***
Подойдя к крайнему выступу башни и обхватив себя руками, Панси оглядела территорию школы. У основания трибуны Гриффиндора девушка заметила силуэты Гарри, Гермионы, Рона и Джинни. «Скоро они поймут, что ты их избегаешь», — спокойно произнёс голос. Я не... Панси обернулась и посмотрела на Драко, сидящего к ней спиной. Его руки были перекинуты через перила, а глаза с отсутствующим взглядом смотрели в противоположную от девушки сторону. В таком же положении его нашла Панси, когда, решив прогуляться в свободное от уроков время, поднялась на Астрономическую башню. С тех пор прошло около часа, и все это время они провели в полнейшем молчании. Как долго он просидел здесь в одиночестве? Он вообще ел сегодня? «Тебе нужно кому-нибудь обо всём рассказать. Иначе он позволит себе умереть.» Панси сморгнула накатившие слёзы. Но я обещала сохранить его секрет. Он больше никогда не доверится мне, если я предам его. «Что ещё ты можешь сделать?» Панси не знала. Она не сомневалась в том, что все слова Драко, произнесённые несколько дней назад, были правдой. Осознав реальное положение дел, девушка так перепугалась, что навлекла на свою голову десяток возможных последствий неудачно завершившейся миссии её друга. Драко мёртв. Или они оба. Его пытают за провал, а затем убивают вместе с родителями. Её руку украшает метка. Она совершает ужасные вещи, чтобы сохранить жизни тех, кого любит. Она навсегда обрывает все связи с Геомионой. И Гарри. И Роном. Приходится скрывать свои истинные взгляды и разговаривать так, как позволяет воспитание и положение в обществе. Принимает своих друзей ни за что иное, как мерзость. Мишень. Предателей крови. «Я совсем не понимала, во что верила, — она посмотрела на Драко. — Никто из нас.» Он признался ей в своих страхах. В причинах его ночных кошмаров. Теперь для неё всё обрело новый смысл. Или, по крайней мере, большинство. Раньше Панси никогда не искала глубокой смысл в тех словах, что ей твердило окружение. Зачем сомневаться в том, что одобряет большинство? Зачем отклоняться от сценария идеальной жизни? Раньше чёрная метка присваивалась только волшебниками, а не ведьмами, поэтому Панси обрадовалась, когда узнала о том, что в круг приближённых начали приниматься женщины и девушки немногим старше её возраста. Однако она слишком поздно поняла, что отныне по достижении совершеннолетия ничто не остановит родителей заставить её, как и других слизеринок присоединиться к Пожирателям Смерти. Миллисента Булстроуд и Астория Гринграсс уже с начала года в открытую выражали своё желание принять метку. Они грезили об этом шансе с такой же гордостью, как когда-то много лет назад Драко. Остальные оказывали им поддержку, одаривали поздравлениями и какими-то советами. Панси подумала, отреагировали бы они так же, расскажи она о своём единственном желании — поскорее вырваться на свободу. Что мне теперь делать? Открытая, беззащитная перед их контролем. Хотя мать до сих пор не поддерживала вступление Панси в ряды приверженцев Тёмного Лорда, отец только и делал, что ждал, когда Панси подойдёт к нему и объявит о своём согласии. Будет ли до меня дело Тёмному Лорду? Ждёт ли он от меня этого? Панси закрыла лицо руками. Что, если она перестанет бороться? Поможет ли она кому-нибудь этим решением? Нет. Панси задумалась: что, если ей всё же придётся последовать судьбе Драко и пройти посвящение? Смогу ли я это сделать? Хотя Драко не рассказывал ей все подробности того, что именно происходило с ним на церемонии, она всё же могла представить это и воспроизвести полную картину произошедшего. «Мне пришлось. Всё остальное не имеет значения», — однажды сказал он. Они и её не спросят. Они заставят Панси принять метку, и ей придётся взять на себя соответствующую роль. «Им было всё равно — нравилось мне это или нет. Единственное, что в тот момент было важно — это мой выбор. Они сказали, что мне это понравится...» Но им не нужны были садисты. Они искали солдат. Отдалённый голос Драко нарушил тишину. — Ты голодна? Панси обернулась. Его лицо за проведённое на свежем воздухе время стало красным и обветренным от прохладного сквозняка. — Нет. Он кивнул, по-видимому, сойдясь в мнении с подругой. — Хочешь пойти куда-нибудь в другое место? — спросила она. — Да, и лучше бы спать, — его голос оставался тихим. — С тех пор, как закончилась практика