Странное милосердие

      Утро этого дня выдалось дождливым. Крупные капли дождя, словно ледяные кинжалы, врезались в стены и окна замка, создавая для одних успокаивающий, а для других до невозможности раздражающий звук, пробуждение от которого заставляло студентов затыкать уши подушками и, хватаясь за палочку, накладывать на шторы балдахина вокруг своей кровати наскоро произнесённое Силенцио.       Из-за повышенной влажности сегодняшним утром большинство учеников предпочли остаться в своих тёплых постелях, игнорируя желание пораньше начать этот день и мысли о вкусном завтраке.       Но только не Гарри, Рон и Гермиона.       Гарри, не желая рассказывать друзьям о своих переживаниях, очередную ночь промучился от воспоминаний о содеянном, потому идея покинуть комнату и отправиться на завтрак посетила его голову гораздо раньше размышлений о знойной погоде. Он понимал, через что ему придётся пройти, переступив порог Большого зала, однако боязни на этот счёт не испытывал — прошлогодний опыт научил его стойкости и непоколебимости перед общественным мнением. Опасаясь, что Гарри решит переждать всеобщее помешательство в своей комнате и тем самым пропустить завтрак, Рон, которому Помфри наконец разрешила питаться нормальной едой, поспешил убедить друга в том, что любой, кто осмелится произнести хотя бы одно слово по поводу ситуации с Малфоем, тут же пожалеет об этом.       Гермиона в это время грезила возможностью увидеться с Панси. О чём она подумала, когда узнала о произошедшем? Она возненавидела Гарри? Что, если Малфой действительно серьезно пострадал? Гарри накажут за нападение на другого ученика? После ужина он поделился с Роном и Гермионой деталями разговора с Дамблдором, который в свою очередь выслушал рекомендации Снейпа о немедленном исключении гриффиндорца из школы.       Чтобы избежать непрошеное внимание со стороны остальных студентов, они пришли в Большой зал гораздо раньше обычного.       Спустя около пяти минут после начала завтрака Гермиона почувствовала, что незамедлительно приближается к грани нервного срыва. Для девушки было выше её сил видеть, как голодный Гарри едва притрагивался к еде, а бледные пальцы Рона еле удерживали вилку и нож. Мрачный утренний свет подсвечивал их напряжённые, старающиеся не обращать внимание на перешёптывания за соседними столами, лица.       — Наконец-то Поттер сломался.       — Он чуть не убил другого студента!       — Его должны исключить.       — Что ему сделал Малфой?       Так было не только во время приемов пищи — за пределами Большого зала всё в точности повторялось. Для Гарри стало привычным оборачиваться на злостное шипение «убийца!». Гермиона подозревала, что с приходом Малфоя в сознание всё быстро утихнет, однако эта мысль не успокаивала девушку и постоянно держала в напряжении.       Прошло уже три дня. Три долгих, мучительных от неизвестности, дня. Всё происходящее казалось таким нереальным, что у Гермионы возникали мысли, будто они участвовали в чьём-то неудачном розыгрыше и на самом деле ничего страшного не произошло.       Слишком неподходящее время. Сначала Снейп упоминает Гермиону в одном предложении с именем Малфоя, а затем школу потрясает новость о нападении Гарри на слизеринца. К счастью, это совпадение, похоже, заметила одна лишь Гермиона, и поэтому она старалась быть осторожной и не вызывать у других ни малейших подозрений, способных кого-либо надоумить на мысль о том, что она действительно... общалась с Малфоем.       Тот инцидент на уроке Снейпа до сих пор не выходил из её головы.       Гермиона всегда считала профессора последователем требовательной, а порой и жёсткой методики преподавания, но никогда и подумать не могла, что он окажется любителем распускать сплетни. То, как повёл себя Снейп, было в высшей степени непрофессионально, и гриффиндорка не могла не озадачиться вопросом, зачем он вообще решил это сделать, если мог просто назначить наказание и оставить её после уроков.       Возможно, его поступок как-то возможно обосновать тем странным предупреждением, которое Гермионе удалось подслушать несколько недель назад на лестнице по дороге из Большого зала. Но как эти вещи связаны между собой? И почему Снейп так заботится о Малфое?       