Кровавый хаос

Небесное светило Внешнего Мира восходит на небосвод, заменяя собой луну и звёзды. Чем выше поднималось солнце, тем больше пестрело тёмно-синее небо: золотое у горизонта и гранатовое у границы утра и ночи, восхищая своей красотой всех пробуждающихся жителей внешнемирской столицы. Все обсуждали прошедшие 3 дня турнира и готовились к завтрашним боям, желая видеть эти битвы, в которых участвуют только самые искусные бойцы. Даже несмотря на яркое поднимающееся из-за гор солнце, все спали. Если сон Импрератора Шао Кана и его жены Императрицы Синдел Канум был спокоен и сладок, то вот у их дочерей всё было с точностью наоборот... После первых кошмаров их страхи словно отворили себе ворота на свободу в сознание. И потому в следующих кошмарах эти страхи не только не исчезли, но и стали гораздо... Гораздо страшнее! Гораздо сильнее! Гораздо реальнее! И они снова посетили всех четырёх дочерей Императора и Императрицы в более страшном воплощении... Китана. Старшая Принцесса всегда боялась не только смерти матери, но и того, что после смерти она станет исчадием Преисподней, убивая и веселясь от этого. Девушка вновь была в саду: она стояла посреди мертвецов, которые стояли в ожидании под командованием её мёртвой матери. – Убить её! – приказала Синдел, указав пальцем на дочь. – Она должна быть со мной! Мертвецы толпами кинулись на Китану, но она бы не была собой, если бы не начала обороняться, дочь Шао Кана всё-таки. Девушка раскрыла веера и начала отбиваться: первому она отсекла голову, второй, получив подсечку, повалился, третьего она разрубила пополам, четвёртого свалила ударом ноги... и счёт оборвался. Мертвецы, кинувшись толпой, повалили Китану, вцепившись грязными и гниющими руками в прекрасное тело Принцессы. Они медленно стали рвать, терзать и пожирать её. Но девушка была ещё жива. Потухающим взглядом она увидела мать, та стояла и улыбалась, однако это была не та мягкая теплая улыбка, очаровывающая сотни людей. – До скорой встречи доченька! – звонко рассмеялась она звонким голосом. Даже после смерти Синдел не утратила грации, надвигаясь на дочь, однако это уже не восхищало, а пугало и морозило душу изнутри. Императрица встала напротив дочери, завела руки назад и криком банши разорвала голову Принцессы... Милина. Её главный страх — она сама, а вернее её внешность. Младшая Принцесса иногда ненавидела и боялась своей внешности, поэтому носила маску. Полутаркатанка вновь очутилась в полной тьме, где теперь не было даже зеркала, а её тёмное отражение бродило во тьме и зловеще шептало: – Ты монстр! – Нет! – плача кричала Милина. – Да, ты монстр и внутри и снаружи, – шептал её уже чуть ли не в ухо отражение. – Твой любимый уйдет от тебя к достойной и не страшной. Или не уйдет вовсе... – П... почему? – с ужасом спросила Принцесса, продолжая лить слёзы. – Ты! Убьёшь! Его! – злобно хохотало её «тёмное я». Затем оно появилось перед ней: великан с телом Принцессы и её лицом, горящие янтарём глаза, пасть полная острых зубов, уродливые нарывы по всему тело, длинный язык доходящий до живота, по которому капала слюна. Монстр схватил девушку и поднёс к своему лицу, открывая пасть. – Нет! – кричала Милина и старалась вырваться, а затем наступила темнота... Джейд. Больше всего она ненавидела пауков: мохнатые и страшные, с восемью глазами и страшными жвалами. Леди и сама поражалась тому, что она может взять в руки бабочку, стрекозу, покормить птицу, но вот пауки... Эти пушистые восьминогие создания очень сильно пугают эденийку: большие и маленькие, ядовитые и неядовитые. Леди стояла на солнечной поляне, а рядом был её возлюбленный Коталь. Нефритовая Леди обнимала наместника, положив голову на его широкое плечо. Эденийка была счастлива. На безымянном пальце красовалось золотое обручальное кольцо с большим нефритом. Они теперь муж и жена. – Любовь моя, я люблю тебя, – шептал ей Коталь. – Поцелуй меня. Джейд, хихикнув, повернулась и собиралась поцеловать Коталя... Однако в ужасе и с криком отпрыгнула назад: изо рта ош-текка лезли пауки, бегая по его лицу и противно пища при этом. – Поцелуй меня, – вновь попросил Коталь, выплевывая пауков и продолжая приближаться. – Лучик! – только и прохрипела в страхе Леди. В страхе эденийка отходила пока не наткнулась на... камень?! В этой ситуации девушка ещё успела оглядеться: поляна исчезла, вновь чёрные холодные сырые давящие стены без намёка на солнечный свет, с потолка свисают сталактиты, полностью оплетённые паутиной. Только тьма и Коталь. «О нет!», – мелькнула мысль в голове Леди. – «Снова эта пещера». Нет, это был уже не Коталь: от тела ош-текка ничего не осталось, а к эденийке шло, подходя всё ближе, тело, состоящее из многих тысяч пауков. – Поцелуй... нас! – шептали восьмиглазые и восьминогие твари. Вот силуэт подошёл вплотную и схватил Джейд. Пауки начали ползти по телу, подбираясь к голове. – Будь с нами, любимая, – шептали они, продолжая перебираться на тело Леди. – Уйди от мен... – Джейд захлебнулась, пауки начали заползать внутрь... Скарлет. Вода её ахиллесова пята. Она ослабляет её, делает уязвимой и беспомощной. Теперь она стала её страхом, который её преследует. Она не винила Флуда за это, просто так случилось по воле рока в детстве, а эдениец неосознанно подлил воды в переполненный чан в голове Леди, который отвечал за страх. Леди оказалась на маленьком плоту посреди лазурного океана, искрящегося под лучами палящего солнца. Вокруг ни острова, ни корабля, ни души. Только вода, окружившая со всех сторон непролазной чащей. Внезапно ясное небо потемнело, налетел гулкий ветер и началась гроза, молнии сверкали, грохоча над посиневшим океаном. Начали подниматься волны, поднимая на себе плот со Скарлет. А затем стеной пошёл ливень, не давая глянуть дальше метра от плота. Кровавая Леди держалась за плот, чтобы не упасть в воду и дрожала не только от холода, но и от страха. Но тут откуда не возьмись вновь появился огромный великан из воды с ярко-синими глазами, которые были источником света во тьме, но этот свет не вёл к спасению. Он был предвестником смерти кровавой колдуньи. Гигант поднял руку и махнул в сторону девушки: гигантская волна с бешеной скоростью неслась на Леди, даже не думая остановиться, она только набирала сил. Карли в ужасе прикрыла глаза... Волна прибила к Скарлет, разламывая плот Леди в щепки, что распластались по океанской глади, а потом пошли ко дну. Девушка с трудом вынырнула, едва держась на поверхности и потихоньку захлёбываясь. Великан же сам превратился в гигантское цунами, закрыв небо. «Это конец...», – успела подумать Скарлет и её с головой накрыло прохладной водой океана. В императорских покоях тихонько тикали часы, маленькой стрелкой подкатываясь к 9, однако Шао Кан и Синдел уже не спали, сегодня они проснулись почти одновременно. Императрица проснулась с чудным настроением и вновь решила порадовать Императора массажем с маслом, и он был бы полным дураком если бы отказался. Кан лежал на животе, позволяя своей Канум приносить ему удовольствие своими целебными руками, будто не монархиня она вовсе, а лекарь или божественное создание. Сегодня эденийка ещё более тщательно подобрала масло для массажа: в небольшом прозрачном пузырьке была ярко-бордовая жидкость. Когда женщина капнула этим маслом на спину мужа и на свои руки, то все императорские покои вмиг окутал просто букет ароматов: сладковатый запах с молочными и древесными нотками, также чувствовались оттенки мускуса. Что же это за чудесная жидкость? Сегодня Синдел побаловала Шао маслом сандала, обладающее всевозможными целительными свойствами. Мягкие руки Императрицы творили чудеса: Император чувствовал себя неимоверно спокойно и умиротворённо, забывая о всех своих сегодняшних делах, которые он запланировал сделать. Канум и сама была рада, что Кан так расслаблен от её прикосновений, ведь она делает это по своей воле, желая доставить удовольствие. – Нравится? – с надеждой спросила эденийка, плавно переходя к пояснице мужа. – Ты ещё спрашиваешь? – расслабленно спросил внешнемирец, готовый мурлыкать от удовольствия. – Дели, я могу пролежать так целую вечность! – А я могу целую вечность доставлять тебе такое удовольствие, – улыбнулась жена. – Синдел, как же долго я мечтал о тебе, жаждал нашего воссоединения, когда ты будешь меня любить... – муж запнулся на половине предложения, уж слишком искусны и приятны прикосновения любимой. – Синдел, ты просто целительница! – Да будет тебе, – хихикнула она. – Я лишь хочу, чтобы ты был спокоен и расслаблен на весь день. – Как мало ты желаешь, – сказал он. – Люби тебя и всё. – А чего мне ещё желать? – пожала плечами Синдел. – У меня есть любящий муж, четыре очаровательных дочери, друзья, близкие, подданные, власть... – Только когда мы воссоединились я понял, что мне кроме тебя ничего и не нужно было, – философствовал Шао Кан. – Мне очень приятно знать, что я стала для тебя центром мира, – щёки Императрицы слегка покрылись румянцем. – Если однажды меня признаю безумным, то мою болезнь назовут Синделоманией! – рассмеялся Император. – Ты уж совсем с ума не сходи, – вновь хихикнула Канум. – Переворачивайся на спину. Кан послушно, как прирученный зверь, выполнил просьбу своей любимой, ожидая её тёплых мягких прикосновений. Эденийка чистым мизинцем откинула назад выпавшую прядь, капнула на ладони и грудную