Аппарации, я неважно себя чувствую. — Понимаю, мне до сих пор кажется, будто мой желудок каждую секунду совершает кульбиты по круговой воронке. А это ведь я ещё даже не научилась аппарировать. Они медленно спустились по лестнице. — Спасибо за зелья, — сказал Драко, когда они добрались до первого этажа. — Тебе не обязательно постоянно благодарить меня за это. — Только в следующий раз, когда снова решишь пополнить мои запасы, передай их лично, — добавил он. — Тебе можно заходить в комнату в любое время. Она нахмурилась. — О чём ты? — Зелья, которые ты оставляла последние несколько дней: в сундуке, на тумбочке, под подушкой, — теперь он тоже нахмурился. — Я нашёл там несколько новых флаконов со снотворным. Это разве была не ты? — Нет. Если тебе не хватило того, что я отдала на Рождество, то мог бы просто подойти и попросить ещё. С тех пор я тебе больше ничего не приносила. Его лицо приобрело встревоженное выражение. — Ты пользовался этими новыми зельями? — настойчиво спросила она. Прежде чем ответить, он нервно поколебался. — Да. Глаза Панси взволнованно расширились. Она схватила его за рукав. — Зачем ты принял зелья, если даже не узнал, от кого они были? — Я думал, что это ты их принесла. — Вспомни, Драко, не чувствовал ли ты что-нибудь необычное после того, как их выпил? Кто-то пытался тебя отравить? — Ничего, кроме того эффекта, что они и должны были произвести. Кому это нужно? — Я не знаю, но впредь ты должен быть осторожен. Зелья не могут появляться из ниоткуда. Кто-то приносил их целенаправлено. Ускорив шаг, они снова продолжили путь к гостиной. — Чем займёмся? — спросила Панси. — Ты всё ещё хочешь пойти спать? — К чёрту сон, — такой тон в его голосе Панси довелось услышать впервые за несколько месяцев. Они быстро добрались до общей гостиной и, не посмотрев на обращённые в их спины любопытные взгляды, бросились к спальне мальчиков. Драко провёл девушку в комнату и достал из своей тумбочки новые бутылочки с зельями. Панси тем временем задёрнула шторы балдахина и немигающим взглядом уставилась на то место, где должна была находиться подушка. — Что это? Он повернул голову. Прямо на подушке лежал ещё один абсолютно новый флакон. Драко похолодел. Их взгляды встретились. — Драко, — голос Панси дрожал. — Кто это делает?Глава 19. Паранойя
29 октября 2020 г. в 19:06
Находу избавляясь от душного шарфа, Гермиона направлялась к выходу, ведущему во внутренний двор замка. На улице стояла приятная погода, однако не настолько тёплая, чтобы можно было обойтись без пальто.
Час назад закончилось второе занятие Аппарации. Ученики медленно покидали учебную комнату, делясь своими впечатлениями и взаимными жалобами на жуткую головную боль. По сравнению с остальными дисциплинами Аппарация занимала не так много урочного времени, однако на протяжении всей практики требовала от студентов как умственной, так и физической отдачи. Возбуждение от полученных знаний пересиливало усталость — ученики были уверены, что каждый следующий урок будет приближать их на ещё несколько шагов к овладению навыком аппарации и вскоре принесёт долгожданный успех.
Не желая попусту растрачивать возможности, подаренные такой ясной погодой, Гарри и Рон убежали в замок за своим квиддичным снаряжением, чтобы в свободное время полетать на поле. Договорившись встретиться с Гермионой у одной из трибун Гриффиндора, ребята пошли искать Джинни.
После урока Гермиона задержалась в учебном классе, чтобы спросить у инструктора их группы о дополнительной литературе с описанием различных техник аппарации. Инструктор мало чем смог помог девушке, предоставив лишь незначительные наводки на нужные издания, поэтому она только сильнее загорелась идеей наведаться в библиотеку и в очередной раз самостоятельно проштудировать отделы с учебными пособиями. Гермиона и помыслить боялась о том, что из-за недостаточных знаний может получить серьезные травмы или, что ещё хуже, во время экзамена провалить финальный зачет.
К несчастью, сегодня студентам впервые удалось воочию запечатлеть последствия неудачной попытки аппарировать. Именно Дин Томас оказался тем, на чей крик обернулись однокурсники, когда заметили выпавшего за пределы испытательного круга гриффиндорца, одним своим видом заставившего всех присутствующих замереть на месте — его правая ступня полностью отсутствовала.