Он зол на своих родителей — то единственное, что ей удалось выудить из их разговора, кроме того факта, что мистеру и миссис Малфой действительно угрожала серьезная опасность. Но какая именно и почему?       Из размышлений Гермиону вывел толчок в область плеча, когда один из студентов прошёл мимо гриффиндорского стола. Гермиона моргнула и огляделась.       Гарри продолжал тупо смотреть на тарелку. Он не послушал её. Он солгал ей и поплатился за свою ошибку, как когда-то Амбридж, самоуверенно отправившаяся в Запретный Лес.       — Гарри, ты должен поесть, — мягко сказала Гермиона, отгоняя тревожные мысли. — Не слушай их.       — Пойдём, — вместо этого ответил он, вынуждая Гермиону поспешно проглотить кусок пирога и потянуть за собой клюющего в суп Рона.       Астрономическая башня была единственным местом, до куда не могли добраться осуждающие взгляды и сплетни, которые, казалось, уже успели заполнить собой каждый дюйм школьных коридоров. Ливень плотной стеной заслонял собой окрестности Хогвартса. Гермиона только сейчас вспомнила, что в спешке забыла забрать из комнаты мантию, из-за чего сейчас, оказавшись у парапета башни, обхватила себя руками и начала дорожать.       Секунды перетекали в минуты безмолвного напряжения. Гарри и Рон, казалось, так же, как и она, не спешили начинать разговор. Гарри провёл руками по волосам, его лицо выражало глубокую безнадежность.       — Знаете, я не хотел причинять ему такой вред.       — Конечно, Гарри, — ответила Гермиона, отворачиваясь от ледяного порыва ветра. Рон, пытаясь избежать попадания капель холодного дождя на лицо, склонился к земле.       — Как бы сильно я его ни ненавидел, убивать бы не стал, — его зелёные глаза горели лихорадочным блеском.       — Да, дружище, мы знаем, — сказал Рон.       — Он напал на меня первым — я ответил. Дамблдор знает. То заклинание было первым, что пришло ко мне в голову.       Ещё один резкий порыв ветра. Рон приблизился к Гермионе, чтобы уберечь её от сквозняка. Слишком увлечённая собственными мыслями, она не заметила этого.       — Гарри... — ветер заглушил окончание её предложения. Она попробовала снова. — Гарри, где ты нашёл это заклинание? Я ни разу о нем не слышала.       Гарри повернулся к ней лицом, и Гермиона проследила за переменой в его глазах — как раздражение сменилось странным опустошением.       — Оно из учебника.       — Дерьмово, — вздохнул Рон.       — Где находится этот учебник сейчас? — настойчиво спросила Гермиона. Её волосы пускали по лицу холодные мокрые дорожки.       — Я его спрятал.       Должно быть, Гарри показалось, что Гермиона ему не поверила, поскольку уже через минуту он отвернулся и сердито добавил:       — Не волнуйся, я не возьму его снова.       Между тремя гриффиндорцами повисла напряжённая, полная недоговоренности, тишина.       — Прости.       «Прости» — этого было недостаточно. Она несколько раз предупреждала их об этой книге, в том числе советовала не использовать неизвестные заклинания, а они (по крайней мере, Рон) лишь насмехались над её паранойей и зацикленностью на таких мелочах.       Она понимала, что не всегда сможет повлиять на их безрассудные решения, но даже такого рода предательство со стороны друзей причинило ей боль. В другой день Гермиона осталась бы довольной этим извинением, но сейчас, когда негодование и разочарование почти лишили её рассудка, она не сдержалась.       — Я же говорила, — из-за дождя её дрожащий голос прозвучал на тон громче. — Я говорила вам, к чему может привести увлечение этим учебником.       — Гермиона, сейчас не лучшее время, — отрезал Рон, указывая на Гарри. — Тебе не кажется, что он и без тебя это знает?       — Очень жаль, что из нас троих только я обладаю здравым смыслом, — холодно продолжила она. — Вы должны были догадаться, какие последствия могло повлечь использование неизвестного заклинания из какой-то странной книги.       Лицо Гарри покраснело.       — Я знаю.       — Когда ты уже прекратишь напоминать нам, насколько лучше нас? — сердито спросил Рон. — С начала семестра ты только и делаешь, что ворчишь насчёт этого учебника.       