клетку мужа немного масла сандала и стала осторожно растирать, чтобы не причинить лишней как ей казалось боли. Внешнемирец прикрыл глаза, млея от аромата сандала и прикосновений супруги, ей льстило, что муж так реагирует на её скромные труды. – Что ж за чудо мне досталось? – рассуждал Шао Кан. – Ты безгранично предана мне, любишь и почитаешь, щедро даруешь мне шансы вновь завоевать твоё сердце... – Блаженство настолько велико, что ты решил пофилософствовать? – улыбнулась уголком губ Синдел. – Ты не только романтик, но и философ. – Всё пробуждается только с тобой, моя богиня, – Император накрыл маленькие руки жены своими ручищами, прекращая массаж. – Что-то не так? – спросила Императрица. – Я увлеклась и сделала больно? – Ты не умеешь причинять боль, любимая, – ответил Кан, усевшись на край постели. Канум немного насторожилась, однако всё же подползла к мужу со спины, обхватила руками в области груди и уткнулась носом в его накаченную шею. Эденийка сходила с ума от аромата тела внешнемирца: теперь к дикости и брутальности прибавились нотки сандала, разбавляющие собой это крепкое соцветие ароматов. Женщина осторожно коснулась губами уха, а затем виска мужа. Сердца супругов бились в унисон и вдыхали они одновременно. – В суете дел я совсем забылся... – наконец произнёс Шао, одной рукой накрыв обе ладони супруги. – Дракончик, о чём ты? – спросила Синдел. – Пойдём, у меня есть для тебя подарок, – загадочно ответил Император, поднимаясь с края кровати. – Если ты откажешься, то я страшно обижусь! – Так я же даже не накрашенная, да и ты почти не одет, – сказала Императрица. – Подарок во дворце, я давно хотел подарить, но всё в делах и трудах, что забылся, – улыбнулся Кан, потянув жене руку. – Идём? – Идём, – ответила Канум, подав мужу руку. Если Шао Кана часто можно видеть голым по пояс, то Синдел редко выходит из покоев без макияжа, причёски и в ночной сорочке, прикрытой лёгким халатиком. Но сейчас Императрица еле успевала за Императором, который вёл её чуть ли не через весь дворец, в обычных домашних тапочках трудно идти за таким великаном. – Ну куда мы хоть идём? – спросила Синдел, придерживая края халата. – В северную часть дворца, – ответил Шао Кан. – Да, от наших покоев далековато, но не всегда же я буду тебя туда в халате тащить. Императрица даже не могла представить что же такое Император может ей подарить. Канум ничего у него не просит, поэтому ей трудно сделать хотя бы предположение. На лице Императора сияла улыбка, а внутри было приятное волнение, ему не терпится увидеть реакцию жены на подарок. ШаоДел остановились у одной из дверей северной части дворца, где члены императорской семьи бывают крайне редко, чаще всего: либо потому что заблудились, либо потому что скучно и хочется просто походить по дворцу. В этой части дворца никого нет, порой по ночам здесь даже не зажигают факелы и не дежурит стража. Резная дубовая дверь с золотыми ручками таила за собой что-то удивительное, Синдел это чувствовала. Ручки двери были перевязаны алой лентой, значит здесь ещё никто кроме Шао Кана не был. Императрица хотела было потянуть за краешек ленточки, но мягкое прикосновение рук Императора потребовали пока остановиться. – Дорогая, ты помнишь день, когда во время медового месяца мы посетили Хорватию? – шепнул ей на ухо Кан, хотя чувствовалось, что он немедленно хочет, чтобы жена увидела сюрприз. – Помню, будто это было вчера, – с улыбкой ответила Синдел. – Помнишь чем мы там занимались? – спросил внешнемирец, убрав руку. – Смотрели на исторический центр Сплита, дворец Диоклетиана и Сплитский собор, – ответила эденийка, потихоньку развязывая ленточку. – А потом? – мужчина уже готов был взорваться от ожидания. – А потом я отвела тебя в бильярдный клуб... – и тут женщина задумалась. Она была далеко не дурой, поэтому могла сопоставить факты и прийти к логическому заключению. – Шао, там...? – Открывай, – сказал он. Синдел с волнением нажала на ручки дверей и отворила их, взору предстало то, что Шао Кан обещал жене ещё в середине июня. Императрица ожидала, что тут просто будет стоять бильярдный стол, однако каков был её восторг, что вся комната была создана для игры в бильярд: стены выкрашены в приятный ванильный цвет, относительно низкие покатый потолок, пол застелен художественным паркетом с диковинными узорами, посередине был постелен тафтинговый прямоугольный ковёр, справа от двери находился небольшой бар с дорогим алкоголем, а справа два мягких велюровых кресла цвета ментола, на креслах лежали узорчатые подушки кораллового цвета. Но взгляд привлекало само место для игры: низко над столом расположились пять ламп, работающих исключительно на колдовстве, они освещают дорогой бильярдный стол со столешницей цвета малахита, а ближе к бортику расположилась пирамида для бильярда, наполненная шарами для игры пул-8, в которую тогда ещё молодожёны играли в Сплите. – Ты не забыл, – Синдел осторожно провела рукой по бортику бильярдного стола. – Я всё помню, – Шао Кан обошёл жену со спины, обхватил талию руками и зарылся носом в серебристые пряди жены, вдыхая тонкий аромат фиалок. – Эта комната одна на этаже, остальные пусты, тем более в северной части редко кто бывает, вот мы и будем здесь прятаться от всех и играть в бильярд. – Шао, это так мило и романтично! – Императрица готова была разрыдаться от своего счастья. – Тут не только пул-8, – шепнул ей Император. – Мы с тобой научимся и другим играм в бильярд. – Дракончик, мне никто и никогда таких подарков не делал! – Канум развернулась к мужу, глядя в его счастливые глаза. – Рад быть первым, – улыбнулся Кан, поцеловав руку жены. – Кстати, свой кий ты никогда не перепутаешь. Эденийка развернулась в сторону бара, рядом с которым стояла резная киевница с шестью киями: два цветных и четыре простых. Женщина осторожно подошла к киевнице и взяла в руки, вероятно, свой кий: дорогое эбеновое дерево, рельефная обмотка цвета индиго, того же цвета наконечник, переходящий в чёрный градиент, рукав украшен небольшими аметистами, а на короне позолоченными буквами выведено «Sindel». От такого Синдел не смогла сдержаться и заплакала от счастья, прикрывая нос и рот рукой. – Не нравится? – забеспокоился Шао Кан, подойдя к жене. – Шао... это... я даже не ожидала такого подарка, – призналась Синдел. – Мне так приятно, что ты помнишь про тот день... – Но ты же хотела, – Император вновь нежно обнял жену. – Я твой муж и обязан потакать твоим желаниям. – Когда же ты успел? – спросила Императрица, вернула свой кий на место и развернулась к мужу. – Вообще во многом постарался Шанг Цунг, просветил он меня в этом деле, – признался Кан, почесав затылок. – Ты настолько погрузилась в дела западной части дворца и сада, что даже не замечала строительных работ в северной части дворца. – Сколько же ты это скрывал? – спросила Канум, мягко коснувшись плеч любимого. – Ну неделю... может две... просто во всей этой суете дел я совсем забыл, что хотел сделать подарок своей сероокой богине, – ответил внешнемирец, утопая в глазах супруги. – Синдел, как тебе это удалось? Ты же полностью изменила меня, сделала добрым и даже романтичным. – Ты всегда был таким, просто скрывал, – пожала плечами эденийка. – Ты сделал мне очень щедрый и романтичный подарок. – Для тебя я рад стараться, – прошептал ей мужчина. – Кстати, про мостик с замочками, часовой механизм и памятник на границе Внешнего Мира и Эдении я тоже не забыл. – Шао, любимый мой, спасибо тебе за этот подарок... Хотя нет, не так... – замялась женщина. – Я благодарна тебе за то, что ты у меня есть! – Моя Императрица, – он расплылся в улыбке и поцеловал жену в лоб. – А может давай сыграем сегодня во время перерыва или вечером? – предложила Синдел. – Только нужно пробраться в северную часть так, чтобы нас никто не заметил. Будем прятать в этой комнате ото всех. – Я с удовольствием уделю время своей Канум, – кивнул Шао Кан. Несмотря на своё красноречие Императрица уже не могла подобрать слов, чтобы описать тот восторг, который она испытывается сейчас. Нет, дело далеко не в дороговизне и помпезности подарка, а в том, что Император всё ещё помнит те деньки, когда они были молодожёнами и беззаботно отдыхали в Европе, наслаждаясь обществом друг друга. Кан приподнял Канум, чтобы их лица были на одном уровне, даже чуть сонная она прекрасна. Внешнемирец держал эденийку одной рукой, а другой зарылся в её серебристых прядях, заведя руку за затылок. Потирая большим пальцем её верхнюю скулу, мужчина резко притянул мягкие губы жены к своим. Синдел мягко отвечала на поцелуй, нежно водила руками по затылку и лысине Шао Кана, абсолютно не пугаясь его грубой коже. Император был на седьмом небе от счастья: в его руках — первая красавица Внешнего Мира и Эдении, он целует её сливовые губы, ласкает тело, а самое главное, что со всей своей скромностью она приняла подарок. – Вспомним один момент из Франции? – повела бровью Канум и одарила мужа другим, более глубоким французским поцелуем. Проснувшись от своих кошмаров, Принцессы и Леди носились по всему дворцу, ища родителей, которым желали поведать о своих повторных кошмарах. Однако императорской четы нигде не было: ни в их покоях, ни в кабинете Кана, ни в саду. Китану даже посетила идея о том, что родители решили ненадолго уехать в свой тайный домик где-то на окраине столицы Внешнего Мира, где