Кровавый хаос

Небосвод медленно терял своей синевы, принимая золота и голубизны. Золотели могучие верхушки высоких внешнемирских гор, расплывались клубы молочно-белого тумана, пестрели луга, крыши зданий, начал слегка шелестеть приятный утренний ветерок, где-то вдали журчали струны реки, щебетали птицы. Яркие лучи солнца начали пригревать, переплетаясь между собой и заставляя пробуждаться представителей флоры и фауны. Один из таких лучиков пробрался в покои старшей Принцессы Китаны, минуя тонкий полупрозрачный тюль и плотные шторы цвета сапфира, расшитые золотыми нитями. Стены оклеены обоями кобальтового цвета и украшены какими-то королевскими орнаментами, которые под солнечным светом приобретают серебристости. На потолке искрится люстра из прозрачного эденийского хрусталя, а внизу свисают синие подвески. Так же как и в императорских покоях постель Китаны стояла в нише: ложе сделано из эбенового дерева и устелено синим атласным постельным бельём, наполненном цветочными узорами. Полупрозрачный балдахин из эденийского шёлка цвета ультрамарина слегка касался пола, чуть шелестя от ветра, проникаемого с приоткрытой балконной дверцы. Мозаичный паркет из орехового дерева был прикрыт мягким синим длинноворсовым ковром. По обе стороны кровати стояли две тумбочки из того же эбенового дерева, державшие на себе по два золотых подсвечника в случае если Принцессе перед сном вздумается почитать или ночью найти себе на голову приключений. Перед большим камином, где всё ещё лежали вчерашние дрова, стояла большая антикварная тахта: края отделаны чистым золотом, мягкий синий велюр с диковинными позолоченными узорами стал обивкой, сверху лежали две лазурные подушки и плед в тон. Когда-то на этой самой тахте пила чай покойная Королева Эдении Изольда — бабушка Синдел и прабабушка Китаны. Справа от двери расположился большой книжный шкаф, наполненный самыми разными книгами: о военном деле, боевых искусства, истории, географии и множество произведений художественной литературы Эдении, а рядом со шкафом стояло уютное синее велюровое кресло, слева от которого стояли небольшой стеклянный столик и небывалой красоты торшер. Между двумя пилястрами расположилось роскошное трюмо, которое Шао Кан подарил старшей дочери сравнительно недавно, заменив старое серебряное трюмо с кривым зеркалом. Почти все покои были заполненными плюшевыми зайками, которых девушка обожает с самого детства. С приоткрытой балконной двери дует приятный ветерок, принося в покои Китаны одновременно прохладу и теплоту. Удивительно то, что окна покоев Принцессы выходят не на солнечную сторону, однако лучики солнца вполне спокойно скачут по девичьей опочивальне, но не задевают присутствующих. Всё ещё слегка чувствовался запах дымка от сгоревших дров, тёплый и уютный аромат горячего шоколада, а также пряный, резкий и бодрящий запах корицы. Соцветие ароматов невесомо витало в опочивальне старшей Принцессы и стало легонько щекотать нос Синдел. Императрица ожидала, что она сейчас распахнёт веки и будет спать либо в одной кровати с дочерью, либо в одной постели с супругом. Но Канум улыбнулась, увидев, что всю ночь она спала на тахте в обнимку с Китаной. Принцессе ни разу не сменила своего положения, чтобы не нарушать этот прекрасный момент, когда мать и дочь всё же наконец смогли поговорить. «Спи, моя Кити, я не уйду», – подумала Синдел, осторожно проведя рукой по смоляным волосам дочери. Вдруг где-то из ниши, где стояла кровать, послышался резкий храп, который даже отскочил от стен покоев, что заставило Императрицу улыбнуться. Чуть повернув голову, Канум увидела, что постель Китаны не пуста и там кто-то спит в позе эмбриона. Пусть постель Принцессы двухспальная и широкая, но для Шао Кана она в любом случае будет маленькой. Женщина разрывалась между желаниями одарить Императора трепетным утренним поцелуем и не нарушать сон Принцессы. Но решение пришло само собой, когда Синдел заметила солнечный лучик, нахально прыгающий по лицу Кана. Внешнемирец поморщился, недовольно порычал, но открыл глаза, осознавая, что он так и проспал всю ночь в покоях старшей дочери. Мужчина поднялся с постели и тут же увидел улыбающуюся жену, которая проложив палец к губам, просила мужа быть тише. Шао тихонько подкрался к тахте и сел позади неё на корточки, чтобы как можно ближе видеть своих любимых девочек. – Доброе утро, любимая, – прошептал жене Император и мягко прильнул к губам любимой. – Доброе утро, любимый, – как можно тише прошептала ему в губы Императрица. – Извини, я вчера не хотел тебя будить, вы с Китаной так сладко заснули, – сказал Кан, прислонившись носом к щеке любимой. – Это к лучшему, – тихо произнесла Канум, глядя на свою спящую Принцессу. Как Шао раньше не заметил, что Китана так похожа на него во сне? Принцесса также чуть дёргает носом, у неё слегка приоткрыты губы, а под утро она конечно не храпит, но громко сопит, такое бывает только его она действительно счастлива и спокойна. Помимо этого отца и дочь объединяет любовь к Синдел, без которой они оба уже не могут жить, впрочем, как и другие дочери. Император сразу вспоминал деньки, когда думал, что Китана — дочь Джеррода и Синдел, когда Принцесса была совсем малышкой, не желала отходить от отца и во всём ему подражала. А теперь дочка выросла, но Кан нисколько не перестал оберегать и любить её, для него она навсегда останется маленькой девочкой. Внешнемирец до сих пор корил себя за то, что не смог уберечь свою Императрицу, не почувствовал родную кровь в дочери и позволил всему этому хаосу жить долгие годы. – Ты не думай, мы простили тебя, – Синдел будто прочитала мысли мужа. – Я очень переживала, что между тобой и Китаной вновь вспыхнет вражда. А теперь она наша дочь. – Наша храбрая Принцесса, – ласково прошептал Шао Кан, сам поражаясь такой своей привязанности к семье. – Она очень похожа на тебя. – И смелая, как ты, – проворковала Императрица и тут же замолкала, чувствуя, что голова дочери чуть дёрнулась. Видимо сны Китаны были осечены разговорами родителей, но слыша их голоса через свои грёзы, она улыбнулась. Принцесса долгие тысячелетия мечтала об этом: проснуться в объятиях матери, а рядом был бы отец, который охраняет сон своих любимых девочек. Так и оказалось: распахнув глаза, девушка увидела мать, с которой она уснула вчера ночью на тахте, и отца, с улыбкой смотрящего на своих Императрицу и Принцессу. Китана потёрла глаза и картина перед глазами не исчезла: отец и мать всё также смотрят на свою проснувшуюся дочку. – Мы тебя разбудили? – спросила Синдел, утирая с лица дочери выпавшие пряди. – Да, но ничего страшного, – ответила Китана. – Я уже выспалась, а много спать вредно. – Всё же в ней твои слова и повадки, – улыбнулась мужу Императрица. – Идеальное сочетание с твоей божественной внешностью, что досталась нашей Китане, – Шао Кан умело задабривал жену комплиментами. – Неужто моя мечта сбылась? – карие, будто тёмная карамель, глаза Принцессы сияли ярче её любимых сапфиров. – Когда я была маленькой, то я мечтала о таком: я сплю у мамы на руках, а папа сидит рядом. – Получается, что твоя мечта сбылась, – сказал Император. – Теперь у тебя есть то чего ты сильно желала. Это ты думала, что я чёрствый чурбан и не видел твоих переживаний по поводу сиротства и моих наложниц, но ты ошибаешься. Я правда очень любил, люблю и вечно буду любить твою маму. – А я больше никогда тебя не предам! – ассасин вскочила со своего места, сбросила плед и кинулась обниматься к отцу, как маленькая девочка. – Правда, я больше не буду! – Я верю, Китана, – ровно выдохнул Кан, обнимая дочку. – Ты всё же моей крови, моя дочь. Канум чуть свесилась через край тахты, подпёрла щёку рукой и зачарованно наблюдала за объятиями мужа и дочери, её счастью не было предела! Женщина скрывала, но на самом деле очень переживала, что Шао и Кити не найдут общий язык, будут ссориться и в конечно итоге дочь уйдёт из дворца, но всё вышло более чем удачно: Синдел родила ребёнка от любимого мужчины, которому дала шанс на искупление своих грехов. Чего ещё желать прекрасной Императрице? Народ почитает, богатств, нарядов и украшений в достатке, на столе только самые лучшие яства и вина, муж обожает, а дочери уважают. Канум может вечно просидеть на тахте, наблюдая за счастливой семейной сценой, но часы в покоях слишком громко и резко пробили 9:00, что пришлось прекратить этот прекрасный семейный момент. – Мы пойдём к себе, – сказала Синдел, поднимаясь с тахты. – Всё же и нам, и тебе нужно позавтракать. – Тем более у тебя сегодня турнир, ты должна хорошенько отдохнуть и набраться сил, – сказал дочери Шао Кан. – Я обещаю, что пройду в финал, папа! – браво произнесла Китана. – Это моя девочка! – обрадовался Император, ещё раз обняв дочку. Кан и Принцесса перестали обниматься, потому что времени уже много, а дел очень много: подготовка к турниру, дела государства, окончательное примирение с Императрицей... Канум взяла супруга под руку и вышла с ним из покоев дочери, желая немного прийти в себя после вчерашних битв и подготовиться к следующим. Да и хочется всё же окончательно примириться с супругом... по крайней мере пока только чудным совместным завтраком. Если во дворце каждый может утром позволить себе всё что угодно, то Леди Джейд не может даже пошевелиться, не то что жевать. Обычно утром она не отказывает себе в кулинарных изысках не только эденийской и внешнемирской, но и земной кухонь, которые Синдел привезла из Европы. С утра нефритовая Леди любит отведать свежих хрустящих овощей, поджаренного хлеба с пастой, сладкие произведения эденийского кондитерского искусства... А теперь из-за этого проклятого Шок Пейна эденийка вынуждена есть только мягкую еду: супы-пюре и жидкости по крайней мере до тех пор, пока зубы не перестанут болеть. Пусть Шанг Цунг и помог ассасину, но более или менее нормально работали сердце и лёгкие, не поднимались даже руки. И поскольку девушку настигла такая беда, то без помощи она не могла обойтись и на это любезно согласился её ош-теккский рыцарь Коталь. – Джейд, ну давай, – уговаривал её Коталь, пихая ложку в рот возлюбленной. Как известно Джейд вместе с Синдел сидит на почти правильном питании, поэтому ей не привыкать к иногда не самому лучшему запаху и не самому лучшему вкусу. Однако эденийские повара из любой полезной гадости могут сделать настоящее произведение кулинарного искусства, вот и для искалеченной Леди постарались: грибной суп-пюре со сливками, свежий йогурт со вкусом киви и чашка зелёного чая. Но эденийка всё равно не ела, и не из вредности или отвращения, а от обиды душевной и боли телесной. Девушка неподвижно лежала на подушке, измученно глядя в окно, которое было настежь распахнуто для свежего воздуха. – Джейд, ты истощена, вчера ела всего один раз за день и то утром! – Коталь злился, но понимал, что не стоит сейчас ссориться, возлюбленной и так тяжело. – Мне больно, Коталь, – тяжело вздохнула Джейд. – В душе и в теле. – Если ты не поешь, то будет ещё хуже! – настаивал наместник. – Дорогу! – раскатисто послышалось за дверью. – Его Императорское Величество Шао Кан и Её Императорское Величество Синдел Канум! В покои старшей императорской воспитанницы вошли сами ШаоДел, решившие с утра пораньше наведаться к своему искалеченному нефриту. Джейд измученно лежала в постели по пояс накрытая одеялом и смотрела на пустой сад, лишь орхидеи на подоконнике были утешением. Император и Императрица вновь улыбались друг другу, ворковали, шептались и держались за руки, но, увидев дочь, сразу оторопели. – Моя бедная Джейд! – ужаснулась Синдел, видя довольно бледные тона смуглого лица воспитанницы. – Как она? – спросил у наместника Шао Кан, у него самого разрывалось сердце от боли дочери. – Не ест ничего, – пожал плечами Коталь, оставив в сторону тарелку с супом-пюре. – Говорит, что ей больно, но другого я и не ожидал. – Джейд, сначала выслушай меня, а потом возражай, – Императрица села на край кровати дочери и взяла только что отставленную будущим зятем тарелку. – Ты выздоровеешь только в том случае, если поешь, на голодный желудок нельзя пить зелья, ты сожжёшь все внутренности. – Ну вчера же я как-то выпила зелье, – выдала Джейд. – Вчера ты хотя бы завтракала, – спокойно возразила Канум, помешивая суп ложкой. – Моя драгоценная Джейди, мы же с тобой сидим на почти правильном питании, нам не привыкать к такой еде... – Да это здесь ни при чём, – вздохнула Леди. – Просто мне больно даже глотать. – Джейд, разве я зря дал тебе звание своего элитного ассасина? – Император знал на какие рычаги нужно надавливать, всё же он воспитал четырёх дочерей. – С таким же успехом я мог дать тебе звание элитной привереды. – Ничего я ни привереда! – буркнула зелёный ассасин. – Просто я правда не могу шевелиться, даже мизинцем не двинуть. – Так давай я тебе помогу? – заботливо предложила женщина. – Хоть вспомню азы материнства. Джейд думала, что для неё будет постыдно есть с ложечки, но Шао Кан и Коталь вообще не выразили возражения, возмущения или недовольства, они понимали, что девушка будет дольше и труднее переносить раны. Синдел зачерпнула ложкой немного супа-пюре и поднесла к губам дочери, она вновь чувствовала себя матерью маленького ребёнка. Леди раздвинула губы и проглотила содержимое ложке без капли отвращения, она любила такую еду и привыкла к ней. Зелёный ассасин расслабилась, чувствуя, что пустой желудок наполнился тёплым супом-пюре, возвращаются силы и желание жить. С каждой ложкой количество супа уменьшалось, а силы эденийской девушки увеличивались. – Ну вот, – улыбнулась Императрица, отставила в сторону пустую тарелку и протёрла губы дочери салфеткой. – А ты есть не хотела. – Мама, а можно мне завтра что-то другое? – спросила Джейд. – Пусть не твёрдое, но не суп. – Любой твой каприз, Джейди, – ласково произнесла Канум и помогла дочери выпить чай, поднеся его к её губам. – Для тебя хоть фрукты Земного Царства. – В Эдении слаще, – устало улыбнулась Леди. – Теперь выпей зелье и поспи, – улыбнулась женщина, откупорив склянку. – На турнир тебе сегодня приходить не стоит, ты ещё слаба. – Сегодня битв будет меньше, а когда они закончатся, то я сразу к тебе приду, – обещал Коталь, коснувшись руки возлюбленной. – Я буду рада, – зелёный ассасин чуть дёрнула пальцами. Синдел поднесла к губам Джейд склянку и чуть наклонила её, чтобы зелье достигло своей цели. Нефритовая Леди жадно глотала своё лекарство, ей хотелось жить, вновь доказать всем, что она способна не только на поражения, но и на победы. Когда ассасин проглотила последнюю каплю, то её начал одолевать сон и она благополучно провалилась в царство Морфея, видя эденийские сады, красивые поля, зверей и любимого Коталя. – Пусть спит, а когда вернёмся с турнира, то она уже проснётся, – рассудила Синдел и позвала служанку, чтобы она забрала поднос. – Коталь, тебе тоже стоит немного отдохнуть и подготовиться к турниру, всё же сегодня ты будешь бороться за место в финале. – Я сейчас ни о чём кроме Джейд и думать не могу, – вздохнул Коталь. – Но я очень надеюсь, что ей будет лучше. – Вчера это зелье помогло Джейд, должно помочь и сейчас, – пожала плечами Императрица. – Ступай, Коталь, Джейд нужен покой. – В вас правда больше нет той злобной ведьмы, – учтиво произнёс ош-текк, поцеловал руку будущей тёщи и откланялся. – Нам бы тоже пора, дорогая, – сказал Шао Кан, взяв супругу за руку. – Не будем мешать лечению. – Ты прав, – согласилась Канум и, прижавшись к руке супруга, они вместе покинули покои Леди Джейд. Но сейчас пути супругов должны непременнно разойтись: Император пойдём решать государственные дела, а Императрица отправится искать приключения, потому что до турнира она отменила все свои дела, надеясь подольше посидеть с Джейд. Поцеловав друг друга, ШаоДел с тоской на душе разошлись. Однако всё же перед тем как уйти Императрица задержалась: она намерена навестить своего подопечного Флуда, который ещё лежал после битвы с Горо. Так как все силы были отданы на лечение полуфиналиста, то Норрену пришлось дольше пролежать в лазарете в полном одиночестве. Его никто не навещал, даже мастер Рейн. «И всё-таки мы с ним не похожи в характерах», – думал Флуд. – «Такого высокомерия и лживости я от него не брал, не беру и брать не буду. Я не таким!». И всё же было скучно и тоскливо. Лекари, их молодые помощники и помощницы просто ухаживали за ними и всё, а вот Леди Джейд часто навещали, холили и