Слова Рона ужалили по больному, Гермиона запнулась и покраснела.       — Заткнись, Рон, — глухо произнёс Гарри. — Она права.       — Не думала, что моя осторожность тебя так раздражает, — нетвердым голосом сказала Гермиона. — Я просто не хотела, чтобы вы попали в беду. Я усвоила свой урок, и вы, надеюсь, тоже. Больше я вас не побеспокою.       Рассердившись на слёзы, которые уже успели скопиться в уголках глаз, она развернулась, чтобы уйти.       — Подожди, — крикнул Рон, и она остановилась. — Прости нас, Гермиона, но ты ведь сама понимаешь, насколько невыносимой была всё это время...       Гарри вздохнул и покачал головой. Гермионе послышалось, как он сказал нечто похожее на «ты делаешь только хуже», но не была уверена, что услышала правильно. Очередной порыв ветра мог исказить его слова и превратить их во что угодно.       — Всё могло закончиться по другому, если бы вы хотя бы немного меня послушали. Вы могли убить его.       — Мы?! — воскликнул Рон. — Ну раз так, то зачем тебе беспокоиться о нас? Ты ведь всегда была против того, чтобы Гарри пользовался учебником. И только благодаря зависти его успехам ты начала сомневаться в заклинаниях из этой книги!       — Да, и, как видишь, не зря!       Они промокли до нитки. Гермиона пожалела, что не осталась в постели.       — Тогда почему ты до сих пор здесь? Ты не имела к этому никакого отношения, поэтому давай, иди и продолжай поднимать себе настроение, насмехаясь над нашей глупостью, в другом месте!       — Если ты ещё не заметил, Рональд, Малфой серьезно ранен, и у Гарри из-за этого могут быть проблемы. Ты действительно думаешь, что это может поднять мне настроение?       — И вообще, что это тебя так начал волновать Малфой? — будто не услышав её слова, обвинительно спросил он. — Неужели Снейп был прав? Что ты от нас скрываешь?       — Ты веришь ему больше, чем мне? — она открыла ответный огонь. — Я беспокоюсь о Малфое только потому, что у него есть отец, который не оставит эту ситуацию без последствий.       Рон и Гарри замерли. По их глазам Гермиона поняла, что они даже не рассматривали такой вариант развития событий. Гермиона не хотела признаваться, что и сама подумала об этом впервые.       — Вы видели, что он сделал с Клювокрылом, — не менее горячо произнесла она. — Только представь, что он захочет сделать с тобой, Гарри.       — Хотелось бы мне посмотреть на этого мерзавца! — сказал Рон. — После того, что он сделал в прошлом году, Гермиона, Гарри почти оказал тебе услугу, отправив его в больничное крыло.       Ошеломлённая, Гермиона уставилась на него, прикрыв рот ладонью.       — Я не хотела, чтобы он убивал за меня! Я сама способна за себя постоять!       — Всё, достаточно! — крикнул Гарри. Его сердитые глаза устало обвели их обоих. — Ты была права, Гермиона. Я должен был тебя послушать.       Гермиона, кивнув, смахнула дождевые капли с глаз.       — Рон, — добавил он, — ты же знаешь, что она права. Перестань из-за этого злиться.       Рон кивнул, однако так и не посмотрел на подругу. Гермиона подозревала, что в ближайшие пару дней их общение сведётся к подобию того, что было после вечеринки Слизнорта, когда она решила пригласить Кормака МакЛаггена. Тогда это продлилось всего четыре дня. Сколько времени заберёт этот спор?       Почему он так жесток по отношению к ней? Да, Рон всегда был вспыльчивым, но сейчас это уже перешло все границы. Она подозревала, что могла раздражать его своими постоянными разговорами о проклятом Принце, но это всё делалось лишь для того, чтобы никто из её друзей не попал в беду. Гермионе казалось, что после всего, через что они прошли вместе, Гарри и Рон начнут ещё больше ценить её мнение, а не наоборот — отмахиваться от него. Ей было больно даже думать об этом.       Всё ещё дрожа от холода и переполняющих нутро эмоций, она отвернулась, чтобы никто не увидел её слёз.       — Малфой ещё не очнулся? — спросила она, игнорируя злобный смешок Рона.       — Нет, — после недолго паузы ответил Гарри.       — Прошло три дня, — прошептала она так тихо, что они почти не услышали.       Дождь, не ведомый об их отчаянии, хлынул с новой силой.       — Я знаю.

