ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть первая. ЭАРНИЛ

Когда Эарнил вновь открыл глаза, то понял что лежит в постели. Вместо неба над ним был беленый потолок. Пахло травами. В комнате было очень тихо, но из приоткрытого окна доносился шум прибоя. «Море! — догадался он. — Я в Пеларгире...» Юноша по-прежнему был очень слаб, но боль ощущалась намного меньше. Вскоре к нему подошел высокий худой старик. — Очнулся! — обрадовался он. — Когда тебя привезли, мы сомневались, что сможем тебе помочь. — Спасибо, — тихо ответил Эарнил. Старый лекарь осмотрел затянувшуюся рану. — Не болит так? — Нет. — Нельзя воевать в такой скверной кольчуге, мальчик, — сказал старик. — В ране остались обломки, и она загноилась. Ты чудом остался жив. Выздоравливай. Пришла сиделка, напоила юношу бульоном, и он уснул. Утром, к радости Эарнила, в комнату привели Гвиндора. — Хвала Небесам, ты жив, — сказал он, садясь у постели товарища и взяв его за руку. — Чем все закончилось? Крепость взяли? — спросил раненый. — Взяли. — Хорошо. — Хорошо, что ты остался жив, Эарнил, — сказал Гвиндор, сжимая его руку. — К сожалению, наша армия сегодня уходит в Минас-Тирит, а мне не позволили остаться с тобой... — Спасибо, Гвиндор… Когда вернешься в Город, отправь весточку моей Матушке в Ламедон. Не забудешь?.. — с усилием произнес Эарнил. — Что ты, обязательно отправлю! Кстати, у меня твой меч. А эту трухлявую кольчугу, ты уж прости, мы вышвырнули... «Довольно, — строго сказала сиделка, — не утомляй его». Гвиндор наклонился и на прощание поцеловал друга в лоб. «Бедняга, как он изменился…» — мелькнуло у молодого воина, когда он покинул комнату. Через десять дней, когда юноша уже был в состоянии ходить, ему нашли одежду и проводили на корабль, отправлявшийся в Столицу. Вскоре Эарнил оказался в Харлондской гавани и медленно пошел к Городу. Он еще не окреп, и ему приходилось часто останавливаться и отдыхать. Миновав два Яруса, он пришел в свое скромное жилище и устало опустился на кровать. Он был голоден, но сил приготовить поесть или дойти до трапезной Цитадели не было. Да ему и не хотелось показываться там в столь неприглядном виде. «Посплю, а потом попробую что-нибудь приготовить… Или сходить к капитану Минардилу?..» С этими мыслями он заснул. Эарнил проснулся и почувствовал вкусный запах. «Совсем со мной плохо, если мне уже чудится еда», — усмехнулся он. С кухни донесся какой-то шум. «О Небо, кто может хлопотать там?!» Юноша поднялся с постели и заглянул туда. — Матушка?! — ахнул он. Альмариан бросилась к нему и крепко обняла. — Извини, не больно? Ты же ранен... — спохватилась она. — Нет. Эарнил прошел в кухню и сел. Мать погладила его по коротким черным волосам. — Тебя остригли? — с сожалением спросила она. — Да, в Пеларгире, — ответил он. — Волосы порядком свалялись, пока я лежал в этой дурацкой телеге, да и падали сильно. Женщина налила в миску суп и поставила перед ним. Пока юноша ел, Альмариан достала какие-то баночки с мазями. — Показывай мне свою рану, — велела Матушка, когда он поужинал. Эарнил снял тунику и принялся стягивать рубашку. Женщина помогла. Увидев большой некрасивый рубец, она заметно расстроилась. — Неужели не осталось лекарей, которые умеют аккуратно зашить рану? — сказала она, качая головой. — Ее пришлось вскрывать заново, — ответил юноша. Альмариан открыла одну из баночек и начала аккуратно втирать мазь в багровый шрам. — Не больно? — спросила она. — Нет. — Почему рану пришлось вскрывать? — продолжала допытываться Матушка.