Я буду твоей русалкой, выловленной на твоей скале И ожидающей твоей помощи, разве это не странно? Разве это не глупо, теперь, когда ты знаешь? Кто-то такая слабая, она не может отпустить тебя © Mermaid Skott
Сейя Коу
Я уложил Мари в импровизированную кроватку из объёмных мягких подушек по периметру футона, чтобы она никуда не укатилась, потому что сон у маленьких детей очень активный. Сецуна молча наблюдала за моими манипуляциями и на её губах то и дело загоралась счастливая улыбка. Если раньше я счёл бы необходимость провести время с племянницей сущим наказанием и был уверен, что девушка, оказавшаяся со мной вместе в таком плену, обязательно будет скучать, то теперь — благодарил сестру за возможность познакомиться с Сецуной ещё ближе и узнать её с новой стороны, о которой никто прежде, даже она сама, не знал. Притворив легкую фусуму, мы на цыпочках переместились на тесную кухню, где начали говорить вполголоса. — Скоро она проснётся? — поинтересовалась Сецуна. Я напрягся, припоминая. — Думаю, через несколько часов. Мы можем пока перекусить? — Неплохая идея, но ты уверен, что мы её не разбудим? И стоит ли оставлять её в комнате совсем одну? — беспокоилась Сецуна. — Не разбудим, потому что обедать будем в моём личном ресторане под открытым небом, — я таинственно улыбнулся. — Ты ведь не думаешь, что всякий раз когда она засыпает, рядом с ней кто-то сидит? Сецуна ответила весёлым взглядом. — Действительно. Но сейчас она не у себя дома и ты почему-то бережно обложил её подушками, словно она могла бы упасть и удариться… — Это сделано для того, чтобы она не вращалась вокруг своей оси, как маленькая планета. Ты знала, что дети очень подвижны во сне? — Теперь знаю, — она мягко улыбнулась. — Вижу, к детям ты уже готов. Я растерялся на полуслове и покраснел, но ненадолго. — Не готов, я же не могу сам себе родить. Придётся ждать, когда моя девушка созреет, но думаю, что сегодня чаша весов качнулась к согласию. — Мы начинаем готовиться к свадьбе? — мне очень нравилась её игривая интонация, поэтому я прижался к Сецуне со спины и прошептал. — Придётся немного подождать пока я разбогатею, но узаконить отношения без торжества мы можем в любой момент, — ответил я в чуть более серьёзной манере. — Ты слишком спешишь, я ещё не побывала в ресторане под открытым небом. Я отошел от неё и церемонно поклонился. — Прошу Вас следовать за мной, Госпожа. В нашем заведении столик бронируют вперёд на несколько сотен лет, вам удивительно повезло, что Ваш кавалер — владелец этого места. Мы забрались на чердак, где в одном из шкафчиков я достал видавший виды местами потертый плед, перекинул его через согнутую руку и распахнул окно, ведущее на крышу над кухней. Сецуна осторожно ступила на покатую поверхность, прислушиваясь к скрипу досок и балок. — Не бойся. Я часто отдыхаю здесь вместе с Тайки и Ятеном. Если уж выдерживает троих, то удержать двоих и вовсе пустяки. Я расстелил плед и предложил ей присесть, а сам отправился за едой. Это свидание стало не только самым длинным, но и самым романтичным в моей жизни. Наверное, поэтому я продолжал свою ролевую игру, в которой был готов исполнить любую прихоть моей Госпожи. Однако Сецуна шутку не оценила, она решила выяснить, как в действительности я к ней отношусь. Меня нисколько не тяготило повторять какая она особенная, однако её манера выискивать несоответствие в моих словах начинала раздражать. Было обидно, что она так часто подвергала сомнениям мою искренность, но тогда я вспоминал, что мы действительно очень быстро сблизились. Ещё недавно я готовился к долгой осаде и не мечтал в скором времени добиться от неё ответных поцелуев и объятий. Образ, который сложился в моей голове, был куда более строгим и неприступным, он заставлял меня страдать и мучиться, сомневаясь, что я когда-нибудь достигну счастья. Но вот оно сидело рядом, уплетало сашими и забавно морщило нос, когда я говорил то, что ей не нравилось. У меня не было права злиться, ведь Сецуна доверилась мне слишком легко. Рассказала все свои секреты и открыла сердце, но я эгоистично думал только о себе и просил её принять меня такого несовершенного и импульсивного мальчишку, который тогда своего счастья ещё даже не заслужил. И она приняла. Время на крыше тянулось медленно, оно словно вовсе перестало существовать. Мы неспешно ели, то и дело отвлекаясь на объятья и поцелуи. Любовались облаками, словно снова вернулись в детство, когда в скоплении водяного пара чудится всякая небывальщина. Не знаю сколько мы бы еще там просидели, споря о том дракон или лошадь плывёт над нашими головами, если бы огромная сизая туча не закрыла надолго небо. Тут же откуда ни возьмись поднялся сильный ветер, напоминая о том, что скоро значительно похолодает, ведь лето закончилось, и я вспомнил про Мари. Сломя голову ломанулся обратно, кляня собственную безалаберность на чем свет стоит, но все обошлось. Племяшка только что проснулась и все еще лежала в подушках, весело задирала ноги вверх и с интересом изучала собственные пальцы. Завидев меня, она радостно взвизгнула и потребовала кушать. Я метнулся на кухню, а Сецуна принялась развлекать малявку, пока я готовил кашку. Мама застала нашу семейную идиллию, вернувшись с работы. Улыбнулась и спросила Сецуну, как относится к раннему браку, но потом извинилась за неудачную шутку и отпустила нас «по своим делам». Я предложил на этот раз отправиться на пляж, раз уж купальные принадлежности у Сецуны с собой и тучи опять разбежались. Последние теплые дни закончатся быстро — нужно ловить момент. Мы сели на поезд, следующий по линии Йокосука и через час любовались океаном. Я вдыхал свежий, солоноватый воздух и жмурился от яркого солнца, прикрывая глаза рукой на манер козырька, потому что позабыл про солнечные очки. Слишком спешил утащить Сецуну подальше. Разговор на крыше все никак не шел у меня из головы. Почти всю поездку, я размышлял о том, отчего не смог сказать Сецуне, что Усаги меня больше не интересует. В конце концов, не выдержал и выплеснул свое беспокойство: — Теперь мне интересно, что именно ты не смогла бы простить? — Измену — сразу нет, — не раздумывая ни секунды, ответила она. Я выдохнул с облегчением и расправил плечи. Такое я и сам не смог бы простить. — Хорошо, а ещё? — Туда же все виды предательства. Я хочу чтобы