***

      Стоило им покинуть пределы башни, как Рон, изъявив своё желание поесть, удалился по коридору и оставил Гермиону наедине с Гарри. Она подозревала, что под предлогом его ухода стояла отнюдь не нужда в перекусе. Рону нужно было остыть, и она не стала его останавливать.       Гарри протёр стеклышки очков рукавом мантии. Сколько бы раз Гермиона не бралась показывать другу, как это делается с помощью магии, он никак не мог избавиться от своей привычки очищать линзы маггловским способом.       — Мне очень жаль, что это произошло между вами.       — Мне тоже, — она потянулась к тонкой оправе его очков и, прижав кончик палочки, применила очищающее заклинание.       — Прости, что солгал тебе, — глаза Гарри наполнились стыдом вперемешку со смущением. Гермиона потёрла его плечо. — Тогда мне показалось, что он снова что-то замышляет, и если я попытаюсь пойти за ним прямо сейчас, то точно поймаю его с поличным. Боязнь упустить этот шанс заставила меня позабыть о всех твоих предупреждениях.       Она кивнула, подавляя желание спросить, что такого делал Малфой, раз это побудило Гарри немедленно сорваться с места и попытаться найти его.       — Я иду спать, — устало пробормотал Гарри.       — Я провожу тебя до гостиной.       Он пристально посмотрел на неё.       — Я не нуждаюсь в телохранителе, Гермиона.       — Я забыла свои книги на диване в гостиной, — ответила она. — Я знаю, что ты и без меня справишься. Просто если ты будешь со мной, то шансы, что кто-то захочет поприставать к тебе, сведутся к минимуму.       Всё ещё недовольный чрезмерной опекой подруги, Гарри молча направился за ней.       На полпути в гостиную гриффиндорцы наткнулись на Блейза Забини, который, привалившись к стене, беседовал с Теодором Ноттом. Звук приближающихся шагов привлёк внимание двух слизеринцев и побудил тех обернуться. Выражение их лиц заставило Гермиону немедленно схватиться за палочку.       Гарри, не желая иметь с этими двумя ничего общего, лишь проигнорировал их присутствие. Гермиона, стараясь не замечать пробудившуюся тревожность, молча пошла за ним следом.       — Трудный день? — насмешливо произнёс один из них. Гермиона не нашла в себе силы обернуться и снова потёрла глаза, надеясь, что слизеринцы не заметили покраснений на её бледной коже. Не отрывая взгляд от пола, Гермиона продолжала идти за Гарри.       — Не расслабляйся, Поттер, — крикнул им вслед Забини. — Может директору всё равно на то, что сделал его любимчик, но это не значит, что в этом замке не найдётся тех, кто постарается сделать всё возможное, чтобы убийца сполна расплатился за свои поступки.       Гарри и Гермиона одновременно остановились. Сердце Гермионы едва не совершило кульбит, когда Гарри резко обернулся.       — Если ты забыл, Забини, Малфой жив.       — А разве это не оказалось чистым везением? — встрял Нотт, скрещивая на груди руки. — Не пытайся себя оправдать. Все итак знают, что ты хотел убить его.       — Для всех будет лучше, если ты замолчишь прямо сейчас, иначе меня ничто не остановит назначить тебе задержание.       — А какую в этом роль сыграла ты, Грейнджер? — Забини склонил голову и подошёл ближе. — Мы слышали о тебе много интересного. Что тебя связывает с Драко?       Гермиона почувствовала, как собственные щеки залились краской.       — Ничего, — спокойно ответила она. — Только дурак будет верить сплетням.       Забини проигнорировал её слова и, словно она была не чем иным, как мелким насекомым, отмахнулся и снова посмотрел на Гарри.       — Гляди в оба, — скривив губы, сказал он и поравнялся с Ноттом, который уже успел вытащить палочку и приготовиться к дуэли.       — Я доложу о ваших угрозах преподавателям, — напомнила она им. — Вам стоит уйти прямо сейчас, пока я не начала снимать очки со всего факультета.       Оба слизеринца резко уставились на неё. Гнев и презрение, что она увидела в их глазах, ничем не отличались от того, что ей когда-то удалось разглядеть в глазах Малфоя. Гермиона вздрогнула.       — Не суйся туда, где тебе не место, грязнокровка, — выплюнул Нотт.       Гарри было двинулся вперёд, но она успела вовремя схватить его за руку.       — Хватит.       Он неохотно остановился и вновь отошёл назад, продолжая наблюдать за тем, как Нотт и Забини всё дальше уходят в противоположную сторону коридора, посылая им через плечо едкие насмешливые усмешки.