лелеяли, но Норрен не жаловался, понимая, что соотечественница — воспитанница Императора и Императрицы, ей все почести и лучшее лечение. «Ну завтра выпишусь к финалу», – радостно подумал эдениец. – «И увижусь с Императрицей». Внезапно к нему подошла та, о которой он подумал — Императрица Синдел Канум, она приходит будто по силе мысли. Увидев свою покровительницу, Флуд поднялся на локтях. – Императрица Синдел Канум! – воскликнул Норрен и склонил перебинтованную в районе лба и макушки голову. – Как ты себя чувствуешь, Норрен? – Синдел с сочувствием взглянула на соотечественника. – Спасибо, уже лучше, Ваше Императорское Величество, – улыбнулся Флуд. – Завтра снимут повязку и отпустят. На финал обязательно попаду! – Прошу, Норрен... – с улыбкой сказал Императрица. – Когда мы одни и в неофициальной обстановке зови меня просто Синдел. – Хорошо Импе... Синдел, – исправился эдениец. – Синдел, завтра после финала я хочу попросить у вас недолгую аудиенцию. – Зачем, Норрен? – с интересом спросила Канум. – Можно я завтра озвучу вам свою просьбу? – спросила юноша. – Так будет правильнее... и чтобы обязательно присутствовал Император. – Ну... Хорошо, Норрен, – осторожно согласилась эденийка. – Завтра 3 часа спустя после полудня приходи в кабинет Шао Кана. Я тоже буду там. – Благодарю вас, Синдел, – сказал он. – Мне нужно идти, Норрен, – сказала женщина. – Встретимся завтра. – Благодарю, что навестили меня, – по-мальчишески улыбнулся Флуд. Императрица по-матерински погладила его по щеке и отошла. Всё же она была для него почти матерью после той истории когда он её спас, а она его. Своих отца и мать Флуд не помнил, после того как лорд Милдбург* отнял богатства его знатной семьи, а затем приказал их казнить, обвинив в предательстве, которой было ложью, но Королева Фрейя в него поверили из-за авторитета этого жадного ублюдка, то Норрен пятилетним мальчиком сбежал во Внешний Мир. Эдениец скитался по нему, познав голод, унижения и выживание. Пока однажды война не свела его с Синдел, а та не свела его с Рейном. С этими мыслями Флуд вновь провалился в сон. Синдел казалось, что она сделала все свои дела: позавтракала с Шао Каном, покормила израненную Джейд, навестила бедолагу Флуда... Но увидев выходящего из покоев нефритовой Леди Шанг Цунга, Канум вспомнила о своей вчерашней задумке по поводу Милины. Шанг шёл и даже не видел эденийку, намереваясь отправиться в сад и отработать свои проделки во время медового месяца ШаоДел и поражение в турнире. Услышав за собой стук каблуков, Цунг чуть замедлил шаг. – Шанг Цунг, подожди! – окликнула его Синдел. – Императрица Синдел, – повернулся Шанг Цунг и поклонился. – Чем могу вам служить? – Ты можешь помочь мне, пожалуйста? – спросила Императрица, хотя сама прекрасно знала, что стоит ей только приказать, так ей хоть слона во дворец приведут. – Для вас всё что угодно, моя Императрица, – улыбнулся Шанг. – Тогда слушай... – потёрла ладони Канум. Сегодня в саду продолжаются работы по выкапыванию русла для ручейка и обустройству красной части сада: вся пустующая площадь усеяна красной травой, которая скоро прорастёт, стоит просто подождать; помимо этого наконец на своё место вернулись алые розы — любимые цветы Леди Скарлет, правда самой кровавой вредины ещё нет. Милина усердно работала в саду, не смея жаловаться на тяжесть лопаты или мозоли, такой труд она заслужила ещё со времён проказ во время императорского медового месяца. Руки у неё уже были излечены и бинты сняты. Младшая Принцесса копала землю, отрабатывая то, что пропустила, пока бегала с Ханзо на могилу к Кенши Такахаши. Полутаркатанка взялась за вырывание русла и уже почти закончила выкапывать его в синей части сада, как вдруг подошла её мать. – Мама! – радостно воскликнула Милина и обняла родительницу, стараясь не запачкать. – Доченька моя! – обняла её в ответ Синдел, а затем посмотрела на работу дочери. – Вижу ты уже почти закончила. – Да, осталось чуть-чуть, – ответила Принцесса, утирая капли пота со лба. – Хорошо, тогда, как закончишь, зайди в наши с папой покои, пожалуйста, – сказала Императрица. – Если меня не будет, то посиди и подожди. Я решу дела и мне надо будет с тобой поговорить. – Хорошо мама, – улыбнулась полутаркатанка и получила от матери поцелуй в лоб. Полчаса спустя Милина закончила с садовыми работами и, помыв руки, направилась в покои отца и матери. Подойдя к дверям, она потянула ручку, двери были не заперты. Принцесса заглянула в покои: всё было как прежде, хотя правее легендарного трюмо матери стояло что-то высокое и завешенное покрывалом. «Интересно что мама решила сюда принести?» – подумала Принцесса. – «Но лучше это не трогать, наверняка какой-нибудь эденийский антиквариат». Милина осторожно вошла в покои, будто боясь вообще дышать на эти красивые и дорогие вещи. Принцесса осторожно прошлась мимо длинноворсового ковра, чтобы его не запачкать и села в велюровое чёрное кресло возле окна и стала ждать мать. Прошла минута. Пять минут. Десять минут. Она уже начала скучать, в чуть ли не сотый раз изучая богатый интерьер покоев родителей, как вдруг... – Милина... – раздался тихий и зловещий голос. – Кто здесь? – Милина вскочила с кресла, вертя головой по сторонам, чтобы найти источник этого ужасного звука. – Милина... Освободи меня... – просил голос, но не понятно откуда он доносился. – Кто ты и где ты? – не понимая ничего спросила Принцесса. – Здесь... – раздался голос сильнее из-за завешенного покрывалом предмета. – Освободи меня... Полутаркатанка подошла к нему и, не понимая что делает, сорвала покрывало и в ужасе отскочила: предметом оказалось большое зеркало, которое показывало Милину в полный рост. Её отражение смотрело на неё со злобной ухмылкой, тёмными демоническими глазами, нарывами и порезами по всему лицу. – Я же говорил, что приду за тобой из сна! – смеялся её демоническое злобное отражение. – Ты урод и монстр, я заберу тебя с собой! – Нет! Нет! Нет! – кричала Милина, отходя от зеркала. Принцесса хотела завесить это зеркало обратно, но из-за страха тело не слушалось, а ноги подкосились. Полутаркатанка упала на спину, но продолжала отползать. Отражение меж тем вылезло из зеркала с зелёным свечением и стало приближаться, вытянув свои страшные когтистые руки. – Во имя всего Внешнего Мира! – от страха девушка заплакала и закричала. – Нет! – Довольно, Шанг Цунг! – раздался голос Синдел, показавшись из-за балкона, на котором пряталась, а её злобное отражение превратилось в придворного похитителя душ. – Простите меня, Императрица, – извинился Шанг Цунг, опустив голову. – Кажется я переборщил. – Ты не виноват Шанг, – улыбнулась Императрица. – Всё в порядке. Ты можешь идти и помни — я же тебя об этом просила. Шанг поклонился и покинул императорские покои, напоследок восхитившись их роскошным убранством. Взглядом проводив своего помощника, Канум обернулась и увидела свою дочку: от страха Милина зажалась между камином и плюшевым мишкой, которого Шао Кан подарил супруге в Андорре. Мать вновь прокляла себя, ведь она вновь оказала такую ненужную медвежью услугу, решив помочь младшей дочери. Эденийка бросилась к плачущей дочке, крепко обняла, прижала к своей груди и стала расцеловывать личико. – Мили, доченька, прости меня, – обняла её Синдел. – Я просто хотела помочь тебе с эйсоптрофобией. – Это ты прости меня, мама, – захлёбываясь слезами, сказала Милина. – Кажется я редкостная трусиха. – Поверь, Мили, я ещё большая трусиха, – призналась Императрица, одарив дочь ещё одним поцелуем в лоб. – И не злись на Шанг Цунга. Это полностью моя вина. Хочешь я заглажу её перед тобой? Ты только скажи как. – Ну... – Принцесса вытерла мокрые глаза и стала успокаиваться. – Ты устраивала посиделки дочери и матери с Китаной и Джейд... – Я поняла тебя, – улыбнулась Канум. – Вечером жди меня в своих покоях со вкусностями и сладостями! – Мамочка! Я так тебя люблю! – сказала девушка, сильно обнимая мать. – И я тебя очень люблю! – сказала мать, целуя дочь в лоб и также обнимая. Но такой милый момент не может длиться вечно: время неумолимо летит не только на часах, ведь и у Синдел, и у Милины множество дел, требующих решения. Поэтому мать и дочь поднялись с пола и, взявшись за руки, вышли из императорской опочивальни, разойдясь по своим делам: Принцесса в сад, а Императрица всё же хотела найти себе приключения. Как же Синдел любит копаться в старых вещах, навевающих ностальгию, пропитанных стариной и раритетом, особенно любит антиквариат, но чтобы не сильно старый. И вот надо же было Императрице наткнуться на кладовую Императору, которую он будто тщательно скрывал от жены. Чего здесь только нет: старые поломанные шлемы, молоты, копья, какие-то древние книги, свитки, склянки и даже портреты. Кан вообще не любит когда его рисуют: это нужно долго находиться в одной позе и не факт, что художник правильно всё нарисует, и даже Канум не заставит его изменить решение. Вообще картин здесь было немного: портреты Онаги, юной Синдел, малышки Китаны и Шао Кан с головой Джеррода в руке... Но одна картина повергла эденийку в шок и ужас: её любимый внешнемирец был изображён по колено, а почти у самого его достоинства (хорошо, что оно не изображено, а скрыто под одеждой) находится лицо одной из его наложниц, которая явно должна будет ублажать правителя. В глазах Синдел застыл ужас и... разочарование: ведь муж клялся, что пока они были в разводе, то ни одна женщина не приходила к нему в покои, он терпеливо ждал возвращения своей Королевы, а тут такой портрет! – Верен мне был значит... – прошипела Императрица, вытащила этот портрет из груды других полотен и понеслась к мужу. Шао Кан сидел в своём кабинете и разбирал документы: каждый требовал внимания, собранности, сосредоточенности и неимоверного терпения, хотя бы потому что порой невозможно прочесть даже первую строку. Государственные дела это конечно надо, Император не станет спорить, но без Синдел было тоскливо и скучно: из-за турнира и покалеченной Джейд они вчера сильно поссорились и едва помирились. «Ах, Дели», – думал Кан, отложив очередное прошение. – «Вот бы ты пришла сюда...». Стоило ему только об этом подумать, как дверь открылась и влетела его дорогая Дели, но лицо её было в гневе, а в руках был портрет, который внешнемирец пока не разглядел. Пусть даже в гневе, но эта эденийка была очаровательна, даже заставлялась бурлить кровь, в любом состоянии она остаётся самой красивой. – Это что? – разъярённо спросила Синдел и указала на картину. Шао Кан взглянул на полотно: на картине его портрет по колено, в боевых доспехах, шлем, а у его ног наложница-блондинка в нескромных одеяниях. Кажется её звали Элли и она была из Земного Царства — единственная землянка, кто превзошла по красоте всех, кроме одной... И звали её Синдел, но она была не наложницей. Она была любовью всей жизни Императора! – Я спрашиваю тебя, что это? – в том же гневе спросила Синдел, выводя супруга из мысленного транса. – Эм... портрет, дорогая, – ответил Шао Кан, пожав плечами. – Не валяй дурака, Шао Кан! – если Императрица произносит имя мужа вместе с титулом, то она страшно разгневана. – Поверь, в живописи я разбираюсь, сама рисую с ранних лет! Краска относительно свежая, значит нарисовано чуть больше полугода назад... А ты мне чуть ли не на коленях клялся, что был мне верен! Так ты хранил мне верность, муж мой?! – Дели, это просто портрет, – сохраняя спокойствие, ответил Император. – Мы были с тобой в разводе, если помнишь. – Ты так спокойно об этом говоришь?! – прекрасные серые глаза Канум стали мрачнее тучи, дыхание было тяжёлым. – Да, – ответил Кан. – Спокойно говорю потому что это уже в прошлом. Мы были в разводе, ты злилась на меня, а я от горя и скуки согласился на портрет. Но, чтобы ты знала, я не притронулся к этой наложнице, хотя она и была красива. Она превзошла по красоте всех, кроме одной! – И кто же был красивее, чем она? – тяжело дыша, спросила эденийка. – Ты, Дели! – ответил внешнемирец. – Это ты! – От скуки значит? – горячие крови демонессы, эденийки и криомансера в этой женщине уже закипели и этот бурлящий огонь будет угасать постепенно, но не сразу. – Так зачем ты добивался меня, если у тебя была такая красавица? Развлекался бы с ней, твои наложницы же безотказны, не могут противиться воле своего господина! А я же такая строптивая и непокорная как мустанг! – Вот поэтому я мучился! – ответил мужчина, вставая из-за стола. – Потому что стоило мне подойти к ним, как сразу всплывала ты, и я не мог на них смотреть потому что как я могу тебе изменять? – Я могла понять твои ночи с наложницами, когда я была мертва, но когда я была жива... – у неё уже кончались аргументы, но кровь жаждет продолжить ссору, бросаясь глупыми обвинениями. – Но я же не стала рисовать таких портретов, хотя я тоже страдала! Мне тоже было одиноко и тоскливо! – Вот поэтому после его изображения я выкинул его в кладовую и забыл, – он не мог повысить на любимую голос, пусть даже у неё абсолютно не ангельский характер. – Я уже и забыл, что он у меня есть. – Честно? – спросила Синдел, уронив полотно на пол. – Во имя всей Эдении, какая же я дура! Истеричка и психопатка! Милый, я взбесилась потому что ты же мне клялся, что во время нашего развода у тебя не было наложниц. Да, тогда мы были разведены и мне было абсолютно всё равно на количество женщин в твоей постели, но сейчас, когда вся моя жизнь полна тобой... – Дели, – ласково проговорил Шао Кан, заключив супругу в свои объятия. Всё же эта женщина далека от простых наложниц хотя бы тем, что может даже в скандале быть милой и беззащитной. – Никакая ты не истеричка и психопатка. Ты моя жена, моя Дели, свет моих драконьих очей, моя беловолосая банши! Моя красавица всех миров и народов! Я люблю только тебя и больше никого! – Я знаю, – Императрица так крепко обняла мужа, что вот-вот своими ногтями проткнёт ему спину. – Просто... Я так люблю тебя, мне было так приятно знать, что в свои годы я ещё хоть кого-то интересую как женщина... Вот если бы ты нашёл у меня такую картину, то у тебя были бы такие же мысли, верно? – Когда я был бы моложе, то да, – честно ответил Император. – Может быть взялся бы за молот... Но я знаю тебя: верна мне, а я тебе. Поэтому я просто бы его сжёг и развеял, как забытое навсегда воспоминание. – Так давай сделаем также с этим портретом? – предложила Канум, тучи в её очах рассеивались. – Развеем пепел над садом, тем более удобрение хорошее. Извини, может со стороны я становлюсь похожей на безумную, но мне страстно хочется быть у тебя единственной, чтобы даже без намёка на неверность! А я тебя называла ревнивцев. – Если ты считаешь эту затею безумной, то значит нас двое! – улыбнулся Кан. – Потому что я хотел предложить тебе то же самое! – Мой любимый! – расплылась в улыбке эденийка, продолжая крепко обнимать мужа. – У нас даже мысли одинаковые! И как я могла подумать, что ты мне неверен? Во мне взыграла гордая и непокорная эденийская кровь, портящая наши чудные отношения. Я буду очень стараться больше не действовать тебе на нервы и не портить тебе дни своими истериками, буду спокойной и кроткой. – А мне нравятся женщины с огоньком, – подмигнул ей внешнемирец. – Всё же мне нравятся твои непокорность и строптивость, для меня это самая настоящая экзотика! Ты же сама сказала, что эти никчёмные наложницы безотказны, они глупы и необразованны, а ты, моя несравненная Синдел, любой дашь фору! – Потому что я — единственная женщина, которая не сразу согласилась лечь к тебе в постель? – спросила женщина, чувствуя себя какой-то особенной. – Хотя бы по этой причине, моё эденийское счастье, – ответил мужчина, поцеловав ладонь супруги, как делает только искренне любящий человек. – Всё же я завоеватель! – А по поводу портрета я не шутила, – напомнила она. – Я требую его сожжения! – Любой твой каприз, моя богиня! – он расплылся в улыбке, видя эту эденийскую настойчивость. – А после ритуала предлагаю медленный танец у костра, а затем продолжение любви в покоях, – он поиграл бровями, бросая взгляд на большой вырез в платье любимой. – Отличная идея! – радостно захлопала в ладоши Синдел, видя, где находится взгляд мужа. – Слюнями закапаешь. – Ни одна другая женщина не заставляла меня терять разум, как это делаешь ты, – Шао провел пальцами по ягодицам Дели, заставляя её дрожать от истомы. – Ох, какой неугомонный, – Императрица выгнулась вперёд, прижимаясь к оголённому торсу мужа. – У