отношения были настолько близкими, когда можно сказать о чем угодно. Может я не сразу пойму, но приложу все усилия, если это будет честно, — серьезно отвечала она и я решил не косить под умного, а попытаться вникнуть в смысл. — Честность мне по душе. Поэтому любопытно, что именно ты имеешь в виду, говоря про виды предательства? Обман? — Да. Всё то, что внутренне отдаляет друг от друга. Ее формулировки были мне абсолютно не понятны. — Слишком размытые требования. Я, например, не верю, что можно прожить жизнь ни разу не солгав. Сецуна представлялась мне разумной, даже прагматичной девушкой, потому ее стремление к абсолютной искренности настораживало. Только подростки делят мир на черное и белое, взрослые люди умеют отличать полутона. Они живут в мире полуправды, потому осторожничают. — У Кинга есть интересное наблюдение, — добавил я, — Только враги говорят нам правду. Друзья и влюбленные, запутавшись в паутине взаимной лжи, врут бесконечно. Иначе говоря, наши суждения часто слишком субъектны, а поддержку мы оказываем тем кто нам особенно дорог. Ну, например, тебе действительно нравится моя музыка или возможно куда больше нравлюсь я? — спросил я, шутливо поигрывая бровями. — Здесь сразу две правды. И твоя музыка мне нравится, и ты. Я понимаю что ты имеешь в виду. Личное отношение накладывает отпечаток на оценку творчества. Да, я не так уж объективна, как любой из прохожих, не знающих тебя лично. Но я смогу честно сказать что понравилось, а что нет лично мне. — Хорошо, — быстро согласился я. — Значит, твоему мнению я смогу доверять. И как тебе прошлое выступление? — Доверяй только своему мнению, ориентация на чужое сыграет против тебя, — начала она, и на моих губах заиграла скептическая ухмылка. Самоуверенность в творчестве — палка о двух концах. Сколько гениев остались в дураках, а сколько дураков мнили себя гениями — всех и не сосчитаешь! — Я боялась что вы играете нечто тяжелое — не для меня. Оказалось, что энергия исполнения в самый раз. Хочется сравнить её с раскатами грома, напряженными и восхитительно опасными. Очень нравятся клавишные вступления. У вас глубокие тексты, а твой вокал проникает в сердце. Но меня сбивала с толку нагота, я думаю она убивает часть ценности выступления, так как оттягивает на себя внимание. Раздеваются, если заинтересовать нечем, а это не про вас. Сецуна не только польстила моему самолюбию, но и заставила улыбнуться. Она рассуждала точно моя бабуля. «Что за срамота?! Вылезли на сцену с голыми жопами!» Я думал современные девушки куда более раскрепощенные и тут мне повстречалась ОНА — идеальный образец морали и нравственности. — Поспорю с тобой. Поначалу людям плевать на твою глубину, они хотят поразвлечься, поэтому ты должен сделать клёвое шоу. А уже потом, если тебя примут, можешь попытаться повлиять на публику иначе. В любом случае артист всегда зависим от чужого мнения. Без любви, поддержки, и чьей-то заинтересованности — его не существует. Только самые стойкие, те кто не представляют своей жизни вне творчества, способны создавать несмотря ни на что. Я помолчал, а потом честно признался, что мы уже пытались угадать вкусы толпы. — Мы с Ятеном пробовали писать модные песни. Но знаешь, что я понял? Это не для меня. Против самого себя играть невозможно. Музыка идёт откуда-то из глубины, тексты даются свыше. Правила помогают творить, но чаще приходится их нарушать. Мы почти подошли к пляжу и на этот раз Сецуна не стала скромничать, а принялась раздеваться прямо на ходу. Мои глаза как две жирные мухи прилипли к ее фигуре, будто та была клейкой лентой. Поэтому, честно говоря, я не замечал, что происходит вокруг и не успел вовремя отреагировать когда какой-то алкаш протянул свои лапищи к ее животу. Сецуна резко увернулась от касания и, словно ничего не произошло, продолжила разговор: — Можно привлечь публику, но точно ли она твоя? Злость на пьянчуг еще не успела по-настоящему во мне разгореться, но все равно я с хмурым собственническим видом прижал Сецуну к себе. — Ты, конечно, права, чем ярче обёртка, тем больше внимания она привлекает, но значит шансы найти верных людей тоже выше. Мы с тобой нашли друг друга. Хотя ты, как и многие наверное, считала меня легкомысленным? Ее рука в ответ удобно устроилась на моей пояснице. Сец запрокинула голову и прищурилась. — Кто сказал, что я сейчас так не считаю? — Она рассмеялась, а я не нашел в себе сил даже улыбнуться. Неужели рано обрадовался? Но Сецуна сразу же успокоила: — Ты оказался серьёзным и ответственный там, где это нужно, но жизнь в целом стремишься проживать свободно и ярко. Легко выходишь из зоны комфорта, знакомишься с новыми людьми, совершаешь спонтанные поступки. Я в тебе это обожаю. Всё хорошо в меру, в том числе быть немного легкомысленным, вместо того, чтобы держать себя в ежовых рукавицах постоянно. Ее откровенность побудила меня на ответное признание: — А мне нравится твоя серьёзность, ведь это то, что мне нужно. Ты — тот человек, который скажет мне, когда я перегибаю. У меня есть спонтанное предложение: не хочешь пойти на дикую часть пляжа? Там мы сможем побыть только вдвоём. Ты же хорошо плаваешь? Она улыбнулась: — Вот видишь, я об этих спонтанных предложениях. Хорошо плаваю, идём. Мы долго шли по берегу, пока не ушли от людей. Песчаный пляж закончился, начались камни. Сецуна с сомнением огляделась, но скинула сандалии и мы осторожно стали перебираться с одного валуна на другой. Полоса препятствий быстро закончилась и снова показался гладкая земля. Океан удалился от нас на значительное расстояние. Мы снова брели вперед, пока дорожка резко не оборвалась, превратившись в невысокий утес. В воду нужно прыгать с небольшой высоты, но там сразу достаточно глубоко. Я опять предупредил об этом Сецуну и спросил уверена ли она в себе? — Уверена, — мягко улыбнулась она. — А ты сам хорошо плаваешь? Потому что спасать я не умею. Я стянул штаны, скомкал и небрежно скинул их на землю. — Хорошо. Но излишняя самонадеянность никому не идёт на пользу. Готова? Я сжал ее ладонь, мы разбежались и прыгнули в прохладные объятья океана. Воздух выпорхнул из легких, я отпустил руку Сецуны и поскорее поспешил всплыть. Над водой мы появились одновременно. Я восстановил дыхание и спросил: — Ты когда-нибудь целовалась в воде? В фильмах вечно так