Дин не остался единственным пострадавшим. Несколько учеников в процессе сегодняшнего занятия лишились пальцев на руке, а один — мизинца на ноге. Всем студентам заблаговременно вернули расщепившиеся части тела на место, однако паника и страх всё же успели взять верх над особо впечатлительными. Дина Томаса в срочном порядке доставили в больничное крыло. В конце занятия инструктор поспешил всех заверить, что с их однокурсником всё будет в порядке.
Малфой вместе с Панси заняли дальний угол тренировочной комнаты. В последнее время Гермиона стала замечать изменения в поведении подруги, а особенно то, как она начала от неё отдаляться. На смежных уроках Гриффиндора со Слизерином Гермиона продолжала сидеть вместе с Панси, но если раньше слизеринка проявляла интерес и дружелюбие к ее с мальчиками компании, то за последние несколько дней стала необычно молчаливой и напряжённой. Гермионе никак не удавалось разгадать причину таких перемен девушки, поэтому попыталась у неё спросить, что случилось, на что в ответ получила лишь сухое убеждение, что все в порядке. Даже Рон заметил необычные странности Панси, отчего при любой появившейся возможности старался рассмешить слизеринку, а в последнюю их встречу даже предложил ей разыграть партию в волшебные шахматы. Однако Панси ни на что не соглашалась, отговариваясь тем, что всего лишь беспокоилась о предстоящих экзаменах, которые, к слову, были назначены на конец весны. Даже сейчас, посмотрев в сторону слизеринки, Гермиона заметила у себя желание подойти к ней и наконец поговорить, однако не успела она воплотить свою идею, как Панси быстро скрылась в неизвестном направлении.
Гермиона не совсем знала, как стоило поступить в такой ситуации, поэтому решила последовать совету Рона и перестать преследовать подругу, предоставив ей личное пространство.
Панси могла просто бояться учиться аппарировать.
И Гермиона смогла бы её понять. Практически все столкнулись со страхом перед испытательным кругом, особенно после инцидента с Дином Томасом.
Во время первого урока Гермионе практически не удалось достичь какого-то прогресса, за исключением небольшого покалывания в конечностях. Она не ожидала, что аппарация окажется таким сложным в обучении предметом, и, поскольку неизменной целью Гермионы было достичь первенства среди своих однокурсников, несколько расстроилась, когда это поняла. Еще никому из студентов не удалось приблизиться к идеальному результату, что было весьма ожидаемо.
Гарри признался, что за всё урочное время не смог добиться ничего, кроме сильной головной боли. Успехи Рона оказались ещё сомнительнее. Получив команду приступить к практике, гриффиндорец прошёл внутрь испытательного круга и, закрыв глаза, начал кружиться на цыпочках. Спустя несколько секунд он резко остановился и уставился на пространство перед собой, которое за время его манипуляций сместилось с Гарри на Гермиону. Подумав, что у него получилось аппарировать, Рон радостно вскрикнул, совершенно не подозревая, что минута его счастья оборвётся так быстро — дождавшись, пока гриффиндорец успокоится, инструктор через весь кабинет сообщил о неудаче, заставив того покраснеть.
Покинув учебную комнату, Гермиона мельком заглянула в соседний коридор и неожиданно заметила там Рона: гриффиндорец подозрительно склонился к сидящему на полу ученику, силуэт которого Гермионе смутно напоминал Гарри.
Опасаясь, что могло произойти что-то плохое,она быстро пересекла расстояние до двух студентов.
— Рон?
Рядом с ним сидел не Гарри, а Лаванда Браун. Сгорбившись и закрыв лицо руками, девушка беспрестанно рыдала; её плечи вздымались от беззвучных всхлипываний. Рон с неестественно бледным лицом придерживал рукой её дрожащий корпус.
— Что случилось? — обеспокоено спросила Гермиона. — Лаванда, ты в порядке?
Не поднимая взгляда, Лаванда покачала головой. Гермиона озадаченного посмотрела на Рона, ожидая от него объяснений. Он ничего не ответил. Тогда гриффиндорка вытащила из своей сумки носовой платок и, встав перед Лавандой на колени, протянула ей. Приняв помощь, Лаванда начала вытирать заплаканное лицо.