***

      На следующий день во время завтрака стало известно, что Малфой очнулся и уже пошёл на поправку. Казалось, благодаря этой новости с Гарри свалился целый груз ответственности, и Гермиона разделяла его чувства. Она повернулась к слизеринскому столу в поисках Панси, которая начала избегать гриффиндорцев ещё с того дня, когда стало известно о нападении. Её там не оказалось.       «Малфой ей как брат, — подумала она, вспоминая их прошлые разговоры. — Что, если она до сих пор думает, что Гарри действительно пытался его убить? Неужели это способно возродить её былую к нам ненависть?       Однажды Гермиона почти решилась спуститься в подземелья, чтобы попытаться найти слизеринскую гостиную и увидеть Панси, но так и не осмелилась это сделать, боясь создать новые неприятности. После этого гриффиндорка послала ей записку, надеясь получить хотя бы какой-то ответ, но этого не случилось. В очередной раз расстроившись своей нерешительности, Гермиона задумалась о том, захочет ли Панси возобновить общение с ней когда-нибудь снова, хотя разумный смысл и многочисленные, сделанные ею же выводы в один голос твердили, что нет.       Как и ожидалось, вскоре после того спора на Астрономической башне Рон перестал общаться с Гермионой, игнорируя даже само её присутствие. Все мысли о нём вызывали у девушки одну лишь злобу и чувство несправедливости — каждое сказанное им слово в тот день оставило на её сердце глубокие раны. Рон не хотел её видеть, и Гермиона решила оставить его в покое.       На следующий день после нападения Гарри загрузили бесчисленным количеством отработок, которые гриффиндорец должен был посещать до конца семестра. За исполнение наказаний отвечали Снейп и Дамблдор, хотя в последнем случае Геомиона сомневалась, что эти задержания не стали очередным прикрытием частных уроков Гарри с директором.       Общение Гермионы с Гарри также свелось к минимуму, в основном из-за того, что гриффиндорец целыми днями напролёт проводил в классе Защиты от Тёмных Искусств. Снейп с полной серьёзностью подошёл к наказаниям Гарри и ещё в первый день отработок приказал тому отдраить каждый дюйм своего кабинета, замариновать отвратительные ингредиенты из собственных запасов, сотни раз переписать старые конспекты и разложить их готовые копии по алфавитному порядку, с учётом года выпуска учеников.       Несколько дней назад Гермиона получила письмо от Виктора, но до сих пор так и не придумала, что написать в ответ. Казалось, в её жизни совершенно не осталось светлых моментов, которыми можно было бы поделиться с другими.       Виктор писал о том, что хотел навестить её. Девушка думала ответить согласием, но одновременно с тем понимала, что не выдержит этой встречи, даже если она произойдёт летом.       Гарри делился с Гермионой и Роном всем, о чем говорил с Дамблдором, в том числе и о вероятности того, что в следующем году ему придётся насовсем покинуть школу. Не желая отнимать у друзей целый год школьной жизни и возможность получить образование, Гарри не стал предлагать им уйти вместе, однако Гермиона и без того знала, что в любом случае не останется в Хогвартсе и отправится вслед за своим лучшим другом. Гарри никогда не сможет заставить себя попросить кого бы то ни было о помощи, а она ни за что не бросит его в беде.       С конца четвёртого курса Гермиона регулярно поддерживала переписку с Виктором, благодаря чему ей всё легче получалось доверять ему некоторую секретную информацию, касаемо их дальнейших планов. Гермиона считала его близким другом — таким же, как и Панси — хотя иногда и спотыкалась о собственные домыслы о том, что болгарину от их общения нужно было нечто большее, чем просто дружба.       Во время подготовки к Святочному балу Виктор предстал настоящим джентльменом. Их поцелуй случился не за долго до его отъезда в Дурмстранг, и, хотя после этого он пригласил её в Болгарию, сама Гермиона так и не откликнулась на это предложение.       Потом был Рон, в чувствах которого она не могла разобраться до сих пор. Гермиона, конечно, предполагала, что могла ему нравиться, объясняя этим все оказанные им знаки внимания, но старалась много не думать об этом. За каждым ухаживанием Рона стояло несколько горьких слов, каждое из которых причинило ей сильную боль.       Прямо как сейчас.       На её глаза навернулись слёзы.       «Так всегда происходит, разве нет? — тихо спросил её голос. — Он причиняет тебе боль, даже не осознавая этого. Он никогда не извиняется, а просто возвращается, делая вид, что ничего не было. И ты продолжаешь позволять ему так с тобой поступать.»       Почему?       Она не знала. Может, её чувства верности и безграничной привязанности были настолько сильными, что она принимала такие выходки Рона как что-то само собой разумеющееся? Сколько бы Гермиона ни старалась, ей не удавалось разобраться в мотивах его поступков и причинах своей не безразличности к ним.       Что, если он всё же осмелится признаться ей в своих чувствах?       Раньше Гермиона не позволяла себе даже задумываться над вариантами своего возможного ответа. С каждым случайным прикосновением Рона или его явными попытками перевести разговор в несколько иное русло ей всё сложнее было продолжать истолковывать подобные жесты как дружеские. И тот рождественский подарок...       Её рука потянулась к вороту свитера, чтобы обнажить крохотное золотое сердечко.       «Что могло натолкнуть его на мысль о таком дорогом подарке? Он ведь знал, что любая книга для меня имела не меньшую ценность, — Гермиона пробежалась кончиком пальца по маленькой выгравированной надписи «HG». — Должно быть, ему потребовалось несколько лет, чтобы накопить деньги на эту подвеску.»       Гермиона отпустила сердечко и почувствовала, как холодный металл столкнулся с её разгоряченной кожей ключиц.       Как бы ты отреагировала на то, если бы он прямо сейчас подошёл к тебе, извинился, а после — признался в любви? Приняла бы ты его обратно?       Рон был её лучшим другом. Она полюбила его, несмотря на все недостатки. Гермиона знала, что и сама была далека от примера для подражания, чего только стоила её мания величия и чопорное внимание к безукоризненному соблюдению школьных правил. Её безжалостную, склонную к жестокости часть личности, на которую так любезно в прошлом году указал Малфой, также нельзя было приписать к образу идеальной отличницы. Только немногие, такие как Рита Скитер и Генриетта Эджкомб, знали, на что она в действительности была способна.       Рон не ограничивался одними недостатками, он до сих пор привлекал её своей щедростью, храбростью, экспрессивностью и хорошим остроумием. Но в нем не было того, чего она хотела.       Не имея возможности обсудить с кем-либо свои насущные проблемы, Гермиона проводила большую часть свободного времени в библиотеке в окружении книг, которые порой были гораздо более терпеливыми и понимающими слушателями, чем большинство людей из реального мира.       Только сейчас Гермиона в полной мере начала наслаждаться своей привилегией жить отдельно от остальных гриффиндорцев. Замечать постоянные перешептывания и косые взгляды подле своего друга, даже если они и не относились лично к тебе, было невыносимо.       Девушке было приятно иметь то место, где можно спокойно побыть одной, не боясь потревожить чуткий сон Падмы или проснуться от громкого храпа Джинни. Конечно, о полном покое и речи быть не могло — призрачной фигуре Малфоя, как тени, слоняющейся в ночи по школе, удалось перебить своим появлением её иллюзии о спокойном существовании.       Гермиона не могла перестать думать о его самочувствии. По пути в библиотеку девушка порой специально выбирала наиболее длинный маршрут, чтобы пройти мимо больничного крыла. В такие моменты она всегда надеялась мельком увидеть Малфоя, хоть и не хотела себе в этом признаваться.       Проклятие, которое использовал Гарри... неужели его изобрёл тот самый Принц? Кем он являлся на самом деле? Гермиона попыталась найти любое его упоминание в школьных архивах, но так и не потерпела успеха. Очевидно, этот волшебник был достаточно умён и одарён магическим потенциалом, чтобы суметь разработать несколько проклятий — одно из них Маффлиато, за практикой которого Гарри и Рон провели несколько дней подряд, накладывая чары на стены спальной комнаты.       Гермиона искренне сопереживала Гарри, хотя и продолжала всё это время злиться на него за то, что он солгал ей и начал прислушиваться к её мнению только тогда, когда для этого стало слишком поздно. Многие студенты восприняли новость о несчастном случае за удачную попытку Гарри продемонстрировать свою силу перед остальным. Девушка надеялась, что среди учеников, которые так думали, не было Панси.       Почему он не рассказал мне всё с самого начала? Я смогла бы это предотвратить. Что он скрывает?       