тебя какое-то интимное колдовство, которое заставляя всё моё тело пульсировать и разрываться от желания твоих прикосновений? – Всего лишь моё драконье обаяние и животный магнетизм, – вновь подмигнул супруге Император. – Кстати, в рассказах землян про легенды о драконах, которые я вычитал в наш медовом месяце, говорится, что дракон выбирает себе одну единственную на всю жизнь и больше ни с кем! – А в моей семье монархиням присуща верность отцу своих детей, – улыбнулась Канум. – Я бы сказала, что мужу, но ты сам знаешь, что я изменила Джерроду с тобой... Ой, милый, я имела в виду, что Королевы Эдении любят своих мужей и верны им до мозга костей! Ой, всё равно нет... Глядя в твои глаза я теряю контроль над собой, моё красноречие будто улетучилось! – Потому что наша любовь горячая словно жар Преисподней и вечна словно Старшие Боги! – сказал Кан и страстно поцеловал любимую, млея от этих мягких сливовых губ, принадлежащих только ему. – Не зря я согласилась дать тебе шанс! – промурлыкала ему в губы эденийка. – Но ты прав, наша любовь горяча, вечна, искренна и чиста! Ведь я тебя не за власть полюбила. – А я тебя не за красоту, – сказал внешнемирец, с нежностью глядя на свою жену. – Ты нечто больше, чем просто Кукла. – Кукла... – женщина тут же вспомнила дни, когда она была совсем маленькой и так её называли в семье (кроме Ноэлии). – Я так давно не слышала это прозвище, дорогой! Ты для меня весь мир, моё дыхание, моя душа... Ах, я никогда не устану любить тебя! – А я тебя! – улыбнулся мужчина. Синдел кляла себя за эту истерику, да и вообще за все те скандалы, которые она закатывала Шао Кану. Да, Император до безумия и безрассудства любит свою прекрасную и мудрую Императрицу, но она думает, что однажды такая её необычная кровь испортит всю сладость этих счастливых отношений, оставив пустоту. Но Кан вообще не желал видеть слёз и грусти свой неотразимой Канум, ему по душе её звонкий и царственный смех, улыбка, полные блеска глаза... Внешнемирец приподнял свою эденийку, чтобы их лица были на одном уровне и с безумной страстью и пылкостью впился в её пухлые сливовые губы, дарующие жизнь, будто живая вода. Женщина млела и ликовала, понимая, что такой привилегии удостоена только она — быть любимой и единственной женой Шао Кана! Она радовалась, что именно ей выпала честь стать повелительницей его тела, разума и сердца. Полно радости это утро! Все просыпаются в своих постелях, завтракают, а потом занимаются делами: кто-то своими, кто-то дворцовыми и государственными, а кто-то готовится к турниру. Но вот кому далеко не до сладких потягиваний в постели, вкуснейших завтраков и собственных дел, так это Скарлет. Вчера ночью она ушла следить за этим подозрительным Аластором, а в покои не вернулась. Эррон Блэк переживал и не спал почти всю ночь, даже не имея представлений куда могла пропасть его Карли. Эррон искал почти везде: в саду, в западной и восточной частях дворца, в северную ей не резона ходить, поэтому стрелок направился в южную дворцовую часть... В основном южная часть дворца отведена под винные погреба, кладовые и огромную кухню, где изо дня в день не покладая рук трудятся повара, кондитеры и кофешенк, стараясь порадовать обитателей дворца самыми вкусными изысками. Пыл от печей выходил даже за пределы кухни, рядом пройти практически невозможно, летала целая симфония ароматов: что-то кисленькое, пряное, сладкое, мучное, мясное, рыбное, фруктовое, овощное... Тем более сейчас работёнки прибавилось: повара вынуждены уже скоро начинать готовить блюда для торжества в честь победителя турнира и ещё завершать составление меню на свадьбу Горо и Шивы. Кладовых в южной части дворца много, одну из них сегодня инспектировала Синдел и впала в гневную ревность, а в другой, затерянной в десятках таких кладовушек всю свою ночь провела кровавая Леди Скарлет, воспитанница великого Императора Шао Кана и великой Императрицы Синдел Канум, чародейка магии крови высшего уровня... Теперь спала между мешками с мукой. Как начался этот турнир, то кровавая дева будто потеряла свою стальную хватку, острый язык и удачу, Фортуна явно отказывает ей в своей милости. Открыв глаза, кровавая колдунья ошалела: она распласталась на мешках с мукой, слегка испачкавшись в ней (благо хоть мука кровью не пропиталась). Карли всё ещё держалась за шею, которая немного побаливала после того тычка из-за колонны. – Вот только бы мне до тебя добраться...! – грозилась Скарлет, неуклюже поднимаясь с мешков. Леди вовсе не удивилась, что дверь была заперта, но она не была бы главной кровавой колдуньей Внешнего Мира, если бы не совершенствовала своё колдовство. После той битвы с Флудом кровавый ассасин немного, но восстановила свои силы, каждый день выпивая по две бутыли чьей-то крови, благо во дворец для неё доставляют и такое. Раньше она могла просто по силе мысли стать кровавой лужей, а теперь ей необходимо сосредоточиться. Собрав всю свою несгибаемую волю в кулак, девушка превратилась в кровавую лужу и шмыгнула в дверную щель. – Да где же она? – Эррон Блэк наконец добрался до обхода южной части дворца, заглядывая чуть ли не под каждую вазу. Взгляд Эррон случайно упал на чёрный мраморный пол с белыми прожилками и увидел, что из-под одной из дверей вытекает кровь. Если бы Блэк не знал женатого Шао Кана и его любовь к Синдел, то подумал бы, что он вновь взялся за старое: истязание слуг и придворных, казни и убийства невинных... Но стрелок каким-то чудным образом догадался об источнике этой алой жидкости. – Моя кровавая Злючка! – обрадовался Эррон Блэк и подбежал к луже. Со стороны это выглядело более чем странно: Эррон стоит напротив кладовой, смотрит на лужу крови и разговаривает с ней. Если кто-то был рядом, то вызвал бы лекарей. Блэк осторожно, стараясь не наступать на кровь, открыл дверь кладовой и широко распахнул её, чтобы любимой Карли было легче. Почуяв свободу, Скарлет приняла свой облик: бледная высокая девушка с пухлыми пунцовыми губами, алыми глазами и волосами с редкими чёрными прядками — напоминание о прошлом до дворца, когда она была всего лишь уличной сироткой. Кровавая Леди чуть щурилась от резкого яркого света, но привыкла и стала отряхиваться от мучных следов. – Карли! – обрадовался Эррон Блэк и обнял возлюбленную, совершенно не боясь запачкаться. – Эррон! – Скарлет забыла о себе и бросилась парню в объятия, крепко обхватив его спину руками. – Ты спас меня! – Пустяки, сладкая, – подмигнул ей Эррон. – Ты всю ночь провела здесь? – Да, – вздохнула Карли. – Я следила за этим Аластором, а потом почувствовала тычок в шею и отключилась. – Говорил я тебе, не лезть в это дело! – осёк её Блэк. – Не тебе встревать против этого зверя, ему Шао Кан, Синдел да Шанг Цунг ровня, но никак не ты. – Ну я же кровью чувствую, что что-то не так! – не унималась Леди. – Карли, это предрассудки и обида за сестёр, – успокаивал её стрелок. – Кстати, о сёстрах... – вспомнила колдунья. – Как они? – Милина уже с утра прихорашивается перед турниром, а Джейд ещё плоха, – ответил парень. – Её сегодня с утра твоя мать с ложки кормила. – Над этим грех смеяться, – рассудила девушка, хотя обычно подколола бы за сестру за это. – Джейд сейчас в ужасном состоянии. – А я разве смеялся? – удивился он. – Мне тоже жалко Джейд. – Я бы навестила её, но времени уже совсем нет, – укорила себя она. – Мне нужно как можно скорее отмыть всю эту муку... придётся идти в бани. – Если что, то никто не знает где ты провела ночь, все думают, что в своих покоях, – сказал Эррон Блэк. – Я догадывался, что ты можешь попасть в передрягу. Скарлет не смогла сдержать чувств и набросилась на Эррона с поцелуями, оставляя мучные и помадные отпечатки по всему его лицу. Блэк улыбался, чувствуя гордость за спасение своей возлюбленной Карли и императорской воспитанницы, которая по совместительству является одним и тем же лицом. Стрелок даже надел на голову кровавой девы свою ковбойскую шляпу, которые она обожает, и взял Карли на руки, чтобы лишний раз не утруждать её. Ковбой-бабник стал настоящим героем Дикого Запада! Новый день. Новое событие — полуфинал турнира Внешнего Мира, Эдении и Земного Царства. Осталось 6 участников. Шесть сильнейших, кто смог пробиться в полуфинал и зайти настолько далеко. Коталь, Шок Пейн, Лю Канг, Горо, Китана и Скорпион сидели в ожидании начала. Чувствовалось некое напряжение и волнение, но все недоверчиво смотрели на Аластора, особенно Коталь, Скорпион и Китаны, которые не могли простить ему поражения Милины и Джейд. Заполненный зрителями Колизей уже гудел, как улей китиннов, зрители жаждали продолжения и обсуждали события прошедшего вчера четвертьфинала: единственный оставшийся элитный ассасин Шао Кана, вылет почти всех новичков, ужасное поражение Леди Джейд, а также ссору ШаоДел. О последнем переживали чуть ли не больше всех других проблем, потому что люди полюбили эту прекрасную и гармоничную императорскую пару, что больно просто смотреть на их ссору. Вот к ним выходит их любимый Император Шао Кан в окружении своей свиты, семьи и обожаемой супруги, которую не постыдился взять за руку. Кан не желал отпускать рук Канум, которой обещал сегодня полное своё внимание, женщина чувствовала себя настоящей богиней. – Народ мой! - громогласным и раскатистым голосом обратился к зрителям Шао Кан, что вовсе не напугало Синдел. – Сегодня полуфинал! Этот тот момент, когда участники, определят самых сильных среди себя и выйдут в финал, чтобы сразиться друг с другом! А там будет объявлен победитель турнира! Да начнутся бои! Зрители загалдели, поддерживая Императора и его молчаливую, но счастливую Императрица. Канум взяла Кана под руку и с безграничной любовью в глазах пошла вместе с ним в императорскую ложу. Супруги улыбались друг другу, о чём-то шептались и смеялись, совершенно не стесняясь посторонних взглядов. Внизу под аренами все слышали и напряглись. Палач понял, что пора и выбрал первую пару: он долго ходил и всматривался своими невидимыми из-под капюшона-колпака глазами. Вытянув руку, он указал на Коталя и тот пошёл в клетку. Сегодня ош-текк готовился особенно: его меч и серпы были с шипами на лезвиях, магия струилась в нём как никогда, а мысль отомстить за Джейд было его мотивацией. «Хоть бы этот внешнемирский ублюдок попался мне в противники», – думал лидер провинции Ош-Текк. – «Я на нём живого места не оставлю!». Палач будто прочитал его мысли и выбрал Шок Пейна. Тот опять был без доспехов и без оружия. Аластор открыл бутыль, выпил из неё кровь, которую перелил из ещё утром, и облизнул губы в наслаждении. После своего кровавого ритуала внешнемирец вошёл в клетку. – За Джейд я на тебе живого места не оставлю, тварь! – чуть ли не рычал Коталь. – Смотри, сам не умри, – усмехнулся Аластор. Бывший Император побагровел от ярости и гнева, а особенно от того, что такие раны Джейд должны быть отмщены. Если бы ош-текк злился не так сильно, то наверняка почувствовал бы кровь и понял, что этот Аластор не тот, за кого себя выдаёт. Вот они на арене. Солнце вновь яркое. Ош-текк сразу почувствовал огромный прилив сил. – Первый поединок полуфинала! – объявил Шао Кан. – Коталь против Шок Пейна. В бой! Коталь достал серпы и бросился вперёд, Шок Пейн поступил также. Они оба столкнулись и наместник нанёс удар серпами. От одного лезвия Аластор уклонился, а второе вошло ему в предплечье, пробив насквозь. Однако внешнемирец словно не обратил на это внимание и ударил бывшего Кана кулаком. Но ош-текк, подпитываемый солнцем, выстоял и ударил опять первым серпом, попадая в бок и пробивая плоть противника. Затем Коталь поднял его над головой и бросил на землю, вырывая лезвия серпов и разрезая плоть. Синдел от таких жестокостей приложила ладонь ко рту (может от ужаса, а может и от отвращения): она понимала чувства Коталя из-за Джейд, но такие жестокости ей никогда не нравились, не привычны они были для Императрицы. – Давай, вставай! – потребовал Коталь, стоя над противником. – Я ещё не закончил! «Этот будет серьёзным соперником», – в предвкушении думал Шок Пейн и, поднявшись с земли, хрустнул шее, разминая её. – «Замечательно!». Увидев, что раны противника зарастают на глазах, наместник достал свой огромный меч макуауитль. Однако Шок Пейн атаковал раньше: удар в живот ногой, «двойка» по голове, апперкот. Пусть ош-текк не упал, но его отбросило назад. Аластор на огромной скорости протаранил его плечом и нанёс удар ребром ладони. При ударе бывший Император почувствовал как треснул череп. Его опрокинуло лицом в песок, но он машинально успел откатиться, спасаясь от удара пяткой в затылок. Коталь с трудом сел на колени, призвал луч солнца и успел немного залечить свои раны. Внешнемирец побежал к противнику, чтобы тот не опомнился, однако ош-текк этого и ждал: как только Шок Пейн, подбежав, собирался ударить ногой, тот исчез в солнечном огне, оказавшись у противника за спиной. Наместник прыгнул... Пантерой Коталь всеми лапами повалил Аластора животом на землю и укусил за плечо до самой кости, ударяя и царапая его. Такого даже Аластор не мог выдержать и крикнул от боли. Бывший Кан продолжал кусать и царапать противника. Внешнемирец стойко терпел боль, тем более его раны быстро затягивались с каждой новой раной. Шок Пейн умудрился подняться на колени, завести руку за плечо и схватить пантеру за загривок и сбросить с себя. Аластор встал и отошёл. Превратившись обратно в человека, ош-текк встал в полный рост. – Это тебе за Джейд, тварь! – крикнул бывший Император. Коталь призвал большой луч солнца, энергию которого он поглощал, а он перенаправил луч солнечного огня, что длинным столбом по горизонтали влетел в Шок Пейна. Аластора обожгло, вся кожа обгорела, небольшое количество одежды, что нём было сгорело, волосы также сгорели и пал на колени, крича от боли. А вот ош-текк продолжал его сжигать. Рейко никогда такого не испытывал: тебя будто заживо сжигают, но солнечный свет жжёт куда больнее, чем огонь. Весь песок вокруг него оплавился, превращаясь в небольшие осколки стекла. Однако Принц был богом и потому он был ещё жив и в сознании, несмотря на то, что его тело было похоже на огненного элементаля Блейза. «Ну ж нет!», – про себя прорычал он. – «Я не сдамся! Я заставлю вас всех подчиниться!». Шок Пейн встал и медленно пошёл вперёд, борясь с направленным в него сжигающим солнечным лучом. Коталь продолжал подпитываться и сжигать противника, однако тот встал и продолжал идти. «Невозможно!», – подумал ош-текк. – «Многие бы умерли от такого!». И усилил луч. Рейко жгло сильнее, но он упрямо шёл вперёд, у него несгибаемая воля, ровно, как и у его родителей: могучего Шао Кана и прекрасной Синдел. Все были в шоке от такого исхода боя: внешнемирец давно должен был стать горящим трупом, однако он продолжал идти, сопротивляясь солнечному огню. Шао Кан и всё его окружение было в шоке, а Синдел уже двумя ладонями закрыла рот, ей было очень страшно: этот Шок Пейн, казалось, был неубиваем. Она боялась представить, чтобы он сделал с её любимым Шао, если бы они сразились друг против друга. Император взял Императрицу за руку, опасаясь повторной истерики и ссоры. «Ты сильный соперник», – подумал Рейко, подходя к противнику. – «И твоё поражение будет достойным!». Шок Пейн почти дошёл. Сквозь огонь и солнце он увидел ладони соперника. Аластор схватил Коталя за запястья и развёл его руки в стороны, от чего луч исчез. Наместника держала за руки горящая груда мышц, которая злобно смотрела на противника. Внешнемирец ударил ош-текка головой в лоб, а затем пнул под дых коленом и сильно ударил пяткой в голень, ломая ногу. Но Шок Пейн не остановился и сломал ему одну из рук, и в довершении он поднял его над собой и ударил спиной об колено, ломая позвоночник, как он это сделал с Джейд и как когда-то это с Коталем сделал Шао Кан. От шока бывший Кан начал терять сознание. «Только не опять...», – успел подумать ош-текк и отключился. – Шок Пейн побеждает! – все молчали, но Императору всё же надо было сказать. За Коталем пришли таркатаны. Очень неожиданно Шок Пейн поднял противника и положил его на носилки. Коталь на короткое время вновь пришёл в себя и увидел обожжённое лицо соперника, которое заживало на глазах. – Ты достоин! – сказал ему Аластор. Внешнемирец ушёл вниз, а ош-текка унесли, когда он вновь обмяк на носилках. Синдел сидела в шоке, с трудом сдерживая слёзы, показывая внешнюю холодной, а внутри бушевало пламя страха: теперь и