делают. По-моему, пора проверить насколько это правдиво. — Я улыбнулся, кивком головы отбрасывая влажную челку. — Никогда. — ответила она, подгребая руками на месте. Сецуна подплыла ближе, потянулась ко мне и поймала мои губы своими. Честно говоря, я ждал, что она откажется. Почти уверен был в этом. Потому ее инициатива оказалась для меня полной неожиданностью. Я снова и снова испытывал дикий восторг, потому что мои пессимистичные прогнозы не сбывались. Она обняла меня за шею и обхватила ногами за талию. Держаться на воде сразу стало гораздо сложнее, да и сосредоточиться на удовольствии никак не получалось, я чувствовал, что мы понемногу, медленно опускаемся под воду. В конце концов соленая влага попала в рот и заставила нас отстраниться. — Я как будто поцеловала море, а не тебя. — Ну, ладно-ладно, эксперимент можно считать проваленным, — проговорил я, откашливаясь от воды. — Так и знал, что в кино врут! Слушай, — глаза лихорадочно блеснули очередной гениальной выдумкой, — нам нужно ещё порно проверить. Вдруг, там тоже сплошная ложь? Ты как, согласна? Сецуна брызнула мне в лицо. Я качнулся на волне и вдохнул воду в себя. — Мы уже выяснили — в кино врут. Или не показывают всей правды. Я снова откашлялся и брызнул в нее в ответ: — В порно показывают все без утайки. Они честней? Я хочу выяснить. Но Сецуна не стала продолжать перепалку, молча развернулась и поплыла прочь. Я понял, что перегнул. Догнал ее и стал плыть рядом. — Обиделась? Глупые шутки — часть меня. Не могу перестать, вот так сразу, — виновато признался я, но Сецуна ответила с улыбкой. — Я знаю и к шуткам отношусь как к шуткам. Можешь шутить. Вначале я даже своим ушам не поверил, поэтому честно добавил: — Теперь как-то не хочется. Видимо страх потерять тебя сильнее придури. — Точно? А если я начну раздеваться, тебе полегчает? — Она сделала вид, что собирается развязать купальник. Я растерялся, в голове не укладывалось, что она готова так быстро перейти на новый уровень отношений. — Дааа. Я бы не отказался посмотреть. Но лучше давай выйдем на берег. Она рассмеялась: — Как-нибудь в другой раз, — и вместо того, чтобы по-прежнему плыть к берегу, она поплыла вдоль. — Ты же не обиделся? — она спародировала мою интонацию, но и в этот раз мне снова было не смешно. — Шикарная месть. 1:1. — Веселей, Сейя, мы же шутим. — Она подплыла ближе и чмокнула меня в висок. — Кто вперёд до берега? — с этими словами, Сец развернулась, отплыла немного и нырнула под воду. — Ну, класс, — с досадой выдохнул я и попытался догнать ее. Плавала она, нужно отдать должное, гораздо лучше меня. Я бы не смог так долго находиться под водой, еще и плыть при этом. Наверное, она специально занималась. Я же не ходил в бассейн, у матери никогда не было денег на платные секции. Она вышла на берег раньше и уже ждала меня. Взявшись за руки, мы снова поднялись на утес за своими вещами. — Ты победила, — обозначил я, пожирая её глазами, напрочь позабыв, что плавки сырые и возбуждаться идея не лучшая. — Подержать твоё полотенце пока снимаешь мокрый купальник? — Здесь же никого нет, просто отвернись, — ответ был ожидаем. — Но вдруг тебя кто-то увидит? — Я не хотел отворачиваться. — Лучше я тебя прикрою. Сецуна закончила промокать волосы полотенцем и повязала его на талии на манер юбки. Потом ловко стянула плавки, ничего при этом не засветив и не сводя с меня ехидного взгляда. Я нервно сглотнул, завороженный ее движениями. Она легко потянула завязки бюстгальтера, и он тоже оказался у нее в руках. Обнаженную грудь от меня скрывали только ее длинные распущенные волосы. Я решил, что пора уже отвлечься и переодеться самому. Шумно огорченно вздохнул и отвернулся. Повязал полотенце на талии, так же как это сделала Сецуна и стал стягивать плавки. Вроде бы действовал я весьма осторожно, но полотенце развязалось и упало к моим ногам. — Твою мать! — я присел и быстро прикрыл им голую задницу. — Надеюсь, ты сейчас не смотрела. Я смущенно глянул на нее через плечо. Сецуна в это время уже была одета и перекинула волосы за спину. — Знаю одну девушку, которой сейчас сильно понравился бы вид… — она рассмеялась, — на море. Сецуна отвела взгляд и сделала вид, что любуется видом. Я ошалел от ее двусмысленных шуток. Это правда МОЯ Сец, которую я недавно считал Снежной Королевой? Когда я успел так быстро испортить эту правильную девушку? — Даже не знаю как реагировать. — Пробубнил, натягивая футболку. — Может объяснишь мне в чем для вас состоит притягательность мужской жопы? А то для меня это загадка. Никогда не понимал, что за новое поветрие среди женщин. Такая же загадка для меня как любовь милых прелестниц к слешу. Ну, что привлекательного находят девчонки в том, когда два парня сосутся? — По той же причине, которой мужчинам привлекательны женские формы, — Сецуна помогла одолеть мое невежество. — Природой заложена взаимосвязь между накаченными мужскими ягодицами и высокой интенсивностью их использования… в постели. Соответствующих движений, — она порозовела, — думаю ты понимаешь. Я смущенно кашлянул: — Никогда не думал об этом. Ты буквально раскрыла мне глаза. Буду беречь свою задницу как зеницу ока. Мы неловко рассмеялись. Видимо, для того чтобы побороть смятение, Сецуна решила кое-что добавить: — Сегодня всё не так примитивно, самый накаченный не равно самый успешный. И всё же хорошая физическая форма остаётся сексуально привлекательной. — Она нежно переплела свои пальцы с моими, уложила голову на плечо и устремила взгляд на море, где сейчас тонуло солнце, украшая небо в те же оттенки, какими пестрило мое лицо. — Спасибо за этот день. Я был в полнейшем раздрае от нее. Восторг и стыд смешались в какой-то безумный коктейль. Мне ни на секунду не хотелось расставаться с девушкой, которая удивляла меня каждую секунду. Я хотел узнавать ее и дальше. — Не хочется, чтобы он заканчивался. Я счастлив, что ты появилась в моей жизни. — Мне тоже хорошо с тобой. — Я приподнял ее лицо за подбородок и медленно прочувствованно поцеловал, растягивая сладкий момент. Она попыталась отстраниться, но я ее не отпустил. Тогда Сецуна слегка надавила рукой мне на грудь, и я очнулся: — Нам пора домой. Я неохотно согласился, она с улыбкой коротко поцеловала меня снова, подхватила вещи и словно танцуя зашагала впереди.Сецуна Мэйо
