А поезд едет дальше И гудок гудит снова И все пассажиры Вымазаны красным А я стою молча Я не знаю ни слова Но все, что было смутным Становится ясным © Гребенщиков. Аквариум.
Сейя Коу
Стоило появиться онлайн и телефон снова пиликнул, Соноко будто меня сторожила. Я присел на скамейку в парке, чтобы спокойно ответить на сообщение. Она спрашивала появляюсь ли я завтра на записи. Мелкая рябь бежала по безмятежно спокойной поверхности воды. Я так долго неотрывно смотрел на нее, что впал в состояние транса. Не хотелось ни о чем беспокоиться. Не хотелось никуда идти. Не хотелось снова пытаться угодить Соноко. Без каких бы то ни было усилий с моей стороны родились строчки этого стихотворения.Цветы увяли — время быстротечно, Но не грусти, родная, все не вечно: Не век смеяться юности беспечной, Или в фате кружиться подвенечной. И дождь не будет литься бесконечно, И все печали в жизни скоротечны. Лишь у одной ни дна и середины, И ничего за ней — одни руины. Цветы увяли — время быстротечно, Ты помнишь, дорогая, мы не вечны. Но я исполню все желанья сразу — Цветы живые вновь поставлю в вазу. Что б в доме нашем радости остаться, Нам нужно заставлять себя смеяться.
Мирская суета казалась бессмысленной возней, перед неотвратимым существованием вечного Ничто. До поры до времени оно существовало где-то в параллельной реальности, но вторглось в мою жизнь, забирая родного человека и я впервые взглянул в лицо Пустоте. Сильные переживания превратились в рифмованные строки и дышать стало чуть-чуть полегче. Поэты и музыканты всегда пишут самих себя, они не лгут. Но что если ты живёшь заблуждениями? Разве Соноко заслужила пренебрежение? «Нужно предупредить ее, что я приду», — пронеслось в голове. Я потянулся к телефону, но тут же вздрогнул от того, что кто-то окликнул меня по имени. На этой же скамейке сидела Сецуна, но я ее даже не заметил. Пришлось извиниться и из вежливости поинтересоваться как у нее дела. Разговор не клеился, благодаря мне, потому что я достаточно прямолинейно предупредил, что искал одиночества. Сецуна оказалась на редкость понимающей, хотя другая на ее месте, сочла бы мои слова за грубость. Но она отлучилась только для того, чтобы купить нам мороженое. Я поколебался несколько секунд, раздумывая над тем взять его или нет. Не хорошо, когда девушка за тебя платит. Я все-таки не ребёнок, нуждающийся в утешении. Но в сущности именно так я себя тогда чувствовал, поэтому принял рожок, успокоив свою совесть тем, что как-нибудь непременно сумею отблагодарить Сецуну за доброту. Уже тогда про себя я отметил внешнее сходство Сецуны с моей мамой. Я будто смотрел на фотографию мамы в юности, потому что у нее был в точности такой взгляд рано повзрослевшей женщины. Но у мамы к тому времени уже была годовалая дочь и муж прохиндей, что многое объясняло. Она не могла легко скинуть тяжёлое бремя забот и переложить их на кого-нибудь другого. Сецуна же имела возможность наслаждаться юностью, но она отчего-то не стремилась к удовольствиям, а корпела над книгами. В свое свободное время у нее было право одеваться как вздумается и позабыть об обязательном дресс-коде, тем более день был жаркий. Но Сецуна напялила на себя длинное платье из бабкиного сундука в «легкомысленный» горох. Она даже волосы собирала в точно такую же старомодную причёску, как у мамы на фото. Одинаковые носы, овал лица и даже форма бровей, я изумился как не уловил это пугающую похожесть при нашей первой встрече. Правда сейчас она сыграла на пользу Мэйо и позволила мне спокойно раскрыть душу. В какой-то момент я так забылся, что пустил слезу. Лицо потеряло чувствительность настолько, что я не сразу сообразил как здорово оплошал. Сецуна деликатно замяла мою оплошность. Она вела себя с по-настоящему королевским достоинством, будто старше не на каких-то два года, а на целую жизнь. Хорошо, что в прошлый раз я не успел пристать к ней со своим грязным предложением, иначе хорошего отношения не заслужил. Я попытался представить, что за женщина Сецуна? Стала бы она изводить своего приятеля ревностью или устраивать сцены на пустом месте, добиваясь внимания? Мне виделось, что она выше этого. Так что мне с ней точно ничего не светило. Однако на помощь снова пришло воспоминание о маме, она ведь почему-то выбрала отца. Когда я задавал ей этот вопрос, она ответила, что он был самым настырным и дольше