любимый дочери пострадал. – Кто же ты такой? – задался вопросом Шао Кан В подземных залах Колизея все сидели и ждали исхода. Из-за солнечной магии Коталя ничего не было видно. Однако, когда спустился победитель все раскрыли рты от удивления: это был Шок Пейн весь в ожогах, которые стремительно заживали на глазах, кожа нарастала вновь, волосы быстро восстанавливались. И только потом все поняли, что Аластор абсолютно голый. Китана взглянула на его пах — у него там было очень солидное достоинство. Внешнемирец это заметил и, посмотрев на Китану, улыбнулся, что заставило Принцессу густо покраснеть и отвернуться, все же она послушалась слов матери о верности любимому, что на другого мужчину нельзя даже смотреть. – Ты бы хоть прикрылся приличия ради! – осадил его Лю Канг. – Здесь всё-таки дама. – Воину нечего стыдиться! – с наглой ухмылкой сказал Шок Пейн. – Тем более Принцессе понравилось. От смущения и наглой лжи девушка стала совсем красной, словно варёный рак. Аластор усмехнулся, но пошёл к одной из колонн, сорвал длинную и широкую тряпку и обмотался ей вокруг бедра, превращая в повязку. Китана облегченно вздохнула. А Палач вновь начал движение и указал на Лю Канга. Его соперником стал сам Принц царства Куатан Горо. Бойцы вошли в клетку. Китана была в шоке, потому она ничего не сказал возлюбленному, но Лю и не обиделся — он всё прекрасно понимал. Противники стали подниматься на арену. – История повторяется, – заметил Избранный, глянув на противника. – Я возьму свой реванш на этот раз, Избранный, – сказал Принц шоканов. Они поднялись и их встретили радостным криками: знаменитый Избранный воин Земного Царства и легендарный Принц Куатан Горо. Это противостояние историческое, повторяющее второй раз спустя 25 лет, ровно, как и вчерашняя битва Шанг Цунга и Избранного. – Второй поединок полуфинала! – объявил на весь Колизей Император. – Лю Канг против Горо. Снова поединок, как и 25 лет назад. В бой! Горо прыгнул вперёд на противника, однако Лю Канг увернулся, но не полностью: прыжок шокана сотряс землю от чего Избранный подлетел вверх. Принц добил его апперкотом. Лю, сделав сальто в воздухе, упал с сильным ударом на землю, от чего у него потемнело в глазах. – Нельзя ему попадаться, иначе всё, – сделал вывод Лю Канг. Избранный встал и вновь был готов к бою: он метнул в Горо огненные шары, заставляя того отступить от неожиданности и боли. После этого шаолиньский монах прыгнул вперёд, ударяя шокана в грудь фирменным ударом ноги в прыжке. Такого удара даже шокану не выдержать и он упал на спину. Лю Канг встал на ноги и подошёл к шокану, намереваясь сделать удар. Это была ошибка. Горо намного умнее своего собрата Кинтаро: он схватил Канга за ноги нижними руками и дернул их на себя, опрокидывая соперника. Затем Принц встал, поднял Лю, держа всеми четырьмя руками и ударил его своей головой, выпуская и отбрасывая от себя. Лю Канг поднялся, пошатываясь, ведь этот удар мог и вырубить его, однако сейчас он был настроен более, чем серьёзно. Лю накалил свои кулаки с помощью техники Шаолинь и увидел как Горо к нему подошёл. Принц ударил Избранного правой снизу рукой — блок. Удар верхней слева — уворот. После удачных блоков и выпадов, шаолиньский монах нанес серию очень быстрых и сильных ударов по корпусу шокана. Даже его прочное тело не могло выдержать огненные кулаки воина Шаолинь. Принц Куатан пал на колени. Затем Лю Канг, отскочив назад, достал нунчаки и ударил ими Горо по челюсти, что его оглушило. Лю, сделав руками ката, вызвал сзади себя огромный столб пламени, который превратился в дракона. Избранный обрушил дракона на шокана, причиняя противнику просто невероятную боль. Зарядив свой кулак энергией Ци и огнём, шаолиньский монах ударил им в живот Горо. Тот согнулся, выплюнул кровь и упал на землю. Лю Канг успел отойти, чтобы Шокан не рухнул ему на ступни. Зрители восхищались мастерством и храбростью воина Земного Царства. – Лю Канг побеждает! – объявил Император. – Займи же своё место рядом с нами, достойный воин! Синдел привыкла хвалить и за победы, и за поражения, а тут выиграл её будущий зять, поэтому она не могла не улыбнулась и стала аплодировать громко, но царственно. Горо же встал, получил свою долю аплодисментов за достойный бой и поднялся к своей невесте также в ложу, Шива была рада, что наконец её жених больше не будет участвовать в этом турнире. Внизу под Колизеем Китана всё видела и слышала, она искренне радовалась победе возлюбленного, Рейден не зря его выбрал! Однако две мысли все же пугали её. «А что, если придётся драться со своим возлюбленным?», – думала Принцесса. – «Я или он потом не сможем смотреть друг другу в глаза. И этот Шок Пейн: я боюсь за Лю и за себя, ведь он — монстр, который убьёт нас...». Однако Палач вывел её из мыслей, указав на Ханзо, который уже был в клетке. Старшая Принцесса поняла, что пора и пошла в клетку. Палач спокойно ждал, пока она зайдёт. Дверцы закрылись и заскрипела цепь, ознаменуя, что клетка начала подниматься. Стоял жуткий лязг металла и цепей. – Ваше Императорское Высочество, – поклонился Ханзо. – Этот бой будет для меня честью. – Это будет и для меня большой честью, мастер Хасаши, – улыбнулась Китана. Вот и они на арене. Китана смотрела на свою семью и понимала, что не должна их опозорить: она старшая дочь и единственный элитный ассасина Шао Кана, прошедший в полуфинал. Синдел смотрела на свою дочку с гордостью, узнавая в ней черты своей матери: смесь стати и скромности. Шао Кан из принципа вообще не хвалил детей, боясь их разбаловать, но он понимал, что именно его вера в дочек заставляет их совершать подвиги и быть достойными. Поэтому Император еле заметно улыбнулся и кивнул дочери, благословляя этот бой. – Третий и последний поединок полуфинала, который определит окончательный состав участников в финал! – громогласно объявил Кан. – Китана против Скорпиона. В бой! Китана достала веера и раскрыла их, обнажив лезвия. Ханзо вытащил два меча и встал в стойку. Они оба стояли наготове, ожидая удара противника в любой момент. Принцесса ринулась вперёд, Хасаши также напал. Веера и мечи скрестились с металлическим звуком, вот-вот посыпятся искры. Удары, увороты, парирования. Оба эти воина демонстрировали своё высокое мастерство, будто это не битва, а самый настоящий фильм. Синий ассасин ударила веерами с разворота, раня мастера по плечу, алая кровь закапала на песок. Грандмастер не остался в долгу и, сделав небольшую подножку, заставил девушку потерять равновесие и рубанул мечом по ноге, оставляя там длинный и ровный разрез. Китана зашипела от боли. Она использовала магическую телепортацию и, чтобы не попасть под удары, переместилась назад. Однако ниндзя с помощью телепатии сообразил, куда она переместиться. – GET OVER HERE! – раздался крик Скорпиона. Китана не успела уклониться после того, как материализовалась на новом месте, поэтому в неё попал кунай. Ханзо дернул на себя и противница, словно споткнувшись, побежала на японца. Хасаши рывком сократил расстояние и пробил апперкот по лицу Принцессы, разбивая ей нос. Старшая дочь императорской пары дернулась назад и упала на спину. Грандмастер проткнул её мечом насквозь в плечо, что заставило девушку закричала от боли. Скорпион вытащил меч и замахнулся вновь, но Китана кувырком назад откатилась и встала, держась за плечо. «Фух, если бы не увернулась, то все», – подумала ассасин, глядя на родителей: отец чуть помрачнел, а мать напугана. – «Вспомни чья ты дочь, Китана, соберись!». Китана придумала на ходу хитрую комбинацию и метнула в противника веера. Новоприобретённым телекинезом Скорпион изменил траекторию их полёта, заставляя лететь в их хозяйку. Но такое особенное оружие будто имеет собственный интеллект и не может поранить свою хозяйку, поэтому Принцесса их поймала. Ассасин не намерена была сдаваться: она снова метнула веера и исчезла в магическом свете синей энергии, оставляя за собой лазурные ленты и ультрамариновые искорки. Ханзо стоял на месте, ведь веера пролетели выше его. Это была фатальная ошибка. Дочь Шао Кана и Синдел появилась в воздухе, поймав веера. Спрыгнув на землю, она создала вихрь, который подбросил Хасаши вверх и заставил его беспомощно барахтаться в воздухе. Китана встала под ним и, сложив веера и превратив их кинжалы, она воткнула их грандмастеру в спину, затем она рывком опустила его, ударяя об землю. Принцесса сделала ещё два тычка в грудь и ногу, раня Скорпиона. «Черт, как я мог просчитаться?», – думал Ханзо, кривясь от боли. С помощью огня Скорпион переместился подальше. Там Ханзо стоял, согнувшись и тяжело дыша, он понимал, что сил у него продолжить бой почти не оставалось. Но стоит заметить, что и Китана на последнем дыхании. «Она достойна», – подумал Скорпион. – «Даже с новыми силами от моего друга Кенши она сумела меня обхитрить. Она победила. А это урок для меня: сила это ещё не всё — главное тактика и хитрость, а моя ярость позволила вновь меня окутать. Ну ничего, это были великолепные дни битв!». Ханзо достал оба своих меча, упал на колени и воткнул их в песок перед собой по диагонали, образуя крестик. – Я признаю своё поражение, Ваше Императорское Высочество! – проговорил грандмастер. – Китана побеждает! – громко и с радостью объявил Император. – Займите своё место рядом с Императором, воительница. Зрители аплодировали обоим воинам! Это был один из самых лучших боёв, в которым была честь и справедливость. Китана подошла к Скорпиону и помогла ему встать, девушка тоже не лишена чести и благородства, всё же в ней течёт царственная кровь. Ханзо улыбнулся, вытащил из песка мечи и спрятал их в ножны. Оба бойца друг на друга вовсе не обиделись, поэтому вместе проследовали в императорскую ложу. Там Хасаши сел к Милине, а Китана недалеко от матери и Лю Канга. – Я так рада за тебя, моя Кити, – Синдел не стала стесняться и поцеловала дочку в лоб. – Ты смогла это сделать! – с радостью в голосе проговорил Шао Кан. – Ты достойно себя показала! Избранный, Чего стоишь? Иди и обними свою любовь, поздравь её с победой. Лю Кангу не надо говорить дважды: он подошёл к Китане, они страстно и с любовью обнялись. Теперь и Избранный воин Земнго Царства, и старшая Принцесса Внешнего Мира и Эдении прошли в финал. – Я все равно рада за тебя, любовь моя, – сказала Милина, обнимая возлюбленного. – Ты выступил очень достойно! Я горжусь тобой! – Даже если я проиграл? – слегка не веря спросил Скорпион. – Для меня ты самый сильный, самый лучший и самый любимый, – шептала Принцесса, обнимая его. – Но и за сестру я безумно рада! Хасаши улыбнулся: плевать на проигрыш! Главное, что его любимая девушка верит в него и любит его. Они вместе слились в страстном поцелуе. Несмотря на всеобщую радость, Скарлет до сих пор помнила о своём провале и об увиденном на арене. Иногда кровавую Леди считают параноиком и просто врединой, которая не прощает поражений и обид, но её кровавая сущность не позволяет ей действовать и думать иначе, всё же она может своим колдовством даже распознать ложь и правду. «Теперь нет сомнений!», – подумала Скарлет. – «Этот Аластор явно что-то скрывает. Как он смог выдержать такой удар? Некоторые полубоги не выдерживают подобного, а тут этот внешнемирец. Надо снова за ним проследить!». Скарлет тихонько встала и решила уйти, пока все радуются и хвалят Китану. Однако не все были «безглазыми» в этот момент, в любой подобной ситуации найдут глаза и уши. – Куда ты, сладкая? – спросил Эррон Блэк, кладя ей руку на плечо. – Мне нужно отойти, – ответила Скарлет, как можно спокойнее держа лицо. – Это очень срочно. – Только не говори, что будешь опять следить за НИМ! – Эррон сделал акцент на последнем слове. – Да, за ним! – тяжело вздохнула Леди. – Опять вляпаешься в неприятности! – сурово сказал Блэк. – Я не хочу тебя потерять! – Но скажи тебе тоже не показалось странным то что произошло сегодня? – в лоб спросила ассасин. «А вообще она права», – задумался стрелок. – «Коталь также когда-то едва не сжёг Рейна, а хотя луч был не сильным. А Рейн — полубог. Что-то тут не чисто...». – Ну? – спросила Карли, сложив руки на груди. – Да мне тоже это показалось подозрительным, – наконец согласился парень. – Но, сладкая, если ты попадёшься и он что-нибудь с тобой сделает, то я не вынесу этого! Я люблю тебя! – Не бойся, мой Ковбойчик, – сказала девушка и обняла его, ей было радостно, что Эррон действительно любит и переживает. – Я аккуратно. Прикрой меня. На прощание, она страстно его поцеловала, чуть испачкав своими пунцовыми губами, и пошла к выходу. Эррон заслонил её широкими плечами, достав винтовку и сделал вид, будто прочищает дуло. Шок Пейн был уже во дворце. Стражи и слуги, особенно девушки удивлялись: огромный и привлекательный воин шёл по коридору обнажённым, его достоинство прикрывала лишь повязка. Девушки краснели и хихикали, когда он одаривал их улыбкой. Вот Аластор почти подошёл к восточной части дворца, чтобы наконец добраться до своих покоев. «Отлично!», – думал Рейко. – «Мои силы огромны! Я и не ожидал, что выдержу такое. И я уверен, что это не предел. Когда я порабощу всех жителей Внешнего Мира и найду амулет Шиннока, то я стану непобедимым!». Рейко был так рад своей победе и окрылён ей, что не учуял Скарлет, которая спряталась возле колонны. Кровавая ведьма тихо кралась за Шок Пейном. Колдунья оказалась во дворце раньше него так как знала много обходных путей. На этот раз она не даст застать себя врасплох! Но похоже Шок Пейн так погрузился в мысли, что никого не замечал. Так они и дошли до покоев внешнемирца. Тот даже забыл до конца закрыть дверь, оставляя маленькую щель. Леди тихо прокралась к ней и присев, начал смотреть. Внешенмирец исчез из поля зрения. Послышались шорохи, скрипы, будто кто-то что-то отодвигал или открывал. Затем звук стекла. Вот Аластор вновь в поле зрения. Он стоял с бутылкой, на которой был символ глаз дракона. Внешнемирец открыл бутыль и начал жадно пить, будто кровавый маг, несколько лет проведший в пустыне. Скарлет втянула ноздрями воздух и почувствовала... «Кровь!», – подумала Карли. – «Он пьёт кровь, причём драконью! Но зачем?». Ответ нашёлся сам собой: внешнемирец облизнул капли с губ, жадно собирая их. Аластор поднял руку вверх и сжал кулак. Мышцы внешнемирца выросли на глазах и налились силой. «Он тоже маг крови!», – с ужасом подумала Скарлет. – «Но он намного сильнее меня! Или он больше, чем просто маг! Кто же ты?». Рейко заметил, что дверь не прикрыта и подошёл к ней. Кровавая Леди быстро и тихо спряталась за стеной, благо навыки скрытности какие-никакие, но она имеет. От страха быть пойманной, её сердце забилось в разы быстрее и вот-вот вырвется из груди. Но к счастью он всего лишь закрыл дверь до конца. «Фух, пронесло», – думала кровавая Леди. – «Нужно рассказать остальным». После турнира вся императорская семья вместе с парнями, кроме Коталя и Джейд, собрались в кабинете Шао Кана, дабы решить один вопрос. Конечно, Синдел прекрасно понимала причину этого сбора, потому что муж от неё секретов не держит, а вот Принцессы и будущие зятья не совсем осознавали причины семейного собрания. Однако Лю Кангу, Скорпиону и Эррону Блэку было очень приятно и удивительно, что Император пригласил их на семейное собрание. Пока стояла тишина, потому что никто не может начать говорить раньше Кана: то ли от страха, то ли от того, что он глава семейства. Хотя ждали и пропавшую куда-то после битвы Скарлет, хотя её должны были осведомить о собрании. Внешнемирец сидел за своим столом и, сложив руки в замок, задумался. – Дорогой, – тихонько дёрнула его за плечо Синдел. – Можно начинать. – Ах, да, – опомнился Шао Кан, выходя из мысленного транса. – Я задумался. Раз почти все в сборе, то можно начинать, потому что причина важная. – Это по поводу Аластора? – осторожно предположила Китана. – Абсолютно верно, – кивнул Император, глянув на свою раненую, но счастливую старшую дочку. – Он выигрывает третий бой подряд и всё было бы хорошо, если бы я не увидел сегодняшний бой... – Да, довольно странно, – согласился Лю Канг. – Выдержать такой луч солнца! – Мы когда с Коталем боролись за власть, то однажды я, Таня и Рейн напали на кортеж Коталя... – вспоминала Милина. – Коталь тогда чуть не сжёг Рейна своим лучом, но, во-первых, луч был не такой большой, а, во-вторых, Рейн — полубог! А тут какой-то внешнемирец, которого мы знаем без году неделя, выдерживает такой лучище! – Мало того что выдержал, так