Осколки души

София.

Открываю глаза. Незнакомые, но не пугающие меня стены; относительно удобная постель, донельзя милый плюшевый медвежонок на соседней подушке, у которого в лапках букет цветов… Слегка улыбаюсь, понимая, что колкого и угнетающего страха в моей душе нет. Вместо этого, в голове сладостно пульсируют слова Паши о том, что моему папе сделали операцию, и что всё самое страшное позади. Мне же не приснилось это, нет… Такое просто не может присниться. Неторопливо откидываю в сторону одеяло, при этом только сейчас начиная осознавать, что Павла нет рядом со мной. В связи с предшествующими этому утру событиями, и тем фактом, что серб находился со мной рядом едва ли не круглосуточно, в последние несколько дней, это всё, мягко говоря, странно. Впрочем, что странного?.. Бесспорно, Он не обязан тратить на меня своё время и силы. Но вместе с тем, как-то нелогично столько всего сделать, и на финише, грубо говоря, куда-то сбежать. Да и мишка с цветами… Это именно Пашин стиль. В своё время, несколько лет назад, серб уже удивлял меня подобными приятностями. - Проснулась?.. – негромкий знакомый голос, с чарующим балканским акцентом, сам не зная о том, поставил точку в моём мысленном споре. Павел целенаправленно прошёл в центр комнаты и присев со мной рядом, аккуратно поставил небольшой кухонный поднос с аппетитными пирожными и чашкой ароматного чая, на тумбу. – Я надеялся, что успею обернуться до твоего пробуждения. Хотел сделать тебе сюрприз. Слегка улыбаюсь, при этом смущённо теребя спадающую на правое плечо прядку волос. Он говорит так просто и несколько обыденно, словно мы знакомы и давно и полжизни бок об бок прожили. Словно между нами нет пропасти, длинной в изнурительные (для меня) четыре года, и непростого общего прошлого тоже нет. Колоссальная мудрость… - Как ты?.. – следующий вопрос серба хоть и он и оказывается, по факту, банальным и даже несколько предсказуемым, мне всё равно слышать приятно. Повинуясь порыву души, я трепетно прикасаюсь своими дрожащими пальцами к Его мужественной ладони, а затем с большим удивлением понимаю, что спазма в горле у меня нет. - Вроде бы ничего, – фраза звучит донельзя тихим шёпотом, но я её [фразу] произношу – я говорю! Паша смотрит на меня несколько обеспокоенно, затем ласково сжимает мою слегка дрожащую руку крепкой хваткой в ответ. - Сейчас покушаешь, и станет ещё лучше. Тебе нужно восстанавливать потихонечку силы, – мгновенно переключившись, Он ловко вручает мне свободной рукой блюдце с пирожным. – Твои любимые…были когда-то… - Я и сейчас их люблю, – невесомо киваю на «фруктовую корзиночку» и послушно отламываю чайной ложечкой первый кусочек. Удивительно, но среди разнообразного сыр-бора спутанных мыслей и самых разнообразных эмоций, я чувствую в своём организме небольшой пробуждающийся аппетит. - Ну и замечательно, – Паша смотрит на меня с каким-то неподдельным умиротворением и…нежностью. – Кушай и пей фруктовый чай. А чуть попозже поедем с тобой, навестим твоего папу. Я звонил в больницу, его уже в палату перевели. Всё хорошо. Понимаю и чувствую, что из глаз катятся слёзы. Но, как и вчера вечером (или в какое-то иное время суток, предшествующее этому утру – я успела мельком взглянуть на часы), рвущих сердце на части эмоций не ощущается. Лишь неподдельная и такая позабытая мною лёгкость. И нескончаемая благодарность в адрес Павла. А слёзы… Наверное, это и есть те самые слёзы от счастья. * … Спустя где-то час, максимум полтора, мы с сербом вошли в центральный вход одного из известнейших кардиологических центров Израиля. Хоть мною и ощущалась явная слабость, но до такси из квартиры, а затем от такси до больницы, я целенаправленно дошла на своих двух. Не без опоры и поддержки Павла, разумеется, но тем не менее. Ведь была бы полная воля серба, Он бы нёс меня на руках. Мы пока что не говорили с Ним, не прояснили всё до конца. И я понимаю, что в будущем решающий диалог неизбежен, но… Пока что не хочу думать об этом. Именно «не хочу», а не «не могу» от собственного бессилия, как это был буквально вчера. Просто сейчас для меня самое главное – увидеть папу. Убедиться в том, что с ним всё хорошо, и сказать, как сильно я его люблю. Сказать, что я рядом. - Всё хорошо – операция прошла даже лучше, нежели я изначально себе представлял, – оптимистично кивает в мою сторону мужчина в белом халате, которого предварительно вызвал из ординаторской Павел, на диалог. – Пока что необходимо соблюдение строгого постельного режима, определённая медикаментозная терапия, но в целом динамика положительная и это – главное. - Можно к нему?.. – к этой минуте мой голос звучит несколько бодрее, хоть и по-прежнему тихо. После завтрака серб настоял на том, чтобы я приняла ряд определённых лекарств, при этом ободряюще держа меня за руку. Иными словами, я не сомневалась в том, что сейчас Ему всё более чем известно о моём ОКР, хоть и в данную тему не углублялась. Просто покорно выпила все таблетки, и через небольшой временной промежуток, действительно ощутила явные улучшения в своём общем состоянии, в числе которых и несколько дней назад утраченная мною возможность говорить. - Конечно. Прямо по коридору – двести девятнадцатая палата, – доктор слегка кивает, после чего стремительно удаляется, оставляя нас с Павлом вдвоём среди пустующего больничного коридора. - Идём, – серб легонько подталкивает меня в нужном нам направлении, и спустя минуту, я толкаю перед собой заветную дверь. - Соня! – голос родителя, подобно моему собственному голосу, тихий, но вместе с тем твёрдый – с присущей моему отцу интонацией. Я присаживаюсь на «гостевой» стул, охотно беру папу за руку, при этом бегло переглядываясь с Пашей. - Как вы, Ян Вячеславович? – Павел чутко, словно мягкое невесомоё пёрышко, ободряюще касается своими ладонями моих плеч. - Честно говоря, не ожидал тебя, увидеть, – на лице папы промелькивает неподдельное удивление. – Но… Спасибо, что ты сейчас здесь. Спасибо, что мою дочь в трудный момент не оставил… - Не переживайте – я позабочусь о Соне, пока вы будете здесь. Самое главное – поправляйтесь. Врачи сказали, что операция прошла успешно – всё будет хорошо. - Видимо, придётся мне ещё вам помозолить глаза на этом свете, – родитель по-доброму усмехается, фокусируя при этом на мне свой пристальный взгляд. – Ну, что ты милая моя сырость разводишь?.. Всё нормально. Через недельку, глядишь, кросс побежать смогу… - Не надо никаких кроссов! – стараюсь смахнуть солёную воду с лица украдкой. – Просто выздоравливай поскорее… - Даю слово военного офицера, – невесомо кивнув, папа дотягивает рукой до моей явственно дрожащей правой ладони. – Всё будет хорошо, дочь. … Плавно перевожу взгляд на Павла, который по-прежнему обнимает меня за плечи. Испытываю в душе нескончаемую благодарность к Нему. Ведь страшно подумать, что сейчас было бы со мною и с папой, если бы не Паша… Ровно, как, и пока страшно и боязливо о нашем (нашем с сербом) будущем размышлять. Впрочем… Пока это, попросту, лишнее. Просто я понимаю и верю, что мой папа идёт на поправку; я держу родителя за руку и большего, в данный момент, мне и не нужно.