всех добивался взаимности. Выходит, только такой субъект способен покорить сердце неприступной девушки? Если это так тогда, этот путь не для меня. Навязываться мне не хотелось. Я уже любил безответно и позволял любить, теперь мне хотелось встретить девушку, с которой все было бы взаимно с самого начала. Добиваться чужой благосклонности не входило в мои планы. Сецуна, конечно, замечательная девушка, но мало ли таких? Макото, например, тоже очень классная и готовит не хуже шеф-повара, но я с ней боюсь связываться. Нет у меня уверенности, что я составлю счастье хорошей девчонке. Соноко хотя бы сама меня выбрала, это снимало с души значительную часть вины за неудачу в отношениях. И все-таки Сецуна чем-то цепляла даже несмотря на пенсионный прикид. Мой глаз-алмаз безошибочно определил, что под этими несуразными шмотками скрывается потрясающая фигура. А потому кем бы я был, если бы не рискнул попытать свое счастье и предложить проводить девушку до дома? Сецуна отказалась, сославшись на то, что живет недалеко, а я увидел только подтверждение своим мыслям — здесь мне ловить нечего. На этом мы разошлись. Только поздним вечером я вспомнил, что так и не ответил Соноко. Идти завтра в студию не было ни малейшего желания, но Соноко изрядно поволновалась, так что пора было вести себя как мужчина — нести ответственность за свои поступки. Я написал, что буду ждать ее, как мы договаривались. Затем отключился и завалился спать. Проспал я почти до десяти и чуть было не опоздал на нашу встречу, прибежал к зданию весь в мыле, приложил свой электронный пропуск на проходной, но он не сработал. — Не понял, — я раз десять потыкал в сканер карточкой, пока охранник не заинтересовался моей персоной. Мой энергичный рассказ его не впечатлил. Он ошарашил меня новостью, здесь мне больше не рады. Фамилии Идзюин нет у него в базе, так что ключ мне нужно вернуть. Я в растерянности поплелся обратно, на ходу достал телефон и проверил сообщения. Мой ответ Соноко еще не просмотрела. Наверняка вчера уже спала, а теперь может быть еще не проснулась? В любом случае, я так торопился, что забыл захватить из гаража гитару, поэтому направился к Ятену. Там я узнал, что Соноко была в Притоне вчера и забрала гитару. — Она сказала, что гитара вам нужна и забрала ее, — Ятен выглядел удивленным. — Кстати, сегодня я заметил, что лайков у Странника стало меньше. Это была одна из наших песен, к которой Ятен сам написал музыку. Народ невысоко оценил детище Яда, и он тяжело переживал за его судьбу. — Наверное, тебе показалось, — я плюхнулся на старый промятый диван, — кому нужно забирать лайки? — Хрен знает, — Ятен на несколько минут залип в телефоне, а я устало прикрыл глаза. На улице стояло пекло и в черной футболке было невыносимо жарко, но имидж необходимо поддерживать. Получается, Соноко заблаговременно побеспокоилась о том, чтобы в студии меня ждала гитара, но тогда почему ее не было на месте, и охранник меня выставил? — А вот и ответ, — Ятен заставил меня разлепить глаза. — Вселенная от нас отписалась. Подписчиков тоже на одного меньше. — Ты что все помнишь? — Проворчал я. — Я проверил, — обиделся Ятен. Если она отписалась от канала, значит должна была отписаться и от моей страницы. Я открыл инстаграм и проверил фолловеров. — Походу ты прав. Меня кинули. Доступ к станице Соноко был теперь для меня закрыт. — Прекрасно! Я скинул футболку и Ятен перекосился. — Ты чего это?! — Можешь видос снять? — Опять будешь стриптиз танцевать… А что? Хорошая идея, может сработать. Привлечет подписчиков. — Нет. Хочу кое-что слабать и фотку залить. — Ну, давай, — Ятен послушно исполнил мою просьбу. Спустя несколько минут я снова плюхнулся на диван залил фото, затем видео и вдруг меня озарило.Всегда есть точка невозврата, Предел работы автомата, Усталость даже у металла — Бывает так тебя достало! Конец терпению приходит, Но до кого-то не доходит: Где тонко, там обычно рвется И ничего не остается!
— Ну и что это такое? — После минутной паузы подал голос Ятен, отрываясь от телефона. — Что? — Не понял я. — Что за нытье Гамлета? Хочешь вернуть бывшую? Верная стратегия. — Не хочу я ее вернуть! Это конец! — Категорично выплюнул я. — Ага, невозврата точка пройдена, — поддакнул Ятен. — А как по мне это завуалированный вопль: «Вернись ко мне! Я буду лизать твои ботинки… и все что попросишь!» — Иди в пень! — Я разозлился еще сильнее. — Что не так? — Сопли прибери! — Ну, ладно, — я громко засопел, нашел еще какую-то фотку и выдал экспромтом.Я сегодня драматичен, Словно Гамлет апатичен, Но хоть слог мой и трагичен — Я ужасно симпатичен!