ещё и бой продолжил и победил! – добавил Скорпион. – Однако есть и другие обстоятельства, которые меня поразили вчера... – робко сказала Императрица, взяв в руки бокал с экстрактом мелиссы. – Бой с Джейд? – предположила старшая Принцесса. – Нет, – ответила Канум, взяв мужа за руку, чтобы ей было легче говорить. – Только узкий круг людей знает про мою тётку Ноэлию, кровавый подсвечник и похищение Джеррода... – О чём? – переспросил Эррон Блэк, почесав шляпу. – Не важно, – махнула синий ассасин. – Достаточно того, что это знает очень узкий круг людей: духи старой эденийской династии, папа, мама и мы с сёстрами. – Ну да, узкий круг, – усмехнулся Эррон. – Да помолчи ты, не до шуток! – осёк его Ханзо. – Императрица, продолжайте. – Просто я не понимаю: как обычный внешнемирец может знать такие подробности? – продолжила женщина. – Может просто слухи об отдельных событиях? – предположила младшая Принцесса. – Просто названия, а подробностей он не знает. – Расспрашивать я его не стала, мне вчера было самой до себя, – махнула Синдел. – Теперь у меня уже нет сомнений, что этот Аластор что-то скрывает... – рассуждал Кан. – Но вот что...? – Если он вообще Аластор... – сказал Лю. – А может вообще не стоит заморачиваться? – предложил Блэк, обратив на себя внимание других присутствующих. – Ну а что? Завтра уже финал, если проиграет, то отправится к себе, если победит, то дадите вы ему кубок с вином и потанцует с ним Императрица, денег с камешками, а там с глаз — долой, из сердца — вон! – А у вас нет такого ощущения, что он с каждой битвой становится сильнее? – спросил Хасаши. – В своей первой битве он был свиреп, но не настолько, как сегодня! – Ты меня вообще слышал? – щелкнул пальцами стрелок. И тут в кабинет отца без стука и без предупреждения влетела Скарлет и вид у неё был очень удивительный для неё: испуганная, глаза размером с золотую внешнемирскую монету, на люу чуть проступил пот, потянуло металлическим запашком. Кровавая Леди захлопнула за собой и подошла к свободному жаккардовому стулу, который стоял напротив рабочего стола отца. – Карли, что с тобой? – заботливо спросила Синдел. – Тебя разве не учили, что опаздывать нехорошо? – вздёрнула носик Китана и тут же пожалела об этом, ведь нос сломан. – Я такое узнала, что мне можно, – махнула Скарлет. – Карли, о чём ты? – спросила Императрица. – Вы сейчас будете надо мной смеяться... – чуть поникла кровавая Леди. – Скарлет, если новость важная, то говори, – сказал Шао Кан. – В общем своей магией крови я чувствую, что что-то в этом Аласторе не так, – начала кровавая дева. – В каком смысле? – спросила Милина. – Вот если мимо тебя я прохожу и понимаю, что ты — это ты, то с ним такого не происходит, – запутанно ответила Скарлет. – Будто что-то в нём не так! А вчера я хотела проследить за ним... – И как? – не выдерживала младшая Принцесса. – Никак! – резко выдала кровавая колдунья. – Он за колонной спрятался, вырубил меня тычком в шею и бросил в мучную кладовую! – Если бы ему нечего было скрывать, то он бы не стал этого делать, – рассудил Лю Канг. – Хотя может он испугался, что Скарлет хочет его убить... – Да больно надо об такое чудище руки пачкать, – презрительно бросила кровавая ведьма. – Ну он же об этом не знает! – возразил Лю. – Я конечно его не выгораживаю, но и может наши переживания напрасны? – Нужно удостовериться в этом! – решительно изрёк Император. – Нужно поймать этого крысёныша на его пакостях! – Да как мы его поймаем? – спросила Канум. – Ты думаешь, что у него есть секреты? – Да откуда у юнца такая сила, Дели, ну сама посуди! – возразил Кан. – Такую силу не каждый может выдать! – Так я поймала его! – выдала Скарлет, обратив на себя всеобщее внимание. – Я сейчас только что следила за ним! – И как? – спросил Эррон Блэк. – Удачно? – На этот раз да! – ответила Леди. – Я специально пораньше ушла с турнира, чтобы проследить за ним. Подробности по поводу его дефилирования по коридору опущу, но факт в том, что я через пр открытую щель в его покоях увидела, что он пил драконью кровь! – Что ты несёшь? – потёрла переносицу полутаркатанка. – Да я своими глазами всё видела! – настаивала кровавая дева. – Он кровь из бутыли с драконьим глазом хлебал! – Что за вульгарные выражения? – возмутилась Синдел. – Скарлет, твои бутыли в кладовой стоят, иди и проверь! – шумно выдохнула старшая Принцесса. – Да почему вы мне не верите?! – топнула ножкой Скарлет. – Я своими глазами... – Карли, успокойся, – мягко улыбнулась Императрица. – Тебе просто показалось. – Да почему вы вечно считаете меня параноиком?! – возмутилась кровавая Леди, вскочив со стула. – Вы же видели, что он натворил с Милиной, Джейд и Коталем! – Я поверю во всё, но в том, что в здравом уме человек будет пить кровь... – скривился Скорпион. – Он тоже маг крови! – в гневе взвизгнула кровавая ведьма. – Наверное... – Вот именно, что «Наверное», Карли, – ласково произнесла Китана. – Тебе просто стоит отдохнуть, тебе это почудилось... – Я уверена, что он хитрит! – в гневе Скарлет вскочила со стула. – И не носить мне звание элитного ассасина и титул Леди, если я не права! Леди ударила кулаком по столу отца, вскочила с места и понесла вон из кабинета, желая доказать свою неоспоримую правоту. Шао Кан так и замер в шоке, Синдел выпила бокал с экстрактом мелиссы, Китана потёрла сломанный нос, Лю Канг покачал головой, Милина слегка размяла вылеченные кисти рук, Скорпион провёл пальцем по острию своего куная, а Эррон Блэк тяжело вздохнул и пошёл за своей кровавой Злючкой. Стали расходиться и остальные: Избранный и старшая Принцесса вроде бы разминулись, а грандмастер клана Ширай Рю и младшая Принцесса удалились в её покои. Император и Императрица остались наедине. – Тебе нужна моя помощь или я могу идти? – спросила Синдел, положив руку на плечо супруга. – Нет, спасибо, родная, – ответил Шао, тяжело усевшись в своё кресло. – Я хочу подумать один. – Я безумно желаю тебе помочь, но раз ты не хочешь, то не буду докучать, – улыбнулась Императрица, поцеловав мужа в нос. – Но если тебе всё же нужен будет мой совет, то обязательно зови! – Непременно, моя богиня, – туман в голове Императора рассеивался, когда он смотрел на жену. – Ты лучше готовься к нашему вечеру. – Тогда для начала я решу вопрос с Милиной, – сказала Канум. Кан ничего не ответил, он лишь с усталой улыбкой глядел на свою неотразимую жену. Эденийка хотела хоть как-то утешить мысли внешнемирца и мягко коснулась его уст своими губами, даря покой и умиротворение. Отстранившись, женщина будто бабочка упорхнула из кабинета мужа, оставив его наедине со своими мыслями. Обхватив голову руками, Шао Кан принялся думать, ведь в голове такой беспорядочный хаос: Аластор, искалеченные Джейд и Коталь, яркий луч солнца, несгибаемая воля... Император уже очень сильно пожалел, что принял на турнир этого свирепого Шок Пейна. Солнце начало катиться к горизонту, окрашивая полосу между небом и землёй в оранжевый цвет. Начали утихать птицы, спадать жара, сменяясь лёгкой прохладой и даже ветерком. Конечно ещё не вечер и даже не закат солнца, просто теперь, когда день с каждой минутой близится к ночи, становится легче дышать, мыслить и осознавать сказанные за день слова. Лю Канг решил немного подождать пока все разойдутся, ведь всё же утром его поймали и, несмотря на снятие запрета отношений, секс вряд ли тоже попал под милость. Поэтому как только Лю увидел, что мать Китаны пошла по своим делам, а отец остался в кабинете, то тихонько последовал до покоев своей возлюбленной, стараясь быть незаметным, но в то же время быстрым. Дойдя до заветных покоев, Избранный остановился и огляделся: вроде никого. Шаолиньский монах тихо постучал в дверь. – Кто там? – изнутри раздался голос Китаны. – Кити, открывай, это я! – игривым голос произнёс Лю Канг. – Лю! – радостно воскликнула Принцесса. – Входи конечно! Лю ещё раз осмотрелся и видя, что никого нет, зашёл в покои. Старшая дочь ШаоДел сняла только маску и распустила волосы, а синий боевой наряд из кожи без бретелек, обтягивал её прекрасное тело, всё же эденийки считаются эталоном красоты, не зря же первая красавица родом из Эдении! Синий ассасин встала с постели и обняла Избранного, тот провёл руками по её хрупкому телу, чувствуя нарастающее желание. – Лю, я тоже этого хочу, но вдруг нас услышат? – забеспокоилась Китана, остановив руки возлюбленного на полпути к своим бёдрам. – Плевать! – выдал Лю Канг. – Пусть это будет моя последняя ночь в этом дворце, но я проведу её с тобой! Я люблю тебя, Кити! – А я тебя, Лю, – сказала Принцесса, целуя своего любимого. Лю водил руками по миниатюрному телу императорской дочери, обтянутому кожаным костюмом, это возбуждало. Они начали целоваться. Ассасин сняла с Избранного жилет, покрывая его мускулистое тело поцелуями, рядом с возлюбленным девушка теряет всякий контроль над собой. Шаолиньский монах спереди расстегнул костюм Кити, сняв верх, обнажив грудь и тело Принцессы. Парень вновь поцеловал девушку, положив ей руки на грудь, играясь с ними. Китана начала постанывать от такого довольно дерзкого для неё удовольствия. Лю спустил боевой наряд Принцессы к её ногам, полностью оголяя её, а затем обнажился сам. Обняв друг друга, ЛюТана завалились на кровать, не желая отпускать свою вторую половинку. Влюблённые наслаждались этим несколько опасным моментом, дающий адреналин и доводящий до экстаза, они ласкали друг друга. Избранный довольно резко и без предупреждения вошёл в старшую императорскую дочку, принося ей и себе божественное наслаждение, о котором синий ассасин могла только мечтать и слышать из покоев родителей. – О да, Лю! – от импульсов внутри себя кричала Китана. Ночи ЛюТаны прошла в любви, страсти, а потом в сладком и спокойно сне, ведь они это заслужили! Особенно после сегодняшних тяжёлых боёв. Теперь после битв и секса влюблённые уснули в объятиях друг друга, совершенно не страшась повторного появления Императора и Императрицы. После собрания все разошлись по своим делам, однако Эррон Блэк чувствовал себя виноватым: всё же он не поверил своей возлюбленной Карли, поэтому пошёл искать её, хотя не надеялся на прощение. Эррон решил начать с самого надёжного места — её личных покоев и не прогадал: подойдя к двери опочивальни кровавой Леди, он постучал. – Карли, открой! – настойчиво стучал Эррон Блэк. – Уйди! Оставь меня! – изнутри послышался всхлипывающий голос Скарлет. «Она плачет?», – мысленно удивился Эррон и толкнул дверь. Зайдя в покои возлюбленной, Блэк не поверил своим глазам: Карли сидит на кровати и, прижав ноги к груди и закрыв лицо руками, плачет. Такое можно редко увидеть: колдунья, всегда отличавшаяся острым языком, колкостью и вредностью, заливается кровавыми слезами, размазывая их по щекам. – Карли? Ты чего? – удивился Эррон Блэк и снял шляпу. – А ты как думаешь?! – вскочив с кровати, закричала Скарлет, показывая заплаканное лицо и потекший макияж. – Вы мне не поверили и посмеялись надо мной! И ты сейчас пришёл вновь это делать?! – Я пришёл потому что волнуюсь за тебя! – подходя ближе, ответил Эррон. – Я люблю тебя, несмотря ни на что. Скажи, чем я могу загладить свой прокол? – Ну... – отходчиво произнесла кровавая дева. – Тот массаж был чудесен... Повтори его, пожалуйста, тогда можешь рассчитывать на награду и прощение... Блэк улыбнулся, понимая намёк на прощение, подошёл к ней вплотную, аккуратно развернул и начал массировать плечи. Стрелок явно желал чего-то больше, чем просто массаж. Скарлет почувствовала расслабление и удовольствие, понимая, что и сама начинает жаждать чего-то более горячего и страстного. Эррон Блэк, продолжая массировать плечи, опускаясь на лопатки, поясницу, ягодицы... Леди настолько доверила своё тело Эррону, что даже не сразу почувствовала как с плеч начали спадать кожаные наплечники. Блэк не любил долго церемониться, не умел быть романтичным да и к прелюдиям не был привычен, поэтому вскоре полностью оголил аккуратное тело возлюбленной. Стрелок уложил колдунью на живот, но массировал всё её тело, в том числе опуская руку на лоно. От небывалой волны удовольствия Скарлет начала постанывать, ей было невероятно хорошо! Леди почувствовала как велико её похотливое желание. – Эррон..., – простонала кровавая колдунья. – Да, сладкая? – спросил стрелок. – Иди ко мне, – томно прошептала она. Перевернувшись на спину, Скарлет обняла его и впилась ему в губы и начала стаскивать с него одежду. Эррон Блэк же одной рукой игрался с упругой и полной второго размера грудью, второй он массировал лоно ведьмы. Через поцелуй Леди постанывала. Освободив верх Эррона, она провела по его мышцам, прессу и волосам цвета тёмного ореха. Блэк ненадолго оторвался от пунцовых губ возлюбленной, освобождаясь от брюк и нижнего белья. Солидное достоинство стрелка было в боевом состоянии. Эррон обнял Карли и они вместе упали на кровать, обнимая, целуя и лаская друг друга. Блэк вошёл в неё, что Скарлет пронзил импульс удовольствия внутри себя. – О, да! Не останавливайся! Эррон! Да! – кричала Скарлет. – Ох, моя ведьма! – шептал Эррон. Блэк двигался взад-вперёд, заставляя Карли кричать и стонать от удовольствия. Стрелок был умелым любовников, однако все свои возможности показывал только после окончательного воссоединения с возлюбленной кровавой Леди. Так СкарРон в разных позах провели горячую ночь любви и страсти, однако они оба умели быть относительно тихими и их почти никто не слышал. Кончив вместе, они усталые, но удовлетворённые упали на кровать. Тяжело дыша, Эррон прижался носом к зацелованной шее Скарлет, хотя и сама девушка еле дышала. – Я люблю тебя, Карли! – улыбнулся Эррон, целуя свою любимую. – Я прощён? – И я тебя люблю, Ковбойчик, – ответила на поцелуй Леди. – И да, ты прощён. Стрелок и кровавая колдунья залезли под одеяло и, обнявшись провалились в сон, который был сладким для них обоих. Горячие тела спокойно обмякли на прохладных хлопковых простынях и даже проникающий в покои ветерок не мог отсудить жар в телах и сердцах влюблённых. После такого напряжённого семейного разговора в кабинете Шао Кана, Ханзо и Милина сидели в её покоях после полуфинала, обсуждая всевозможные темы. Да, Хасаши проиграл, но достойно, даже старшая Принцесса так сказала! Влюблённые сидели на постели девушки, держались за руки и смотрели друг другу в глаза, обсуждая своё настоящее и будущее. – Если честно, Мили, то я не жалею, что так всё случилось, – сказал Скорпион. – Я не огорчаюсь и не расстраиваюсь из-за твоего поражения, ведь всё же Китана моя сестра, – улыбнулась Милина, вспоминая утреннюю практику лечения с матерью. – Зато ты обезопасен от этого Шок Пейна, однако теперь Кити может оказаться в опасности... Джейд до сих пор не поднимается с постели, хотя уже второй раз выпивала какое-то зелье Шанг Цунга. – Я уверен, что Китана справится, – приободрил возлюбленную Ханзо. – Она достойный воин, а Джейд сможет выкарабкаться. Кстати, я слышал про твоё лечение, как оно? – Чуть лучше, чем у Джейд и Китаны, – ответила Принцесса, пожав плечами. – И мама обещала, что и мне сегодня уделит время. Вчера она всю ночь проспала в обнимку с Китаной! А вот как ты сам, Скорпиончик? После посещения кладбища ты изменился. – Ох, любимая, я подозреваю, что в этой повязке сидит дух моего друга и отец моего ученика Такеды Кенши Такахаши, – с некой грустью проговорил Хасаши. – Телепатия, телекинез: я никогда этим не владел! Я уверен, что мой друг сейчас со мной. В доказательство свои слов Скорпион силой мысли приподнял на полом дорогой велюровое кресло цвета маджента, повертел и опустил на место, будто ничего и не было. – Мать моя Императрица Внешнего Мира и Эдении! – сглотнула Милина. – Надеюсь, что эти силы пойдут тебе на пользу. – Ох, как я на это надеюсь, – сказал Скорпион. – Но всё же я верю, что мой друг со мной. Неожиданно на все покои послышался осторожный и несколько неуклюжий стук в дверь. У СкорпЛины вообще не было предположений кто это может быть, вроде все вопросы с семьёй решены, однако в этом дворце всегда и для всех найдутся дела. – Кто это может быть? – задалась вопросом Милина. – Войдите! В покои не просто вошла, а скорее впорхнула Синдел: счастливая, улыбающаяся и полная энтузиазма! Императрица явно пришла к дочери для посиделок: передние локоны Её Императорского Величества заколоты еле заметной золотой заколкой с небольшой россыпью аметистов, кроме обручального кольца никакие украшения не утяжеляют