Она вспомнила то, как Гарри незадолго до своего ухода из библиотеки просматривал карту — что могло заставить его сорваться с места и отправиться на поиски Малфоя? После того, как стало известно о нападении, Гермиона пробралась в туалет мальчиков, чтобы лично посмотреть на место происшествия. Всё помещение было разгромлено: обломки кафельных стен разлетелись по всему полу, раковины доверху затопило водой. Над всем этим беспорядком в истерике кружила Плакса Миртл.       Там, до куда не доходила вода, остались кровавые разводы. Гермиона даже боялась представить, насколько мощным вышло проклятие Гарри, раз капли крови долетели даже до самых отдалённых мест уборной комнаты.       С чего всё началось? Почему они так безрассудно использовали запрещённые заклинания? Повезло, что Снейп нашёл их вовремя. В дальнем углу до сих пор лежала неубранная куча острых обломков от разбитых раковин, с низу доверху покрытых засохшей кровью. Она в ужасе прикрыла рот одной рукой и, достав палочку, поспешила убрать беспорядок.       На следующий день Гермиона спросила у Гарри точное название использованного заклятия, а после, посетив библиотеку, попыталась отыскать о нём как можно больше информации. Так и не найдя ничего толкового, Гермиона попросила Гарри продублировать статью о проклятии, написанную самим Принцем. То, что она услышала, многое ей объяснило.       «Для врагов.»       Гермиона вовремя удержала себя от навязчивой идеи хорошенько ударить Гарри по голове.       «Он не слушал меня, игнорировал просьбы Джинни, — подумала она, сердито потирая нос. — Он должен был сам догадаться, почему не стоить доверять заклинаниям из этой книги.»       Не желая возвращаться в башню Гриффиндора с плохим настроением, Гермиона решила добраться до гостиной более длинным путём, чтобы за это время привести свои мысли в порядок. Впереди показался вход в больничное крыло. Через приоткрытые двери ей удалось увидеть кровать, занятую единственным обитателем лазарета.       Панси, наверное, каждый день его навещает. Я должна была догадаться начать её поиски именно с этого места.       Внутри царил полумрак, света практически не было.       Должно быть, он сейчас спит.       Она постарается быть тише мыши — всего лишь заглянет за ширму, а потом тут же вернётся в гостиную. Ей не под силу побороть своё врождённое любопытство. Она должна увидеть последствия проклятия. Она должна знать, на что оно способно.       В ту секунду, когда Гермиона перешагнула порог больничного крыла, её инстинкты едва не взыграли на натянутых нервах, почти заставив девушку развернуться и уйти прочь. Гермионе казалось, что пройдёт вечность, прежде чем она сможет добраться до нужной, самой дальней от входа койки.       Вот здорово получится, если я случайно перепугаю до смерти кого-нибудь другого.       Шаг за шагом, почти задержав дыхание, она продолжала медленно прокрадываться к своей цели, пока, наконец, не осознав, что ведёт себя неимоверно глупо, заставила себя идти нормально.       Боясь случайно зацепиться за что-нибудь одеждой и тем самым выдать своё присутствие, она осторожно приблизилась к ширме.       Малфой выглядел, как медленно падающий снег тихим зимним вечером. Гермиона и подумать не могла, что когда-нибудь увидит его лицо настолько безмятежным и спокойным. Потрескавшиеся губы, почти незаметные на фоне такой же бледной кожи, и глубокие синие круги под глазами выдавали его текущее состояние.       Что, если Малфой проснётся прежде, чем она успеет уйти? Разозлится ли он на неё? Как быстро ему удасться возвести вокруг себя столь привычные ей барьеры?       Под многочисленными слоями больничных бинтов проступали следы засохшей крови. Темно-красные шрамы покрывали большую часть его груди, опускаясь к животу и скрываясь под одеялом.       Гермиона почувствовала, как у неё перехватило дыхание. Это заклинание запросто могло разрезать человека напополам. Что, если бы Гарри приложил чуть больше силы? Неужели он действительно был готов пойти на всё ради отмщения?       — Что ты здесь делаешь?       Гермиона резко подпрыгнула и чуть не снесла ширму, закрывающую кровать от посторонних глаз.       Чувствуя, как щеки заплывают румянцем, она обернулась. Возможно, он находился под действием сильных обезболивающих, иначе иного объяснения, почему в его глазах не затерялась хотя бы капля злобы, она не находила. Удивительно, как её неумелые попытки сделать непричастный вид до сих пор не вызвали у него смех.       