— Иногда я думаю, что ты даже пердеть стихами можешь, — восхитился Ятен. — Так гораздо лучше! Узнаю старого друга! Ну, что бухнем что ли по случаю твоего освобождения от бабьей юбки? — Нет уж, я как-то не настроен бухать. — И чего тогда будешь делать? Жалеть себя? — С чего бы? Я невероятно счастлив! — Врать ты совсем не умеешь, лучше сочиняй стишки, — поддержал Ятен. — У меня на сегодня есть еще одно важное дело! Я быстро поднялся, натянул обратно футболку, запихал свои вещи в рюкзак и попрощался с Ятеном. Пить из-за того, что меня кинула Идзюин? Да за кого он меня принимает?! Я был слишком зол, чтобы предаваться унынию. Во мне кипел гнев и жажда деятельности, поэтому, когда я вернулся домой, я собрал все вещи, которые дарила мне Соноко, запихнул их в сумку и хотел сразу же их вернуть. Но пара футболок обнаружилась в грязных вещах и требовала стирки. Я отвлекся на это занятие, а после решил, что не попрусь к Соноко домой, а подкараулю ее после занятий танцами. Каждую пятницу Соноко ходила в танцевальную студию, разучивала фламенко. Она и меня почти уломала посещать занятия, но мы поссорились. Мой яростный запал продержался почти неделю, как раз до момента нашей встречи. Когда Соноко вместе с подругой выходила из здания, и я перегородил им путь. — Если ты пришел извиниться, то, — начала она, обиженно поджимая губы, но я ее перебил. — Извиниться? Нет. Вот, держи, ты кое-что забыла, — я сунул ей в руки пакет, уверенно развернулся и, гордо вышагивая, двинулся к метро. Однако стоило мне спуститься в подземку, как прохладный ветерок освежил мысли. Я стал переживать, что поступил с девушкой жестоко. Мне следовало написать Соноко, набраться терпения и объяснить, что именно я имел в виду. Я должен был исправить наше разногласие, но не потрудился этого сделать. Мог ведь просто рассказать Соноко о том, какая задница творится в моей жизни и спасти наши отношения. Или потом, когда она отказалась от студии, написать и спросить, точно ли она хочет все кинуть? Пусть мы друг другу не подходим, но доделать работу, которая приносит радость, неужели не хочется? Мне нравилось записывать наши песни, но был слишком разъярен, чтобы предпринимать шаги к примирению. Каждый день я подогревал свою злость тем, что она все решила за нас. И раз она везде от меня отписалась, значит сомнений у нее не осталось. Так зачем же мне пытаться ее вернуть? Но что если я ошибался и она ждала моих извинений? «Может быть еще не поздно все исправить?» — вопросы в голове заглушал гул несущейся в темном тоннеле электрички. Мне был необходим совет, поэтому я пересел на другую ветку и ошарашил Усаги внезапным визитом. — Привет, — Усаги удивилась, но больше обрадовалась моему появлению. — Читаю твои стихи в инстаграм. Они клевые. Ты так часто постишь последнее время… Что-то случилось? Усаги пригласила меня в дом, но я уселся на крыльце. — Слушай, мне надо посоветоваться с тобой по очень важному вопросу. Усаги приосанилась. — Хорошо, рассказывай, я слушаю. — В общем, тут такое дело… И я рассказал ей про Соноко. Что она кинула меня с записью и ушла не прощаясь. Про подарки и гитару тоже красочно описал ситуацию. Усаги нахмурилась. — И что же ты хочешь от меня услышать? — Думаешь, я поступил правильно? Может быть нужно было ее вернуть? Усаги пожала плечами. — Тебя это сильно гложет? Я задумался. — Я не знаю, прав ты или не прав. Думаю, что и она по-своему поступила с тобой тоже не совсем красиво. Но если ты считаешь, что где-то виноват и это тебя беспокоит, стоит поговорить с Соноко и облегчить душу. Извинись. Предложи ей вернуть все как было. Если не захочет — ее право, но ты будешь знать, что попытался. Я не спешил заговорить снова, Усаги помахала ладонью перед моим лицом. — Сееейя? — А? — Я вздрогнул будто только что проснулся и жутко перепугался, увидев Усаги. Она рассмеялась. — Ты такой глупенький дурачок, — она нежно меня обняла и прижалась щекой к щеке. — Ну, почему ты такой глупенький? Я прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. Усаги всегда такая добрая. Идеальная девушка. Мы прекрасно ладим, отлично понимаем друг друга, но она