ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть первая. ЭАРНИЛ

Наконец наступил день Присяги. Новых гвардейцев привели в Цитадель, а затем в Тронный Зал. Король Элессар Телконтар восседал на троне. Один за другим, начиная с гвардейцев Цитадели, юные воины давали клятву верности своему Королю и господину. Наконец дошла очередь и до Эарнила. Он подошел к подножию трона, преклонил колено перед Королем, протянул ему свой меч и произнес заранее выученные слова. Юноша боялся, что Король обратит внимание на то, что имя его отца не прозвучало, но Король, казалось, не заметил этого. Эарнил первый раз так близко видел Арагорна. Это был красивый, величественный мужчина средних лет, но никакого особого трепета или восхищения юноша не испытал. Король вернул Эарнилу его меч, и тот занял свое место вместе с новобранцами из Пятого Яруса. Он скользнул глазами по черному креслу Блюстителей, стоявшему на нижней ступени подножия. «Хорошо, что лорда Фарамира нет», — промелькнуло у него. Когда все новоиспеченные гвардейцы принесли присягу и выстроились перед своим Королем, тот начал говорить им напутственные слова. Эарнил не любил пышных и торжественных речей и начал осторожно рассматривать тронный зал. Старинный Трон под сенью мраморного балдахина, мерцающее драгоценными камнями изображение Белого Дерева, черные колонны, уходящие ввысь, и узорчатый мраморный пол. Он поименно вспомнил всех властителей этого великолепного зала от Анариона до Эарнура, и от Мардила до Дэнетора Второго. Наконец церемония кончилась, и новобранцы, не считая оставшихся в Цитадели Халдира и Артариона, разошлись по своим Ярусам. Капитан Минардил поздравил Эарнила с началом несения службы и поставил на страже у Ворот Пятого Яруса. К вечеру в Город на завтрашнее Торжество начали съезжаться гости. Юный Гвардеец с интересом смотрел на прибывающую знать. Мимо него проезжали горделивые лорды и прекрасные дамы. Глядя на них, он задумывался, нет ли среди них его родителей. Но ему вспомнилась горькая правда: никто и никогда не искал его, а значит — он никому был не нужен. В этом году на Коронацию приехал и принц Итилиена с детьми. Эарнил не видел лорда Фарамира так близко с самого расставания, но, к счастью, Блюститель не узнал его. Ответив кивком головы на очередное приветствие гвардейцев, он проследовал дальше, в Цитадель. Наконец первое дежурство Эарнила закончилось, и он вернулся в свою комнатку. Сняв плащ и кольчугу, юноша лег. Сердце опять сковала леденящая пустота. «Он даже не заметил меня… Я не нужен ему и… никогда не был по настоящему нужен… Даже хорошо, что меня не взяли в Цитадель, — вздохнул Эарнил. — Там бы я был вынужден видеть его намного чаще». Принц Итилиена в сопровождении лорда Эльборона и леди Морвэн прошел в свои покои. Он знал, что Эарнил должен был сегодня окончательно приступить к Службе, и при приближении к Воротам Цитадели начал взглядом искать его. Но, к его удивлению, юноши нигде не было: ни у Ворот Цитадели, ни у Белого Дерева... Не было его и на входе в Королевский Дворец. Блюститель знал традицию, в соответствии с которой после принесения клятвы верности новобранцев ставили на торжественное и ответственное дежурство. «Странно... — подумал Принц. — Что ж, вероятно, его очередь наступит завтра». На следующий день начались Торжества, посвященные очередной годовщине Коронации. Фарамир не слишком любил эти праздненства и приезжал на них далеко не каждый год. Но Блюститель не мог не понимать, что длительное пренебрежение этим Событием может быть расценено как недостаточное уважение к Государю. День Коронации начался с Праздничного Совета, куда входили прибывшие из провинций лорды, городская знать и старейшины. Большинство из них по очереди на разные лады прославляли своего Государя и благодарили Небеса за ниспослание его Королевству. Потом был смотр войск Гвардии Минас-Тирит, а затем роскошное пиршество с участием эльфов-музыкантов. Последнее было единственным, что хоть как-то тронуло Принца. Он был искренним человеком и не любил хвалебных речей ни в свой, ни в чей-либо еще адрес, и Праздники в Столице становились для него испытанием. В течение дня он тщетно пытался выхватить взглядом своего воспитанника среди гвардейцев, но Эарнила нигде не