— Плохо вычистили? Этому полковому лекарю лошадей нужно лечить, а не людей! — сердито закончила она. Эарнил едва заметно улыбнулся. «Хорошо, Матушку не слышат роханцы, — промелькнуло у него. — Они бы здорово оскорбились и обиделись». Обработав шрам, она помогла ему надеть рубашку и уложила в постель: «После такой кровопотери тебе нужно отлежаться. Ты очень бледен и едва стоишь на ногах». Он и правда был ужасно слаб, а волнение от неожиданной хоть и радостной встречи с матерью отняло последние силы. Он благодарно прижался щекой к ее руке и мгновенно заснул. Спокойно впервые за долгое время. А Альмариан еще долго сидела у постели сына и смотрела на него. На следующий день появился Гвиндор. Он подробно рассказал Эарнилу о поражении умбарцев и взятии Дарбаша. Оказалось, что отряду Эдельмира, хотя и с потерями, удалось продержаться до прихода основных сил армии Маблунга. Было большое сражение, умбарцев разбили, а те, кто уцелел, — попали в плен или бежали. После чего крепость достаточно быстро сдалась. — Тебя повысили? — улыбнувшись спросил Эарнил. — Да, — ответил Гвиндор, — Кемендуру пришлось сделать меня начальником караула. Он помолчал. — А тебя, к сожалению, нет, — наконец произнес он. — Не расстраивайся из-за меня, Гвиндор, — сказал Эарнил, — я и не ожидал другого. — Но это несправедливо! Ты пришел ко мне на помощь, а сам был тяжело ранен. Я рассказал о тебе и капитану Эдельмиру, и генералу Маблунгу… Что ты спас меня, я был бы убит, если бы не ты. Но они ответили, что для поощрения этого недостаточно, тебя слишком быстро ранили, и ты мало участвовал в сражении… А ведь ты за четверть часа уложил больше умбарцев, чем иные за целую битву. — И что? В жизни нет справедливости. Ее никогда не было, нет и не будет. Ни в какую Эпоху. Когда я это понял, знаешь, мне стало легче жить… Не переживай. Я пошел в этот поход не ради славы, или повышения по службе, или денег. Я пошел, чтобы стать воином — настоящим воином, а не разряженным в митрил истуканом с мечом. А чтобы меня повысили, — Эарнил улыбнулся, — мне нужно было в одиночку взять Дарбаш, а я на такое не способен. Гвиндор вздохнул. — Я уговорил тебя пойти в этот дурацкий поход, и я получил то, что хотел, а тебе достались лишь рана и боль… — Я тоже получил то, что хотел. И мне этого достаточно. Какое-то время они молчали. — Кстати, ты еще, наверное, не слышал, что о тебе говорят?.. — спросил друг, желая отвлечь Эарнила. — Почему лорд Фарамир тебя отослал… — Надо же? И почему? А то я уже полтора года не могу понять, — иронично ответил Эарнил. — Говорят, что у тебя был роман с леди Морвэн, который слишком далеко зашел… — Для Морвэн я всегда был чем-то вроде… — он на миг задумался, — одной из собак ее отца. Не больше. Она никогда не обижала меня, но чтобы воспринимать как человека равного себе, которого можно полюбить... — Я в это и не верю. Как и в первую версию. — А что, есть еще варианты? — поинтересовался Эарнил. — Да ты слышал, наверное... Об этом много говорили. Что ты внебрачный сын Блюстителя. — Я?! — Да. И что на твоем удалении настояла леди Эовин. — Какая глупость. Лорд Фарамир не тот человек, у которого могут быть незаконнорожденные дети. Он слишком принципиален и порядочен для этого. Меня по ошибке принял за его сына король Дэйла. И это, вероятно, породило такие слухи... — грустно заметил Эарнил. — Знаешь, а ты ведь похож на Блюстителя. Действительно похож. Куда больше, чем Эльборон... Вот люди и сочиняют неизвестно что, — сказал Гвиндор, слишком поздно понимая, что снова расстроил друга. Вскоре Гвиндор ушел, а Эарнил остался со своими невеселыми мыслями. Он не лукавил, когда говорил, что не ждал никакой награды. И все же ему было тяжело. Надо было выздоравливать и возвращаться в Гвардию Цитадели, где его не ожидало ничего, кроме пренебрежения и, как выяснилось, нелепых слухов. Через два дня на пороге его скромного жилища появился гвардеец Хурин. «Интересно, что от меня надо Принцу», — подумал юноша, но тепло приветствовал пришедшего. — Ты был серьезно ранен, Лорд-Блюститель интересуется твоим самочувствием, — начал Хурин. — Я премного благодарен Лорду-Блюстителю за его участие и прошу передать ему, что мне намного лучше, — вежливо, но холодно ответил Эарнил. — Также принцу Фарамиру стало известно, что у тебя нет хорошей кольчуги. Он был несколько удивлен, что ты не обратился к нему за помощью. Полагая, что, возможно, тебе было неловко его беспокоить, он передал тебе сто серебряных. Хурин положил перед юношей кожаный кошель. — Лорд Фарамир очень добр ко мне, но я не могу принять столь значительную сумму, — ответил Эарнил, взял кошель и протянул его обратно. — Что же касается кольчуги, — он