не видит во мне мужчину. В этот момент я осознал, что не хочу быть с Соноко. Я просто хочу быть рядом с той к которой привык и не хочу напрягаться, обдумывая каждую свою фразу. — Я так хочу быть с тобой, Куколка… — я повернул голову и наши губы соприкоснулись. Это был даже не поцелуй, не робкий чмок, а скорее нелепый тычок в губы, но она тут же отскочила от меня, как ошпаренная. Я тяжело вздохнул и поднялся на ноги. — Извини, — опасаясь встретиться с ней глазами, я, не разбирая дороги, выбежал во двор. Наступил период острой тоски, я боролся с необъяснимым желанием написать Соноко, покаяться и все вернуть, лишь бы не думать о том, что разрушил нашу многолетнюю дружбу с Усаги. От опрометчивого шага меня останавливало только четкое осознание, что мы с Соноко не пара. Если и нужно ей написать, то лишь затем, чтобы искренне поблагодарить за все хорошее, что она для меня сделала, но не для того чтобы мы страдали снова. Спустя еще пару дней, я наконец-то смирился с тем, что произошло. И пришел к выводу, что так было лучше для всех. Нам действительно нужно было расстаться. Для Соноко я токсичный персонаж: не любил ее так, как она того заслуживала и сопротивлялся ласке, которую она дарила. Пора взглянуть правде в глаза, в этой истории я говнюк. Но мне себя не изменить. Поэтому самое правильное, оставить в покое хорошую девочку Соно и жить дальше. Так я и поступил. С Усаги мы почти неделю не общались. Я думал, что потерял ее, но Уса первая написала мне в инсту и назначила встречу. Конечно, я согласился и даже никаких вопросов не задавал, так что Мамору с Сецуной в кафе стали для меня сюрпризом. Они пришли чтобы меня линчевать? Неужели Усаги рассказала про наш поцелуй своему парню? Я через силу заставил себя подойти к компании и натянуто улыбнулся. — Привет. Мамору сдержанно кивнул и перемахнул на свободный стул рядом с Сецуной, освобождая свой для меня. Я настороженно изучал его лицо. Вроде бы все по-старому. Усаги расплылась в улыбке и повисла на моей шее. — Сееейя! Я ошалел. Все было подозрительно хорошо и тут она выдала: — Ты помнишь Сецуну? Красивую брюнетку, одевающуюся как строгая училка забыть я еще не успел, хотя для чего она здесь не понимал. Усаги затрещала снова, нахваливая Сецуну. Как я уже успел заметить, в нашу прошлую встречу, пристальное внимание Сецуне не нравилось, поэтому она и в этот раз решила улизнуть. — Попытайся произвести на нее хорошее впечатление! — Шикнула на меня Усаги, пихнув локтем под дых, когда мы остались втроем. О, так вот в чем дело! Она наконец-то решила осуществить свой план по сводничеству! Что ж, надо признать, я не был против. Сецуна не самая худшая идея. Усаги отлучилась за Сец, чтобы видимо не дать ей сбежать и мы с Мамору на некоторое время остались наедине. Этот тип даже не попытался сделать вид, что ему не в тягость мое общество. — Как дела? — Вежливо поинтересовался я, чтобы заполнить тишину. — Нормально, — коротко откликнулся он и уткнулся в телефон, листая ленту новостей. — Отлично, — буркнул я, в свою очередь погружаясь в изучение меню. Девчонок не было утомительно долго, я успел трижды пролистать толстую книжку с картинками и выучить наизусть предложенный ассортимент блюд. Однако стоило им вернуться, как Уса внезапно засобиралась домой, и они с Мамору спешно ретировались. Мы с Сецуной остались вдвоем, и я попытался развеять витающую в воздухе неловкость, заверяя, что не выдам ее секреты. Нам принесли воздушную панакоту в виде сердца, и я решил, что горькую пилюлю стоит подсластить. Сецуна предостерегла, что ужин и десерт скорее всего оплачивал Мамору, но меня это не смутило, ведь я уже видел меню и теперь делал пометки в телефон, чтобы не забыть какую сумму должен вернуть. Вслух же заявил, что Мамору и так должен мне по гроб жизни из-за того, что я позволил ему встречаться с Усаги. Сецуна, как истинная девчонка, переживала за красоту своей фигуры и открещивалась от последних ложек. Меня это забавляло. По-моему многие девушки слишком самокритичны. — Я не позволю девушке голодать, не в мою смену! Была бы вместо нее Усаги, я не успел десерт даже попробовать. Она бы любовно обхватила тарелку и отбивала мои атаки словами: «Тебе и так много! Девушка должна быть сладкой! Я восполняю нехватку сахара». Я улыбнулся своим мыслям и заметил каплю джема, прилипшую к щеке Сецуны. — Подожди, у тебя… — Я