было видно. Когда поздно вечером торжественный пир начал подходить к концу, Блюститель, с позволения Короля, наконец, покинул пиршественный Зал и приказал вызвать к нему капитана Ородрета, после чего расспросил его об Эарниле. — Простите, милорд, но его не взяли в гвардию Цитадели, — ответил капитан. — Не взяли? Почему?! — Капитан Кемендур сказал, что бастарду не место возле короля, — аккуратно ответил Ородрет. — Человек не должен нести ответственности за ошибки своих родителей, — сказал Принц. — Полностью согласен с Вами, милорд, — ответил Ородрет, — но что есть, то есть… Эарнил был очень расстроен отказом, — добавил он. — Благодарю Вас, капитан Ородрет, Вы свободны, — ответил Фарамир, и капитан покинул его. На следующий день Принц отдал распоряжение пригласить к нему капитана Кемендура. Тот вошел к Кабинет Блюстителя и элегантно поклонился. — Господин капитан, я хотел бы попросить Вас о любезности, — начал Блюститель. — Чем могу служить Вам, милорд, — последовал ответ. — Вы не нашли возможным принять в Цитадель моего воспитанника — очень достойного юношу, — произнес Фарамир. — Совершенно верно, милорд, и я, к сожалению, не вижу оснований изменить свое решение. Бастарду неизвестных кровей не место в Цитадели. — Тем не менее, я прошу Вас сделать исключение и принять его. Я готов за него поручиться. — Нет, милорд, — ответил Кемендур, и в его глазах промелькнул скрытый вызов, — все места в гвардии Цитадели заняты, заняты достойнейшими людьми, и взять этого… Эарнила я не могу даже несмотря и на Ваше (тут он поклонился) поручительство. — И все же я не вижу препятствий для того, чтобы принять в гвардию Цитадели этого юношу, — настаивал Принц. — Нет, милорд, — последовал ответ. — Что ж… Тогда я приказываю Вам это сделать, — сказал Фарамир. — Приказываете? Вы забываете, милорд, что Вы давно не правящий Блюститель и не можете отдавать подобный приказ, когда Король находится в Гондоре, — с вызовом произнес Кемендур. — Я подчиняюсь королю Элессару и только ему, когда он присутствует в Столице. — И, тем не менее, я приказываю, — холодно ответил Принц. — Не думаю, что Король будет возражать из-за подобной мелочи. Кемендур внимательно и не слишком приязненно посмотрел на Фарамира, словно взвешивая, насколько простираются реальная власть и возможности Блюстителя. — Хорошо... — наконец произнес он. — Под Ваше личное поручительство… И Вашу личную ответственность, — со значением добавил Капитан. — Благодарю Вас, капитан Кемендур, — заставив себя улыбнуться, ответил Фарамир, — Вы свободны. Когда Капитан гвардии Цитадели вышел, Принц стиснул подлокотники кресла. Он действительно не имел права отдавать подобный приказ. Кемендур, увы, был прав, и его полномочия в присутствии Короля были существенно ограничены. Блюститель вспомнил этот же самый день тридцать лет назад. Тогда он добровольно провозгласил Арагорна королем Гондора и уступил ему власть. В те дни казалось, что у него не было иного выбора. Народ видел в пришельце с севера своего спасителя, а почти вся уцелевшая знать наперебой демонстрировала тому свою лояльность. Даже родной брат его матери — принц Имрахил — мгновенно превратился в горячего сторонника Претендента. Сначала Фарамир думал, что причиной тому были не слишком приязненные чувства Имрахила к его отцу — правящему Блюстителю Гондора Дэнетору. Фарамир невесело усмехнулся. Вскоре ему стала понятна еще одна причина преданности дяди северянину. Узнав, что Арагорн не женат, Принц Дол-Амрота под каким-то благовидным предлогом привез в Минас-Тирит свою дочь Лотириэль. Тогда многим в Гондоре казалось, что было бы разумным основать новую династию, объединив род Исилдура с одним из самых знатных родов Гондора, дабы наследник нового Короля был бы наполовину гондорцем. У Фарамира не было сестры, и знатнейшей невестой Южного королевства, как и первой красавицей, считалась дочь Имрахила. Но тот жестоко просчитался, надеясь увидеть свою дочь королевой. Новоиспеченный король, похоже, искренне считал себя ниспосланным Гондору Небесами и не собирался особо прислушиваться к мнению и чаяниям гондорцев… Затем Блюстителю вспомнился волшебник Митрандир, которого он искренне считал своим старшим другом. Лишь после Коронации Арагорна, когда тот