— Сегодня утром похитили моего брата, — произнесла она с прерывистым придыханием. — На входной двери моего дома вырезали знак Сами-Знаете-Кого, внутри все было разгромлено. Никто не знает, жив ли он... — ее голос оборвался от очередного приступа рыдания.
Гермиона оторопела.
— Лаванда, мне очень жаль.
— Подождите, — сказал Рон. — Мне казалось, что Пожиратели оставляют свою метку только когда кого-то убивают, и то в небе над местом нападения. Вырезанный на двери знак, наверно, означает не убийство, а похищение.
Лаванда посмотрела на Рона, в её глазах читалась смесь надежды в перемешку с ужасом.
— Это правда? — она начала дико переводить взгляд с Рона на Гермиону и обратно, словно выискивая подтверждение своим догадкам.
Гермиона заколебалась.
— Я ничего подобного не слышала, — призналась она. — Рон, откуда ты об этом знаешь?
— Мой отец слышал о подобной истории от знакомых авроров, — ответил он и снова посмотрел на Лаванду. — Я уверен, что твой брат жив.
Лаванда покачала головой и прикрыла рот платком, на лбу девушки образовалось несколько морщинок.
— Я не знаю, что для него будет лучше: умереть или остаться в плену с ними, — она снова заплакала и прижалась к Рону.
— Пойдём, — мягко предложил он Лаванде. — Я отведу тебя в больничное крыло.
— Со мной всё в порядке, — возразила она, но все равно встала вслед за Роном.
— Тебе будет лучше принять успокаивающую настойку и немного поспать, — убедила её Гермиона.
Лаванда, немного поколебавшись, согласилась пойти с Роном в лазарет. Проследив за их удаляющимися силуэтами, Гермиона направилась на квиддичное поле — именно там она договорилась вместе с друзьями встретиться после занятия Аппарации.
Бедная Лаванда. Будучи единственным ребёнком в семье, Гермиона не могла представить, каково это — узнать об исчезновении такого близкого ей человека. Лаванда часто рассказывала о своём старшем брате. Временами девушка навещала его в лавке Олливандера, где он работал в качестве подмастерья. Именно брат помог Лаванде выбрать палочку, когда ей исполнилось одиннадцать.
Гермионе оставалось надеяться на то, что брат Лаванды действительно остался в живых, если попал в плен к Волдеморту и Пожирателям Смерти.
Но почему именно он?
Это похищение стало первым, о котором узнала Гермиона. Конечно, были и другие — объявления о пропаже членов известных семей, а так же чиновников, работающих в Министерстве на самых разных должностях, начали появляться ещё с конца прошлого года. Ходили слухи, что четыре месяца назад пропал владелец Ежедневного Пророка, тело которого аврорам до сих пор не удалось найти. По словам Гарри и Рона, ежедневно просматривающих вести, с исчезновением владельца газета почти не изменилась, за исключением того, что отныне в ней не печатались имена пропавших без вести. О похищение членов семей своих однокурсников ребята узнавали из тревожных писем своих родителей.
Время от времени Гарри и Рон показывали Гермионе крошечную, почти незаметную на фоне остальных громких новостей статью о назначении новых чиновников на высокопоставленные должности в Министерстве. И всё бы ничего, если бы эти фамилии не принадлежали известным Пожирателям Смерти.
Амбридж была первой из этого списка. Бывшую директрису назначили начальником отдела Задержания и Преследования Маглорождённых. Вскоре после этого события в Пророке засветилась фамилия Антонина Долохова, который отныне являлся главой отдела Секретной Службы по Вопросам Благополучия Магического Сообщества. Затем Рудольфусу Лестрейндж доверили контроль над каминными сетями. На Алекто Кэрроу возложили ответственность управлять деятельностью дементоров, из-за чего уже через несколько дней количество этих мерзких существ в несколько раз увеличилось как в Косом, так и в Лютном переулке.
К каждому из всех этих странных назначений не прилагалось ни колдографии, ни цитаты министра, что в обычное время отнюдь не являлось стандартной практикой. Ребята предполагали, что за всеми новыми чиновниками стоял Волдеморт, который приказал им шпионить в здании Министерства и выносить за его пределы секретную информацию. Зачем ему это было нужно, Гермиона могла только догадываться, но было ясно одно — скоро он будет готов сделать следующий шаг, и осознание этого пугало больше всего.
Единственным источником, который до сих пор оставался непредвзятым в политическом мнении и свободным от коррупции, являлась всем известная Придира. Именно благодаря этой газете студенты узнавали достоверные подробности о пропавших без вести.
