Дела сердечные

Силач нашёл её в лесу. Странную, несуразную, отталкивающую. Она называла себя Смурфеттой, улыбалась натянутой кривой улыбкой и приторно-противно говорила. Принес её, всё время наиграно вздыхающую, в Деревню, конечно же. На самом деле не очень хотелось, но ничего не поделаешь, воспитание такое. Смурфики встретили её с присущим гостеприимством. Силач же их восторг не разделял. Чужакам редко когда можно верить, а эта девчонка доверия у него не вызывала совершенно. Силача в таких случаях чутье редко подводит. Смурфетта чуть не погубила Деревню и чуть не погибла сама. Силач как знал, зол до невозможности, он не потерпит кого-то, кто угрожает жизни смурфов. На быстро организованном суде свирепствует сильнее всех и жаждет расправы. Но девочка тихо и искренне раскаивается и надо же, плачет. Ненавидеть её в таком состоянии трудно, и Силач неуверенно убирает за спину кулаки. Возможно, ему даже немного её жаль. Впрочем, как и добродушному Папе, который берёт её за руку и, что-то ласково приговаривая, ведёт в свою лабораторию. Смурфетта сменила с тёмного на светлый и сторону и цвет волос. Улыбка стала искренней и очень-очень красивой, а голос мелодичным, как птичье пение. От неё исходит светлая магия. Силач это ощущает. Она спасает их всех из ловушки Гаргамеля, в которую же и заманила, но это уже не имеет смысла. Оказывается, она сильная, грациозная, отважная. И Силач вроде бы помнит, как сильно злился, но внутри что-то щёлкает. Смурфетту теперь язык не поворачивается назвать «ненастоящей». Смурфетта прекрасная, светлая и добрая. Она храбрая, как войско солдат, и беззащитная, как заточенная в замке принцесса. Очаровывает каждого с первого взгляда и в кожу въедается, как яд. Все смурфы влюбляются в Смурфетту. Даже Папа-Смурф, как бы странно это не выглядело. И Силач не исключение. Он провожал её спину очарованным взглядом. Появлялся всегда, когда был нужен, и галантно предлагал помочь. Дышал сбивчиво, как после пробежки, стоило ей лишь подойти достаточно близко и забывал слова все напрочь, когда начинал с ней говорить. Но прошло время. Все смурфы переболели Смурфеттой, как тяжёлой, хоть и приятной болезнью, от которой по телу разливается тепло и ноги трясутся, как в лихорадке. Смурфетта теперь для всех сестра, для Папы — дочка. Все еще горячо любимая, но уже совсем по-другому. И её это, кажется, устраивает больше всех. Силач убеждает себя, что у него тоже всё прошло, что Смурфетта теперь только близкая подруга и не больше. Но Смурфетта смеётся птичьим щебетом, и внутри Силача распускаются цветы. Все смурфики переболели Смурфеттой. У Силача же это хроническое.