стер след пальцем и поймал ее ошарашенный взгляд. Она смотрела на меня с таким ужасом, будто я был серийным убийцей и только что приставил нож к ее горлу. — Джем остался, — выдавил я и присел обратно на место, мечтая провалиться сквозь землю. И зачем я дурак вообще подорвался, можно ведь было просто предупредить, и она воспользовалась бы салфеткой. Теперь еще чего доброго на меня повесят ярлык озабоченного пикапера. Сецуна — не Усаги, такую странную заботу не оценит. Разговор мгновенно сошел на нет. Вскоре Сецуна заторопилась по делам. Ей нужно еще прочесть пару глав перед сном и все такое… Из вежливости я снова вызвался ее проводить, хотя после конфуза с джемом, предпочел бы испариться, но тут она огорошила меня тем, что была в курсе моих любовных похождений. Такой подлянки от Усаги я не ожидал, а видимо стоило. Что-то ведь ей нужно было сказать, чтобы завлечь Сецуну в мои сети. Мне стало интересно, что именно рассказала про меня Усаги. Сецуна честно поделилась: — Что некая Соноко тебе не подходит. Она любит забирать подаренное. Кажется, Усаги беспокоит, что вы сойдётесь и она решила отвлечь твоё внимание другой. Я усмехнулся. Усаги была не права. Соноко имела право забрать подарки, и я был ей очень за это признателен, так она сняла с моей души бремя вины и сделала абсолютно свободным. Конечно, неприятно сознавать, что теперь она поминает меня недобрым словом, хотя несколько недель назад молилась, как на божество, но с этим я уже примирился. Я был уверен, что наша история закончена, но у Сецуны было иное мнение, она считала, что способ расставаться многое говорит о человеке. Я вспомнил злость с которой сунул пакет с вещами в руки Соноко и понял, что не горжусь собой. — Да? И что же он говорит обо мне? Что я последний негодяй, гнусный мерзавец. Она ко мне лицом, а я к ней жопой. Так я думал про себя и примерно это ожидал услышать от Сецуны. Наверное, если бы она подтвердила мои мысли, я был бы вынужден извиниться перед Соноко. Но она ответила другое. Сецуна сказала, что я не умею принимать, обесцениваю свой вклад в отношения и для меня нет полумер. Я даже рот открыл от удивления, она видела меня всего ничего, а уже знала, как облупленного. По спине пробежал рой мурашек. В одном она была права, судя по ее характеристике похвастать мне нечем. Я все еще большой ребенок, который пытается поделить мир на черное и белое, а то что не вписывается в ограниченную систему, пытается закрасить или стереть, чтобы подвести к нужному итогу. Вот, например, что хорошего я подарил Соноко, кроме разочарования? Каждому понятно — ничего! Не люблю сюрпризы и подарки, вечно моя голова разрывается от вопроса: «Что подарить в ответ»? Будет ли это уместно и полезно? Принесет ли радость? Я устал от дурацких традиций обмениваться ненужными вещами. А Сецуна уверяла, что я просто не умею заботиться о себе. Стоит с этим разобраться и мне станет легче. Но ведь весь мир — ярмарка лицемерия. Каждый пытается выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Все мы носим маски и снимаем их только дома. Самые близкие — единственные люди, которые способны принимать нас такими, какие мы есть. Они готовы терпеть и поддерживать даже если удача от нас отвернется. Немногие друзья и возлюбленные останутся способны на такую преданность. Но Сецуна усомнилась в моих словах, и предположила, что пригласи я ее на свидание, то ожидал бы ответную услугу. В который раз за вечер ей удалось поставить меня в тупик. Вначале я растерялся: уж не намекает ли она, что хочет пойти на реальное свидание. Потом понял к чему она клонит и поспешил заверить, что никого не тащу в койку сразу. Было даже забавно, что она представила меня таким парнем, знала бы как дела обстоят в действительности, обманулась бы в своих ожиданиях. Она флиртовала со мной, я был уверен, но делала это как-то зло. Перегородила путь и с усмешкой заявила, что если она действительно напоминает мою мать, то мне стоит ее остерегаться. Никогда не встречал настолько самоуверенной девицы. Она только прикидывалась скромницей, а на деле была львицей, вышедшей на охоту. Я выдержал ее взгляд, и она дрогнула, признала равным, но как только это случилось, поспешила ускользнуть. Мои руки работали быстрее мозгов, я перехватил ее запястье, заставляя остановиться и понял, что влип. Я уже влюбился, слишком быстро и слишком легко. Мне