невесомый образ эденийки. Кто хорошо знает изысканный модный вкус Канум, тот знает, что у неё есть целая часть гардероба, отведённая под ночные сорочки, одну из которых она надела сегодня: струящаяся шёлковая эденийская ткань цвета лаванды идеально обтянула все изящные изгибы тела эденийки, а грудь обтянута кружевным верхом, но не таким плотным как вчера, поверх накинут короткий атласный халатик цвета фиалок, а на ногах домашние тапочки в тон к халатику. Из-за подноса со сладостями Синдел не видела ничего дальше своего носа, а трапезу женщина подготовила идеальную: большой чайник из любимого сервиза Милины, чай явно был с имбирём; помимо этого было несколько блюдец со сладостями: мягкий зефир, розовое безе, пончики в глазури, макаруны и небольшая плошка с малиной. – Мили, девочка моя, – радостно произнесла Синдел. – Я пришла к тебе! Скорпион раскрыл рот от такого завораживающего зрелища: нечасто увидишь будущую тёщу в настолько откровенном наряде, тем более который так идеально обтянул её фигуру... Но Ханзо помнил, что рядом Милина, да и вообще в будущем Синдел будет его тёщей! – Ох, мастер Хасаши, и вы здесь! – Императрица поспешно поставила поднос на стол и старалась скрыть свои шикарные формы, хотя ей несколько льстил такой взгляд будущего зятя. – Я вам помешала? Если так, то я пойду. – Нет, мама, останься! – поспешно ответила Милина. – Мы тут просто говорили, ты нам абсолютно не помешаешь. Как раз напротив. Ты нам даже поможешь. «Ты уверена, Милина?», – телепатически спросил Скорпион, совершенно не понимая смысл слов возлюбленной. «Да, любовь моя», – подумав ответила Принцесса. – «Мама часто общается с духами своих предков. Думаю, она нам поможет». – Чем же я вам помогу? – спросила Канум, не понимая этих молчаливых взглядом влюблённых друг на друга. «Вы можете помочь мне узнать новости от своего друга», – Ханзо встал с постели и телепатически произнёс будущей тёще эти слова. – Каким образом? – эденийка не стала мыслить, а произнесла вслух, уж слишком пристален был взгляд будущего зятя на неё. «Нам нужно в храм, где можно пообщаться с духами», – мысленно продолжил Хасаши. – «Я подозреваю, что стал одержим духом своего друга Кенши Такахаши». – Погоди, мастер Хасаши, вы телепатически общаешься со мной? – опомнилась женщина. – Как такое возможно? «Я подозреваю, что дух Кенши вселился в одну вещь, которая на мне, теперь во мне его дух и силы», – грандмастер не прерывал телепатию. – «Я хочу вызвать его дух и узнать что с ним случилось. Буквально вчера он в меня вселился, а 2 месяца ранее я узнал, что он мёртв, а его сын Такеда исчез во Внешнем Мире». – А от меня какой прок? – вновь вслух спросила Синдел. – Очень большой, – также вслух ответил мужчина. – Переместите нас в храм старой эденийской династии в Этерии*. Там я смогу вызвать Кенши и пообщаться с ним. – В храме старой эденийской династии можно общаться только с моими предками, получившими дар духов, – объяснила Императрица. – Только Стефания, Изольда, Ноэлия, Гленис, Фрейя, Аврора* и Хиона*. Как ты будешь общаться с тем, кто никакого отношения к моей крови не имеет? – Пока я был в Преисподней, то выучил несколько заклинаний, – тихо ответил он. – Одно из них даёт возможность вызывать духов в любом храме. Правда это может привлечь родных духов... – Извините, мастер Хасаши, но я вынуждена вам отказать, – сказала Канум. – Это вызовет гнев великой Изольды, а я не хочу портить отношения ещё и с ней. В Этерии я уже давно не была, да и одежда у меня сейчас явно не для путешествий. – Поверьте, Ваше Императорское Величество, Кенши — прекрасный собеседник и он сумеет убедить Изольду, – Скорпион всеми силами старался убедить упрямую женщину в правоте. – Если я буду рядом, то Изольда сменит гнев на милость, – вздохнула эденийка. – Но есть те, кто меня люто ненавидит... Хорошо, мастер Хасаши, я помогу вам, однако мне нужно прилично одеться. Не удивительно, что Синдел пришлось ждать чуть больше двух часов: выбор наряда, сапог, украшений и репетиция улыбки на случай появления любого члена кровной семьи. Вообще Императрица жутко не желала этого путешествия в Этерию, ведь не всегда у неё были хорошие отношения с кровными родственниками, однако ради дочери она готова на всё. В большом зеркале Канум проверяла каждую деталь своего наряда: дорогая шёлковая ткань пурпурного цвета из Эдении будет данью уважения к предкам; открытый чёрный корсет с редкими кружевными вставками и аметистовыми кнопками идеально подчеркнёт осиную талию (хотя эденийка вообще не носит корсетов (только если в качестве нижнего белья для ночи любви с супругом), у неё идеальная фигура); на руках кружевные перчатки на тот случай, если одному из морозных духов вздумается поиграть или обнять едиственного своего живого представителя; сапог из дорогой затеррианской кожи идеально обтянул стройную ногу, золотой каблук звонко стучал и слегка бренчала тонкая золотая цепочка, обтянутая вокруг лодыжек, а под сапогом скрыты кожаные гетры. Передние сребристые пряди собраны заколоты назад, а слева в волосах красуется необыкновенной красоты заколка, сделанная из тончайшего золота, нитей серебра и изящным кутасом (прим. автора: обличие Синдел «По моде Внешнего Мира» в Mortal Kombat 11). – Ну как можно так долго прихорашиваться? – возмущался за дверью Скорпион. – Не каждый день мама лично отправляется в Этерию, – сказала Милина, подкрашивая губы малиновой помадой. – Мы там меньше будем, чем она собирается! – продолжал свою речь Ханзо. Дверь императорских покоев распахнулась и оттуда вышла Императрица: красивая, роскошная, грациозная, изящная, статная... Ах, о её красоте можно говорить бесконечно, но время ждать не станет. Канум без лишних слов достала из-за спины какой-то амулет: серебряная основа покрыта качественным фиолетовым напылением, в три стороны посланы небольшие шпили, три изогнутых крюка своими верхушками касались друг друга, а чуть выше их расположились изогнутые лозы. – Что это? – спросила Милина, поражаясь тонкой работе. – Герб старой эденийской династии, – ответила Синдел. – Я его использую, но только в качестве печати. А благодаря такой ценной вещью я изредка навещаю Этерию... правда после своего воскрешения я там вообще ни разу не была. – Ну тогда это отличный способ повидаться с семьёй! – сказал Скорпион. – Прежде чем отправиться у меня к вам вопрос... – осторожно начала Императрица. – Я выгляжу хотя бы прилично? – Лучше всех, мама! – воскликнула Принцесса. – Теперь я понимаю, почему вы считаетесь первой красавицей Внешнего Мира и Эдении, – восхищённо проговорил Ханзо. – Полно моего восхваления, – скромно махнула Канум. – Идёмте. Эденийка со снисходительной улыбкой глянула на герб своей семьи, провела по нему пальцем и он стал искриться всеми оттенками фиолетового цвета. Появился мягкий и приятный свет, осветивший собой всю западную часть дворца, а затем путешественники исчезли. Этерия — теократическое государство-остров, надёжно затерявшееся у южного побережья Эдении, поэтому сюда можно добраться либо морем, либо колдовством. Остров предназначен только для общения с духами, тут не поклоняются Старшим Богам. Здесь приятная и спокойная атмосфера: лёгкий ветерок, дующий со стороны океана, высокие тенистые деревья, удивительной красоты бабочки и стрекозы, где-то вдали играет музыка и слышно песнопение. Синдел, Милина и Скорпион оказались прямо у входа очень красивого и величественного здания. Оно выделялось на фоне других: белокаменное строение в готическо-эденийском стиле с цветными витражами преимущественно холодных цветов, на которых изображены предки Её Императорского Величества. Императрица чуть вздрогнула, потому что знает настолько строги и чопорны её кровные родственники, а некоторые и до ужаса коварны. Императрица, Принцесса и грандмастер вошли в храм. Несмотря на величественную красоту снаружи, он довольно мрачен внутри: любого количества свечей будет мало, чтобы осветить всё это огромное пространство, тем более интерьер темноват, свет идёт только через семь витражей. Удивительно то, что криомансер в этой семье был всего один, однако большей части духов досталась именно ледяные и морозные силы, только двое смогли разбавить эту холодную стихию. Странно, но не было ни одного служителя, хотя обычно они со всех ног несутся, чтобы встретить членов старой эденийской династии. – Столько тысячелетий прошло, но ничего не изменилось, – улыбнулась Синдел, осторожно коснувшись рукой колонны. Скорпион не особо интересовался интерьером и убранством храма, ему сейчас не до этого. Ханзо прошёл в середину зала, снял повязку и положил её на пол. Хасаши вынул из ножен меч и начертил им пентаграмму. Сев на колени перед символами и повязкой, грандмастер сосредоточился и, раскинув руки, начал произносить слова. – Adhæsit in artificium. Spiritus, quod dedit mihi vires. Amicus et discipulus, pater. Voco te. Venire ad me. Loqui ad nos! Age!* – произнося эти слова, руки Скорпиона заискрились магической энергией синего цвета. Тем же цветом засветился и алтарь, окутанный синими искорками и лазурными лентами. Весь храм будто в одночасье стал светлым, а через мгновение появился дух самого Кенши Такахаши. Он был в своих доспехах, но без меча и повязки. И всё же как дух он выглядел куда моложе. В момент гибели Кенши было 52 года, а сейчас он выглядел на 30 лет и был полупрозрачным синеватым духом. – Ханзо, – улыбнулся Кенши. – Ты всё же нашёл способ! А вот Синдел было не до радости за будущего зятя: она медленно переводила взгляд то на витражи, то на алтарь, в любой момент ожидая встречи с родственницей. Вдруг Императрица почувствовала лёгкий холодок, коснувшийся её затылка и открытых плеч, а в голове начался гул, смешанный с пургой или вьюгой. – Ваше Императорское Величество, – спустился на мрамор и поклонился монархине. – И до вас дошли слухи о нашем с Императором примирении? – улыбнулась Синдел, учтиво наклонив голову в бок, принимая поклон Кенши. – Я умер как раз перед вашим медовым месяцем, – улыбнулся Такахаши. – И я рад, что Внешним Миром и Эденией правят такие мудрые и добрые правители, как вы и Шао Кан. – А я рада, что подданные счастливы и готовы идти дальше под нашим знаменем, – сказала Императрица. – И я очень прошу прощения, что не отправила вам приглашение на свадьбу, просто не знала где вас найти. – Ничего страшного, – успокоил её слепец. – Я обязательно приду к вам как только воскресну и... Вдруг весь храм окутало морозом, потухли свечи, стал слышен свистящий ветер и появились небольшие снежные хлопья, даже на стенах стали появляться морозные узоры. Появился небольшой вихрь и в нём появилась дух мороза и бывшая Принцесса Эдении Ноэлия! Дух мороза всегда была белой вороной в своей семье: блондинка с большими голубыми глазами, персиковой кожей и малиновыми губами. Внешне прекрасна, а внутри всё сгнило от зависти, склочности и дикой жажды власти! Да и характер не эденийский: завистливая, склочная, постоянно сталкивала членов своей семьи. Некоторым казалось, что Изольда родила первую дочь не от законного мужа: она была единственным ребёнком Изольды и Мероальда*, которому достались светлые волосы, другие были или русыми, или брюнетами. Умерла бывшая главная наследница престола в возрасте 54 лет, а духом выглядела едва на 25 лет. Хотя на характер Ноэлии по многом повлияла её очень трагичная история: первый ребёнок в семье, главная наследница престола, любимица отца... О чём ещё может мечтать Принцесса? Но всё резко изменилось, когда по пьяни отец чуть не зарубил мать, но в итоге погиб сам от удара подсвечника в висок. За это Ноэлия возненавидела мать и по мути объявила ей войну, отдалившись от неё и её любимых детей. Принцесса захотела трон, чтобы установить порядки покойного отца: жестокость, коррупция, пьянство и тирания. Старшая Принцесса, наследница престола лишилась своего первенства на трон, когда её младшая сестра Фрейя забеременела. Королеве нужны были внуки, а родить смогла только младшая дочь. Синдел портила тёте жизнь, находясь ещё в утробе матери, а родившись, так вообще стала объектом любви всей семьи. Через несколько лет Ноэлия забеременела, поэтому решила отравить племянницу во сне молоком, а вместе с тем избавиться от сестры. Но младший брат вовремя остановил старшую сестру, убив её ударом подсвечника в висок. Дочь умерла так же, как и её обожаемый отец. А уж после своей смерти бывшая Принцесса обрела силы духа мороза. – Во имя всей Эдении! – и тут Синдел поняла, что забыла дома гуань дао. – Снова вы! – Кто это? – спокойно спросил дух Кенши. – Очень плохая женщина, испортившая первые 5 лет моей жизни! – выдала Императрица. – Да и после своей смерти умудрялась влезть туда, куда собака нос не сунет! – Ах, Синдел, разве так нужно приветствовать тётю? – наконец произнесла Ноэлия. Она посмотрела на незваного духа и, настолько это возможно для духа, побагровела от ярости. – Как ты смеешь находиться здесь, бродячий дух?! – Однако вы крайне невежливы и грубы! – ответил Такахаши, сохраняя спокойствие. – Мало розгами пороли! – вновь влезла Канум. – Молчи, мерзавка! – осекла её дух мороза. – Тут взрослые разговаривают! – Я — Кенши Такахаши, – представился слепец. – Да мне хоть падший Старший Бог Шиннок! – бросила бывшая Принцесса. – Кто дозволил тебе парить над алтарём в храме старой эденийской династии. Кто? Вот этот выродок? – она указала пальцем на племянницу. – Вы переходите все границы, госпожа Ноэлия! – сказал Кенши и угрожающе навис над ней. – Прекратите, или будете иметь дело со мной! – Тебе ли учить меня, Ноэлию, духа мороза и бывшую наследницу эденийского престола?! – деловито возмутилась Ноэлия, а затем глянула на племянницу. – Что-то я не вижу твоего молотобойца, где же он? Ах, как жаль, что он даже увидит тебя в последний раз... Ведь согласись, что без него ты ничто! Тётка так и продолжала бы осыпать племянницу оскорблениями, если бы Такахаши не схватил духа телекинезом и не ударил о колонну. Бывшая Принцесса буквально сползла по колонне, чувствуя слабость и боль, хотя её сущности такое чужда. – Да как ты...? – перед глазами Ноэлии поплыли цвета и люди, смешиваясь в одну кашу. – Синдел Фрейя Эдана, тебе это с рук не сойдёт! Кенши же поднял вновь грубиянку в воздух и ударил о мраморный пол, а затем с помощью телепатии влез в голову, бродя будто по лабиринту. – Какие ужасные и пустые мысли скрываются в вас, – с отвращением проговорил Кенши. – Неудивительно, что вас недолюбливали. – Других мыслей у меня и быть не может! – выдала Ноэлия, нащупав кровь на затылке. – От того, что моя матушка собственноручно убила моего отца ударом подсвечника в висок! – Неужели вы даже будучи духом останетесь все такой же злобной? – спросил Такахаши, а затем добавил. – Всегда есть шанс, даже для вас! Воспользуйтесь им и перестаньте плеваться желчью. Вы можете стать лучше! – Нет! – бросила дух мороза, поднимаясь на ноги. – Меня лишили всего: любви отца, любви матери, а самое главное — меня лишили трона! Моей привилегии, которая принадлежала мне по праву крови и рождения! Но его отобрали Верестан* и Фрейя, родив эту банши, которая с пребольшим удовольствием легла под своего молотобойца, лишь бы власть получить! – Сказка, которую придумали вы! – наконец произнесла Синдел. – Во второй раз я вышла замуж за Шао Кана по искренней любви! – Никогда не поздно исправиться и понять, что вам нужно, а что нет, – сказал слепец. – Я тоже заточён в мире духов и не могу быть со своей Сучин и связаться с сыном Такедой. Но я не пустился во все тяжкие, чтобы испортить жизнь всем, кого знаю. Остановитесь! – Ты не поймёшь моей боли и обиды, – продолжила бывшая Принцесса и вновь принялась обвинять племянницу. – По твоей вине я лишилась ребёнка! По твоей вине мой родной брат убил меня ударом подсвечника в висок! – Я погиб уже во второй раз, – убеждал её Кенши. – Я 30 лет хожу слепым. Моих предков когда-то осквернил Шанг Цунг. Если бы я не спас Эрмака, то вряд ли бы стал сильнее. Мою жену убил клан «Красный Дракон», хотя я должен был умереть. И теперь после битвы с ним я заточён, как дух, а мой сын Такеда пропал. Поверьте, Ноэлия, я понимаю вашу боль! – Но трона ты никогда не имел, – именно из-за власти Ноэлия совсем сошла с ума. – Мне есть в чём обвинять эту беловолосую дрянь! Да ещё и чистую эденийскую кровь испоганила своей связью с Каном, нарожала не пойми кого! Чего ты молчишь?! Знаешь же, что я права! – А зачем