Шуршащий песок скрипел и пружинил под подошвой, несколько его частиц попали в босоножки, колюче обжигая кожу, а солнце приятно пекло открытые ноги и поглаживало щёки, словно огромный утюг. Мы двигались вдоль побережья океана на пляж и смотрели вокруг, и улыбались, и были счастливы тому, что молоды, влюблены, так остро ощущаем жизнь. Я целый день не размышляла об опасностях, сосредоточившись на том, что наши пути соприкоснулись, а дальше меня с Сейей вела одна дорога. Не важно куда, как долго, она будет поразительно яркой, благодаря ему я ощущала блестящую радость на душе. Как все парочки, мы торопились узнать друг друга, ведь каждый человек открывает новый мир своими особыми взглядами, мечтами и окружением, в которое допускает. Поэтому познавая другого, наша Вселенная расширяется, каждый день мы получаем захватывающие впечатления от простого разговора. Именно отсутствие подобных свежих эмоций в будущем, превращает отношения в рутину, живой интерес сходит на нет, так как уже всё известно про человека рядом. А пока Сейя жадно пил мои жизненные ориентиры. Например, спросил, чего я не смогла бы простить? Не знаю догадался ли парень, что из уст вырвалось первое, в склонности к чему подозревали его мои подруги, а может и я. Будет не лишним понимать, что его девушка не из тех, кто выслушает оправдательную речь и попробует начать сначала. Ведь я знаю себя: как бы ни любила, как тяжело ни было, нужно уйти, чтобы не мучиться. Отношения обречены, после измены я не смогу относиться с той же теплотой, уважением и нежностью, связь разрушится. Немного поразмыслив, расширила понятие до предательства в целом под любой личиной. Хотелось верить, что я не одна из тех дам, чьи мужчины боятся признать ещё чью-либо красоту в присутствии своей. Мне хотелось откровений, стать лучшими друзьями, любовниками, самыми родными людьми. Без максимального доверия и искренности — это сделать невозможно. Может, у нас будут свободные отношения как знать? Но о них сперва следует договориться. Сейя же привёл в качестве контраргумента любопытную цитату. Обожала, когда он мудрствовал, мои глаза широко раскрылись, радостно сверкнув. Я не могла в полной мере согласиться с Кингом, при всём уважении. Только враги говорят нам правду? Сомнительная аксиома. Я скорее солгу недоброжелателю, чем любимому человеку. Потому что хочу, чтобы ко мне относились именно так в ответ. Быть в отношениях — это выбор, который мы делаем ежедневно. Не изменять, не лгать, принимать партнёра таким, какой он есть, но этот выбор мы не совершаем единожды, ответив священнику короткое «да». Его придётся делать каждый день, каждое утро, просыпаясь, выбирать его или её. Если однажды проснёмся, а нужного человека рядом не оказалось, значит мы перестали выбирать друг друга. Впрочем, я понимала, что именно парень старался донести. Дабы не задеть чувства близкого человека, люди утаивают что-то или прямо обманывают. Но я уверена, это потому, что боятся ответной реакции. «Ложь во благо — это хорошо. Но хорошо только тому в чьё благо она совершалась». Моя позиция состояла в том, чтобы не задевать нарочно, если не спрашивают. Если же спросили, всегда можно найти способ сгладить углы, указать на плюсы или поддержать как-то иначе в противовес горечи, даже уйти от ответа лучше, чем солгать. Я старалась жить по принципу: относись к любимому человеку, как к дорогому гостю, который пришёл к тебе домой, а ты стараешься дать то самое лучшее, что имеешь, а самое плохое, что у тебя есть не давать. Конечно же самое трудное в близких отношениях — сохранять вежливость, тактичность, снисходительность, милосердие, деликатность, то есть быть собранной, воспитанной и держать себя в руках. Не хотела, чтобы меня вводили в заблуждение из страха обидеть или из чувства вины или чувства стыда. Только это заставляет быть нечестными и ограничивает нас самих очень сильно. Если мы даже честными не можем быть, то, что тогда можем? Зачем фальшивые, лицемерные, искусственные отношения? Если честно говорить, что ты думаешь и что чувствуешь, это сделает их по-настоящему драгоценными. И вот парень устроил мне проверку на честность, спросив о творчестве. Хитрый ход, это же самая субъективная вещь на свете! Однако было легко, ведь мне понравились песни группы, я видела в ней огромный потенциал, хотя ничего не смыслила в музыкальной индустрии, являясь только благодарным слушателем. С точки зрения потребителя, мне пришлось по вкусу всё, за исключением обнажённого исполнителя. Чем и поделилась. Сейя возразил: каким бы шикарным ни был продукт, это не важно, если никто не узнает. Сначала нужно привлечь, шокировать. Я вспомнила о Леди Гага, историю которой знала по выдающимся нарядам. Она тоже выступала в небольших барах и к известности не приближалась до тех пор, пока певицу окончательно не разозлило равнодушие публики. Она стянула с себя одежду и продолжила шоу в нижнем белье и сетчатых чулках. Тогда её заметили, концерт стал поворотным в карьере, а сама исполнительница признавалась: «Я открыла в себе страсть и нерв, которые спали где-то внутри». Или вспомнить Леди Годиву, проехавшую обнажённой по улицам древней Англии, чтобы супруг снизил налоги. Не разденься графиня, в истории её имя не сохранилось бы на века. Так что Люцифер был прав, он избрал верный путь к славе. И всё же, мне претила мысль оголяться, чтобы удостоиться внимания. Должно быть существовал и другой вариант — творить пока не встретишься со своей аудиторией, не пытаясь угодить массам, прогибаясь под тренды и меняя себя. Он дольше и труднее, зато честнее. Я повторила ход обеих Леди, сняв кофту и шорты, запрятав в сумку. Задумка была простой — показать, что привлечь внимание можно, а нужно ли? Я рассчитывала на несколько липких взглядов по моей фигуре, но ход сработал даже ярче. Навстречу нам плелись двое мужчин: один долговязый, с короткими светлыми волосами, делающими его голову почти лысой, мутные глаза, но чуть более трезвые, чем у приятеля, которого он тащил на плечах. Тот сгорбленно опирался на товарища, лицо было красным и распухшим, он пьяным взглядом обвёл моё тело и стоило только поравняться, как ленивый хищник с невнятным бурчанием, неповоротливо потянул тяжёлую руку к моему животу. Не знаю каков был замысел, он бы коснулся, если я резко не увернулась. На секунды я