Отец Полумны, главный редактор, принял предложение дочери и засекретил провокационные статьи специальным паролем. Те волшебники, что случайно натыкались на выпуск газеты, видели на её страницах статьи о перуанском порошке мгновенной тьмы или редкие фотографии лохнесского чудовища. Более же просветлённый читатель знал, что если приложить палочку к бумаге и произнести известный среди узких кругов пароль, то перед глазами откроются новости о последних мрачных событиях в Министерстве и свежее предупреждение держаться подальше от определённых мест, наиболее подверженных нападениям оборотней, в том числе и Фенрира Сивого. Так, именно благодаря такой конспирации независимой газеты в одном из недавних выпусков Гермиона нашла заметку о неподтвержденной смерти Люциуса и Нарциссы Малфоев, которых не видели с самого начала зимы.
Гермиона встревожилась, когда после прочтения статьи поймала себя на мысли, что начала беспокоиться о слизеринце. На завтраке Малфой сидел в одиночестве и, выглядя совершенно не заинтересованным в происходящем, вяло поедал картошку. Он должен был знать правду. Если бы его родители действительно находились в опасности, навряд ли бы он выглядел сейчас таким спокойным.
Время от времени Гермиона продолжала себе напоминать о том, что все её предположения до сих пор оставались лишь неразгаданными теориями. Никто не заслуживал быть обвинённым в том, что никогда не совершал, особенно без подтверждающих тому доказательств.
Подойдя к трибуне Гриффиндора, Гермиона заметила Гарри и Джинни, которые по очереди пытались словить парящий вокруг них снитч.
Гермиона улыбнулась, когда впервые за долгое время увидела Гарри таким расслабленным и беззаботным. После смерти Сириуса он изменился — стал гораздо тише, чем раньше, постоянно погружался в себя — и Рон с Гермионой старались сделать все возможное, чтобы помочь другу выйти из этого состояния. Гермиона была рада, что Джинни влияла на Гарри намного сильнее, чем она или Рон — ей было интересно, может ли то, что происходило между её друзьями, перерасти во что-то большее. Было ясно как день — Джинни нравилась Гарри, однако Рон до сих пор не замечал те взгляды, что нередко бросал лучший друг на его сестру.
Заметив Гермиону, а, точнее, выражение её лица, Гарри и Джинни спустились на землю и быстро подошли к подруге.
— Что такое? — спросила Джинни.
— Брата Лаванды похитили, — ответила Гермиона. — Рон нашёл её плачущей в коридоре после урока Аппарации и отвёл в лазарет.
Гарри помрачнел.
— Мерлин, ещё одно, — взволнованно произнесла Джинни. Снитч, зажатый между её пальцами, начал тихонько жужжать и отчаянно взмахивать крылышками.
— Это четвёртое похищение на этой неделе, — добавил Гарри. — И в Пророке вновь ни слова.
— Я думала, мы давно уже разобрались с этой газетой, — сказала Джинни, ослабляя ремни на своих нарукавниках. — Пророк мёртв. Его подвергли достаточной цензуре, чтобы связать редакторам руки.
Гермиона вздохнула.
— Сегодня я получила письмо Виктора. Большинство из слов были вычеркнуты либо вовсе удалены с пергамента. Они снова начали просматривать нашу почту.
— О, так они уже как месяц этим занимаются. Две недели назад я получила письмо от папы. Он просто хотел рассказать мне забавную историю с работы про коллегу и её резиновую уточку. Из текста письма изъяли всё, кроме последнего предложения, — нахмурилась Джинни. — Теперь мне придётся ждать до конца семестра, чтобы узнать о том, что же случилось с миссис Уилкинс из отдела Магического Правопорядка и той проклятой уткой, прилепившей к руке бедолаги троих своих утят.
Гермиона подавила смех.
— Они ведь знают, что Отряда Дамблдора больше не существует, — сказал Гарри. — Не представляю, что они хотят найти.
Гермиона опустилась на лавку между Джинни и Гарри. Сняв одну перчатку, она потёрла шрамы на тыльной стороне ладони.
— Я думала, что с уходом Амбридж все закончилось.
— Нет, как видишь, — Джинни пожала плечами.
Гарри поморщился.
— Не удивлюсь, если они снова попытаются посадить её на место директора.
Джинни усмехнулась.
— О, Мерлин, нет. Я скорее сброшусь с Астрономической башни, чем соглашусь пережить это снова.
