Осколки души

София.

Я целенаправленно не стала говорить в больнице про своё ОКР. Вообще, удивительно, что никто из персонала не догадался. Мне казалось, что больных психическим расстройством, таких как я, узнать среди толпы совсем не сложно. Достаточно сделать акцент на руках и немного понаблюдать за человеком со стороны. Видимо, в отделении кардиологии подобные эпизоды норма. Норма, что родственники больных переживают в стенах казённого здания истерики, нередко теряют сознание и им самим, так или иначе, требуется медицинская помощь. Я потеряла сознание на короткий временный промежуток. После того, как папе на моих глазах стало хуже. Он и так был введён в медикаментозную кому, но это не помогло избежать рецидива. На моих глазах показатели резко упали, а лицо папы стало синеть… Смутно помню, что закричала не своим голосом, в реанимационной палате началась суета, затем мне что-то насильно вкололи… Пришла в себя уже в ординаторской, рядом сидел папин лечащий врач. Несмотря на общую слабость и жуткое гудение в висках, я всем своим видом старалась показать стойкость и твёрдость намерений. Несмело спросила, как папа, и заветное слово, всего-навсего, из трёх букв, заставило меня свободно вдохнуть глоток относительно свежего воздуха. Жив… На какое-то время доктор оставил меня одну, предварительно измерив давление. В ординаторскую заглядывала медсестра – принесла стакан прохладного морса и проконтролировала, чтобы я его выпила. Стало чуть легче, и потихоньку я поднялась на ноги. Смутно помню, что хотела сходить в реанимацию к папе – просто посмотреть на него. Однако вернувшийся врач внёс в мои незамысловатые туманные планы савои изменения. - Сейчас всё пришло в относительную норму. С ним ежеминутно находится дежурная медсестра, ваш папа под круглосуточным наблюдением специалистов, – старательно уверял меня мужчина в белом халате в том, что повод для серьёзной паники нет. - А как теперь быть с лечением? – голос осип, большой невидимый горький комок атаковал горло. - Боюсь, что теперь уже медикаментозная терапия, в любых её проявлениях, не имеет никакого смысла. Единственный шанс – операция. Внутри вмиг всё заледенело, руки стали дрожать с новой силой. Этого я и боялась. Читала на различных форумах, что подобный исход событий бывает, но – чаще всего – у тех, кто борется с кардиологическими патологиями более полутора лет. А папе диагноз поставили всего-навсего семь месяцев назад. Получается, болезнь прогрессировала в его организме с космической скоростью… - София, вы мне слышите? – обеспокоенно поинтересовался врач, и я едва заметно кивнула. - Операция платная?.. – в данном случае, я знала ответ наперёд, но со слабой надеждой на чудо, всё же решилась на уточнение. - Да. Квоты в подобных случаях одобряют редко – по статистике не более трёх раз в год. И чтобы попытаться её [квоту] получить, нужно время. А у вашего папы, увы, времени практически нет. Это был удар ниже пояса. Папа, фактически, обречён… Все мои усилия оказались напрасными. Ни одно из четырёх лечений, которые мы пробовали, не помогло. И поездка сюда, в Сочи, не увенчалась успехом. При этом я ни в чём не виню врачей. Все специалисты, с которыми мне довелось столкнуться, искренне хотели помочь. Просто организм папы не справился. Не смог противостоять и бороться… - Я вас поняла, – подавленно сглотнув, спешно вытерла слёзы и постаралась максимально собраться. – Спасибо. Дальше всё, как в тумане. Путь до больничного крыльца, не без помощи медсестры, предварительно вызванное такси, пульсирующая в висках мысль о том, что нужно срочно выставлять всю имеющуюся у меня недвижимость на продажу… Разум был заторможен, по всей видимости, от успокоительных, которые мне вкололи насильно, плюс ко всему, с макушки до пят, окутывал ледяной холод. Тем не менее, в реальности я как-то ещё ориентировалась и относительно быстро, беря расчёт моё общее состояние, вспомнила, сидя в машине с жёлтыми шашечками, что при мне нет моего повседневного рюкзака. А так ключи от дома, мобильный и кошелёк… - Простите, но я забыла рюкзак. Вернитесь к больнице, пожалуйста, – тихий шёпот в адрес водителя, плавный разворот машины в предназначенном для этого месте, лёгкое головокружение. И только одна фраза, отчаянно пульсирующая в мыслях: «Я могу не успеть…». Ведь продажа недвижимости, даже по самой низкой рыночной стоимости, дело далеко не одного дня. * - Павел, вы, кажется, не понимаете всей серьёзности этого вопроса. Столь сложную операцию, по желанию, заграничные специалисты делать не станут. Нужно заранее договариваться, при этом учитывая массу нюансов. Если София выберет этот путь, то ей, как единственной родственнице больного, данной своё согласие на необходимые манипуляции, придётся подписать массу бумаг. Здесь уже будет невозможно ограничиться заказом, который мы с вами сделали вчера вечером на фармацевтическое производство, и который вы незамедлительно оплатили, а я согласился вам помочь и пошёл на небольшую хитрость. Первым делом, вернувшись в больницу, я заглянула в ординаторскую, где мне довелось провести сегодня большую часть времени, но заветная дверь была заперта. Дежурной медсестры на своём посту не было, и, постояв пару минут в неопределённом ожидании, я решилась потихоньку проделать путь до кабинета врача. Ещё издали, несмотря на туманную дымку, что «плыла» у меня перед глазами, я заметила полосу света, падающую на пол в самом тёмном углу коридора – иными словами интересующая меня дверь наполовину распахнута. А голос, что отдалённо касался моего слуха, самопроизвольно заставлял биться сердце гулко и часто. Я не могла перепутать – это действительно Он. Но – как?! Зачем?.. Что Он вообще здесь делает, и к чему Ему всё вот это?!.. А врач… Я же верила ему, как себе! А он мне соврал… - Так это…ты?!.. – от захлебнувших мою душу эмоций, прорезался крик. Я решительно вошла на территорию кабинета, напрочь позабыв о рюкзаке, за которым вернулась, и устремила на Него полные слёз глаза. Мои опасения подтвердились. Это Он. Это действительно Павел. А дальше… Дальше просто дыра. Катастрофическая нехватка воздуха, подкосившиеся вмиг ноги, и…беспросветная темнота.