остановилась, возмущённая произошедшим, и перестала дышать, даже не нашлась, что сказать на такую эскападу. Долговязый потянул на себя друга. — Не приставай… — они двигались и говорили медленнее, чем остальной мир, так что даже слабое одёргивание приятеля, чуть не повалило обоих на песок, мужчины пошатнулись, но устояли, — к девушкам. — А что она красивая? — мычал компаньон. Блондин добродушно кивнул моему парню, желая показать, что проблемы им не нужны и повёл друга неуверенной походкой по траектории зигзага. Сейя привлёк меня за талию, желая оградить от подобных проходимцев, и мы двинулись дальше в обнимку. Парень услышал мой посыл, а я про себя согласилась с его. Стал бы он помогать не будь я красивой? Обратил ли внимание на молчаливую скрытную Снежную Королеву на дне рождения Усаги? Значит моя обёртка приносила не только проблемы, за что-то её стоило благодарить. Мы нашли друг друга, как же это правильно! Он не хотел делить меня с остальным миром или уже понял, что в большом скоплении незнакомцев некомфортно себя ощущаю, поэтому предложил дойти до безлюдного места. Со скалистого берега в воду предстояло прыгать, но это небольшая плата за уединение. Пока Сейя раздевался, ветер перебирал мои каштановые волосы тёмно-оливкового отлива при солнечном свете, тихонько шепча на ухо: ты свободна. Я полной грудью вобрала солёный аромат океана, который дышал вместе со мной, взяла парня за руку, и с разбега мы прыгнули в шипящую волнами воду. Так страшно, что колени дрожали ещё долго, а плавки врезались в тело. Прохлада обняла раскалённую солнцем кожу, мы поднялись к поверхности и Сейя резко мотнул головой, сбрасывая с чёлки лишнюю влагу. Волосы послушно легли, больше не закрывая хозяину обзор, я этим действием невольно залюбовалась, как будто стала случайным свидетелем съёмок рекламы шампуня. Парень на меня обворожительно посмотрел и, покачиваясь на волнах, неожиданно спросил: — Ты когда-нибудь целовалась в воде? Я не успела привыкнуть к холоду океана, всё тело покрывали мурашки, но от его вопроса стало жарко. Ясно к чему Сейя вёл, я подплыла ближе, игриво улыбаясь затее, и склонила голову, ловя его губы своими. Тела столкнулись, ноги и руки задевали друг друга, сбивая мерный ритм движений, который позволял оставаться наплаву, поэтому я обняла его за шею, а ногами обхватила талию, мы постепенно опускались ко дну. Соленый вкус заглушил все прочие ощущения, даже текстуру его кожи. К тому же воздух в лёгких толкал нас наверх, но выпустив его, мы начали задыхаться, пришлось вернуться к поверхности порознь. Я закашлялась, протирая глаза от солёной воды, но настроение было весёлым у обоих, так что от поцелуев парень предложил перейти к порно. Я в него брызнула и поплыла прочь. Сейя не видел улыбку на моём лице, от того воспринял молчание осуждающим и напугался. С какими же девчонками он общался до этого, что боялся быть собой? Мне нравились даже дурацкие и пошлые его шутки, по крайней мере теперь мы были на том уровне отношений, когда они допустимы для меня. Так что я совсем не обижалась, а очень даже наслаждалась, отшутилась, чтобы его поддержать, поддевая интерес парня посмотреть на меня голую, но его не развеселило подтрунивание. Что ещё я могла придумать, чтобы Сейя, наконец, расслабился и не пытал себя в мыслях за желания, кроме как помочь выплеснуть энергию через соревнование? — Кто вперёд до берега? — сказала и ушла под воду, не оставляя шанса отказаться. Впервые за долгое время я начинала жить. Делала то, что стоило уже давно и перестала испытывать страх. Возможно, потому что нуждалась в этом. А может потому, что, шагнув с Сейей за руку с обрыва, я уже не хотела оставаться той зажатой девчонкой на берегу. Теперь мне и дальше придётся совершать ещё больше безрассудных поступков, ещё чаще рисковать, чтобы не было дороги назад и не позволить фобиям снова сковать меня. Лёгкая дрожь пробежала по телу, когда мы вышли на берег и дыхание вечера задело кожу, заставляя множество капелек воды на ней забеспокоиться. Первой приплыла я потому, что была ближе и, кажется, Сейя не слишком стремился победить. Он бы предпочёл проиграть в чём угодно, если это поможет добиться моего расположения. Только, не знаю с чего Сейя решил будто быть самим собой ему уже недостаточно или вовсе не стоит быть собой, чтобы меня не потерять. Но естество, как ни прячь, рвётся наружу. Я заметила, как неловко ему обнаружить собственное возбуждение, но не подала виду. Он предложил укрыть меня от чужих любопытных глаз на время переодеваний, но я подумала, что самому поглазеть хотелось. Внезапно уронит полотенец или раскроет и шагнёт на меня, целуя посиневшие от холода губы, чтобы согреть, не иначе. Кажется, я всё ещё не полностью ему доверяла. Отказалась, с изысканной плавностью демонстрируя как могу справиться сама, позволяя ему ловить взглядом изгибы тела, которые случайно или не очень сумели попасться парню. Было видно, он томился, изнемогал, вздохнул. Я почувствовала, как в груди тяжело трепыхнулось сердце, поражённое собственной жестокостью. Моя очередь наблюдать тоже принесла свои волнения. Предусмотрительно не обернись Сейя спиной, неожиданно спавший полотенец, открыл бы совсем иной вид. — Твою мать! — он выругался, а я кулаком давила смешок, со всей силы прижимая пальцы ко рту. Его комичность постоянно продлевала мне жизнь. Само собой, когда он подошёл, я выдала тактичную мину, лишь в глазах слегка поблёскивала радость. Я устремила взор в сторону океана и медного диска солнца, рисующего персиковый закат, будто ничего иного не замечала. Мы завели откровенный разговор о мужских ягодицах и оба в итоге смутились. Хотя, казалось бы! Сейя такое выдавал, что я считала подобная эмоция в нём отсутствует. Это был очень хороший день, один из тех, который остаётся после тысячи безликих, скользнувших над землёй и бесследно потонувших в омутах памяти. Признания, которые прозвучали, оставляли сердцу обещание, что будут и другие похожие, возможно, не такие уж отдалённые счастливые дни. Поцелуй лёг на губы словно невесомая сладкая вата, я отвечала нежностью и позволяла захватывать всё больше пространства. Языки уже явно позабыли о целомудренности, тогда попробовала отстраниться, но Сейя не отпускал. Дыхание стало прерывистым, громким, моя рука, прежде слегка касающаяся его