— Сомневаюсь, что Амбридж вернётся, — сказала Гермиона. — Она хорошо устроилась в Министерстве: занимается гонениями маглорожденных и продолжает опаивать их своим проклятым чаем. Сейчас в её руках гораздо больше власти, чем в те времена, когда она была директрисой.
Внезапно перед ними появился Рон, который тут же бесцеремонно уселся рядом с Гермионой и обнял её за плечи.
— Я так понимаю, сегодня квиддич будет некстати.
— Как Лаванда? — спросила Гермиона.
— До сих пор плачет. Думаю, МакГонагалл отпустит её на эти выходные домой, чтобы позволить ей побыть с семьёй.
Джинни, нахмурившись, повела по воздуху своей метлой.
— Она не вернётся в Хогвартс, если отправится домой.
— Думаешь, она исчезнет так же, как и остальные? — спросил Гарри, приподняв брови.
— Сьюзен Боунс была первой, чья семья подверглась нападению, — продолжила она, отпуская снитч. — Помнишь? А потом Эрни МакМиллан. Им обоим разрешили съездить домой, после чего они так и не вернулись. МакГонагалл сказала, что родители Сьюзен посчитали Хогвартс слишком небезопасным местом, чтобы их дочь продолжала обучение. Папа как-то упоминал о том, что ко всей чете Боунс начали приходить анонимные угрозы, из-за чего они решили на какое-то время переехать в Соединённые Штаты. Также в прошлом месяце отца Генриетты уволили с министерской должности, а мать подверглась задержанию отделом Амбридж и последующим за этим изъятию палочки. Я слышала, как Флитвик рассказывал об этом Хагриду. Дом семьи Генриетты до сих пор пуст, и никто не знает, куда они пропали.
Гермиона запахнула пальто. В какой момент этот холодный ветер показался ей тёплым? Рон придвинулся ближе, и Гермиона позволила своей голове тяжело упасть ему на грудь.
— Надеюсь, с ними всё будет в порядке, — сказала она.
— Даже с Генриеттой? — удивлённо спросил Рон. — Это ведь она предала всех нас.
— Но даже то, что произошло с её мамой, слишком жестокое наказание за предательство, — нахмурилась Гермиона. — Я до сих пор виню себя за то проклятие, что наложила на Генриетту в конце прошлого года. Его было так сложно обезвредить...
— Ты не могла знать о том, что произойдёт через год, — сказала Джинни. — Она сдала нас. Всё могло закончиться иначе, если бы Генриетта этого не сделала.
Гермиона вспомнила Малфоя, их встречу в библиотеке и то, чем всё закончилось. Она вспомнила прикосновение его губ, твёрдую, закостенелую кору дерева, раздирающую её спину, пока он прижимал к себе её тело.
Ничего из этого никогда бы не произошло. И ей не пришлось бы ломать сейчас голову, пытаясь понять мотивы его поступков и причину раскаяния.
— Амбридж шантажировала Генриетту положением родителей, — сказала Гермиона, поворачиваясь к Рону. — Что бы сделал ты, окажись на её месте?
Рон нахмурился.
«Я не сняла проклятие, даже когда Чжоу Чанг рассказала мне об отце Генриетты и всех угрозах директрисы, — подумала Гермиона, её щёки горели от стыда. — Возможно, я никогда не смогу извиниться за свой жестокий поступок. Хотя мои извинения, скорее всего, последнее, о чем Генриетта думала во время своего побега.»
Гермионе оставалось только надеяться, что её бывшая однокурсница, где бы ни находилась, была в безопасности.
— Почему они изъяли палочку её матери? — спросил Гарри.
— Я не знаю, — ответила Джинни, убирая с лица распущенные волосы. — Но, думаю, ничего хорошего от Амбридж ждать не стоит.
Гермиона посмотрела на свою руку.
«Я должна знать своё место.»
— Она считает, что такие как мы не заслуживают нашей магии.
Рон успокаивающе потёр её плечо.
— Как думаешь, она возьмётся за студентов?
— Нет, только не когда Дамблдор занимает пост директора, — сказал Гарри. Его голос звучал так уверенно, что Гермиона почти ему поверила.
— Действительно. Амбридж превратится в шоколадную лягушку прежде, чем хотя бы попытается забрать твою волшебную палочку.
Гермиона улыбнулась и постаралась абстрагироваться от резкой пульсации в старых шрамах и воспоминаниях о той боли, что они причинили.