Шестьдесят второе лето

Из-за бессонной ночи получилось встать только к полудню. Вова чувствовал себя по-особенному хорошо – то ли выспался, то ли погода такая хорошая. Но не успел он отойти от сна, бабушка уже смогла немного подпортить настроение – к ним на обед должны были прийти какие-то её знакомые. Ларины, кажется. Они, как сказала Любовь, приезжали в деревню всей семьёй только летом. Семья из четырёх человек: отец, мать и две сестры – Татьяна и Ольга. Знакома она с ними была с прошлого лета, они как раз приехали после отъезда Ленского в, конце июля. Любовь Николаевна активно нахваливала Ольгу – младшую из сестёр. Говорила, мол, нежная, внешность приятная, кокетливая. Вова сразу просёк, что бабушка желает свести их, иначе бы так не распиналась про эту девчонку. Была она на год младше его, что не было существенной разницей даже в их подростковом возрасте, со светлыми волосами и голубыми глазами, совсем кристальными. В общем, ждёт его принудительное знакомство. К их приходу старушка буквально пыталась заставить внука надеть рубашку, но парень настоял на обычной кофте и шортах. Была у Вовы одна особенность – в прохладную погоду у него замерзали руки, а ногам наоборот было жарко. От этого он и носил осенние куртки с летними штанами, и шутки про «Разбираешься в моде что ли? Гей?» не имели с этим ничего общего. Он ни черта не понимал в этой моде, ему просто жарко и холодно одновременно! Под руку попалась светло-серая кофта в тёмную полоску, у которой рукава были чутка длинноватые, но не беда – можно закатать. Перерыв пол шкафа, Вова наконец нашёл бежевые шорты, что были немного выше колена. Если честно, Ленский немного нервничал насчёт того, будет ли он выглядеть слишком «женственно». Ох уж эти стереотипы. Хотя, будет забавно, если он произведёт впечатление гея, которому совершенно не интересны сёстры Ларины, ни одна из них. Он завязывает хвост, однако пара прядей с обеих сторон слишком коротки для этого и выпадают, оставаясь тёмными завитками, что обрамляют лицо. Ларины приходят к трём часам дня, когда тёмные облака начали медленно занимать всё больше и больше пространства на небе. Вове не особо хотелось, чтобы из-за дождя они задержались в их доме. Это был бы не лучший расклад. Нет, Ленский не был асоциальной ханжой, который не хочет впускать в свой дом (и жизнь) новых людей. Но заранее зная, что это не будет милой беседой, её хотелось и вовсе избежать. У Любви Николаевны было недохобби – поиск каждой твари по паре. Это не было маниакальным желанием найти кому-то кого-то, просто забота. Вероятно, когда на вопрос о подружке Вова ответил отрицательно, она загорелась целью найти и ему вторую половинку. Почему именно Ольга Ларина – парень не знал, возможно, из-за возраста, мол, по всем традициям. Когда Ленский спустился, за столом уже расселись гости, а бабуля носилась по кухне, расставляя салатницы. Ларины старшие сидели рядом на углу, одна из девушек, темноволосая, сидела с другой стороны от отца, а светленькая около матери. Вероятно, вторая и была Ольгой (судя по рассказам бабушки). Около девушек, которые сидели практически напротив друг друга, стояли пустые стулья – значит он сядет около младшей сестры. — Здравствуйте, – хрипло отзывается Вова, наконец пройдя за порог. Любовь тут же занимает место рядом с Татьяной, как по щелчку. Всё семейство почти синхронно кивнуло. — Проходи, садись, – бодро отзывается бабушка и указывает на кивком головы на свободное место. Парень столкнулся со взглядом Ольги, когда отодвигал свой стул. Смотрит она вовсе не застенчиво, напротив – изучающе, надменно. Невольно Владимир почувствовал себя виноватым, крысой подопытной. Неприятно. Обед прошёл быстро, спокойно и легко. Почти идеально. Взрослые разговаривали о детях: Ларины перед дочерьми нахваливали Вову, а Любовь Николаевна всё лепетала о красоте и заслугах Оли, изредка упоминая о Тане. Что касаемо самих детей, то они лишь иногда отвечали на вопросы, немного переговариваясь между собой. В основном сёстры переглядывались, а Ленский шептал Ольге шутки по ходу разговора родителей. Позже их втроём с сёстрами отпустили наверх, в комнату Вовы. Там они провели ещё полчаса. Общаться не было особого желания у всех, но ради какого-никакого приличия начали разговор. Владимир рассказал о своей любви к литературе и поэтическом занятии, чем заинтересовал Татьяну, Ольга же не особо была впечатлена. Старшая, как оказалось, так же увлекалась литературой и рисованием, Ленскому даже стало интересно, насколько хорошо она рисовала, да и просто поговорить хотелось. А младшая была просто обычным девочкой-подростком, которого волновали сериалы, красота и парни – осуждать её никто не собирался, но и желание продолжать общение не возникло. Что, неужели бабушка хотела свести их только из-за возраста? Или ей так нравятся блондинки? Честное слово, лучше бы она пихнула ему в пару Женьку Онегина, нежели Олю. Полина Эдуардовна уже звала их вниз, мол, негоже злоупотреблять гостеприимством. Ольга спустилась первая, а Татьяна задержала парня наверху. Ленский на секунду даже обрадовался, думал, что заинтересовал её, общение продолжится. Но всё оказалось как всегда не в его пользу. — Ты Женю Онегина знаешь? – робко спрашивает Ларина, опустив взгляд. Ну вот и почему жизнь не может хоть как-нибудь идти в его пользу? Всё подлецам. Вова тяжело вздыхает: - Понравился что ли? Таня легко вздрагивает, наверное, не ожидала, что кто-то так быстро её раскусит. Оно и верно, разве мстить она ему собралась? Да вряд ли, больно невинная душа. Но она просто кивает и парень замечает её заалевшие щёки. — Значит понравился. И как только угораздило? – сам продолжает Ленский, качая головой. Тут же их опять зовут вниз и времени на разговоры нет, – Помогу, ладно. Пошли уже. Девушка поднимает благодарный взгляд на него и улыбается. Всё разочарование Вовы проходит, всё-таки, не её вина, что влюбилась она именно в мудака. В любом случае, она вполне милая девушка, и они смогут ещё поговорить о своём. Прощаются они быстро, буквально пару слов. Младшая с недоумением поглядывает то на парня, то на свою сестру. Любопытная. Таня не сводит глаз с Вовы, вероятно ожидая каких-либо слов или знаков, но он лишь бросает что-то вроде «Ещё увидимся? Увидимся». Ей хватает. А вечером, прокручивая в голове весь этот день (да и вчерашний тоже, что тут скрывать), Ленскому от чего-то кажется, что он уже начинает менять что-то в жизни. В голове крутятся слова «механизм запущен», что, в общем-то, правда. И чтобы замкнуть эту цепь событий, у него есть ещё восемьдесят восемь дней шестьдесят второго лета.