торса, надавила настойчивее, чтобы освободиться. — Нам пора домой. — Вздох его смиренного сожаления я утешила коротким ответным поцелуем в нос. Прикусила нижнюю губу и подхватила сумку, покидая место преступления пока не захотелось чего-нибудь ещё. Сейя проводил до дома, я подумала, что теперь-то мы пришли с настоящего свидания, поэтому у дверей, как полагается, спросила: — Хочешь чай? — не могла попрощаться, мечтала, чтобы время растянулось и открыло для нас карман, в котором можно спрятаться и постигать друг друга, наслаждаться пока не устанем, а не думать о часах и делах. Предложение задержаться могло прозвучать двусмысленно, но мы лишь поужинали с девочками, Мичиру приготовила рыбу с овощами, а после посмотрели в обнимку комедию у меня в комнате. В город медленно-медленно вошла ночь, парень засобирался, я занервничала, вспоминая о последствиях позднего ухода в прошлый раз. Боялась, если отпущу — пожалею. Поэтому вырвался ещё более пикантный намёк на продолжение и интимное завершение дня. — Ты можешь остаться. Сейя дважды моргнул и обрадовался: — Вау! Окей! — он шлепнулся на кровать, абсолютно точно меня неправильно поняв. — Спать вместе будем или есть какой-то подвох? «В том, что мы действительно будем спать», — подумала я. — Будем надеяться, Хару не разведёт нас по разным комнатам, — ответила уклончиво. — Какая строгая надзирательница! Неужели тебе нравится такая агрессивная забота? — А тебе? Ведь Наоко не позволила нам вместе ночевать. — Мы не обсуждали с Сейей, но я обратила внимание, что нас очень явно разделили в его доме. — Откуда такие сведения? «Банальное наблюдение». — Мы же отдельно спали. Думаешь, она бы не возражала? — У неё старомодные взгляды, а может она просто мне не доверяет? Думает, что я сразу заделаю ей внука. Хотя, как по мне, она была бы не против забрать тебя в нашу семью поскорее. — Я всё так и поняла, — улыбнулась, обдумывая собственные старомодные взгляды, о которых Сейя этой ночью узнает. Может, такая девушка ему станет не нужна. — Ванная там. Я расстелила уютную и желанную после утомительного дня постель, мы завершили приготовления ко сну и улеглись, нежно обнявшись. Сейя дышал медленно и ровно, на душе растворялось безмятежное тепло. Он протянул руку к моему лицу, лунный свет позволил парню заметить небольшой изъян — тонкую белую полоску шрама на лбу. Большим пальцем прошёлся по его длине и спросил: — Откуда у тебя это «знамение», юная волшебница? Его живая фантазия связала мой дефект с миром поттерианы. Как так мило он умудрялся спрашивать о простых вещах? Я осознала, что история возникновения моего рубца имеет некоторое сходство с историей Гарри. — Он — напоминание о дне, когда я выжила, — в заданном направлении повествования начала я. — Как и полагается волшебнице. — тепло улыбнулась и повернула на него лицо. — Когда в наш дом пришли убийцы, меня нашли не сразу, но схватили. — Я перевела взгляд в сторону, вспоминая. — Помню, как тащили за ногу из-под кровати, я ударила свободной ногой. Хотя мне было пять, глаз у бандита сильно заплыл, попыталась убежать, но он нагнал, а я ударилась об угол кровати. Темный экран. Прямо как в фильмах показывают. — Я закусила губу, стараясь заполнить пробел, но не вышло. — Наверное, отключилась на какое-то время. Следующее, что помню: отец несёт на руках, я плачу, голова раскалывается, чувствую, как по лицу стекает горячая кровь, няня возникает в проходе и при виде меня в ужасе закрывает лицо руками и восклицает: — О, Боже! Я задумалась: нужно ли добавлять что-то ещё к рассказу? Ощутила, что Сейя и без того напрягся. — Действительно, как и полагается волшебнице, — он смотрел на меня ошарашено, затем поцеловал в висок. — Я рад, что с тобой все хорошо, хотя то, что произошло, конечно, ужасно. — Да, все хорошо, — подтвердила и потерлась щекой о руку, которой он обнимал, — не переживай. Я давно это прожила и боли не осталось, лишь смирение, а он только сейчас услышал и тревожился сильнее, чем я, возвращаясь к воспоминаниям. — Ты никогда не рассказываешь о своём отце… Почему ты живёшь не с ним? — Ты не спрашивал, — пожала плечами. — Мы не особо близки, далеко не так, как ты с мамой. Он от меня закрылся, его почти не было рядом, постоянно работал, был строгим родителем со своими взглядами как мне надо жить. А я не люблю, когда мне указывают. Сразу хочется всё наоборот сделать. Так что я начала самостоятельную жизнь, как только появилась возможность. Мне очень хотелось вырваться оттуда и подруги поддержали, помогли снять и оплачивать жильё. — Знаешь, я его в чем-то понимаю. Он потерял свою любимую, твою маму, думаю, поэтому он хотел бы контролировать каждый твой шаг. Родители часто пытаются что-то навязать, потому что думают, что это пойдёт нам во благо. Только он не предвидел, что, лишая свободы, может упустить тебя. Может быть верил, что ты точно его не покинешь? Мне его очень жаль. — Сейя удивил рассуждениями. Я свела брови, внимательно слушая, после чего усмехнулась: — Откуда ты такой умный? — Он моментально осмыслил всё то, к чему я пришла спустя долгие годы анализа и попытки простить отца, принимая каким является. Только… — Знаешь, если бы вы познакомились, жалость — последнее чувство, которое мой отец вызывает. — Наверняка, он его ненавидит, — хмыкнул Сейя, — я бы на его месте точно ненавидел. Не хотел бы быть слабым в твоих глазах. Он взял паузу. — Но это значит, что ему может быть гораздо тяжелее, чем тебе. Я думаю, что он очень в тебе нуждается. Я просто не могу представить как может быть иначе, ведь ты такая удивительная, — звучал его тихий, мягкий голос. Руками же гладил меня по волосам. — Он всё сделал, чтобы меня оттолкнуть, а ты чтобы со мной быть. — Я попыталась отыскать отличия, ведь мне стала неприятна проведённая между ним с отцом параллель. Столько чувств и внимания подарил Сейя за несколько дней, их не наберётся за десятилетия, проведённые с моим отцом. Возможно, именно поэтому я жаждала быть с ним, Сейя лечил своей любовью, затягивал все раны. — Не может быть слабым человек, который столько готов вынести. — Я под одеялом нащупала рукой и коснулась места его шрама, ласково погладила. — Прости меня, еще раз… Мне так жаль. — Да, брось, думаешь у меня этот шрам единственный? — Есть ещё? — Конечно. Вон, на плече есть отметина — это я