хотелось поцеловать ее и добиться ответного признания. И вдруг меня озарило: именно этого она добивалась! Не на того напала! Я отпустил ее руку и пожелал сладких снов. Не все мужчины животные, я в состоянии себя контролировать. Я тешил самолюбие этой маленькой победой несколько дней, а потом случайно столкнулся с Сецуной в метро. Вернее, меня точно дикого зверя сначала привлек ее запах. В подземке он звучал гораздо ярче и отчетливее, легко кружился в воздушных потоках, найдя путь в мой нос. Простой ненавязчивый, можно сказать банальный, но сносящий крышу аромат розы. В нем сосредоточилось извечное очарование женственности, как нельзя лучше подходящее этой девушке с проницательным взглядом. Такие духи никогда не привлекут внимание девчушек, они лишены приторной сладости или радостной весенней легкости. Они предназначены для аудитории постарше. Для дам, которые отдают отчет в том, какое впечатление производят на мужчин. Я вдохнул поглубже и закрыл глаза, впуская в себя ее образ целомудренно строгий, но распутно ароматный. Она заполнила собой все мои помыслы, я точно голодный шакал продолжал ее преследовать, опасаясь отстать или потерять из виду. К нежности розы примешивалась едва уловимая горчинка, что-то свежее вроде лимона, лайма или грейпфрута. Я улыбнулся, отметив про себя, что тоже обычно отдаю предпочтение цитрусам. Мне было приятно, что я обнаружил хотя бы что-то схожее между нами. Как знать, может быть я мог бы действовать на нее так же гипнотически? Мы вышли в тоннель, людской поток перестал полностью прикрывать для моего взора фигуру Сецуны и я наконец-то смог насладиться зрелищем целиком. Узкая юбка плотно обхватывала бедра, подчеркивая красоту ее тела. Она сделала шаг, и я заметил тонкий ободок, намекающий, что училка нарядилась в чулки. Все бы ничего, если бы этот аксессуар дамского гардероба не являлся моим фетишем номер один. Я буквально дышать перестал и ускорил шаг, припадая к земле точно гончая. Роняя слюни, я и не вспоминал, что в тесных брюках лучше не возбуждаться. Я шел за ней будто под гипнозом и очнулся только оказавшись в вагоне, к счастью нам пока было по пути. Сецуне нужно было ехать до конечной, а мне, если я намеревался попасть домой, требовалось покинуть электричку через три остановки. Естественно, я не вышел на платформу, а поехал дальше. Не знаю стал бы я преследовать ее до самого дома или нет. Но, к счастью, на следующей станции в вагон вошла группка мужиков в рабочих комбинезонах. Трудяги — народ простой, обычно добродушный, но они никогда не стесняются в выражениях и не кривят душой. — Красотка! — Один из них заметил Сецуну. Я одобрял. — Сиськи у нее, что надо! — Поддакнул другой. — И задница хороша! — Поддержал третий. Три озабоченных взрослых мужика пожирали мою безобидную училку своими сальными глазами. Позволяя мне самому полюбоваться на себя со стороны. — Пойдем, познакомимся поближе, — предложил первый, явно более энергичный и моя рука резко опустилась ему на плечо, а пальцы болезненно сжались. — Даже не вздумай! — Прошипел я, понижая голос. — Пацан, ты ничо не попутал? — Хищно зыркнул на меня «папаша». — Твоей жене едва ли понравится, если она узнает, — лениво протянул я и заметил, как тот меняется в лице. Гляди ж, с первого раза угадал в этой гниде примерного семьянина. — Никто не узнает, — отмахнулся от меня другой, поддерживая приятеля и тот приободрился. — Шел бы ты пока мы тебе… — Что мы тебе? — Передразнил я. — Думаешь я побоюсь таких старперов? Да я вас нагну в лёгкую. — Ну-ну, — третий хохотнул, но я смог сохранить каменное лицо, хотя и не был на сто процентов уверен в том, что если завяжется драка, то мне не наваляют. — Тебе то что за резон? — Это моя сестра, — не моргнув глазом соврал я. — Так что выметайтесь отсюда пока я добрый. Уверен, если бы наплел, что она моя девушка, мне бы точно никто не поверил, они и эти слова поставили под сомнение. — Тогда чего не с ней рядом? — Чтобы присматривать и отгонять от нее всяких проходимцев, вроде вас. Выметайтесь, — повторил я свой приказ, потому что электричка как раз притормаживала. Мужики смерили меня хмурыми взглядами, но послушались. А я чувствовал, как внутри все вибрирует от адреналина. Драться я, конечно, умел, но первым на рожон не лез. В средней школе меня часто били и даже травили. Поэтому я некоторое время ходил в секцию