь оставалось продолжать надеяться на свою осторожность и незаметность.       Они свернули в противоположный коридор. Гермиона продолжала следовать за ним, недоумевая, почему он направляется в Выручай-комнату.       Это здесь он проводил столько времени? Что он там делал?       Впереди показался тупик. Малфой остановился у стены, задумчиво склонив голову. Гермиона спряталась за углом ниши. Спустя несколько секунд среди каменных плит начали появляться первые очертания двери.       Повинуясь импульсу крайнего любопытства, Гермиона бросилась вперёд, уже готовая проскользнуть за ним в дверной проём.       Он вошёл в комнату, и широко распахнутая дверь начала быстро закрываться. Затаив дыхание, Гермиона плавно протиснулась в узкий проём.       Чужие руки схватили её за предплечья и оттолкнули к стене прежде, чем девушка успела бы осмотреть пространство, в которое попала. Из её горла вырвался вздох, когда его рука перехватила её шею. Воспоминания о том дне мгновенно затопили разум Гермионы, заставляя её потянуться за своей палочкой.       Он знал. Он знал, что я слежу за ним.       Его глаза напоминали прозрачные, почти бесцветные ледяные осколки, прожжённые чёрными дрожащими зрачками. Густой воздух сотрясался вибрацией дезиллюминационных чар, выдавая каждое из её резких движений; он жадно наблюдал за её попытками освободиться. Гермиона схватила свою палочку и наставила на него. Он заметил это движение и перехватил её руку, словно невидимый снитч.       — Экспеллиармус.       Нет!       Палочка выскользнула из её руки и, всё ещё невидимая, ударилась о противоположную стену. Гермиона попыталась закричать, но не смогла — его пальцы болезненно вонзились в её горло.       В его глазах не осталось ничего, кроме холодной ярости. Гермиона точно помнила тот день, когда видела их такими в последний раз.       — Дерьмовый из тебя следок, Поттер, — сказал он, скривив губы.       Поттер?       Она открыла рот, чтобы возразить, но он резко отстранился от неё и наставил палочку.       — Петрификус Тоталус.       Невидимая ледяная волна окатила все её тело. Гермиона попыталась увернуться, но не успела.       О, Боже. Господи. Нет.       Что он хотел сделать? Ей не удавалось даже сказать, что она не Гарри, не то чтобы снять с себя чары обездвиживания. Он смотрел на неё так, будто снова хотел убить. От пережитого ужаса грудная клетка Гермионы сжалась в один большой узел, не оставляя места для воздуха; если бы не заклинание, её тело давно забилось бы в дрожи.       Малфой отошёл на достаточное расстояние и снова поднял палочку. Его лицо было холодным, бесстрастным. Гермиона хотела закрыть глаза, чтобы не видеть его таким снова, но не смогла.       — Ревелио.       О, Боже.       Её отбросило к стене и подвесило в воздухе. На этот раз он убьёт её, и никто ему не помешает.       Гермиона ощутила покалывание в конечностях, и уже в следующую секунду увидела их в поле своего зрения.       Полностью обезоруженная и видимая, она наблюдала за резкими изменениями в его поведении.       Рот Малфоя отвис, а глаза, из которых за одно мгновение улетучилась былая ярость, округлились. Его рука с палочкой дрогнула.       — Грейнджер.       Воспоминание о его унижении резко померкло на фоне того, что она пережила сейчас. Выражение ужаса на её лице не изменилось, кожа, в отличие от горящих лёгких, напоминала бледную ледяную оболочку. Мерлин помилуй, ещё недолго, и она прямо перед ним потеряет сознание.       — Фи-фините Инкантатем, — произнёс Малфоя, не сводя с неё глаз.       Гермиона тут же упала на пол и глубоко вздохнула. Её руки беспрестанно содрогались, а грудь снова и снова вздымалась в попытке набрать в лёгкие как можно больше воздуха.       Блять.       Внезапно он подбежал и опустился перед ней на колени. Гермиона вздрогнула, увидев, как его руки начали тянуться к ней.       — Не... не прикасайся ко мне, — прохрипела она между вдохами. — Разве ты... — она зашлась в кашле, пытаясь не задохнуться.       — Ты в порядке?       Он наклонился к ней, в его глазах читалась тревога. Гермиона недоуменно уставилась на Малфоя.       — Ч-что?       — Проклятье, Грейнджер, ты в порядке?       Её губы дрогнули в безуспешной попытке ответить. Посмотрев на него, она попыталась снова.       — Я в порядке.       Её руки с трудом смогли оторвать собственное тело от пола. Она до сих пор не могла изгнать из своего сознания видение того, как Малфой хладнокровно убивает её, а потом с удовольствием разглядывает проделанную работу.       Он положил руки на колени, позволяя палочке, выскользнув из пальцев, упасть рядом. Малфой провёл рукой по своим волосам, и Гермиона с удивлением заметила, что впадины вокруг его глаз стали ещё более заметными, напоминающими зияющие прорези черепа.       — Мне очень жаль, — она никогда не слышала в его голосе столько мягкости. — Я... я думал, что это Поттер. Если бы я знал, я бы... я бы не...       Глаза Гермионы ни на секунды не покидали его. Он посмотрел на её шею, и его рука дёрнулась.       — Я не должен был этого делать... ты действительно в порядке?       Гермиона кивнула, её глаза всё ещё недоверчиво отслеживали каждое его движение. Он немного расслабился, и беспокойство в его взгляде сменилось раздражением.       — Почему ты следила за мной?       На этих словах Гермиона словно пришла в себя — моргнув, она сфокусировала зрение и покраснела.       — Я... я не знаю.       Он усмехнулся.       — То есть, ты увидела меня и просто решила пойти следом?       Вообще-то да. Или не только?       — Я хотела узнать, как ты себя чувствуешь, или, вернее, убедиться, что тебе до сих пор плохо.       Ложь пришла так быстро, что Гермиона даже не заметила, как она сорвалась с её губ.       Он выглядел удивлённым, но эта эмоция быстро сменилась недоверчивым сомнением.       — А какое тебе дело до моего состояния?       Чёрт.       — Не хочу, чтобы кто-нибудь сошёл с ума, наткнувшись в одном из коридоров на твой труп.       Его губы изогнулись.       — В этой школе происходили худшие вещи.       Не зная, что ему ответить, Гермиона продолжала молча смотреть на него.       Совершенно безоружный, Малфой сидел прямо перед ней на расстоянии вытянутой руки. Он спрашивал, в порядке ли она. И снова извинился. Гермиона подавила желание ущипнуть себя.       Он, казалось, и сам только что понял своё положение — сразу же отвернулся и подобрал свою палочку. У Гермионы перехватилось дыхание.       — Акцио, — глаза Гермионы увеличились, когда она услышала, как он призвал палочку и повернулся к ней.       Среагировав на опережение, она перехватила в полёте древко и, крепко сжав его обеими руками, поднялась на ноги и медленно отошла назад. В её глаза закралось подозрение.       — Назад, — внезапно произнесла она, направив на него палочку.       Встревоженный резкой переменой в её голосе, он подчинился.       — Что случилось, Грейнджер?       — Первый курс, как мы познакомились?       Драко прищурился.       — Что?       — Ответь. Как мы познакомились?       — Зачем?       Гермиона угрожающе подошла ближе, и он вскинул руки.       — Ты сидела одна в купе. Я проходил мимо и увидел, что у тебя есть карта с планом школы.       Гермиона сузила глаза.       — И?       Малфой вздохнул.       — Мы поговорили. Ты показала мне заклинания, которые практиковала летом. Я рассказал тебе о четырёх факультетах, но ты и без меня уже обо всём этом знала.       Он замолчал. Рука девушки, которая за время его речи начала стремиться к полу, снова поползла вверх.       — И это всё?       Он тяжело сглотнул.       — Нет, потом ты сказала мне, что маглорожденная.       Её рука опустилась.       — И?..       — И я... плохо отреагировал.       — Ты плюнул в меня.       Его глаза закрылись от стыда.       — Да.       — Ты назвал меня грязнокровкой и ушёл.       — Я был ублюдком.       — Да.       Драко выглядел подавленным.       — Зачем ты расспрашиваешь меня об этом? При чём тут история нашего знакомства? Помимо очевидного.       Она в замешательстве прижала руку ко лбу.       — Просто ты ведёшь себя по-другому... Я подумала, что ты — не ты, а кто-то другой под Оборотным. Я должна была убедиться.       Драко не смог сдержать смех.       — Это самое нелепое предположение из всех, которых я когда-либо слышал.       Она посмотрела на него.       — Что с тобой произошло за одни каникулы, раз оно заставило тебя так внезапно превратиться в полную противоположность того, кого я знала всё это время?       Он побледнел. По его коже на предплечье пробежалась стая раскалённых муравьёв.       Не думай об этом. Просто отпусти.       — Тебе пора, — сказал он тоном гораздо более холодным, чем минутой ранее.       — Нет, я хочу знать, Малфой, — раздражённо вздохнула Гермиона. — Не думаю, что ты понимаешь, насколько я запуталась и как мне надоело при виде тебя ожидать одно, а получать совершенно другое.       Он поднял глаза, его взгляд был обеспокоенным.       — Ты думала, что я собираюсь...       Она поморщилась от его взгляда.       — Да.       — Это предназначалось не тебе, — его голос начал понижаться. — Если бы я с самого начала знал, что передо мной ты, то никогда бы так не поступил. Я видел твою реакцию, когда в последний раз ты заставила меня... Я... Поттер с начала года по всюду преследовал меня, поэтому я и подумал, что это он. В этот раз я хотел донести до него, что с меня хватит.       — Теперь ты знаешь, каково это, — прямо сказала она, однако в её голосе не было слышно гнева. Она согнула руки в локтях, сжав в кулаке палочку.       — Извини, что напугал тебя.       Ее глаза резко метнулись к нему, став поразительно быстро злыми.       — Может перестанешь извиняться?       Малфой недоумевающе посмотрел на неё.       — Почему? Ты только что сказала мне, что думала, что я собирался... снова тебя задушить.       — Я знаю, — внезапно её лицо исказилось. Чёрт возьми, слёзы набежали так быстро, что она даже не успела этого заметить. Свежее воспоминание его рук на своей шее так не вязалось с этим искренним выражением глаз. Что ей теперь думать? Может, спросить у него? Хотела ли она простить его? Она уже несколько раз успела пожалеть, что вообще пошла за ним. Ей всего-то было нужно держать свою любопытную задницу на месте и позволить себе избавиться от этой бесконечной путаницы.       «Ты была права, Панси, — подумала Гермиона. — Я не поверила его извинениям и продолжила сомневаться. Не поверила даже тогда, когда он так смотрел на меня. И до сих пор не верю.»       Первая слеза скатилась по её щеке, и Гермиона, отвернув голову, сердито смахнула её.       — Грейнджер, — увидя её слёзы, он почувствовал себя крайне некомфортно и сделал полшага вперёд. Она в ответ отступила.       — Я не знаю, что чувствовать, — в порыве негодования произнесла она. Невольно он заставил её серьёзно задуматься о прощении, когда сама Гермиона клялась себе никогда этого не делать. — Это похоже на какую-то очередную уловку, словно ты пытаешься обмануть меня, втеревшись в доверие. Каждое твоё извинение кажется мне фальшью.       Он отвёл взгляд.       — Грейнджер...       — Тебе, быть может, и жаль, — неуверенно сказала она, — но я не знаю, верю в это или нет. И не знаю, смогу ли когда-нибудь поверить.       Выражение его лица оставалось нечитаемым, но одну эмоцию в его глазах Гермионе распознать всё же удалось — боль?       — Я понимаю, — мягко сказал он. — Я вёл себя ужасно на протяжении нескольких лет. И это нелегко забыть.       Она отвернулась. Молчание укрепило расстояние между ними.       — Я не должна была следить за тобой. Это была моя вина. Прости, — внезапно сказала она и направилась к выходу.       Малфой шагнул вперёд.       — Грейнджер...       Дверь за ней закрылась.