неудачно слетел с дерева. Здесь даже зашивали. Я орал как не в себя. Есть на ноге ещё, ниже колена. Это я с велика слетел неудачно. Сейя помолчал и продолжил, переключив голос на доверительный вкрадчивый шёпот. — Вообще-то все было немного иначе. Я очень хотел взрослый велик. Моя тетя, сестра отца, отдала нам велосипед своих дочерей. Он был розовый, девчачий такой, я потом его перекрасил и превратил в наикрутейший пацанский байк. В тот день мы забрали его вместе с отцом. Я вёл велик всю дорогу до дома, сесть и поехать то ли не мог, то ли боялся. Короче, отец захотел прокатиться, проверить его в деле, а я отказался ему отдать. Он дернул на себя, а я вцепился клещом, неудачно упал и прорубил ногу. Одним словом, это был несчастный случай. — Посмеялся он порывисто. Я поняла, что непростые отношения с родителем не только у меня. — А где сейчас твой отец? — Родители развелись примерно в то же время. Мой отец встретил другую женщину, богатую женщину. И решил, что жить с ней куда приятнее, чем со своей семьей. — Досадливо подытожил он. Меня посетила догадка: — Ты поэтому недолюбливаешь богатых? — Недолюбливаю? — Он приподнял брови. — Да, пожалуй, поэтому тоже. Меня раздражают люди, которые считают, что имеют право распоряжаться чужой жизнью. Я отвела взгляд и робко поинтересовалась: — Вы с отцом общаетесь? — Нет. Если честно, я зол больше на него, чем на эту бизнес-леди, с которой он спелся. Но мне неприятно, что он посчитал эту женщину гораздо лучше моей матери. — В его набирающей скорость и электрический заряд речи, крылось много невысказанной боли, претензий и обид. Я подумала, что Сейе требуется выразить накопившуюся агрессию. — Какие чувства ты к нему испытываешь? Если бы мог высказать всё, что на душе, что бы сказал? «Ведь чтобы не испытывать злость на родителя, нужно поделиться эмоциями с близким человеком и самим собой. Проговорить что чувствуешь, осмыслить болезненные переживания и тогда можно будет постепенно расстаться с ними». — Иногда мне кажется, что моя девушка психоаналитик. Ты точно не попутала профессии? — мой скромный план парень раскрыл и замолчал. Показалось, что от такой явной помощи Сейя полностью закроется, но кое-какими мыслями он поделился. — Я могу сказать, что благодарен ему, без его участия я бы не появился на свет. Но только для того, чтобы тебя впечатлить. На самом деле, я не знаю, что испытываю. Он все-таки мой отец, а родителей не выбирают. Я надеюсь, что буду другим. У моих детей сохранится обо мне больше хороших воспоминаний. И что я никогда не причиню боль любимой женщине, хотя теперь понимаю, что здесь не всё так просто. Но по крайней мере в том, что зависит от меня, я постараюсь не накосячить. От умиления, я смущённо заулыбалась. — И в конце ты не попытался меня впечатлить? — Я всегда пытаюсь тебя впечатлить, но стараюсь оставаться честным. — Мне пришёлся по душе такой ответ. Хотя тема его взаимоотношений с отцом раскрылась не полностью. — Нельзя заставить себя чувствовать любовь или благодарность ни к кому из людей, родители не исключение. Может, не мне, но самому себе расскажи, что на самом деле чувствуешь к отцу, чтобы расстаться с этим грузом. Если продолжить тащить обиду на протяжении жизни, она будет влиять на твои поступки, — я хотела освободить его от любых гнетущих чувств, потому что знала какой разрушительной силой они обладают, ведь сама испытывала злость на отца долгие годы от которой делала только хуже себе. — Когда ты поставила под сомнение мою верность, я и сам стал сомневаться. Мне очень часто твердят, что я вылитый отец, — вдруг доверился Сейя. — Разве поставила? — я вспомнить не смогла. — Да. Ты сказала, что не трудно дождаться близости с любимой девушкой, если есть ещё кто-то на стороне. Намекая на то, что, если бы мы начали встречаться, я бы не отказался от остальных. — Я замялась, свела брови вместе. Не ожидала, что парень всё так расценил. — Я так не думаю о тебе. В тот день хотела уколоть потому, что сама приревновала. — Ты приревновала? — Он расплылся в улыбке и крепче меня обнял. — Не думал, что ты умеешь. Выходит, я был прав, что нравился тебе, и ты неслучайно завела весь этот разговор про девушек. Я знал! — Меня забавляло его ликование. — Разумеется ты мне нравился, иначе не пустила бы в свою постель. Я хотела быть с тобой и пыталась не быть. — Сейя тут же припал к моим губам в долгом, волнующем поцелуе. Его рука заскользила по шёлковой майке к шортам и оказалась у меня между ног. Я сразу оторвалась от него. — Сейя, что ты делаешь? — Хочу доставить тебе удовольствие, — он довольно заулыбался. — Сейя… — я заёрзала, его рука начала двигаться. — Постой! Он замер. — Сецуна, я уже говорил, делать что-то против твоей воли не стану. Ты позволишь мне продолжить? Я молчала. — Сецуна, молчание — знак согласия. Лучше скажи что-нибудь. Ты должна меня пригласить… — он гипнотизировал взглядом словно вампир. Затем горячо прошептал на ухо. — Позволь мне войти… в тебя. — Мне дышать стало нечем. — Сейя?! — я растерянно шлёпнула его по плечу, чтобы перестал быть таким желанным. В конце концов, мне двадцать один год, уже почти стыдно сознаваться, что у меня никого не было. Мы продолжили целоваться, Сейя снова чувственно касался меня рукой. — О-о! Да! Да! О, Хару! Боже, Хару! Даааа! А-а. Мы замерли, прислушиваясь к стонам. — Кто это? — спросил Сейя ошеломлённо. Он наверняка и сам догадался. — Соседки. — Надеюсь, так не каждую ночь? — Нет, но случается. Сейя повернулся на спину и шокировано всматривался в потолок. — Они же мешают тебе спать, наверное? — Обычно к этому времени я уже сплю и сон у меня крепкий. — Но я не могу спать под стоны, — капризничал он. — Хочешь фильм включу? — Слушай, ты не хочешь переехать ко мне? — Он так уверенно произнёс, что я поперхнулась слюной и закашлялась. — Ты всегда так быстро строишь отношения? — Нет, но это особенный случай. Здесь оставаться тебе может быть вредно… Ещё чего доброго начнёшь отставать по учёбе из-за того, что выспаться не дают. — Я засмеялась. — Забавно. А на самом деле зачем? — Переживаю. Глупо, конечно. Но не получается об этом не думать. — Он что же, в самом деле представлял, что я присоединюсь в постели к Харуке и Мичиру? Я подавила рвущийся смех и постаралась ответить очень серьёзно и убедительно. — Мы с детства дружим, тебе