потерял к нему всякий интерес, Фарамир с горечью понял, что был нужен Волшебнику сначала как сын Блюстителя Дэнетора, а потом как правитель Гондора, обладающий полномочиями признать или не признать претендента на Корону. И когда дело было сделано, Гэндальф-Митрандир попросту забыл о нем. Но самым тяжелым для Фарамира было то, что его отец, лорд-Блюститель Дэнетор, был в сущности вычеркнут из истории Гондора. Мало кто вспоминал о великом противостоянии гондорского властителя Саурону, длившемся несколько десятилетий; все помнили лишь его страшную смерть, объявленную Волшебником безумной и недостойной. Мудрого, удивительно благородного и бесстрашного человека обвиняли в трусости и малодушии. «Хотя, — с болью размышлял Фарамир, — кто бы из этих обличителей смог вынести и толику того, что выпало на долю моего отца...» Он чувствовал себя виноватым перед ним, но ничего уже нельзя было исправить. Теперь ему только оставалось верой и правдой служить Арагорну-Элессару, который все принимал как должное. «И теперь даже такой человек, как Кемендур, указывает мне, когда я могу приказывать, а когда — нет». Мысли Фарамира вернулись к неприятному разговору. «Человек, которого во времена отца и близко бы не подпустили к гвардии Цитадели». В комнату вошел Эльборон. — Отец, через час начнется рыцарский турнир в честь Короля и его Королевы. Надеюсь, Вы помните об этом событии и почтите его своим присутствием? — требовательно спросил сын. — Помню... — ответил Блюститель, хотя, по правде, после разговора с Кемендуром совершенно забыл об этом. — Желаю тебе победы, Эльборон. — Фарамир улыбнулся. — Жду Вас. Эльборон откланялся. Принц встал, переоделся в подобающее его положению и случаю одеяние и отправился к покоям дочери, где ему пришлось прождать не менее четверти часа. Наконец, нарядно одетая и искусно причесанная Морвэн покинула свои комнаты. Фарамир предложил ей руку, и они начали спускаться вниз. В Шестом Ярусе отец сел на коня, а девушка отправилась в подготовленном для нее паланкине. Ристалище находилось в Первом Ярусе. С северной стороны были приготовлены украшенные цветами ложи для знати, с южной толпились нарядные горожане и гости из провинций, желающие поглазеть на Зрелище. Наконец Блюститель с дочерью заняли свои места в ложе по левую руку от королевской. Король уже был здесь, но оказался столь увлечен разговором со своей прекрасной Супругой, что не сразу заметил прибывших. Наконец, он ответил на приветствие Блюстителя, и Фарамир с Морвэн смогли сесть. Начался турнир. Фарамир, которому с ранней юности пришлось воевать по-настоящему, не любил ратное искусство ради забавы. Уже к двадцати годам он знал, что такое убивать, видел гибель товарищей и испытал боль от ран... Запели трубы, герольды объявили участников первого поединка. Рыцари выставили вперед копья, целясь в соперника, и начали съезжаться. Вскоре один из них оказался выбит из седла. Ему помогли подняться и увели, а герольды провозгласили победителя первой схватки — лорда Эрадана Пиннат-Гэллинского. Прозвучали имена участников второго поединка. Морвэн приподнялась со своего места и приветственно помахала рукой одному из рыцарей. «Отец, это же Эльборон!!!» — возмущенно прошептала она, повернувшись к Принцу. Фарамир присоединился к дочери. Восседающий на великолепном белоснежном роханском коне породы Меарас, в бледно-мерцающих доспехах из Митрила, Эльборон приветствовал их в ответ. Соперники пустили коней, послышался звон удара, и соперник итилиенского наследника (Фарамир прослушал его имя) оказался на земле. Морвэн радостно захлопала в ладоши. «Отец, почему Вы не хлопаете?! — с укором спросила девушка. — Эльборон может обидеться!» «Ты знаешь, что я не люблю подобных забав, — ответил Блюститель, — прости меня». Морвэн вздохнула. Под ликующие возгласы толпы Эльборон объехал зрителей и покинул поле боя. На ристалище выехали участники третьего сражения. «Альфрос, сын лорда Эльфира, наследник Дол-Амрота и Гуилин, сын капитана Финрода из Долины Ринло», — прозвенел голос герольда над пестрой толпой. Скоро толпа радостным ликованием встречала очередного победителя, а поверженный Гуилин пешком покинул ристалище. Начался следующий, последний поединок первого раунда. Он был ожесточенным, но