Его мягкие, сонные глаза показались ей незнакомыми. Она никогда не видела их такими раньше.       Малфой продолжал наблюдать за ней, хоть и выглядел так, словно все эти секунды боролся с непреодолимым желанием закрыть глаза и заснуть снова.       Осознав, что всё это время продолжала стоять на месте и бесцеремонно глазеть на него, Гермиона схватила находящийся на прикроватной тумбочке стакан с водой и неловко протянула его Малфою.       На секунду или две задержав на её руке взгляд, он потянулся в ответ и, слегка поморщившись, перехватил стакан.       — Я... я хотела узнать как ты.       Он едва заметно фыркнул и сел прямо, чтобы отпить воды.       — Замечательно, Грейнджер, — ответил он между большими глотками воды. — Передай Поттеру «спасибо» за шрамы, лично для меня, конечно.       Гермиона закусила губу.       — Послушай, я не знаю, что произошло между вами...       — В таком случае будь добра не лезть в чужие дела.       Осушив стакан, он отставил его на тумбочку и снова посмотрел на посетительницу. Его глаза напоминали ей воздушные облака, заставляя задаваться вопросом, действительно ли Малфой осознавал всё то, что сейчас происходит. Возможно, он так снисходителен с ней только потому, что считает её частью своих снов.       — Хотела убедиться, что он довёл дело до конца?       Гермиона обиженно скрестила руки.       — Я надеялась узнать правду о том, что произошло на самом деле.       — Мы напали друг на друга. Вот и всё.       — Ты ответишь, если я спрошу почему?       — Нет.       Это было ожидаемо. Гермиона облизнула губы.       — Тогда я пойду. Я и без того достаточно тебя побеспокоила.       Прежде чем она успела бы скрыться за ширмой, он решил предпринять очередную попытку подняться, тем самым вызвав у себя резкую режущую боль. Обернувшись, Гермиона заметила, как на его груди под белой марлей начали проступать яркие красные пятна крови.       — Вот, чёрт! — простонал он, откидывая голову назад и сползая вниз по спинке кровати.       — Я позову мадам Помфри, — Гермиона развернулась, чтобы уйти.       — Не надо, — сказал он, заставляя её остановиться. — Она всё равно обещала скоро прийти.       — Мне кажется, что это не может долго ждать, — Гермиона тревожно перевела взгляд на разрастающиеся кровавые пятна.       Он же, казалось, не обратил на них никакого внимания.       — Грейнджер, сколько прошло времени? Помфри не говорит мне правду.       — Ты был без сознания три дня. Это четвёртый.       Он закрыла глаза.       — Блять.       — Панси приходила к тебе?       — Я не знаю. Возможно, я не помню. Я уснул практически сразу после того, как пришёл в сознание, — он указал на прикроватную тумбочку и пустую бутылочку с надписью «Сон без сновидений» на её поверхности.       — Ну, зато сейчас ты, по крайней мере, выглядишь отдохнувшим.       — Опять же, спасибо Поттеру, — он сухо усмехнулся.       — Я уверена, что он не хотел этого... — едва слышно произнесла Гермиона. Она не могла отвести взгляд от крови. — Я понятия не имею, откуда он мог узнать о таком проклятии.       «Для врагов.»       О, Гарри...       — Мои намерения едва ли были гуманнее, так что это не имеет большого значения, — сказал он. — И я не думаю, что кто-нибудь пришёл бы извиняться за меня, если бы здесь лежал Поттер.       — Ты не можешь знать этого наверняка. Малфой, я должна позвать мадам Помфри. Ты теряешь много крови.       Он поднял руку, чтобы посмотреть на свою влажную от крови ладонь. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но его прервали поспешные шаги мадам Помфри, которая уже прорвалась за ширму.       — Швы опять разошлись? — строго спросила она. — Тебе нужно больше спать, иначе раны никогда не заживут.       Драко посмотрел на Гермиону, она буквально прочитала в его взгляде вымученное «я же говорил».       — Часы посещений закончились, моя дорогая, — обратилась целительница к Гермионе. — Боюсь, в следующий раз ты сможешь прийти только завтра.       — О... — она настороженно перевела взгляд на Малфоя. — Не думаю, что...       — Ты ведь придёшь? — спросил он.       Гермиона ошеломлённо уставилась на него.       — Э-э... наверное.       — Отлично, — он откинулся на подушки, а затем выдавил небольшую ухмылку. — Я как раз собирался вызвать почтовую сову для доставки моих заданий.       — О, иди ты к чёрту, — ответила она, когда мадам Помфри скрылась за ширмой.