волноваться не о чем. — Ты меня успокоила. — Правда? — Я накрыла его губы откровенным поцелуем, который мог бы сказать, что мне не хочется быть ни с кем кроме него. — Прости, забыла, что у тебя аллергия на всё французское. — Я пальцами стёрла влагу с его губ. — С тобой мне это даже нравится, — он навис надо мной, придавливая собой. — А у тебя было когда-нибудь с ними? — Я отрицательно покачала головой. — Хару как-то предлагала попробовать поцеловаться с ней, я думала об этом. Но у меня тогда вроде как парень был, и я не смогла. Она говорила, что с девушкой не считается, но всё внутри меня считало иначе. — Поделилась откровенно, но не учла, что Сейя озлобится. — Меня ещё сильнее бесит эта Хару. — Потому что вы слишком похожи? — намекнула я на то, что давно заметила. — Похожи? Мне кажется, что мы вообще не похожи! Нисколько! Ну скажи, что у нас общего?! У меня появилась идея как их заткнуть. Может сделаем вид, что у нас тоже дикий секс? — В его глазах плясал хитрый блеск, я поражалась. — Вы честные, очаровательные и не признаёте авторитетов. Поэтому меряетесь кто круче. — я положила ладонь ему на щёку. — Но я не буду стонать, чтобы досадить Харуке. Ведь для меня загадки здесь нет, — намекнула, кто для меня всегда будет номером один и почему соревнования лишние. — Ну, если стонать буду я, все решат, что ты меня пытаешь, — не унимался парень. — Вложи больше желания в слова: да, Сецуна! — я продемонстрировала интонацию и бархатную глубину нужного тембра, — и все получится. — похлопала по плечу. — Я в тебя верю. — скинув Сейю с себя, я рассчитывала на сон, но он хитро посмотрел. — Думаешь, мне слабо? — Я прищурилась с опаской. Точно знала — ему не слабо. — Даже не думай, это смешно! — фыркнула. — Ммм, я люблю, когда ты смеёшься, — промурлыкал он. — Сейя, не смей! — угрожающе. Он демонстративно набрал воздух в лёгкие, я прыгнула на него и обхватила за шею, крепко обнимая. Его рот плотно прикрыла губами. — О-о-о! — вырвалось из него. — Ммм. Ты мне чуть всё не отбила, — промычал жалобно. — Не кричи, ладно? — Я слезла и прошлась по телу виноватым взглядом, осмотрев что где отбито. Ничего смертельного, подумала про себя, и добавила вслух уверенно: — Чуть — не считается. — Для меня в принципе стонать не характерно. Но если ты настаиваешь… — Сейя опять повалил меня, навис сверху, свет звёзд мерцал в его роскошных длинных волосах и взгляде, он опустился ближе к уху и прошептал томно: — Да, Сецунаа… Дааа… — Я ощутила влажный поцелуй в висок, сглотнула и уставилась в потолок с широко раскрытыми глазами. Мне казалось, я — муха в лапах паука. Парализованная, трепещущая, он мог делать со мной что угодно, а я не сумела бы отказаться, у меня не осталось воли. — Тебя это заводит? Твои бывшие стонали твоё имя? — Поцелуями парень спустился на скулы и шею. — Возможно, — выдавила, не узнавая голос, чётко осознавая, что меня его стоны определённо заводят и не припомнила, чтобы так поступали бывшие. Нет, с ними я ничего подобного не испытывала. И вообще, при чём здесь они?! — Ты хочешь о бывших говорить? Мы, кажется, договорились этого не делать. — Я вдыхала его близкий запах: цветочный османтус и спокойный кедр. — Не хочу вести себя также, но хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. — Его лицо от серебра лунного света выглядело снежно-белым, неземным. — Мне хорошо с тобой, — заверила я. — Потому что ты ни на кого не похож. — Ты тоже, — он нежно коснулся моего лица. — Моя единственная. — Его поцелуй коснулся меня будто лёгкий светлый туман. — Самая нежная Снежная Королева. — Сердце наполнилось любовью, её было так много, что казалось, оно не сможет вместить всю. — А обещал, что не дашь мне растаять. — Ты не растаешь, я ведь отдал тебе своё сердце. — Что же останется у тебя? — Твоё сердце. По-моему, честный обмен. — Да, — я влюблённо его рассматривала, а он ещё раз поцеловал. — Так на чём мы остановились? Ах, да, я планировал доставить тебе удовольствие, но ты так ничего не ответила. Он так внезапно сорвал волшебный полог, убаюкавший моё сознание, что я поджала губы. Ему следовало сообщить, что мне никто не доставлял удовольствие… прежде. — Я не знаю, что ответить. У меня такого ещё ни с кем не было, — призналась и застыла. — Ты серьёзно? То есть… Извини, конечно, ты серьёзно. Вот так откровение… Не ожидал. Сейя растерялся, опустил глаза. По крайней мере, он не ответил: сейчас мы это исправим, как произошло в моём первом признании парню. Тогда я напряглась и решила, что нет уж, точно не исправим. — У меня тоже такого не было… В смысле, я с девушкой у которой не было… То есть… Извини. Не хотел об этом. Они всегда удивлялись долго и с пристрастием. Рассказать — целое испытание на прочность, я себя ощущала неудобно и почти стыдливо, будто прокажённая. — Давай мы немного подождём с этим? — предложила потому, что момент очарованности упущен. — Хорошо. Я не собирался торопить события. Просто хотел приласкать тебя немного… Я был почему-то уверен, что для секса ещё рано и в общем не претендовал на это. — Реакция парня на отказ от секса может многое о нём сказать. Мой первый чуть ли не угрожал наброситься и получить своё. Я закрылась, мне не понравились его слова, но он одумался и обещал, что будет ждать. Хотя и позже клянчил ласку несчастными вздохами и намёками. В подростковом возрасте я не была готова, но у нас и так не сложилось, поэтому не жалела, что отказалась от близости. Со вторым парнем у нас бы всё случилось, он, вероятно, не самый страстный любовник, его тонкую натуру интим не слишком интересовал, раз год мы переписывались и только. Но личная встреча не принесла счастья, её омрачила трагедия после которой вместе уже не быть. И вот теперь Сейя, самый естественный из них. — Если так, ты удивительный парень. — Я посмотрела с сомнением, мне верилось с трудом, но если он и слукавил, то приемлемо для меня. — Я, пожалуй, не хочу знать, что значит «приласкать немного», звучит очень смешно. — Ну… Эм… Оральные ласки. Хотя я сам не уверен, что хочу, — мой рот приоткрылся, я испытала замешательство. Какая же неопытная в любовных делах, что краснею от одного упоминания. А Сейя в своей простой манере готовился к подвигам ради меня. Милый. — Тогда обними меня и позволь уснуть, как вчера, — он выполнил поручение, мы забылись сном.