они прячутся от забот и бывают исключительно вдвоём. Но выглядели девушки очень не по-королевски: не накрашенные, не расчёсанные и носятся по дворцу в ночных сорочках, халатиках и тапочках, уж больно страшны были их сны, чтобы откладываться разговор с родителями на потом. – Ну где же они? – топнула ногой Китана, спустившись на первый этаж западной части дворца. – Может пока мы бегали они куда-то перешли? – предположила Джейд. – Но дворец огромный, мы сутки можем бегать и искать. Где-то из глубины первого этажа северной части дворца стали доноситься два голоса: один низкий, рычащий и басистый — явно мужчина, а второй нежный, ласковый и добрый — явно женщина. Выйдя из тени, стало понятно кому принадлежали голоса: это были Шао Кан и Синдел. Императрица, как голубка, прижалась к груди Императора, слушая биение его сердца и шепча самые ласковые слова, которые она знала. Одной рукой Кан накрыл руку Канум, а вторую на её волосах, слегка поглаживая. Внешнемирец и эденийка выглядели будто ещё счастливее, чем были: они нежно ворковали друг с другом, смеялись, улыбались и обнимались так крепко, будто не виделись целые тысячелетия. – Что это с ними? – шепнула сёстрам Милина. – Да наверняка где-то шептались, а теперь довольные, – снисходительно улыбнулась Китана, умиляя на своих родителей. Синдел приоткрыла глаза, которые закрыла, находясь на грудной клетке Шао Кана, и пришла в лёгкий ужас: её дочери бегаю по дворцу в ночных сорочках, халатиках и тапочках, да ещё и без хотя бы минимального макияжа, впрочем, и сама мать была сейчас далеко не в приличном виде. Императрица отпустила Императора и даже насторожилась, ведь супруги воспитывают в них послушание и дисциплину, а тут такой вид. При виде матери Китана вся дрожала от страха, в глазах мелькала то обычная Синдел, то ревенант. Старшая Принцесса не смогла сдержаться и кинулась к матери, чтобы удостовериться в реальности её существования. Девушка так крепко обняла мать, будто они не виделись веками. – Кити, Зайка, что с тобой? – ласково спросила Синдел, поглаживая дочь по волосам. – Мамочка, мне такой ужасный кошмар приснился! – голос Китаны дрожал и ломался, будто сейчас она начнёт лить слёзы. – Будто ты вновь стала ревенантом и приказала мертвецам убить меня, чтобы мы были вместе в Преисподней. – Моя храбрая Принцесса, – голос Императрицы будто забирал всю тревогу и страх, на душе становилось легче. – Ну разве я могу навредить тебе по своей воле? – Я так испугалась, – тяжело вздохнула старшая Принцесса, мёртвой хваткой вцепившись в мать. – Я столько лет росла без тебя и сейчас очень не хочу терять. – Я же обещала, что больше никогда вас не брошу, – успокаивала её Канум, а потом глянула на других своих дочек. – А с вами что? Вам тоже приснились кошмары. – Папа! – Милина не сдержалась и кинулась к отцу, она всегда была ближе к нему. – Тебя вновь преследовало отражение? – догадался Шао Кан, огляделся по сторонам и обнял дочь, такую ласку по отношениям к дочкам — редкость. – Да, – кивнула младшая Принцесса. – Мне уже второй раз за несколько дней снится этот кошмар, только сегодня он был ещё хуже. – Джейд, тебе снились пауки? – всё же Синдел лучше понимала старших дочек. – Они у Коталя изо рта выползли, – сглотнула Джейд, закрывая рот руками. – Я когда глаза закрываю, то опять всё это вижу. – Скарлет, а тебе что приснилось? – заботливо спросил Император. – Ничего, я просто за компанию вас искала, – солгала Скарлет, протирая мрамор кончиком тапочек, ей не хотелось показывать слабость. – Вода? – догадался Кан, удивительно, но он действительно очень хороший отец. – Я посреди океана была, а потом... – кровавая Леди не сдержалась и тоже бросилась к отцу. – Дождь был, и я утонула. – Вы мои хорошие, – ласкала их Императрица, вызывая подобие улыбки на лице мужа. – Но так нельзя, ваши фобии губят вас, нужно от них избавлять, ведь не могут дочери и элитные ассасины великого Императора слабости и страхи иметь! – Мама, а может не надо? – сглотнула полутаркатанка, прижимаясь к отцу, чтобы он вразумил мать, как тогда когда она хотела посадить дочек на почти правильное питание. – Надо, Мили, надо! – браво ответила Канум. – Но для начала нужно бы одеться, дел сегодня чуть меньше, чем вчера! Все дочери мигом подскочили к Синдел, облепив её со всех сторон, как котята, чему женщина была неимоверно рада. Императрица шла в окружении Принцесс и Леди, неимоверно поражая этим Императора, ведь всего за несколько месяцев жена сделала то, что у внешнемирца не получилось на протяжении многих веков: найти с детьми общий язык. Канум так просто общается с ними, знает почти все их секреты, любит и утешает, порой втайне от Кана, чтобы он не говорил, что жена балует дочерей. Внешнемирец столько лет старался подобрать хотя бы даже к Китане правильный ключик, а всё оказалось так просто: нужна была настоящая семья и искренние, неподдельные чувства. Мужчина мог целую вечность смотреть на то, как жена наслаждается замужеством и материнством, отдавая всю себя на благо семьи и государства. Такая роскошная женщина заслуживает только лучшего, Шао Кан не пожалел, что связал себя с ней узами брака! Полдень. Оставшиеся бойцы, которые вышли в четвертьфинал активно тренируются, кто-то в парах, кто-то втроём, а кто-то в одиночку. Непреодолимый интерес заставил Шао Кана и Синдел присоединиться к тренировке, однако исключительно в качестве наблюдателей, ведь если битва начнётся между ними, то она будет долгой и красочной, молот и гуань дао будут рассекать воздух, будет искриться кислотно-зелёное колдовство Императора и пестреть пурпурные звуковые волны Императрицы. Вообще Канум пришла в сад далеко не для наблюдения за тренировками, это было понятно по набору, с которым она пришла: большие листы размером А3 с набросками, любимый мягкий блокнотик в виде пингвина, футляр с карандашами всех оттенков красного цвета и небольшая книжка о растениях с наглядными экземплярами. Как истинный джентльмен, Кан не мог позволить жене держать в руках такие «тяжести», поэтому любезно согласился помочь своей любимой. Первый, кто привлёк внимание, был Шок Пейн: стоя в одним черным штанах, без доспехов, обуви, оружия и с оголённым торсом, он дрался с воображаемым соперником кулаками и ногами. Скарлет не сводила взгляд с этого подозрительного внешнемирца, но не потому что уж слишком хорош собой этот голубоглазый блондин, а потому что слишком много подозрений он вызывает у кровавой Леди. Синдел показалось, что Аластор стал больше, чем был. – Он, что собирается драться так? – задалась вопросом Императрица, взглядом указывая на Аластора. – А он смелый. – Хм, интересно... – задумчиво хмыкнул Император. Макото и Ханзо работали в паре, оттачивая удары мечами, а также практиковали магические умения: Ронин ветром и лепестками сакуры, а Скорпион языками пламени. Всё же оба японца были смертоносны, но при этом технически красивы и опытны в бою, показывая всем свою удаль. Милина, облокотившись на воткнутую в землю лопату, с восхищением смотрела на своего грандмастера, рассекающего кунаем и катаной воздух. – Какой же он... воинственный! – расплылась в улыбке младшая Принцесса. – Милина, за тебя мама будет русло ручья копать? – крикнул Шао Кан дочери. – Ханзо, Макото, вы танцуете или тренируетесь? – Ну хватит меня смешить! – заливалась хохотом Синдел. – Дели, хотя бы не на людях, – засмеялся с ней Император. – Ну просто я знаю, что ты бываешь ласковым, а тут такое... – шепнула мужу Императрица, прижавшись к его руке. – Жду не дождусь, когда мы сегодня будем играть в бильярд! – Я тоже, – ласково произнёс Кан, продолжив смотреть на тренировку бойцов. Было не удивительно, что Китана встанет в пару со своей сестрой-подругой Джейд. Из ордена «Императорские Ассасины» на турнире девушек осталось всего две и они не намерены ударить в грязь лицом. Принцесса и Леди всегда могут сочетать в себе внешнемирскую силу и эденийскую грацию: синий ассасин своими веерами рисовала в воздухе лазурные ленты, осыпающиеся ультрамариновыми искорками, которые зелёный ассасин мастерски отбивала такие атаки бо и разорангом, изредка исчезая в изумрудном вихре. Девушки были мастерами как холодного оружия, так и колдовства, их небольшое пространство для боя то синело от лазурных вихрей Китаны, то зеленело от ментоловых теней Джейд. Но всё же в бою они остаются царственными особами: держат осанку, делают точные удары, стараясь не разочаровывать отца. – Китана, ногу ровнее, когда разворот делаешь! – крикнул старшей дочери Шао Кан. – Прошу прощения, великий Император! – извинилась Китана и в следующее мгновение нанесла такой точный удар, что выбила бо из сестры. – Джейд, бо нужно крепче держать! – крикнул и старшей воспитаннице Император. – Я учту ваш совет, великий Император! – Джейд подняла с земли свой шест и выбила из рук веера сестры. – Наши девочки такие молодцы! – восхитилась Синдел. – Скажи, а ты правда в них не разочаровался? – Как я могу разочароваться в своих детях? – улыбнулся ей Кан. – Они — моя плоть и кровь, тем более они очень похожи на тебя, обижая их — я обижаю тебя. – Во имя всей Эдении, ты такой милый! – промурлыкала Императрица. – Я правда очень горжусь нашими дочерьми! – произнёс внешнемирец. – На турнире было 9 женщин, а осталось 2, и это наши Китана и Джейд! – Ты вырастил из них отличных ассасинов! – похвалила