вам эта власть? – в лоб спросил Такахаши. – Потому что Фрейя была безвольная и глупая Королева, слепо слушавшая Милдбурга! – ответила дух мороза. – Суды она справедливые создала! Эдении нужны были порядки моего покойного отца Короля Мероальда! – А вы бы не боялись, что с вашими порядками вместо родного брата вас бы убил весь народ? – задал вопрос слепец. – Порядки моего отца были прекрасны! – выдала бывшая Принцесса. – Полное подчинение, власть и бесчисленные территории! А из-за Фрейи наша династия пала! А её дочка продолжила это! – Похоже вы ещё не до конца осознаете что делал ваш отец, – с сочувствием сказал Кенши. – Но ничего, надежда есть у каждого. Рано или поздно вы примите свою племянницу. – Я утоплю эту грязную дрянь в луже её собственной крови! – вновь бросила Ноэлия, начиная крутить кистью руки за спиной. – Ты полностью разрушила Эдению, отдав её Шао Кану, позволила безродному править над полубожественным государством! Именно на тебе пресеклась старая эденийская династия, потому что ты нарожала детей от безродного! Я думала, что хотя бы Китана рождена от эденийца Джеррода, но ты изменила ему! И с кем? С полудраконом! – Шао — величайших Кан Внешнего Мира! – разозлённо ответила Синдел в защиту мужа. – Народ уважает его волю и процветает при нём. Немногие Каны могут быть такими, как мой Шао! Никто не сравнится с моим супругом! Даже наследник когда-то бывшей империи расы ош-текк — Коталь согласился идти под знаменем власти Шао Кана! И между прочим, Коталь станет мужем моей дочери! – Ах, да, о твоих приёмышах я и забыла! – вспомнила дух мороза. – Не надо, у Стефании тоже была приёмная дочь! – осекла её Императрица. – Да, только вот Аврора была королевской крови, а в тебе столько жалости, что ты и бастарда своего мужа примешь, верно... Кукла? – злорадствовала дух. – Могу продолжить список того, почему тебе не стоило появляться на свет, итог зелья и подлости! – Посмотрите до чего вас довела гордыня и гнев, – раздался голос Такахаши. – Вы мертва и разрываетесь от злобы, а Синдел с мужем правят в огромной империи. Дело не в братьях или заговоре. Дело в вас! – Изольда тоже пережила меня, – Ноэлия всё никак не уймётся. – А потом погибла в Ледяном Ущелье. Поверь, Синдел, твоя судьба — барьером быть, а не Внешним Миром править. – Поживём — увидим, дорогая тётушка, – без капли издёвки произнесла Канум. – Увидим, – со злости дух мороза метнула в племянницу ледяную сферу, стремительно полетевшую на неё. Переполненная гневом и злостью Синдел не успела среагировать, но зато успел Скорпион, аккуратно бросив цепь с кунаем, обматывая цепь вокруг талии и дернув на себя, тем самым спасая свою красавицу-тёщу от морозной сферы. Кенши снова взял Ноэлию телекинезом и прижал к стене, от её сил покрытой морозной коркой. «Остановись, Ноэлия, прошу тебя!», – сказал ей телепатически Такахаши, а затем уж продолжил вслух. – Ты не такая! – Ха! – бросила ему Ноэлия. – Знаешь моё самое главное желание, которое я загадывала каждый Новый Год?! Чтобы Синдел умерла в агонии! Тут слепец не выдержал и атаковал духа мороза телепатией, заставляя её разум метаться от одного воспоминания к другому. Кенши вызывал в голове бывшей Принцессы самые неприятные и болезненные воспоминания. Чего только сейчас не увидела Ноэлия: смерть отца, ссору с матерью, отрешение от младших сестёр, розги и прочие наказания за непослушание, добрые законы матери, увидела даже тот день, когда мать сказала ей, что не выдаст её замуж... потом рождение Синдел и счастье Верестана с Фреей, передачу им права главных наследников престола... а затем смерть от рук брата. – Не смей этого делать! – кричала Ноэлия. – Я приказываю тебе! – Это твоя жизнь! – взывал к её разуму Кенши. – Ты можешь стать лучше! И тут началась ещё более сильная пурга, ужасный холод и даже вой снежных завихрений... И тут появилась она — бывшая Королева Эдении Изольда, самая великая и самая могущественная, превзошла её только Синдел. Эта была женщина с тёплым тоном кожи, русоволосая, голубоглазая, с губами цвета лосося, худая и высокая, взгляд был холодным и пронзительным. Однако вся эта величественная стать теряется, когда великая ледяная колдунья начинает гневаться, потому что верх берёт её тёмная сторона Буря: кожа становится белее снега, вьющиеся волосы приобретают молочно-белый цвет, лазурные глаза лишаются зрачков и светятся будто у богини, по верхней скуле спущена стрелка цвета морской волны, а на голове красовался венок из васильков. – Я приказываю прекратить это! – воскликнула Изольда, подняв руку вверх, тогда слепец отпустил дочь бывшей монархини на пол. – Что здесь происходит?! – её голос был свирепым и холодным, но когда она увидела внучку, то её сердце оттаяло. – Ах, Синдел, моя дорогая внучка! Как давно я не видела тебя, почти с самой твоей первой гибели! Так выросла, похорошела! – Бабушка! – радостно воскликнула Синдел. – Я тоже рада вас видеть. Простите нас. Мы помогаем другу моего будущего зятя, но появилась Ноэлия. – Моей радости нет предела! – расплылась в улыбке ледяная колдунья, но потом опомнилась и посмотрела на старшую дочь. – Ноэлия?! – Уйди от меня! – Ноэлия пнула своего истязателя ногой, она всегда была такой зазнобой. – Матушка, это всё он! – Она не поранила тебя? – заботливо спросила у внучки колдунья. – Ты только не скрывай! – Дорогая бабушка Изольда, – ласково улыбнулась Императрица. – Если бы не мой зять и его друг... – она поочерёдно указала на Ханзо и Кенши. – То я бы пострадала. – Моя милая, – Изольда млела от улыбки внучки, единственный человек, который ни разу не навлекал на себя гнев покойной Королевы. – Я вижу, что и моя правнучка Милина обрела счастье... ведь Милина же? Просто в маске вы с Китаной так похожи! – Великая Изольда, – поклонилась Милина, сняв с лица маску: несмотря на таркатанские клыки, со временем у неё появились губы и щёки, хотя клыки были видны. – Позвольте представиться, – также поклонился Скорпион. – Я — Ханзо Хасаши, грандмастер клана Ширай Рю. – Моё имя Кенши Такахаши, – представился слепец дух, что сем. – Я друг Ханзо и воин Земного Царства. – Во имя всей Эдении! – восхитилась ледяная колдунья, видя правнучку. – Настоящая красавица! Не стыдись такой своей особенности, у каждого она своя. Погоди, Милина, но ты же погибла от рук Ди'Воры... Или я вновь ошибаюсь? – Не ошибаетесь, – улыбнулась Принцесса. – Но я воскресла благодаря манипуляциям Кроники. Я теперь жива и у меня есть любовь, которого я ни на кого не променяю! – Иногда и от Кроники есть польза, – колдунья всегда была женщиной острой на язык и прямолинейной, говорила в лоб. – Синдел, а ты так и осталась одна после смерти Джеррода? – Нет, – со счастливой улыбкой проговорила Канум и показала палец с обручальным кольцом. – Я замужем за Шао Каном. И Китана с Милиной от него. – Синдел, наконец-то это свершилось! – обрадовалась Изольда. – Ах, я совсем перестала следить за делами Внешнего Мира, даже не знала о том, что ты теперь счастлива в браке. Если честно, то твой Джеррод мне никогда не нравился, с Шао Каном ты смотришься просто идеально! Ваш контраст — настоящая гармония! Я так рада за тебя! Я уверена, что он делает тебя счастливой! А про то, что Китана не от Джеррода я давно поняла, уж больно она на него не похожа! Позади мило беседующих бабушки, внучки и правнучки, послышалось кряхтение и стоны боли: Ноэлия начала подниматься на ноги. Изольда медленно развернулась к дочери и угрожающей поступью направилась к Ноэлии, оставляя за собой на плитке холодные следы от ступней. – Ты вновь занимаешься тёмными делами? – голос великой колдуньи был холодным, будто айсберг или хотя бы клинок меча. – Это всё он! – жаловалась Ноэлия, указав на Кенши. – Он или нет, то ты вновь посмела поднять на Синдел руку! – прорычала колдунья. – Сколько раз тебе говорили, чтобы ты за километр держалась от неё! Ты уже не единожды была за это бита розгами, так тебе мало?! – Отец бы не допустил такого отношения ко мне! – выплюнула дух мороза. – Ты сама допустила такое отношение к себе! – прошипела Изольда. – На духовном совете нашей семьи мы примем решение по поводу тебя! Обе женщины исчезли в потоке крупных снежинок, видимых лент холодного ветра и ледяных кристалликов. Со стен стала исчезать морозная корка, а свечи зажглись сами собой, Изольда вновь отвела беду от семьи единственной внучки. Милина прижалась к Синдел то ли от холода, то ли от страха, что однажды у них будут такие же ужасные отношения. Скорпион лезть не стал, понимая, что это дело между матерью и дочерью. – Нам нужно поговорить, друг мой, – вдруг обратился к другу Кенши. – О чём? – спросил Ханзо. – Помоги мне воскреснуть, друг мой, – попросил Кенши. – Я похож на Куан Чи или Кронику? – выкатил глаза Хасаши. – Как я могу тебе помочь? – Я верю в тебя, – улыбнулся Такахаши. – Ты должен найти меч с душами моих предков, достать энергию Джинсей и положить мою повязку, меч и энергию в Палату Душ. – Я сделаю это для тебя, друг мой, но где же я найду твоё сенто? – спросил грандмастер. – Последний раз оно было в штаб-квартире клана «Красный Дракон», – вспомнил слепец. – Возможно там уже побывал Кано со своими приспешниками. – После поражения у меня есть время... – начал Скорпион. – Но ты уверен, что всё получится? – Уверен, друг мой, – сказал дух. – Нужно возвращаться, – сказала Синдел, глянув через витраж: уже стемнело. – Шао уже, наверное, переживает. – Тогда и я ухожу, – сказал Кенши. – Я не привязан к этому храму, поэтому буду следовать за Ханзо. Императрица пожала плечами, но не стала отказывать духу в гостеприимности, тем более он не займёт много места. Канум вновь достала из-за спины герб своей старой семьи и провела по нему пальцем. Вновь искры всех оттенков фиолетового цвета, мягкий свет и путешественники вместе с духом растворились в яркой вспышке света. Во дворце потихоньку утихала бурная деятельность: постоянные и временные обитатели расходились по покоям, повара на кухне уже приводили в порядок свои рабочие места, происходила смена караула и зажигались факела. Сегодня в саду проделано много работы, которую было видно через окно: полностью вырыто русло для ручейка, в красной части сада посажены любимые Леди Скарлет розы. Перламутровая луна идеально освещала алые растения, делая их арбузного цвета. – Наверное, уже все спят, – предположила Синдел, оглядевшись по сторонам. – Ну тогда и я отойду ко сну, – поклонился Скорпион, а затем поцеловал возлюбленную Мили в щёку. – Мама, мне неловко просить, но ты мне обещала посиделки... – осторожно начала Милина, когда возлюбленный ушёл. – Иди, надевай пижаму, а я сейчас вернусь с новым чаем, наверняка тот остыл, – сказала Императрица. – Ну тогда я буду ждать! – захлопала в ладоши Принцесса и скрылась за дверью своих покоев. На лице Канум застыла умилённая улыбка: её дочка Мили безумно радуется тому, что мама просто посидит с ней перед сном, поговорит, выпьет чай и поест сладостей. Увидев сегодняшнюю сцену между Изольдой и Ноэлией, Синдел поняла, что поступает правильно: каждой дочке нужно время и любить их надо одинаково, а отдельного выделять нельзя. Вдруг, чуть холодного плеча Императрицы мягко коснулась тёплая рука, чуть покалывая нежную кожу когтями. Большой когтистый палец откинул с шеи серебристую прядь и коснулся нежной кожи губами, обжигая горячим дыханием. – Дели... – ровно выдохнул Шао Кан, рукой чуть повернув её голову. – Где же ты была? Я тебя обыскался. – Ханзо и Милина попросили меня об услуге и я не смогла отказать, – пожала плечами Синдел, не желая говорить о нападении тётки Ноэлии. – Я даже заволновался, – Император чуть оттянул нижнюю губу жены когтем. – У кого не спроси, так никто не знает где ты. – Не переживай, дорогой, со мной ничего не случится, – промурлыкала Императрица. – Я ещё переживал, что они могут завянуть, – наконец Кан достал из-за спины вторую руку и вручил жене букет её любимых бело-розовых магнолий. – Я обещал, что после медового месяца останусь таким же романтичным, а сам стал так редко дарить тебе цветы! – Ты переживаешь по этому поводу, это уже много значит, – Канум взяла в руки букет, вдыхая аромат цветов, благоухающих сливой, ванилью и лимоном. – А самое главное, что ты всё ещё помнишь какие цветы я люблю. – Ни один мужчина не должен забывать что любит его женщина! – изрёк внешнемирец, обхватив руками талию супруги. – Мне очень приятно! – расплылась в улыбке эденийка. – Спасибо! – Это только малость, – шепнул ей на ухо муж. – Ведь мы ещё должны с тобой сжечь портрет. – Я помню, – сказала жена. – Ты сумеешь подождать ещё хотя бы час-полтора? Просто я обещала Милине... – Если обещала, то выполняй, – без обиды сказал он. – Я подожду. – Ты правда не обижен? – с робостью спросила она. – Я ждал тебя целую вечность, смогу подождать и несколько часов, – Шао поцеловал плечо супруги. – Но только ты обязательно приходи, я буду ждать в саду. – Тогда я не посмею отказать, – с лица Дели не сходила улыбка. Императрица резко развернулась к Императору и одарила его страстным и благодарным поцелуем, она польщена таким вниманием со стороны мужа, как он внимателен к ней, помнит мелочи и обещания. Всё же Канум не жалеет, что тогда согласилась на свидание с Каном, которое и стало отправной точкой их счастливой семейной жизни. Отпрянув от горячих уст внешнемирца, эденийка глупо хихикнула, улыбнулась и поспешила на кухню, чтобы успеть приготовить чай. Мужчина млел от шалостей супруги, её детскости и непривычной для царственной особы впечатлительности. Но он знал, что эта женщина — это судьба, ради кого он готов даже позировать для нового портрета. Развернувшись, Шао Кан направился в сад, чтобы ещё раз проверить готовность к ритуалу сжигания того похабного полотна. Милина была полностью готова к вечерним посиделкам с мамой: смыла макияж, сняла маску и украшения, поудобнее расположилась на кровати, прижала к груди большого плюшевого мишку и стала дожидаться Синдел. Да и вид для посиделок был соответствующим: атласная пижама цвета маджента, состоящая из майки и шорт, была украшена чёрными кружевами. Принцесса не смела трогать сладости и не сводила взгляд с двери, в любой момент ожидая, что ручка опустится и войдёт мама. Вдруг, на весь коридор стал разноситься торопливый, но грациозный стук каблуков, приближающийся к покоям Принцессы. Полутаркатанка ещё сильнее прижала к груди мишку и стала ждать, когда эти стуки будут у её покоев. Наконец ручка двери опустилась и в покои вошла сама Императрица Синдел Канум, но для Мили она просто мама. В руках женщины был красивый чайник, наполненный имбирным чаем, который чувствовался по запаху: резкий, острый, пряный, то такой успокаивающий и тёплый. – Извини, если заставила ждать, – улыбнулась Синдел, поставив чайник на поднос. – Я готова была ждать сколько угодно! – восторженно сказала Милина. – Ведь у меня уже целых полгода есть мама! – Я всегда у тебя была, Мили, просто менялись обстоятельства, – сказала Императрица. – Сначала я погибла, ты была казнена Ди'Ворой, а потом мы с твоим папой развелись... Ай, всё, забыли! – Верно, – согласилась Принцесса. – Просто мне так тебя не хватало, ровно, как и папы с сестричками. – Ты уж извини, что ты увидела мою ссору с тётей Ноэлией, – Канум разлила чай по чашками. – Просто у нас с самого моего детства такие отношения. – Знаешь, а ведь в ней я узнала себя до смерти, – сказала ассасин, ошарашив этими словами мать. – Ведь я тоже боролась за продвижение жестоких идей папы... Но ведь сейчас всё прекрасно: во главе Внешнего Мира мудрый и справедливый монарх. – Я всегда была рада переменам в лучшую сторону, – улыбнулась эденийка. – Но на примере моей бабушки Изольды и тёти Ноэлии я изрекла один урок... – А какой? – поинтересовалась полутаркатанка. – Что всех своих детей нужно любить одинаково независимо от пола, близости к трону, плодовитости... – последнее слово мать произнесла осторожно. – Вот поэтому я стараюсь проводить с вами время, не выделяю любимцев и люблю всех вас одинаково. И папа думает также. – Ты замечательная мама! – воскликнула дочь и кинулась к матери в объятия. – Я так испугалась, что однажды у нас будет так же как у твоих бабушки и тёти. – Обещаю, что по своей воле я никогда не совершу такое, – клялась Синдел, прижимая дочь к груди. – Знаешь, когда я была маленькой, то вся моя семья казалась мне чуть ли не святой: ни ссор, ни склок, ни единого крика... Когда у Ноэлии были припадки