недолгим. Юный Алькарин из Линхира впервые принимал участие в турнире и жаждал победы слишком горячо. Его соперник, более хладнокровный Дирхаэль, искусно воспользовался промахом дебютанта и нанес точный удар, который выбил противника из седла. Первый раунд закончился, и герольды объявили имена победителей, которым предстояло продолжить сражаться за главный приз. Волей жребия первом бою должны были сойтись лорд Альфрос Дол-Амротский и Дирхаэль, сын капитана Гвардии Цитадели Кемендура. Во втором — Эльборон и доставшийся ему в соперники лорд Эрадан Пиннат-Гэллинский. Запели трубы, возвещая начало поединка. После первого же удара копий оба всадника оказались на земле, но немедленно поднялись и начали сражаться на мечах. Толпа то ликовала, то разочарованно вздыхала, то подбадривала рыцарей. Фарамир взглянул на дочь. Ее щеки пылали от возбуждения, глаза неотрывно смотрели на сражающихся молодых воинов. Он тихо вздохнул. Наконец Дирхаэль был повержен, и все узнали имя первого участника решающего поединка. Затем настала очередь Эльборона и Эрадана. Юноши понеслись навстречу друг другу, последовал мощный удар, но оба всадника удержались в седле. Они вновь начали стремительно сближаться. Опять удар. И снова соперники остались верхом. И только на третий раз Эльборон и Эрадан одновременно упали на посыпанное опилками ристалище. Юноши вскочили на ноги, в солнечном свете засверкали выхваченные мечи. Удары следовали за ударами, порождая огненные искры. Зрелище было жутким и красивым одновременно. Фарамир закрыл глаза. Он желал победы сыну, но не мог не сочувствовать и его достойному сопернику. Наконец скрежет металла прекратился, и в то же мгновение Принц услышал оглушительный рев толпы и разочарованный возглас Морвэн. Он открыл глаза. Да, Эльборон был повержен. Народ радостно приветствовал Эрадана. Фарамир увидел, как сын поднялся, нехотя поздравил победителя и покинул поле боя. Через полчаса, после небольшого отдыха лорда Эрадана, должно было произойти решающее сражение. Перед самым началом главного поединка в ложе Блюстителя появился Эльборон. Он был явно раздосадован поражением. Кивнув отцу и сестре, он сел рядом и приготовился смотреть последнюю схватку. Опять запели трубы. Герольды снова объявили имена претендентов на победу и главный Приз турнира — алмазную диадему работы эльфов. Начался поединок. Вскоре рыцари остались без коней и продолжилии биться на мечах. Наконец, Эрадан, утомленный предыдущим длительным сражением с Эльбороном, упал на одно колено, прикрываясь щитом, и противник быстрым ударом выбил меч из его руки. Фарамир услышал радостное восклицание сына, удовлетворенного поражением своего "обидчика". Эрадан, опустив голову, устало покинул поле боя. Торжествующий лорд Альфрос под восторженные вопли толпы объехал ристалище и приблизился к Королю. Тот провозгласил его победителем. Королева Арвэн возложила на голову юноши венок и торжественно протянула ему драгоценную диадему исключительной красоты. По традиции, победитель должен был преподнести этот приз одной из юных красавиц, присутствовавших на турнире. Зрители замерли в ожидании. Лорд Альфрос поднял над головой сверкающий трофей, неспеша подъехал к ложе, где сидела расстроенная сестра побежденного лорда Эрадана, и с поклоном вручил его ошеломленной девушке. Получив драгоценный подарок, она смутилась и благодарно улыбнулась победителю. Зрители вновь разразились приветственными криками, а Морвэн громко вздохнула и было встала. День не принес ей ничего, кроме разочарований. «Давайте вернемся в Цитадель», — произнесла она. «Сядь, — негромко ответил ей отец. — Мы не можем покинуть Турнир прежде Короля». Наконец, правящая чета поднялась и оставила свою ложу. Семья Блюстителя последовала их примеру. Фарамир и Морвэн неспеша тронулись в сторону Цитадели. В Четвертом Ярусе их догнал Эльборон, который задержался, чтобы поговорить с Дирхаэлем. «Думал, ночевать там придется, среди этой толпы простонародья», — в сердцах бросил он. «Тем не менее, ты не возражал сражаться на потеху этой толпе...» — заметил отец. Эльборон замолчал, но горечь поражения явно не оставляла его, и молодой человек едва сдерживал досаду. Наконец они вернулись в Дом Блюстителей и разошлись. (C) 2019 murzwin