мужа Канум. – Ты оказался таким прекрасным отцом! – Ты только девочкам об этом не говори, – предупредил мужчина. – Ты же знаешь, что я из принципа их не хвалю, чтобы не зазнавались. – А в Мили и Карли ты разочаровался? – чуть поникла женщина. – Я же уже сказал тебе, что не могу разочароваться в своих детях, – прошептал он. – Даже несмотря на боль, Милина и Скарлет взялись за лопаты и не жалуются! – Они чувствуют вину перед тобой, вот и стараются загладить, – сказала она. – Я горжусь ими! – Не хочу чтобы это дошло до их ушей, но и я ими горжусь! – шепнул жене Шао Кан. – Пусть потерпели поражение, но я всё равно уверен, что однажды они ещё покажут себя! – Шао... – Синдел млела от этого мужчины. – Лучше мужа и отца я ещё не встречала! – Просто стараюсь брать пример с лучшей матери Внешнего Мира и Эдении, – подмигнул ей Император. – Я лично буду укорачивать языки тем, кто посмеет ещё раз оскорбить моих дочерей! – Таких жестокостей не стоит, а вот провести разъяснительную беседу не помешает, – улыбнулась Императрица. – Мой успокоительный источник, – ласково произнёс Кан. – Влюбила ты меня в себя по уши. – И нисколько не жалею, – чуть стеснительно улыбнулась Канум. У шокан есть правило, что они не тренируются с кем попало, а только со своими соотечественниками, от того Горо не имел партнёра. Однако было удивительно, что ему вызвался помочь Шанг Цунг, превратившись в Кинтаро, и отрабатывая шоканскую технику боя, на ходу превращаясь в других и таким образом, готовя Принца царства Куатан. Вообще после воссоединения ШаоДел многие сдружились и изменились: стали более добрыми, кто-то нашёл свою истинную любовь, а кто-то понял, что зря долгие годы плёл интриги и строил козни. – Горо, Кинт... Тьфу ты, Шанг Цунг! – запутался Шао Кан. – Ты бьёшь или массаж делаешь? – Боюсь бойца до четвертьфинала покалечить, – усмехнулся Шанг Цунг. – Одного шокана я уже вывел из строя! – А ты не кичись, Шанг Цунг, – бросила ему Шива. – А то будешь как Кейдж-младшая: хвастает победой над сильным, а потом проиграет более слабому. Ой, прошу прощения, Принцесса Китана. – Я поняла что ты имела в виду, Шива, – улыбнулась Китана, отразив очередную атаку Джейд. – Китана! – осёк её Император. – Да, великий Император, во время битвы разговаривать нельзя, – и с этими словами она проскользила под сестрой и оказалась ха её спиной. – Кому я это объяснял? – приложил руку с лицу Кан. – Дети, – снисходительно улыбнулась Синдел, глядя на всех своих дочерей. Вначале Лю Канг думал отрабатывать удары в одиночку, но к нему подошёл Флуд и они начали спарринг. Языки пламени и потоки воды были чем-то волшебным, то самое противостояние огня и воды, которое многие века считается легендарным, как противостояние Скорпиона и Саб-Зиро, песнь пламени и льда. Скарлет каждый раз более или менее незаметно вздрагивала, когда видела гидромагию, которой управляет Норрен, однако она умела держать самообладание, даже когда это совсем не просто. Шао Кан долго терпел взвизги Избранного, но когда он вновь прозвучал этот забавный крик, то Император не смог сдержаться. – Лю Канг, ты огнём или визгами бьёшься? – усмехнулся Кан. – Такой привилегией здесь обладаю только я, – самокритично сказала Синдел. – Вот именно, – согласился внешнемирец, поцеловав в макушку свою любимую крикунью. – Посмотри на Скарлет, – шепнула супругу Императрица, видя искривлённые лёгким страхом черты лица младшей воспитанницы. – Из-за этой магии крови вода стала её главным страхом, мне её очень жалко. – После той битвы с Флудом она стала ещё больше бояться воды, – сказал мужчина. – Я очень постараюсь им помочь, – сказала Канум. – Только я хочу сама, у тебя методы не самые... – Добрые? – догадался он. – Они у тебя скорее довольно... ну... мужские, – робко улыбнулась эденийка, боясь обидеть мужа. – Буду стараться стать лучше, – Шао был далеко не обидчивым. – Да куда лучше? – удивилась женщина. – Ты же идеальный! Сладкие и милые речи Шао и Дели можно слушать вечно, глядя на их бесконечное неземное счастье, однако не они сейчас главные звёзды, а бойцы, что пришли для тренировки. «Противником» Коталя стал Горец хотя бы по той причине, что оба здоровяка нехило махаются мечами. Ош-теккский меч макуауитль сверкал под лучами солнца своим золотом и обсидиановыми лезвиями, отбрасывающих блики и чёрно-фиолетовые оттенки с изредким вкраплением синего. А вот Горец, который смог одолеть Кинтаро на турнире, перед тренировкой вновь попросил благословения у предков и богини войны Андрасты. Тяжёлые удары мечей гулким эхом разносились по всему саду, будто вот-вот снесут всех звуковой волной не хуже крика Синдел. – Коталь, ну ты хоть серпы бы свои достал, не всегда ж ты мечами будешь махаться, – это уже скорее был не подкол, а даже совет, который Шао Кан любезно дал своему будущему зятю. – Вероятно папа понял, что Коталь всё же может защитить тебя, – шепнула сестре Китана, чтобы отец не услышал разговоров во время тренировки. Эррон Блэк, будто беря пример с Рейко-Аластора, тренировался один: то ли не хотел злить Скарлет своей совместной тренировкой с Шок Пейном, то ли от того, что ему так удобно. Тем более противника можно ненароком повредить пулей, тем самым исключая себя и соперника из турнира. Эррон ловко крутил в руках револьверы, перезаряжая их барабан, боксировал, отрабатывал броски и резкую пальбу. Кровавую Леди восхищала эти ловкость и некая пафосность, но она не была такой приторной, как у Джонни Кейджа и Шок Пейна. – Эррон, осторожней, не навреди глицинии! – попросила его Синдел, глядя, что стрелок направил дуло револьвера на дерево. – Как скажете, миссис Кан, – кивнул Эррон Блэк и резко пальнул в сторону ворот, до которых пуля всё же не долетела. «А твоя помощь мне пригодится...», – задумалась Императрица, глянув на будущего зятя. Относительно скоро тренировка была окончена и все принялись за свои дела: Шао Кан поцеловал Синдел и направился в свой кабинет, где его ждёт кипа бумаг; сама Императрица вместе со своей телохранительницей и рабочими осталась в саду, чтобы наконец-то взяться за обустройство сада; а натренировавшиеся бойцы разошлись кто куда. На весь сад стали слышны звуки лопат и некоторое недовольство по поводу участи, которым Император уготовил проигравшим приближённым. Проходя мимо Канум, каждый тренировавшийся боец, даже Китана и Джейд, кланялись монархине, каждого она одаривала улыбкой. Но когда к эденийке подошёл Эррон Блэк, то она резко обхватила его за предплечье. – А ты мне нужен, Эррон Блэк, – сказала ему Синдел. – Ты ничего дурного не подумай, я к тебе приставать не собираюсь. Мне нужна твоя помощь. – Вам? Моя помощь? – ошарашенно переспросил Эррон Блэк. – Да, – односложно и чуть строго ответила Императрица. – Ты хорошо знаешь Земное Царство, у вас там есть неядовитые пауки? – А вам зачем? – спросил Эррон, приподняв поля шляпы. – Есть или нет? – чуть вскипела Канум, её раздражают излишние вопросы. – Ну есть, – пожал плечами Блэк. – Пожалуйста, в течение часа принеси мне какого-нибудь земного неядовитого паука, – попросила эденийка. – Мне это очень нужно. – А во Внешнем Мире разве мало своих пауков? – спросил стрелок. – Есть, но они либо ростом с Шао Кана, либо ядовитые, – объяснила женщина. – А мне нужен относительно небольшой и неядовитый. Я могу на тебя положиться? – Постараюсь не подвести, Ваше Императорское Величество! – браво ответил мужчина, сняв с головы шляпу. – Заодно поднимешь себя в моих глазах, я всё же для Скарлет желаю счастья, – предупредила она. – Иди, жду тебя через час. Эррон Блэк воспрял духом, поправил шляпу, пояс и жилетку, проверил оружие и буквально понёсся исполнять поручение Императрицы Синдел Канум. Но Эррон делает это не ради Её Императорского Величества, а ради своей колючей и немножечко вредной кровавой Леди Скарлет. Синдел прекрасно разбирается в человеческих чувствах и знает как использовать это в свою пользу, однако она не преследует каких-то корыстных или плохих целей, она просто хочет одним выстрелом (да простит Китана) убить двух зайцев. – Ты чего задумала? – спросила Шива. – Ничего особенного, – пожала плечами Синдел. – Если тебя не затруднит, то сходи за Джейд, она нужна мне. – Могла бы и не просить, ты же моя госпожа, – по-доброму усмехнулась телохранительница, поклонилась и пошла исполнять волю Её Императорского Величества. – Карли, моя милая ведьмочка, подойди, – поманила самую младшую дочь Императрица. – Да, мама, что-то случилось? – спросила Скарлет, подбежав к матери. – Вот смотри, для твоей любимой красной части сада я набросала эскизы, выбирай любой, – ответила Канум, разложив на земле пять бумаг размером А3. – Какой выберешь, по тому плану мы и будем делать эту часть сада. – Я правда могу выбрать? – алые глаза кровавой Леди засверкали от счастья. – А в этом есть что-то странное? – изогнула бровь эденийка. – Нет, мама, – ответила кровавая колдунья. – И ещё вот в этой книжке я красными закладками-стикерами отметила страницы, на которых отмечены красные цветы, – женщина всучила дочери довольно большую книгу с сотнями страниц, крупным шрифтом и яркими рисунками, некоторые из которых Синдел рисовала сама. – Я не подведу! – приободрённо сказал кровавая дева, внимательно разглядывая чертежи, наброски и картинки. У Её Императорского Величества всё работало как часы: Синдел со Скарлет совместно