слегка улыбнулся, — в ближайшее время она мне не понадобится. Хурин пожелал ему скорого выздоровления, попрощался и вышел. Он был расстроен, но постарался не показать этого. Из кухни появилась Матушка. — Приходил человек от лорда Фарамира? — спросила она. — Да. — Зачем? — Он интересовался моим состоянием. — И все? — Еще присылал денег на приличную кольчугу. Но я не взял. — Не взял?.. — удивилась Альмариан. — Но ты чуть не погиб из-за дешевой кольчуги. Если тебе мешала гордость взять эти деньги ради себя, ты мог взять их ради меня. Я не переживу твоей гибели, — тихо добавила она. — Мне предлагал дать денег в долг капитан Минардил. Я возьму их у него и постепенно отдам. Я уже не маленький, и мне не нужны подарки, а тем более — подачки. — Это гордость, Эарнил. Лорд Фарамир искренне хочет тебе добра и пытается помочь… Ты очень обижаешь его своим отказом. — Обижаю? Не думаю... Возможно, он просто чувствует некоторую ответственность за меня, ведь я шесть лет провел у него в доме. — Эарнил вздохнул. — Если бы он искренне переживал за меня, то не отослал бы так просто. Как мне было тяжело… Глупый, наивный мальчишка, дерзнувший возомнить, что может быть хоть немного дорог такому человеку, как лорд Фарамир. Юноша умолк. — Людям, находящимся у власти, не слишком важны простые люди и их чувства, — продолжал он. — Для них существуют города и селения, княжества и провинции, армии и полки… А обычные люди, их жизни и, тем более, чувства — нет. Не станет он переживать из-за моего отказа. — Ты не прав, Эарнил. Лорд Фарамир не такой человек, — попробовала возразить Альмариан. — И, тем не менее, он не мог не понимать, что поступает со мной жестоко. Я нашел в себе силы пережить это, но моя душа изменилась. Я уже не так наивен и доверчив. Теперь я знаю, что мир несправедлив и беспощаден... И что самую страшную и мучительную боль приносят самые дорогие люди. Отныне я не хочу ни от кого зависеть, не хочу никому быть обязанным. Наверное, это гордость, но больше я ничего от него не приму. Женщина заплакала. Эарнил вздохнул и обнял ее. Выздоравливал он медленно. Возможно, из-за того, что его тело было слишком истощено тяжелым ранением и обильной кровопотерей, а возможно — еще и потому, что знал, что как только окрепнет, ему придется вернуться в Гвардию Цитадели и, скорее всего, проститься с Матушкой, которая уедет в Ламедон. А ему так не хотелось снова ее терять. Заботливое внимание Альмариан, ее доброе и любящее сердце согревали ему душу. И когда он вспоминал, что вскоре снова останется один, ему становилось тоскливо. Примерно через неделю после возвращения в Минас-Тирит Эарнил отправился с Матушкой в книжную лавку, которую он обнаружил еще в детстве, и которая была расположена как раз в Третьем Ярусе. Когда они возвращались назад и переходили главную улицу Столицы, протянувшуюся через весь Город, показался всадник. Эарнил узнал в нем капитана Кемендура. Юноша понадеялся было, что в его нынешнем состоянии Капитан не узнает и не заметит его, но ошибся. «Эарнил!» — услышал он окрик. Ему ничего не оставалось, кроме как повернуться к своему командиру и поклониться. Тот неспеша подъехал. — Тебе намного лучше, как я погляжу? — поинтересовался капитан Цитадели. — Благодарю, господин капитан, но еще не настолько, как хотелось бы, — вежливо ответил юноша. — Я надеюсь, ты не забыл, что служишь в Гвардии Цитадели?.. — спросил Кемендур. — Разумеется нет, господин капитан. — Мне кажется ты достаточно здоров, чтобы приступить к своим основным обязанностям, — заметил всадник. — Простите, господин капитан, но Эарнил еще не здоров, — вмешалась в разговор Матушка. — Он потерял много крови, а она не восстанавливается за столь небольшой срок. — С кем имею честь говорить, госпожа? — спросил Кемендур. — Меня зовут Альмариан, я вдова капитана Кириона, сына Эрейниона, и я много лет служила во Врачебных Домах Минас-Тирит, — с достоинством ответила женщина. — Госпожа, Вы имеете какое-то отношение к этому молодому человеку? — спросил Кемендур, пристально глядя на Матушку. — Да, я его приемная мать. Капитан Кемендур