гнева, то её закрывали в покоях... Да и вообще мои дядьки и тётки далеко не святоши: борьба за власть, яды, наговоры, доносы, неравные браки, казнокрадство, инцест... – Что?! – переспросила Милина. – Вообще точно про это я не знаю: то говорят, что это правда, то что это ложь... – объяснила Императрица. – Якобы мои дядя и тётя, которые были близнецами... Фу! Вообще эту тему я не хочу обсуждать, мне это противно! – Не удивительно, – сглотнула Принцесса. – Как-нибудь я покажу тебе родословную своей династии, но давай не сейчас? – предложила Канум. – Всё же у нас с тобой посиделки мамы и дочки, а не разговоры о грязных тайнах старой эденийской династии. – Верно, – согласилась полутаркатанка. Весь вечер мать и дочь обсуждали множество интересных и обширных тем, выходящих за грани любимых примитивных дамских разговоров: начали о заколках — закончили политикой, начали об уходе за волосами — закончили боевыми искусства... Такие разговоры увлекали и Синдел, и Милину: здесь можно подискутировать, поспорить, выразить свою точку зрения и потом это обсудить... Нет, всё же Принцесса не клон, она живой человек с душой, чувствами, сердцем, разумом и большим желанием жить! Девушке интересны многие темы, ей хочется показать себя, много знать и быть нужной семье. Эти милейшие посиделки могли продолжаться вечно, пока часы не пробили полночь, а девушка начала засыпать на мягкой подушке. «Шао уже заждался», – рассудила Синдел, осторожно поднимаясь с постели. – Спи, моя маленькая Мили. Императрица вообще беззвучно надела сапоги, поправила одежду, через зеркало дочери проверила макияж и юрко выскользнула из покоев, чтобы наконец уделить время центру своей жизни — любимому и обожаемому Шао Кану. После ухода матери Милина так и лежала в постели, обнимая своего большого плюшевого мишку. Принцессе было хорошо и спокойно: сегодня своим поражением Скорпион обезопасил себя от Шок Пейна, удалось помочь возлюбленному с духом Кенши, познакомиться с роднёй со стороны матери, а также мама выделила для дочки кусочек своего драгоценного времени. Но всё же полутаркатанке очень хотелось, чтобы её обнимали, а может и не только... Ведь девушка уже пять дней жила без ласк, а для её бурлящей крови это было невыносимо. «Как же хочется, чтобы он пришёл», – думала Милина. И тут дверь в опочивальню Принцессы тихонько открылась, слегка заскрипев от медлительности ночного гостя. Тёмные широкий силуэт зашёл и как можно тише закрыл за собой дверь. Звуки его шагов стали приближаться к постели девушки, а вот луна никак не желала показывать лицо визитёра. – Кто здесь? – со страхом спросила Милина, пряча нижнюю часть лица под мягкое одеяло. – Это я, Мили, – раздался знакомый голос Скорпиона. – Скорпиончик! – радостно воскликнула Принцесса и высочила из-под одеяла. Синдел видела ночную пижаму дочери милой, а Ханзо нашёл ночной наряд возлюбленной очень соблазнительным: из-за бледного лунного света кожа Мили становилась почти белой, сливаясь с тонкими бретельками, демонстрируя глубокое декольте и благодаря шортам открывался вида на стройные ноги. Принцесса подбежала к Хасаши и обняла его, будто они не виделись несколько лет. По кожным ощущениям полутаркатанка поняла, что грандмастер был по пояс обнажён и она была этому несказанно рада. – Как же я ждала повторения этого момента! – мечтательно проговорила она. – Я люблю тебя, мой мастер. – И я люблю тебя, моя Принцесса, – улыбнулся он и накрыл её пухлые губы поцелуем. Их желание было так велико, что они и сами не поняли как раздели друг друга и оказались на кровати полностью обнажённые. Милина целовала Ханзо, не обращая внимания на его слегка колючую бороду, а он млел от её мягких губы и его совершено не смущали её таркатанские клыки, которые великая Изольда назвала особенностью. СкорпЛина доставляли друг другу сладкое удовольствие, лёжа на кровати. Принцесса пожелала доминировать и залезла на Хасаши, опуская поцелуи на его шею, ключицу и грудные мышцы. Грандмастер не желал промедления и пока полутаркатанка старалась доставить возлюбленному удовольствие своими устами, он вошёл в неё, держась за пышные и упругие ягодицы. Каждый толчок был для девушки удовольствием, она так сильно сжимала простыни, что чуть не проткнула их своими длинными ногтями. – Ох! О, да! – стонала Милина. – Ты великолепен, Ханзо! – Ты не менее великолепна, Милина, – похвалил её Скорпион, одарив её зад игривым шлепком. Принцесса уже не могла сдерживаться и кричала от нарастающего удовольствия и потока похоти, что накрыл обоих влюблённых с головой. Девушка двигала бёдрами, чувствуя просто колоссальное удовольствие от присутствия парня в себе. Как она скучала по теплу его тела, грезила, мечтала о скором выздоровлении и хотя бы простом поцелуе. СкорпЛина будто забыли о том разговоре с ШаоДел, когда каждую пару отчитали перед всей семьёй, но сейчас влюблённым было всё равно. После сегодняшнего приключения в Этерию они заслужили отдых и расслабление. И их любовь прочна и вечна, как и у родителей Милины и когда-то первой любви Ханзо. После того как Синдел, как ей казалось, уложила дочку спать, она аккуратно и тихо вышла из её покоев и направилась в сад. Уже давно наступила ночь, возведя на небосвод луну и раскидав яркие сверкающие звёзды. Поскольку в саду реконструкция, то фонариков здесь, приходит идти по памяти. Выйдя на дорожку, Императрица стала осматриваться: было темно и не видно ни зги. Однако вдали был луч света, как будто снизу, откуда-то из земли. Канум почему-то посчитала это за что-то хорошее и пошла на источник света. С каждым шагом он становился все ближе. Как оказалось это Шао Кан развёл костёр, огородив камнями и с помощью магии создал барьер, который не позволяет огню опалить старую глицинию. Сам Император сидел на бревне, на котором во время перерывов сидели рабочие, и дожидался свою Дели. Рядом с Каном лежал тот самый похабный портрет, на который он теперь смотрел с жутким отвращением и неприязнью, понимая, что эта самая наложница и в подмётки не годится его божественной первой красавице Внешнего Мира и Эдении! От раздумий внешнемирец был отвлечён тем, что его глаза накрыли маленькие мягкие тёплые ладони. – Дели! – обрадовался Шао Кан, медленно убирая руки супруги. – Я так рад, что ты пришла. – Ох, Шао, как же я ждала этот вечер! – влюблённо проворковала Синдел, усевшись мужу на колени. – Я обещаю, что он будет незабываемым, – сказал Император. Кан встал вместе с Канум и повёл её к глицинии. Самое старое садовое дерево отрастило ветки уже до самой земли, вечером мерцая сиреневым и светло-фиолетовым цветами. Под такой густой и длинной кроной вполне можно спрятаться на часок-другой, расстелить подстилку, взять в руки книжку и просто быть в тишине. Широкой рукой внешнемирец отодвинул лианы глицинии и провёл эденийку, она восхищённо ахнула: у самого ствола дерева на голой земле расстелено покрывало цвета оникса, расшитое ровными филейными узорами белого цвета, раскиданы цветастые мягкие подушки с диковинными узорами, на большом круглом металлическом подносе стояли три ароматические свечки с запахами ванили, лаванды и апельсина, стоял маленький столик, уставленный сладкими фруктами, изысканными сладостями, бутылкой красного сухого вина и двумя хрустальными бокалами. – Ох, Шао... – Синдел прикрыла рот руками, умиляясь такому небольшому торжеству. – Какой же ты романтичный! Шао Кан ни на миг не отпускал руку своей ненаглядной Дели и усадил супругу на покрывало, будто она хрупкая фарфоровая статуэтка и лишнее дыхание на неё может ей навредить. Императрица чувствовала себя особенной и безумно счастливой, видя такие труды и хлопоты Императора, внутри у неё бушевало настоящее пламя эмоций. Кан открыл бутылку и налил вино, будто забыв, что Канум не пьёт, но она не сказала ни слова, чтобы не портить момент. Внешнемирец немного волновался, но постарался собрать волю в кулак и протянул любимой эденийке бокал, а второй оставил себе. – Синдел, – начал Шао Кан, тая от влюблённого взгляда супруги. – Сегодня с виду простой вечер, но для нас он будет особенным: мы наконец-то избавимся от последних дурных воспоминаний и ничто не сможет нас рассорить! Я всегда любил, люблю и буду любить тебя, моя беловолосая банши! За нас! Императрица обомлела и улыбнулась, вспоминая речь Императора в Санкт-Петербурге, когда он произносил тост в Петергофе. Супруги чокнулись бокалами, которые издали еле слышимый звон, и осушили их: он залпом, а она медленно сделала всего один глоток. Канум поставив бокал и взяла шоколадный эклер с заварным кремом, аккуратно и с наслаждением вкушая мучную сладость. Кан сладости не ел, однако взял горький шоколад, не сильно сладкий, но всё же шоколад. ШаоДел держались за руки, мило беседовали, ели чай, смотрели друг на друга влюблёнными глазами и были абсолютно счастливы! Фрукты и сладости пропадали со стола, оставались только косточки и обёртки от конфет. – Ну что, Дели? – загадочно произнёс Шао Кан, поднимаясь с подстилки и протянув жене руку. – Пойдём, сожжём и развеем дурные воспоминания? – Без сомнения, Дракончик, – улыбнулась Синдел, грациозно поднимаясь с подстилки. Супруги встали и вышли из-под длинных лиан глицинии, будто из шатра и пошли к бревну. Одной рукой Шао Кан с отвращением взял этот похабный портрет, а другая рука не отпускала любимую Синдел. – Долой дурные воспоминания! – вместе произнесли они и Шао бросили картину в костёр. Полотно сразу стало гореть и чернеть, огонь прожигал дыры, быстрее всего сжигая нерадивую наложницу, вызвавшую дикий гнев Императрицы. Император прижал жену к груди и радовался её улыбке, он понимал, что она ликует, она вновь одержала победу в борьбе за сердце любимого с нарисованной соперницей. Костёр нещадно охватил картину, полностью поглощая её, запахло горящим полотном, деревянной рамкой и краской. Картина горела вместе с прошлым, ревностью, гневом и воспоминаниями, когда во дворце Шао Кана почти вся южная часть дворца была выделена под гарем. А теперь рядом с Каном стоит его красавица-жена, ради которой он был готов хоть сжечь весь дворец и отстроить его заново, лишь бы в сердце Канум не было сомнений. В глазах обоих супругов отразилось пламя, которое будто взрыв окончательно сожгло картину. – Вот и всё, – улыбнулся Шао Кан, обнимая супругу. – А теперь пойдем, наша ночь только начинается! ШаоДел вновь вернулись под густые лианы глицинии, теряя рассудок от соцветия запахов, смешавшихся за этот час: сладкий медовый запах глицинии, пряный ликёрный запах ванили, резкий успокаивающий запах лаванды, и бодрящий сочный запах апельсина. Супруги вновь сели на подстилку и Шао разлил в бокалы вино, хотя Дели первый бокал допила с большим трудом. – Выпьем за то, чтобы наша любовь была вечной и горячей! – произнёс Император. – За нас и наших детей, – Императрица вот-вот расплачется от счастья. Их бокалы вновь соприкоснулись, слегка звякнув, и супруги снова выпили так же как в первый раз. Уже от второго бокала Синдел стало дурно, и алкоголь ударил ей в голову, но пока не сильно. Императрица немного повертела головой и заметила рядом с Императором сундучок, в который можно было спрятать что-то достаточно большое. – Что там, Шао? – спросила Канум, указав на сундучок. – Это и есть мой сюрприз, – улыбнулся Кан и открыл его. – Что это? – удивленно спросила эденийка. – Не одна ты занималась освоением земных технологий в наш медовый месяц, милая, – подмигнул ей внешнемирец. – Мне это подарил Кейдж перед нашим медовым месяцем, назвал это «Портативная колонка», которая воспроизводит музыку. Внутри сундучка лежало земное чудо техники: длинное и продолговатое, с какими-то выпуклыми символами и надписями, вся эта колонка была решётчатая и цвета индиго, значит только для Синдел. Ах, если бы Императрица только понимала, что Император подарил ей JBL Flip 5 — одну из самых лучших и популярных колонок в Земном Царстве, то она бы взвизгнула от восторга. Вообще Канум предпочитает живую спокойную музыку, но непреодолимый интерес диктует довериться и хотя бы попробовать. – То есть ты хочешь сказать...? – радостно захлопала глазами Синдел. – Да, я хочу пригласить тебя на танец, – улыбнулся Шао Кан. – Как тогда в Австрии, когда ты пела для меня в ресторане. Император с легким волнением нажал на кнопку, устройство включилось и в нём заиграла медленная и красивая музыка. Колонка была настроена идеально: звуки музыки не дойдут до дворца, а вдвоём ШаоДел вполне слышно слова. Оказалось, что в Европе Кан будто готовился к такому вечеру со своей Канум и подобрал песню британско-американской группы Foreigner «I Want To Know What Love Is». Эта песня из Земного Царства моложе, чем композиция Дина Мартина «Sway», которую эденийка пела в Зальцбурге для внешнемирца, однако ей она нравится. Стали слышны первые строчки:

I gotta take a little time A little time to think things over I better read between the lines In case I need it when I'm older

– Какая красивая песня! – восхитилась Синдел. – И жители Земного Царства очень талантливы! – Потанцуем, Дели? – предложил Шао Кан, подавая супруге руку. – О, да, Шао! – влюблённо прошептала Императрица. – И не переключай, пусть она играет всю ночь. Император пожал плечами, но не смел отказать своей любимой, поэтому нажал на повтор воспроизведения. Супруги, отойдя на полянку возле костра, стали танцевать медленный и очень красивый танец, гармонируя друг с другом. Кан положил руку на тонкую талию Канум, а она пожала ему свою маленькую ручку, его прикосновения уносили эденийку в абсолютно другую реальность, будто они только вдвоём на всём свете! Серия медленных поворотом, пара была единым целым. По щеке женщины покатилась слеза, муж сумел доказать, что она действительно у него одна: ради неё он придумал такой романтичный вечер, выбрал музыку, а теперь ещё и танцует с ней, хотя совершенно этого не любит и говорит, что не умеет, но видимо годы битв как-то повлияли на это. Музыка становилась всё тише, означая скорое окончание танца. Когда Шао Кан наклонил Синдел, то она грациозно прогнулась для его вызывая ещё большее желание. Императрица танцевала для своего Императора, только для него одного. – Шао, этот вечер просто прекрасен! – шептала Канум, в танце обнимая мужа. – Прости мне мои выходки и капризы. – Я никогда на тебя не обижался, – улыбнулся Кан. – Я люблю тебя! – И я люблю тебя, – глядя ему в глаза проговорила эденийка. Их уста слились в поцелуе, супруги танцевали и не отходили друг от друга. Их обоим накрыла любовь, страсть, нежность, похоть и желание быть единым целым. У них было единое желание и они стали танцем отходить к покрывалу, чуть путаясь в лианах глицинии. В один момент ШаоДел упали на покрывало, совершенно забыв о свечах, подносе и о том, что они в саду, но им было абсолютно всё равно! Целуя друг друга, Император ласкал шикарное тело своей любимой и единственной Императрицы. От таких умелых прикосновений Канум стонала, шепча Шао слова любви на родном и итальянском языках вперемешку. Но простых ласк им был мало, поэтому влюбленные начали избавляться от одежды. Оголившись по пояс, они целовали тела друг друга, выражая свою любовь и страсть, Шао оставлял засосы на теле любимой, а Дели отпечатки губной помады. Внешнемирец аккуратно ласкал и мял пышную грудь эденийки, а она держалась за мощную спину мужа, водя рукой по его рельефным кубикам пресса и заставляя возбуждённого «дракона» супруга становится ещё больше и чуть ли не рвать одежду. Наконец они полностью обнажились, соприкасаясь наготой своих горячих тел. Шао Кан играл своими пальцами в лоно Синдел чуть ли не в такт песне, заставляя её извиваться и удовлетворённо стонать. Император больше не мог терпеть и заменил пальцы на «молот», двигаясь назад и вперёд, что заставляло Императрицу стонать, а затем уже кричать от удовольствия. – О, да, Шао! – страстно кричала Канум, просто взрываясь от своего похотливого желания. – Ооо... О, да! О, Старшие Боги, Шао! Я люблю тебя! – И я люблю тебя! – ласковым рычанием говорил ей Кан, не убирая рук с ягодиц жены. А песня продолжала играть, создавая им небывалую любовную атмосферу, такого они ещё не пробовали никогда: секс на природе с играющей на фоне музыкой. Эту ночь они запомнят как одну из самых романтичных в своей супружеской жизни уже здесь, в родном мире после медового месяца. ШаоДел было хорошо вместе во всех смыслах, они были и будут счастливы всегда, навеки вечные!