решали вопросы красной части сада, Шива сходила за Джейд, которая предпочла скромно отмалчиваться рядом с матерью, а проигравшие в турнире придворные Императора копали русло для небольшого садового ручейка. – А там посадим краснолистный клён, – сказала Синдел, глядя в план, на котором она теперь раскрашивала карандашом карминового цвета нарисованное дерево. – Джейди, что скажешь? – А? – переспросила Джейд, вытянутая из мыслей словами матери. – Отлично. – Как ребёнок, – снисходительно улыбнулась Шива, глядя на рисующую подругу. – Этот ребёнок уже в императорских покоях, покоях Принцесс и Леди, коридоре, кабинете Кана и тронном зале ремонт закончил, а также почти довершила реконструкцию в столовой и в саду! – деловито парировала Императрица, не желая слушать упрёков. – Да почти, – усмехнулась телохранительница. – Только вчера мрамор выбрала. – Шива, я сейчас обижусь, – пробубнила себе под нос Канум, вырисовывая штрихи. – Если так и дальше дело пойдёт, то к осени мы всё закончим! – А смысл? – пожала плечами шокан. – Осенью всё опадать будет, а потом снегом покроется. – Ну и ничего страшного, – пожала плечами Синдел. – В любом случае всё равно будет красиво. – В этом нет сомнений, – влезла Скарлет, чтобы мать и её подруга не рассорились. Во временном подчинении Императрицы находились: Рептилия, Скарлет, Кинтаро, Милина, Барака и Таня, многие были уверены, что завтра этот список пополнится, потому что будущих зятьёв Шао Кан точно отправит на исправительные садовые работы да и старших дочек этим «побалует». Синдел далеко не зверь, поэтому искалеченные противниками бойцы могут в любой момент отдохнуть, сходить к лекарю или же на обед. Канум доверяет людям Кана, поэтому не следит за ними и не ловит на обмане. Кому-то эденийка даже сама оказывала медицинскую помощь, в частности Милине, которой она мазала руки мазью с запахом шалфея. Младшая Принцесса не стала отделять себя от других и тоже не покладая рук работала в саду, чтобы помочь матери и доказать отцу, что она не белоручка и слабая барышня, которой нужна вечная защита. Работая, полутаркатанка заметила Ханзо, который после тренировки решил пройтись по всё ещё пустеющему саду, но мужчина был мрачнее тучи. – Ханзо! – окликнула его Милина, но он не услышал. Принцесса посмотрела на работников, а потом на Синдел и Шиву, которые стали о чём-то оживлённо спорить, а Скарлет и Джейд пытались их успокоить. Девушка как можно более тихо положила лопату рядом с выкопанным руслом будущего ручейка и стала потихоньку отходить от места работы. Полутаркатанка подошла ближе и положила руку на плечо Хасаши, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание. – Ханзо, что с тобой? – с тревогой спросила Милина. – А, Милина, – Скорпион слабо улыбнулся. – Всё в порядке. – Но я же вижу, что не в порядке, – настаивала Принцесса. – Расскажи мне, может тебе полегчает. – Хорошо... – вздохнул Ханзо и начал. – Сегодня день рождения у моего друга... – Так радоваться надо! – воскликнула дочь императорской пары. – Я бы радовался если бы он был жив, – произнёс Хасаши и опустил голову. – Кто он? – осторожно спросила полутаркатанка, чувствуя некую неловкость. – Кенши Такахаши, – ответил грандмастер. – О, Старшие Боги! – девушка приложила руку ко рту. – Я же помню его: вежливый, с юмором, несмотря на слепоту очень опасен. – Его сын обучался у меня, – продолжил мужчина. – А вот 2 месяца назад я получил известие о его гибели, письмо и повязку, ту самую, которую он носил на глазах. Он похоронен на своей земле в Японии. Сегодня я хочу почтить его память и поздравить его дух с днём рождения. Ты сможешь пойти со мной? – О да, Ханзо! Мы теперь вместе! – сказала она, обнимая и целуя возлюбленного. – И все проблемы будем решать вместе. К слову к тому времени часы пробили час дня, разносясь гулким эхом по всему сад, от пустоты которого этот гул становился невыносимым, будто Синдел решила потренировать свой крик. На садовой тропинке стал слышен торопливый стук ковбойских сапогов, эти звуки Скарлет всегда узнает и теперь точно не станет призывать кровавые щупальца, как раньше. – Ковбойчик! – обрадовалась кровавая Леди и хотела было кинуться возлюбленному на шею, но он чуть отошёл. – Ты чего? – Осторожней, Карли, я с подарком для твоей мамаши, – ответил Эррон Блэк, держа в руках гофрокартонную коробку, которую нёс очень осторожно. – А что за подарок? – поинтересовалась кровавая дева, непременно желая слазить в коробку. – Знаешь, у твоей мамы специфичный вкус на подарки, – усмехнулся Эррон, даже не представляя зачем ей понадобился паук. Синдел настолько увлеклась занятным спором с Шивой, что даже не заметила как упорхнула Скарлет и пришёл Эррон Блэк. Подойдя к Императрице, стрелок и кровавая ведьма поклонились, а вот телохранительница насторожилась, увидев коробку. Канум взглядом указала на коробку, а затем посмотрела на Эррона, который будто понял намёк эденийки и кивнул. Такие переглядки насторожили нефритовую и кровавую Леди, а также шокана. – Джейд, дорогая, возьми, пожалуйста, коробку, у меня руки заняты, – попросила Синдел, осторожно откладывая на землю все свои бумажки и карандаши. Джейд, даже не чувствуя подвоха, взяла коробку, но трясти не стала, боясь, что подарок для матери может оказаться хрупким и девушка просто-напросто разобьёт его. Синдел будто нарочно (хотя, пожалуй, так и есть) бережно раскладывала по цветовой гамме то бумажки, то карандаши, она любит порядок. Шива всё не сводила взгляд с коробки, переживая, что подарок может принести Императрице вред. Закончив свои игры в порядок, Канум отряхнула руки, поправила волосы и подошла к коробке, перебирая пальцами. Нефритовой Леди даже не пришло в голову отдать матери коробку, ей было даже интересно что такого Эррон Блэк мог принести Её Императорскому Величеству. Синдел медленно, будто испытывая, снимала крышку с коробки, а когда сняла, то у Джейд начала такая истерика, что она бросила коробку вместе с содержимым на землю и спряталась за Эррона и Карли. Шокан сразу достала из-за спины щит и закрыла собой Императрицу, готовая защитить её ценой собственной жизни. – Джейди, ты что, это же живое существо! – ужаснулась Канум и бросилась к «содержимому» коробки. В джунглях Южной Америки Эррон Блэк нашёл паука-птицееда. Конечно любой паук семейства птицеедов в какой-то степени ядовит, однако нет подтверждённых случаев смерти от укуса этого здоровяка. Синдел без всякого страха взяла на руки паука, слегка смеясь от его мохнатых лапок и даже стала чесать пальцем его головку. Такое поведение Императрицы поразило всех стоявших рядом, работников и даже придворных и гостей, которые выглянули в окна, испугавшись громкого визга нефритовой Леди. Канум ничего странного в своём поведении не видела: она эденийка, тем более будучи ещё маленькой Принцессой, она трижды просыпалась на одной подушке с самыми ядовитыми, но красивыми пауками Эдении, которых оставляла «любимая» тётка Ноэлия, но судьба будто миловала будущую Императрицу и пауки не трогали её. Шива даже не знала что делать: защищать подругу, звать Шао Кана или не мешать играть с пауком? – Эррон, ты совсем сбрендил?! – завизжала Джейд, дрожа от страха. – Я?! – ошарашенно переспросил Эррон Блэк. – Да это твоя мама попросила припереть это чудовище во дворец. – Что?! – вновь взвизгнула нефритовая Леди. – Мама, ты меня до инфаркта довести хочешь?! – Джейди, доченька, я хочу тебе помочь, – ласково ответила Синдел, но пока к дочери подойти не решилась, чтобы ещё больше не пугать её. – Я хочу, чтобы ты больше не боялась пауков. – Да, если я умру от страха, то я уже точно ничего не буду бояться! – голос зелёного ассасина начал ломаться, она сейчас точно разрыдается. – Джейди, ну ты посмотри на него, – уговаривала её Императрица. – Ты посмотри какой он пушистый... – Мохнатый и страшный урод! – девушка закрыла рот руками, чтобы никто не слышал её рыданий. – Джейд, ну правда, ты хотя бы на него посмотри, – поддержала мать Скарлет, она тоже вообще не боялась пауков. – Мама, я тебя на коленях прошу и умоляю: убери эту ползучую тварь! – рыдала Джейд, Синдел явно перестаралась. – Ты моя маленькая! – Канум стало страшно за дочь. Женщина убрала паука в коробку, плотно закрыв её, хорошенько вымыла руки под водой из садового шланга, протёрла небольшим платком, пропитанным экстрактом лаванды и подбежала к дочери. – Джейди, моя милая, мой драгоценный нефрит, я не хотела! Прости, я не хотела доводить тебя до слёз. – Я так хотела, чтобы во сне ты пришла и спасла меня от этих мохнатых тварей! – нефритовая Леди, как котёнок, прижалась матери, не желая отпускать. – Джейд, моя милая Леди, извини, – ласково прошептала женщина, поглаживая дочь по голове. – Ты теперь обижена? – Я не буду обижаться, если ты найдёшь время попить со мной чай со сладостями, – шепнула матери девушка. – Ты моя хитрюга, вся в меня! – умилилась Синдел, поцеловав дочь в макушку. – А чай мы с тобой можем попить хоть сейчас. – Правда? – обрадовалась Джейд. – Да, мой самый драгоценный эденийский нефрит, – ответила Императрица, вместе с дочерью поднимаясь с земли. – Скарлет, раз красная часть сада твоя, то проконтролируй здесь всё... Шива, а ты проконтролируй Скарлет. – Идите уже! – махнула на них кровавая Леди, продолжив с интересом листать картинки в книжке. – А с пауком что делать? – спросил