по боксу. Но занятия пришлось бросить по просьбе мамы, которая считала, что от них даже больше вреда, чем от школьных хулиганов. Один раз я пропустил сильный удар и у меня заплыл глаз. Мать распереживалась как бы я не потерял зрение или не заработал сотрясение мозга. Тем не менее, от посещений секции была польза. Я приобрел достаточно навыков, чтобы отстоять себя, когда ко мне снова полезли. Мне, конечно, просто повезло, эти придурки нападали по одному, и я вырубал их по очереди четким ударом в челюсть. После этого меня сразу зауважали и перестали шпынять, а я понял, что иногда нужно врезать, и не терпеть до последнего. Мне пришлось доехать с Сецуной до конца маршрута, чтобы удостовериться, что ей ничего не угрожает. Когда я убедился, что хвоста нет, я незаметно для нее смешался с толпой и поехал обратно.Сецуна Мэйо
В моей жизни внимание мужчин часто становилось тягостным. Хотя меня нельзя обвинить в откровенных нарядах или вызывающем поведении. Чаще всего, я даже ни на кого не смотрела лишний раз, чтобы не наткнуться на сальный подмигивающий взгляд или спровоцировать иные действия. Разумеется, это не помогало. Периферийное зрение транслировало вожделеющие лица, а слух доносил обрывки оценивающих фраз. И это в тех случаях, когда мужчины трусили заговорить, напрямую привлекая внимание. Современное общество навязывает, что привлекательность следует либо прятать и бояться, либо выпячивать и пользоваться по полной. В обоих случаях вина всё равно на женщине: или прятала недостаточно, или сама напросилась. Нет, я не строила из себя недотрогу, если ко мне обращались цивилизованно, отвечала тем же. Хотя, я всегда стремилась быть вежливой, но мне не нравилось, что деликатность не ценится. Что «нет» означает — она ломается, что просьба услышать меня и уйти не выполнялась. Я иногда уставала, меня выводили из себя и, в конце концов, временами жила в страхе, что ко мне подойдут, окликнут, и снова придется пройти через процедуру объяснений почему я не хочу знакомиться. Дело не в вас. Я не зазнавшаяся фифа, просто не хочу. Само собой, когда встречались мужчины, не теряющие себя в моём присутствии, смотрящие дальше внешней красоты, я могла расслабиться, открыться и раскрывать их для себя. С Мамору, к слову, проявила инициативу сама. Он безропотно выполнил требование не мешать, когда опоздал и подсел на первом занятии. Меня тогда успели довести новоиспечённые однокурсники, а со временем я заметила, что Мамору готов и дальше относиться ко мне в соответствии с выдвинутой просьбой. Может, потому что он и сам был одним из самых красивых парней, которые мне встречались. То, что у него была девушка, я узнала позже, а до того момента, попросила переписать лекции, хотя сама всё записывала, но он этого не знал. У Мамору почерк настоящего врача, я мало что разобрала, так и призналась ему, мы посмеялись, ведь он предупреждал. Так начали общаться и на потоке стали друг для друга наиболее близкой компанией. Он ни разу не выказал сомнений, что я буду хорошим хирургом, наоборот поддерживал, хотя все остальные думали и высказывали противоположное мнение. Нас поступило всего три девушки, а после первого курса, осталась я одна. Выводы на мой счёт у парней изменились, а любовные амбиции возросли. Самым развязным и настойчивым среди одногруппников был Хига Кацу. Остальные же словно закрепили за ним притязания на меня и всячески потворствовали процессу завоевания. Когда рядом находился Мамору, Кацу, разумеется, усмирял свой нрав, но я не могла постоянно носиться за другом, будто он мой личный оберег. Как бы глупо выглядело? Хига этим пользовался каждый раз. Он поймал меня после собрания на темы будущего учебного года, волонтёрства, практики и ежегодного танцевального вечера перед началом семестра, когда я попыталась сбежать из университета незамеченной. Рука парня по-хозяйски приобняла меня за плечо. За нами словно верные псы стояли его друзья. — Что насчёт танцев, Сецуна? Пойдёшь со мной? Обещаю быть самым галантным кавалером. — Я отвела в сторону затравленный взгляд. — Ты уже ведёшь себя как полная противоположность. — Но тебе же нравится? — Я раздражённо посмотрела ему в лицо, он действительно не понимал, что от настырного чрезмерного внимания устаёшь. — Сецуна! — Меня окликнул звонкий девичий голос, я обернулась в сторону звука и увидела приветливо машущую