улыбнулся. — Это было так благородно с Вашей стороны — взять на попечение незаконнорожденного ребенка, брошенного непутевыми родителями, и вырастить его, — любезно произнес Капитан, — но сейчас он уже взрослый и должен сам отвечать за себя. Даю тебе еще три дня, затем жду тебя в Цитадели, — бросил он Эарнилу и поехал дальше. Остальной путь они шли молча. Эарнил был заметно расстроен. Альмариан переживала за сына. — Какой неприятный человек, — произнесла она, когда они вернулись домой. — Тебе еще нельзя выходить на службу недели две, а то и три… — Да, капитан Кемендур не слишком любезен, особенно с теми, кто стоит ниже, — согласился он, помогая ей снять накидку. — И это капитан Гвардии Цитадели и твой командир... — расстроено произнесла женщина. Эарнил тихо вздохнул. Он не писал и не рассказывал Альмариан ни про свои «приключения» при поступлении в Гвардию, ни про отношение к нему Кемендура тоже. Юноша прошел в свою комнату, положил новые книги на стол, опустился на кровать и обхватил руками голову. Женщина села рядом и обняла его за плечи. «Если бы Вы знали, Матушка, как я устал, — негромко произнес он. — Быть никем и ничем. Не знать своих корней, не иметь отчего дома, не знать историю своего рода… Каждый день краснеть из-за того, что я не могу назвать имя своего отца. Если бы я только знал, кто мои родители… Я прекрасно понимаю, что не нужен им. Благодаря капитану Кемендуру, о моем происхождении знают все в Цитадели, вплоть до последней кухарки. Всем лордам и капитанам прекрасно известно, что меня двадцать лет назад обнаружили у дороги в Ламедоне. И если бы кто-нибудь все же хотел найти меня, то нашел бы. Я не нужен им… Но если бы я хотя бы знал кто мой отец и кто моя мать… Кем были мои предки… Возможно, среди них были великие люди, и это придавало бы мне сил. Но я никогда не узнаю этого.» Некоторое время Альмариан молчала и внимательно смотрела на него. Бледный, осунувшийся, остриженный… Ее сердце сжалось. — Эарнил, — наконец заговорила она. — Я знаю, кто твой отец. Юноша вздрогнул, повернулся и широко открытыми глазами посмотрел на нее. — Вы знаете?! Как? Правда?! Почему же Вы столько времени молчали и не сказали мне раньше? — Тебе было рано знать об этом, — тихо ответила Альмариан, — теперь же ты настоящий мужчина и воин. Эарнил взял Матушкины руки в свои и сжал их. — Кто же он? Он еще жив? Я знаю его? — засыпал он ее вопросами. — Да, знаешь — и очень хорошо... Это лорд Фарамир, — наконец произнесла она. — Этого не может быть, Матушка, — грустно возразил Эарнил, — Вы что-то путаете... Лорд Фарамир не тот человек, у которого могут быть незаконнорожденные дети… Да, они с женой не слишком любят друг друга, но он никогда не изменил бы ей. Про меня ходят подобные слухи, но это — неправда... — Нет, не путаю,— возразила Альмариан. — Не забывай, что я тоже отчасти принадлежу этому роду, и не стала бы клеветать на своего двоюродного дядю и Блюстителя. — Это он поручил меня Вам? — наконец спросил Эарнил. — Нет. Он не подозревает, что ты его сын. И вообще не знает, что у него есть внебрачный ребенок. — Значит, это моя мать или близкие ей люди передали меня Вам! Кто она, Матушка? Пожалуйста, расскажите! — взмолился юноша. — Эарнил, ты узнал сегодня достаточно, — ответила Альмариан. — Возможно, когда-нибудь ты узнаешь все. Сейчас будь благодарен за то, что тебе открылось. — О Небо... — прошептал он, качая головой. — И все же этого не может быть… — Может. И твой родной дед был законным властителем этой страны, как и двадцать пять поколений твоих предков до него. Ошеломленный Эарнил молчал. — Матушка, простите... Если можно, хотя бы ответьте мне, жива ли еще моя мать?.. — наконец спросил он. — Этого я не могу сказать, — помолчав, ответила женщина. Весь вечер юноша приходил в себя от услышанного и ночью никак не мог уснуть. Неужели это все же правда?.. И сам лорд Фарамир его отец, и по крови он принадлежит лучшему роду Гондора... В это было трудно поверить. В конце концов пришла сердитая Матушка, напоила его каким-то не слишком приятным лекарством, и вскоре Эарнил заснул. (C) 2019 murzwin