Эррон. – Верни его домой, – ответила Канум. – Я вам что, посыльный или волонтёр?! – возмутился Блэк. – Эррон! – гаркнула на него кровавый ассасин. – Иду, Карли, – закатил глаза стрелок, поднял коробку с земли и пошёл обратно в Земное Царство, в Южную Америку, где он и взял этого паука. Во всей это суматохе с медвежьей услугой Синдел, пауком-птицеедом и истерикой Джейд, когда внимание всех садовых работников, обитателей и гостей дворца было привлечено к этой сцене, Ханзо и Милина поняли, что вот им выпал шанс! По-английски отойдя назад, влюблённые убежали из сада. Ступив на остатки изуродованной садовыми работами, чтобы не навредить старой глицинии, СкорпЛина в огненном вихре, уходящим столбом далеко в небеса, переместились из Внешнего Мира в Японию. Скорпион и Милина оказались прямиком на кладбище: огромный участок земли, огороженный высоким забором, уставлен обелисками, склепами и монументами. Да, явно не самое удачное и романтичное место для свидания, однако Принцесса не стала строить из себя Скарлет, понимая, что возлюбленный скорбит. Однако стоит заметить, что полутаркатанка видела кладбища и получше, хотя склеп старой эденийской династии чего стоит. Они вошли. Идя вперёд, они глядели на череду похороненных. Сворачивая несколько раз то вправо, от влево, наконец они дошли до двух каменных обелисков. На первом позолоченными буквами высвечивалось: «高橋ケンシ 地球王国の偉大な戦士の一人。*», а на втором: «スチン の最愛の忠実な妻*». «Кенши и Сучин», – про себя прочла Милина и в ужасе подумав, сказала. – А ведь Такеда — последний из рода Такахаши. – Да так и есть, – кивнул Скорпион. – Мой лучший ученик: получил чуджина в рекордные сроки. Я давно о нём не слышал, надеюсь, что он жив. Из наручей Ханзо достал свёрнутое в трубочку письмо. Вскрыв его, он принялся читать: «Дорогой друг Ханзо Хасаши. Если я пишу тебе это значит у меня дела хуже некуда. Но не волнуйся, мы ещё встретимся и найдем моего сына. Я думаю, что он отправился отшельничать во Внешний Мир после моей смерти, а я заперт в мире призраков. Прошу, как придёшь ко мне, то надень повязку и произнеси: «悪で死んだ人。 目隠しを引き継ぐ。 私たちはあなたが再び上昇を助けます。*». А затем носи у себя и не снимай её. Неважно, где просто носи. P.S. Благодарю тебя за поздравления, друг мой». Конечно Милина не была так сильна в японском языке, но по выражению лица Ханзо она поняла, что содержимое письма не самок радужное, даже вызывает смятение. Ещё больший шок Принцесса получила, когда Хасаши встал на колени и надел карминовую повязку Кенши. – 悪で死んだ人。 目隠しを引き継ぐ。 私たちはあなたが再び上昇を助けます。, – грандмастер по-японски произнёс те самые слова, которые были написаны в письме. Внезапно произошла голубоватая вспышка, которая влетела в Ханзо и сбила его с ног, от чего Милина перепугалась и подскочила к возлюбленному. – Ханзо ты в порядке? – спросила Принцесса, держа возлюбленного за руку. – В полном, – ответил Скорпион, поднявшись с земли. – Что это было, любимый? – спросила Милина. – Я не знаю, – ответил Ханзо, коснувшись повязки, но снимать не стал. – Но что-то мне кажется, что это не конец. – Нам пора, нас уже наверно хватились, – с небольшой тревогой сказал Хасаши, обняв возлюбленную. – Да, верно, – согласилась дочь императорской пары. Влюблённые не стали покидать территорию кладбища, предпочтя взяться за руки. Грандмастер посмотрел на полутаркатанку, приобняв её за талию, она кивнула. Ладонь Скорпиона загорелась диким пламенем, которой он коснулся земли, поднял огненный вихрь и они исчезли в этом раскалённом потоке. Если бы Синдел узнала, где Милина была со своим возлюбленным Ханзо, то она бы точно попросила Шао Кана провести с дочерью разъяснительную беседу. Однако сейчас Императрица была занята другой своей дочерью — Джейд, которая уговорила мать устроить с ней посиделки за чаем только вдвоём. Нефритовая Леди очень радовалась, что Канум смогла ненадолго вырваться из потока дел и провести часок-другой со старшей воспитанницей, которую не отделяла от других своих дочерей. Женщина любила проводить время с детьми, а ещё лучше всей семьёй, но на ужин никак нет времени, ведь всё же нужно будет определиться с посудой на свадьбу Горо и Шивы. Но сейчас Синдел с таким удовольствием забыла о делах, наслаждаясь чаепитием: лёгкие цветочные нотки белого чая смешались с запахами всевозможных сладостей, заполнивших стол. Пусть мать и дочь подсели на правильное питание, но он сладостей никогда не откажутся, стол ими пестрил: мягкий зефир, зелёный марципан, безе, две вазы с шоколадным муссом, бельгийские вафли, пончики в глазури и даже мороженое ежевичное для Синдел и фисташковое для Джейд. – А это даже хорошо, что ты попросила Эррона принести этого... паука... – скривилась Леди. – Просто я очень переживая из-за твоей фобии, – сказала Императрица, взяв очередную вафлю. – Но не понимаю: почему когда ты сражалась с Ди'Ворой в её улье и не боялась всех эти насекомых? – А о чём я должна была думать, когда Коталю угрожала опасность? – пожала плечами зелёный ассасин. – Мама, давай больше не будем о насекомых, мы всё же за столом! Бабочки — да, пауки — нет! – Хорошо, больше не буду донимать, – пожала плечами Канум. – Мы с тобой так давно не сидели за чашкой чая, – философствовала девушка. – Последний раз был ещё до вашей с папой свадьбы. – Когда я правила только Эденией, то дел было меньше... по крайней мере не нужно было делать ремонт, – рассуждала женщина. – А во Внешнем Мире такая разруха, что нужно день и ночь трудиться, по крайней мере я могу хозяйничать в столице, Шао не против. – Мне всегда казалось, что управление государством это легко, но видя кипу бумаг на столе папы... – сглотнула Джейд. – Легко рассуждать о власти, сидя в роскошных покоях и попивая чай да заедая сладостями, – усмехнулась Синдел. – Легко ли вносить реформы в империю, которая до этого управлялась тираном? Это как птица восстанавливает повреждённое крыло. – Прекрасная метафора! – отметила Леди, сделав небольшой глоток чая. – Но из того тирана ты сделала настоящего мудрого и справедливого монарха, заботящемся о своём народе. – Нет, это сделала не я, – улыбнулась Императрица, вспоминая супруга. – Его излечила любовь ко мне, ведь он изменился ещё до нашего воссоединения, чтобы доказать, что ради меня он готов на всё, даже изгнать из себя тирана и узурпатора. Я пала пред его напором и настойчивостью. – С вас стоит брать пример, – изрекла зелёный ассасин, а затем резко сменила тему разговора. – Мама, а ты чего-то боишься? – Если честно, то из всей нашей семья я самая большая трусиха, – призналась Канум. – И это мне говорит человек, который сегодня на руки взял здоровенного паука, – усмехнулась девушка. – Джейд, многих своих слабостей я не раскрываю, боясь, что этим будут пользоваться против меня, но я очень боюсь лишиться всех вас... особенно Шао, он стал для меня всем миром, – на лице женщины появилась лёгкая улыбка. – Я уверена, что вы не расстанетесь, – кивнула Джейд. – Давай не будем о грустном? Всё же хорошо. – Верно, моя милая, – согласилась Синдел, взяв пончик. – Эх, всё же не зря я привезла во Внешний Мир своих кондитеров! – Эдения во Внешнем Мире, – сказала Леди. Этот разговор был похож на скачки диаграммы: то разговор лёгкий и весёлый, какой и должен быть между матерью и дочерью, то резко тема становится более философской и тяжёлой, приводя к грусти. Но приятный аромат чая и чудные сладости эденийских кондитеров у любого заберут грусть и уныние, оставляя только радость и счастье. Вновь были слышны смех Синдел и Джейд, их забавные разговоры обо всём и ни о чём, а также шутливые нравоучения Императрицы по поводу застольного этикета. Всё же Канум не жалеет, что у неё такая большая семья! После тренировки Аластор прогуливался по саду недалеко от места, где работали проигравшие в турнире бойцы. Так как солнце сильно пекло, то он снял рубаху. Его мощное накаченное тело впечатляло, такой мускулатурой он явно пошёл в отца. Работающие в саду полутаркатанка, кровавая колдунья и бывшая эденийская предательница невольно заглядывались на этого красавца. – А тело у этого Аластора ничего, – невольно сказала Милина, которая успела вернуться из Японии. – Да, согласна, – отозвалась Таня. – Тело как тело! – раздражённо выпалила Скарлет. – Работайте лучше! Ли Мей наслаждалась присутствием во дворце: просторно и красиво, однако ей было немного грустно из-за того, что она не застала красоту дворцового сада. Но с другой стороны Ли стала свидетелем того, как Синдел повлияла на жизнь дворца. Мей было очень интересно знать планы Императрицы по поводу сада, поэтому она пришла, чтобы посмотреть на труды рабочих, а может даже и помочь. Её восхищало, что никто не жаловался и все усердно работали, выкапывая русло реки, а Скарлет же вкапывала первое растение нового сада — краснолистный клён, который может разрастись за год! Внешнемирка не хотела смущать опозоренных проигравших бойцов, поэтому пришла к глицинии. Пушистая глициния спокойно шелестит своими ветками цвета фиалок, разнося свой прекрасный аромат по всему саду. Ли Мей осторожно, будто это дерево охраняет цербер, подошла к старой обитательнице дворца, слегка раздвинув ветки. Мощная крона уходила высоко вверх, переплетаясь ветками между собой. Однако мысли о красоте дерева будто вышибло красотой и крепостью тела Аластора. «Как же он красив и силён!», – влюблённо подумала Ли Мей. – «Но всё же есть