Усаги. Господи, как я была ей рада. Рядом стоял Сейя, он не махал. Они стали моим спасательным кругом, Кацу отвлекся, и я высвободилась из душных объятий. Ноги без каких-либо приказов донесли меня к друзьям, мы поздоровались. — А Мамору где не знаешь? — Сразу поинтересовалась блондинка, напряжённо заглядывая мне за спину. — Его попросили задержаться, но скоро выйдет. — Мамору был старостой группы, потому остался после общего сбора. Хига не только задумал этим воспользоваться, но ещё добиться своей цели без вариантов. Видимо, Сейя — не Мамору, не вспугнул его. Вся братия выстроилась за мной. — Ты не ответила насчёт танцев. Одной-то идти не очень. — Хигу поддержали дружным «да». Я подняла на Сейю жалобный взгляд, он мне показался единственным спасением, которое есть. Парень внимательно изучал Кацу, и я буквально прыгнула в пропасть, надеясь каким-то чудом спастись от несущихся за мной хищников. — На вечере я буду со своим парнем. — Я обернулась лицом к Кацу и прильнула к Сейе, он весь напрягся, но я крепче прижалась к нему, обхватила одной рукой сзади за спину и ощутимо ущипнула за кожу на боку. Я сделала тоже самое, что не нравилось мне. Без спроса вторглась в чужое личное пространство и ещё просила подыграть. Я спрятала лицо за ухом парня и прошептала: — Пожалуйста… — Да ему сколько лет? Он школу-то закончил? — Кацу засмеялся, а друзья подхватили. — Не знал, что неформалы в твоём вкусе. — Я обессиленно закрыла глаза. Надежда найти убежище и защиту в объятьях Сейи стремительно таяла. Постоять для меня опорой — это одно, а выслушивать про себя гадости, совсем другое, на это подпишется не каждый и у меня не было права просить. Я была готова отступить и принять последствия того, как глупо в итоге буду выглядеть, но Сейя вдруг крепко прижал меня за талию, прерывая попытку отстраниться. — Сколько бы ни было, если узнаю, что ты лапаешь мою девушку… снова, — он сделал акцент на последнем слове, — мы по-другому поговорим. — Я удивлённо посмотрела на парня, моя благодарность в тот момент была безгранична. Он обернул ко мне лицо и насмешливо дёрнул уголком губ. Кто-то из друзей Кацу засмеялся, ему прилетело локтём в живот от самого Хиги. — Сейя, вы встречаетесь?! Что же ты молчал? — Вскрикнула радостная Усаги и мы обернулись к ней, продолжая обниматься. Я даже не подумала о том, как скажутся мои слова на Сейе. Конечно ей всё можно было объяснить потом, но из-за моей прихоти, ему пришлось врать подруге. — Да, видишь ли, мы начали недавно. Совсем. — Иронизировал Сейя, выставляя ударение на последнем слове. — Не хотели торопить события и делать громких заявлений пока не будем уверены. Ну, ты понимаешь. — Я вас поздравляю! — Она стиснула нас в объятьях так крепко, что мы с Сейей еле выдержали расстояние, чтобы избежать случайного поцелуя. — Я знала, что вы понравитесь друг другу. То есть, я увидела, что вы понравились и решила помочь. — Да-да, ты настоящий воин любви. — Похвалил брюнет подругу и нас отпустили. Под общей радостью, Хига с компанией ушли, я одними губами послала Сейе: — Спасибо. — Он моргнул. Новостью блондинка тут же поделилась с подошедшим Мамору, он неоднозначно дёрнул бровями и поздравил нас. Я виновато улыбнулась и Сейя вновь пришёл на помощь. — Ладно, счастливо вам, пойду провожать свою красотку, а то она сильно популярна, как я погляжу. Когда мы отошли достаточно далеко, я честно призналась. — Не знаю как тебя благодарить. Я просто… твоя должница. — Ерунда, — отмахнулся парень. — Так на какой день заказывать смокинг? — Я даже не сразу сообразила о чём он говорит и вопросительно посмотрела. — Ты на самом деле готов пойти? Я не думала, что появлюсь там. Скорее всего, возникли бы неотложные дела. — Но это не так? Тогда не ограничивай себя из-за каких-то уродов. Со мной ты будешь в безопасности. — Мне было приятно услышать подобное, но я проследила с каким лицом Сейя говорил. Не пытался ли вопреки собственному мнению, что у нас мало общего, обрести те самые точки соприкосновения? Он продолжал рассуждения как ни в чём не бывало: — И для Усы мы попробовали встречаться, а то если скажем, что всё придумали, она мне мозг выест. — Парень весьма натурально изобразил желание избежать такого разговора, а поскольку именно я создала проблему, ответила: — Заедешь за мной в субботу в семь? — Сейя что-то взвесил у себя в голове и согласился.