в нём что-то такое... Такое необычное...». Ли глубоко вздохнула, стёрла с лица предательский румянец, убрала глупую улыбку и решила подойти. Аластор стояла в тени дерева и задумчиво смотрел вдаль. Мей подошла, но так что он её не видел. Однако внезапно к ней подкралась стеснительность и она не решалась заговорить и показаться с ним. Однако... – Госпожа Ли Мей, – раздался голос Шок Пейна. – Выходите, я знаю, что вы тут. – Приветствую вас Аластор, – Ли Мей с тем самым румянцем, который вновь предательски проступил на её щеках, вышла к Аластору. – Приветствую вас, – всё же галантности и манер у Рейко не отнять, поэтому в знак любезности он поцеловал руку внешнемирки. – Что вам угодно? Принц не мог отвести взгляда своих голубых глаза от Ли Мей: довольно высокая девушка (даже выше Синдел), средней длины смоляные волосы, карие, будто карамель, глаза, стройная фигура, довольно большая грудь, длинные ноги, упругий зад, обворожительная улыбка. Одета в очень короткий топ с глубоким вырезом, обтягивающие штаны и сапоги лилового цвета с тёмным оттенком. «Ах, Ли Мей», – подумал Рейко. – «Если бы ты знала, что уже покорила моё сердце». – Вы не против пройтись со мной, Аластор? – робко спросила Ли Мей. – Я? – ответил Аластор. – Очень даже не против. Дайте мне вашу руку. Всё же помимо боевых навыков, родители смогли кое-чему научить Принца — галантным манерам. Впрочем, тут их косвенная заслуга: Шао и Дели были нежны друг с другом, к чему их сын привык с детства. Юноша подал девушке руку и они вместе куда-то пошли. – Смотри, Карли, кажется тот, кто тебе не понравился, нашёл себе подругу, – подколола младшую сестру Милина. – Сочувствую ей, – зло проговорила Скарлет. В дворцовом саду почти ничего не осталось: только глициния да старые кусты, от которых Синдел потом пожелала избавиться. Но всё же уже потихоньку стали засеивать любимую часть сада кровавой Леди красной травой, вкопали кроснолистный клён и заложили небольшой фонтан. Во всём этом прекрасном беспорядке Аластор и Ли Мей смогли скрыться от бдительных и придирчивых взглядов. – Знаете... – начала было Ли Мей, однако внешнемирец её опередил. – Ли Мей, мы же уже перешли на «ты», – напомнил Рейко. – Ах, да, забыла, – хихикнула Ли. – Знаешь, Аластор, а ты очень необычный. – А что во мне такого особенного? – удивлённо спросил Принц. – Ты силён, умён, держишься как тот, кто происходит из знатной семьи, твоя походка говорит об этом. – восхищённо объяснила Мей. – Ты тоже очень необычна для простой жительницы Внешнего Мира, – сказал сын императорской четы. – Ты решительна и находчива, ловка и искусна. Ты особенная. От такого приятного комплимента Ли Мей зарделась румянцем. Они прошли к остаткам фонтана фиолетовой части сада и подошли к скамье, которая стояла возле глицинии — любимого дерева Императрицы Синдел. Вообще даже с садовыми работами эта часть сада остаётся самой прекрасной, будто пропитанной атмосферой Эдении, которая теперь будет с примесью Японии. – Присядем? – предложил Рейко. – Не откажусь, – согласилась Ли Мей. Они оба присели и довольно плотно друг другу. Ли Мей украдкой любовалась телом Аластора и смотрела на его глаза, которые так и манили к себе. Ли считала это не совсем приличным, поэтому старалась отвести взгляд. – Скажи, Ли Мей, – внезапно попросил Аластор. – А есть ли у тебя возлюбленный? Я просто удивлюсь, что у такой прекрасной девушки и никого нет. – Спасибо за комплимент, – улыбнулась Ли Мей. – Но нет, я так и осталась одна спустя столько лет. А ты как? Неужели не встретил ту единственную? – До этого не встречал, – ответил Принц. – Но мне кажется, что я вот-вот найду ответ. Аластор повернулся и пронзительно посмотрел на неё, Ли Мей также не отрывала взгляд. У них обоих возникла буря внутри: у Рейко словно пропали все злобные мысли, а Ли ощутила небывалую страсть и влюблённость. Они были всё ближе и ближе друг к другу. Их губы сомкнулись, создавая их первый и сладкий поцелуй. Мей обняла его, а Принц её. Так они целовали друг друга, сидя под глицинией под уходящее солнце. Да, они знакомы даже меньше недели, всё развивается ещё стремительнее, чем у ШаоДел, но разве можно держать внутри чувства, от которых хочется петь и совершать небывалые поступки? Внешнемирцы медленно закончили поцелуй, но так и остались в объятиях друг друга. – А не слишком ли мы торопим события? – чуть смутилась Ли Мей. – Мне кажется, что нет, – ответил Рейко. – Мои чувства говорят, что я влюбился. – Такой яростный воин и влюбился, – вновь покраснела Ли. – А как же Император и Императрица? – напомнил Принц. – Шао Кан тоже не холёный Принц на белом коне, но Синдел в него влюбилась. – Об их любви не утихает молва, – сказала Мей. Сидя в объятиях друг друга, влюблённые взглядом провожали золотое солнце, алеющее ближе к горизонту. Начала опускаться приятная прохлада, в окна дворца загорался свет, а рабочие уходили, так и не дождавшись чаёвничавшей Императрицы. В небе стали сверкать звёзды, похожие на россыпь самых драгоценных камней, которые можно только сыскать, образовывались созвездия. – Пора, – сказал Аластор, найдя взглядом созвездие Тельца, по которым он родился. – Да, пора, – согласилась Ли Мей. – Я буду завтра болеть за тебя на турнире. На лице Рейко невольно дрогнула улыбка и он даже обнял Ли. У скамьи им пришлось расстаться, чтобы во дворце не начали сплетни, которые так любят Принцессы, Леди и Таня (Синдел много раз была жертвой сплетен, поэтому терпеть этого не могла). Аластор шёл с радостными мыслями, как вдруг ему в голову ударила скверна Шиннока. – Ты не выдворишь меня! – кричал голос. – Я источник твоей мести, крови и ненависти! Стук сапогов Рейко нарушал общую тишину засыпающего дворца. Принц бежал в свои гостевые покои, схватившись за голову: голос в ней кричал, сама голова пульсировал в бешеном ритме, будто она вот-вот взорвётся. Внешнемирец бежал по коридору и едва не сшиб Синдел, которая в это время обычно уже лежит с Шао Каном в постели и мило шепчется с ним. Императрица отскочила от этого громилы, но ей показалось, что она мельком увидела глаза, сияющие, как рубины, омытые кровью. Рейко даже не заметил, что чуть не сбил с ног свою мать, ему было самому до себя. С трудом добежав до своих покоев, Принц открыл их и забежал, громко захлопнув их за собой. Затем сын ШаоДел упал на спину, как в припадке катаясь по полу. – Прочь от меня! – требовал юноша. – Уходи! – Мы с тобой связаны воедино, – сказал голос. – Раз ты не желаешь сотрудничать, то я тебя обязую! Зло ударило магией, причиняя Принцу такую боль, что он готов был поспорить, что у него сейчас взорвётся мозг. Внешнемирец чуть не закричал, но сдержался, чтобы не привлекать внимание. Его глаза вновь стали алыми, пугая свой краснотой и злобой. Рейко перестал дёргаться и заговорил демоническим голосом, будто в него кто-то вселился. – Кровь Рейко будет править! – прорычал он. Во дворце Шао Кана четыре основных части: северная, восточная, южная и западная. Северная часть дворца почти пустовала, что было на руку ШаоДел. Восточная — бывшая пыточная, а теперь гостевая часть дворца. В западной части находится самое важное — покои императорской семьи и их приближённых, а также монаршии коллекции. А вот в южной части дворца располагались хотя бы винные погреба, которыми Император часто хвалился. Ночью, когда уже почти весь дворец погрузился в царство Морфея, Рейко тихо прошёл к погребам, миновав стражу. Принц знает дворец отца как свои пять пальцев, поэтому ему даже особо не пригодился свет, чтобы пройти, а дальше уж само кровавое колдовство дало ночное зрение. Сын Шао Кана и Синдел спустился, пройдя вина, еду и свернул в один неприметный уголок, где хранились зелья и алхимические ингредиенты. Там же стояли бутыли с кровью для Скарлет, которые были собраны для колдуньи со всех уголков Внешнего Мира и даже за его пределами. Среди них он заметил около ста бутылок помеченных глазом дракона. «Драконья кровь!», – догадался Рейко. – «Моих сил хватает для боёв, но я хочу быть уверен в своей победе». Принц нагло и без разрешения, хотя был приучен его спрашивать, взял десять бутылок с драконьей кровью. Юноша был уверен, что в этом дворце невозможно что-то сделать спокойно за пределами своих покоев, поэтому именно там он решил подкрепить себя. Вернувшись тихо в покои, Рейко надёжно спрятал бутыли и обработал, чтобы Скарлет не учуяла, ведь Принц помнил на какие чудеса способна старшая сестра. Сын императорской четы осторожно, будто боясь уронить, взял одну из бутылок, наполненной тёмно-красной драконьей кровью. Он откупорил бутылку, слегка взболтал и одним залпом осушил. Металлический привкус наполнил всю ротовую полость, от чего внешнемирец, как кот, облизнулся. Вены Рейко вздулись, мышцы стали больше, напряглись. Принц чувствовал, что сила и энергия идут по его телу. Глаза засверкали алым светом, только теперь ещё ярче. Сын ШаоДел сжал кулаки, заставляя вены вздуваться и начать колебаться на предплечьях. Всё-таки драконья кровь при его теперешней божественной сущности усиливает его больше, чем другие виды крови. Вторую бутылку он выпьет завтра перед боем. Внешнемирец решил, что выйдет завтра без оружия и без доспехов, в одних штанах и без обуви. Так он покажет всем, что может побеждать голыми руками. «Тот кто выйдет со мной завтра...», – сам себе прошипел Рейко. – «Обречён!». Ах, если бы только Синдел знала, что сейчас в коридоре её чуть не сбил собственный сын, то она бы была неимоверно рада, подняла на ноги весь дворец и прямо сейчас устроила бы торжество по поводу возвращения наследника престола! Но сейчас Императрице было не до того: дождавшись, пока опустится ночь и в коридорах останутся только стражи, она осторожно, будто как в юности сбегает от матери к Шао Кану, из западной части дворца проскочила в северную часть дворца, освечивая себе путь подсвечником, который может стать и оружием. Шао Кан терпеливо ждал свою благоверную: задвинул шторы, чтобы никто не увидел свет в северной части дворца, не начал играть без любимой, не открыл какой-нибудь дорогой алкоголь и даже не взял в руки кий. Император волновался так, будто они с Императрицей скрывают от всех свои отношения, но мысль о том, что вот-вот двери отворятся и в бильярдную комнату впорхнёт жена, грели его душу. Кан снял шлем и положил на барную стойку, зная, что такая «жертва» явно порадует Канум. «Как тогда перед свиданием в Эдении волнуюсь», – признался самому себе Шао. – «Я перед Дели робеть начинаю». В коридоре послышался тихий стук каблков-столбиков и чем ближе он был к двери, тем быстрее билось сердце Императора, так стучат каблуки при походке только у одной женщины. Золотая ручка опустилась, отворилась тяжеленная дверь и в бильярдную комнату как можно тише вошла Синдел. Императрица потушила огоньки на свечах подсвечника, поставила его на барную стойку и вся покраснела от восхищённого взгляда мужа. Кан расплылся в улыбке, когда увидел в чем Канум решила сыграть в бильярд: небрежный пучок на макушке, свободная фиолетовая футболка, классические чёрные шорты и чёрные замшевые сабо на каблуке. Казалось бы, что в этом особенного? Но влюблённые друг в друга супруги помнят, что именно в этом эденийка тогда была в Сплите. – Дели... – прошептал Шао Кан, протянув к жене руки. – Ты в этом была в Хорватии. – Ты правда помнишь? – Синдел подскочила к мужу, млея от его крепких рук. – Я помню всё, – шёпотом ответил Император. – Я решила добавить немножко ностальгии и романтики в сегодняшний вечер, – сказала Императрица. – Так приятно, что ты помнишь в чём я тогда была. – Я даже помню как надевал тебе туфли, когда ты их обронила, – вспомнил Кан. – Во имя всей Эдении, мне не хватает слов, чтобы описать всю мою любовь к тебе... – глаза Канум сверкали даже ярче звёзд, любовь заполнила всё её сердце. – Не нужно слов, есть и другой способ... – загадочно сказал внешнемирец. Шао осторожно обхватил подбородок своей Дели рукой и притянул к своим губам, даря прекрасный поцелуй, который объясняет больше и лучше любых слов. Поцелуй императорской пары был горячим и нежным, страстным и ласковым, он будоражил разум своим контрастом, когда языки влюблённых переплетались между собой. Императрица таяла от ласки и любви Императора, подобного отношения не удостаивалась ещё ни одна его женщина, ей приятно быть первой. Поцелуй можно было продолжать вечно, пока на губы Кана не упала мокрая капелька. – Делочка, ты чего? – внешнемирец с неохотой отпрянул от губ жены, видя, что по её щеке течёт слезинка. – Что-то не так? – Дракончик, я так тебя люблю, что у меня сердце вот-вот вырвется из груди! – прошептала эденийка, вытирая слезу. – Ты столько для меня делаешь, балуешь, холишь и лелеешь... – Для этого я и женился на тебе, – улыбнулся мужчина. – Я же хотел тебя не ради постели и страстных ночей, а чтобы любить и оберегать, чтобы ты могла спокойно чувствовать себя слабой. – Я люблю тебя, – это было всё что могла и хотела сказать женщина. – Я тоже люблю тебя, – улыбнулся он. – Всё, наплакалась? – Да, – звонко рассмеялась она. – Начнём игру? – Ты читаешь мои мысли, – заметил Шао Кан и поцеловал жену в лоб. Император приободрённо подскочил к киевнице и взял два кия: красный для себя и фиолетовый для жены. Императрице невероятно нравился этот мужчина, с которым она желает провести всю свою долгую эденийскую жизнь. Кан протянул Канум её кий и подвёл к столу. – Правила помнишь? – спросил внешнемирец. – Я не наложница, которая на следующее утро забывает твоё имя, – деловито подметила эденийка, а потом рассмеялась. – Извини. – Нет, ты права, – сказал муж, поцеловав любимую в висок. – Кто первый? – Может монеткой? – предложила жена, найдя в кармане шорт хорватскую куну. – Вроде все карманы проверяла. – Ты умеешь подбрасывать? – спросил он. – Если честно, то нет, – ответила она, протянув мужу монетку. – Давай ты? Если что, то я решка. Шао Кан молча принял из рук Синдел хорватскую куну, покрутив её между пальцев. Императрицу поражало каждое движение Императора, она улыбалась тому как ловко он катает монетку между пальцев. Кан положил «решение вопроса» на коготь большого пальца и подбросил его. Хорватская куна стала крутиться в воздухе, как волчок, отражая яркий свет ламп. Монетка упала также быстро, как и была подброшена. Она стала кататься по столешнице бильярдного стола, пока не упала орлом вверх. – Начинай, дорогой, – подмигнула ему Синдел. Шао Кан улыбнулся тому, что жена не расстроилась поражению в «монеточной битве», но ей куда важнее выиграть битву за сердце мужа, которое она заполнила собой. Император медленно, будто испытывая, прицеливался для удара, а затем резким движением кия с одного удара забил полосатый зелёный шар с номером «14» в лузу, раскидав все остальные по столу. – Значит мои целые, – догадалась Императрица. – Вновь твой ход, только играй честно, не поддавайся мне. – Тогда тебе шаров не останется, – усмехнулся Император, однако, как по закону подлости, промахнулся и шар не попал в лузу. – Люблю начинать игру с фиолетовых шаров, – Канум грациозной походкой подошла к краю стола, наклонившись настолько, что своим задом она почти касалась тела мужа. – Да что ж ты делаешь, чертовка? – облизнулся Кан, вожделенно глядя на пятую точку жены. – Собираюсь забить целый фиолетовый шар с номером «4», – деловито ответила эденийка, но когда муж стал сжимать её бёдра, то концентрация пропадала. – Милый, это против правил. – Раз в правилах прописано, что жену нельзя полапать? – усмехнулся внешнемирец, водя рукой по ягодицам жены. – Бей, родная. – Если я не попаду, то точно дам тебе кием в лоб... – от такой угрозы рука женщины резко соскочила, но она всё забила намеченный ей шар в лузу. – Вновь твой ход, – сказал мужчина, продолжая держать руки на бёдрах жены. – Номер «7» бордовый, – для самой себя сказала она, но почувствовав, что ей в зад упирается «молот» мужа, то она полностью перестала владеть собой. – Шао, ну нет, мы же даже особо не начали играть. – Разве я тебе мешаю? – усмехнулся он. – Хотя бы отойди, – попросила Синдел, сверля взглядом намеченный шар. – А знаешь, давай так: если я проиграю, то мы с тобой прямо здесь будем заниматься любовью. – Третий день подряд? – довольно усмехнулся Шао. – Какая храбрость... и стимул мне, родная. – И мне, – сказала себе под нос Императрица и ударила по белому шару, но честно промахнулась. – Я правда не поддавалась. Обоих супругов трясло от желания разнообразить свою интимную жизнь занятием любовью на бильярдном столе, тем более в северной части они одни, никто точно не придёт и не помешает. Однако и Кан, и Канум честно старались держаться и не уступать друг другу в игре. – Дели, ты на волоске, – сказал внешнемирец, когда забил свой последний полосатый синий шар с номером «10». Эденийка лишь усмехнулась, полагая, что муж сейчас просто промажет либо от любовного желания, либо от желания поддаться жене. Он сосредоточился, думая только о своей награде, ради того он и войну готов выиграть. Шао поставил руку под нужным углом и относительно легонько ударил по белому шару, который неумолимо катился к заветному чёрному шару с номером «8». И как рад был Император, когда тот самый чёрный шар угодил в лузу. – Браво, Ваше Императорское Величество, – искренне обрадовалась за мужа Синдел, кинувшись ему в объятия. – Дели, ты проиграла, – похотливо усмехнулся Шао Кан, опустив руку на ягодицу жены. – Теперь ты должна будешь исполнить любое моё желание. – Знаю я твои желания, Дракончик, – повела бровью Императрица, ластясь к супругу. – И чего же я желаю? – усмехнулся Император. – Что бы я поиграла твоим... «кием», – томно ответила Канум. – Ну так иди ко мне, моя богиня! – прорычал Кан. Одним ловким движением внешнемирец повалил жену на бильярдный стол, совершенно не смущаясь абсурдности сей ситуации. Шао освобождал Дели от красивой, но такой лишней для секса одежды. Императрица томно выдыхала, когда полные губы Императора коснулись её груди. Кан радовался двум своим победам: в бильярд и над телом Канум, которое всем своим видом жаждало прикосновений и страсти, некой грубости. Внешнемирца поражала эта скромная и стеснительная на вид эденийка, но эта фурия пробуждается только с законным мужем, который может исполнить любой каприз плоти любимой. Жена со всей своей страстью впилась в губы мужа, не давая ему возможности даже вздохнуть. Но поцелуй она вынуждена была прервать, когда почувствовала, что «молот» мужа уже протаранил её «эденийские врата» с такой силой, что Дели чуть не пробила потолок своим криком банши. Дикая и необузданная страсть Шао Кана всегда будет для Синдел чем-то загадочным, но особенно ей радостно то, что она у мужа одна и других красавиц ему не надо.