Аманс моих мыслей

— Я хотел её переубедить. — Переубедить в чем? — Влюбляться в тебя. Осознанное падение в пропасть никогда не сравнится с ощущением свободного полёта прямиком на свою неминуемую гибель, когда я слышу слова, произнесенные Дино. Это словно проклятие. Оно парализует, оно оскорбляет, заставляет все органы внутри вспыхнуть бешеным пламенем, и я медленно оборачиваюсь к Уокер, застывшей в ступоре. Её голубые глаза округлились, рот приоткрылся, и она жадно глотает воздух, будто посылая какие-то мысленные сигналы своему дружку. Шок вытесняет злость, но последняя вновь растекается по моим венам, когда я понимаю, насколько бессмысленны и одновременно логичны слова ангела. Уокер в меня влюблена. Глупая маленькая отличница снова перепутала похоть с любовью, вдруг решила, что если она днями испепеляет мою фигуру своим обречённым взглядом, то определённо чувствует ко мне что-то выше, чем эта примитивная мирская симпатия. А теперь, после слов о том, что Уокер знает про Лилит, её мелочные и такие до отвращения противные задатки чувств наверняка скукожились и засохли, как любой цветок, попавший в Ад. Я — её личный Ад. Она завянет со мной, даже не успев расцвести. Но отчего-то я не спешу всё крушить, не спешу поддаваться неиссякаемой воле гнева, посылая всех и вся, злостно моля оставить меня в покое. Имя дьяволицы вязкой субстанцией заполняет мой рот, но я все же размыкаю губы и, сам не ведая, что творю, спрашиваю: — Это правда? Чёртов идиот, конечно, это правда. Наполовину. Она любит красивую упаковку, какой наделил меня отец, любит склоки, любит драмы, любит находиться в центре событий. Она любит не меня, а свое состояние рядом со мной. А теперь я наверняка стал ей противен. Забавно. Но Уокер вдруг рвано выдыхает и, подняв взгляд к потолку, медленно кивает. Глупая девица, коими напичкана вся Преисподняя. Пробивает очередное дно своей прямотой и бестолковостью. Хочу ранить её. Хочу уколоть. Так, чтобы она взвыла от боли. Но зачем-то мысленно вою сам. — Но это уже не имеет значения, — снова говорит, привлекая моё внимание. — Ты предал лучшего друга, Люцифер, ты был с Лилит лишь потому, что тебе нравится играть чужими чувствами, даже чувствами близких тебе людей. Ты упрекаешь меня в том, что я Непризнанная. Может быть, ты завидуешь? Ведь во мне ещё есть что-то человеческое, и не имеет значения, какой путь я выбрала, — у меня есть способность чувствовать. А ты... твоя душа гнилая. Дёшево, наверное, она обошлась твоему папочке. Яд заполняет сосуд для души в моем теле. Хочется смеяться, нервно и истерично хохотать с каждого её слова. Да плевать я хотел, что ты обо мне, мать твою, думаешь. Плевать на всё, и, черт возьми, как я был бы счастлив и благодарен твоему заносчивому дружку, если бы рассказ о Лилит он приукрасил до невозможности, отпугнул тебя, чтобы ты раз и навсегда, блять, оставила меня в покое. Медленно надвигаюсь на неё, подпитываясь страхом Непризнанной. Когда её спина впечатывается в стену, а взгляд впивается в моё лицо, останавливаюсь в полушаге от неё и склоняю голову набок. — Тогда что же вы делали в моей комнате? За спиной мгновенно раздаётся голос Дино. — Она хотела знать твою версию произошедшего, отказывалась верить в то, что ты так поступил. Я пытался её остановить, но было уже поздно. С меня словно содрали кожу, обдали саднящее мясо кипятком. Я же, блять, ничего не чувствовал. Откуда это дерьмо? Почему мне, черт подери, так паршиво, будто я напоролся на собственный клинок? Взгляд машинально находит испуганную Уокер. Разочаровалась во мне, малышка? Свет, который ты пыталась найти, больно ударил по глазам? Заставил лопнуть розовые очки? Так пусть тебе будет в тысячу раз херовей. — Хочешь услышать мою версию, отличница? — натягиваю привычную улыбку на лицо и говорю то, в чем она сама же и нуждается. — Я хотел трахнуть Лилит. Я её трахнул. Много раз. Я так развлекался. А теперь проваливайте. Оба. Вздрогнув, Вики переводит взгляд на стоящего за её спиной Дино. Гнев полыхает во мне, он уже грозит мне и всем вокруг необратимыми последствиями, и чтобы не уничтожить их здесь и сейчас, прикрикиваю: — Я сказал: проваливайте отсюда! Через мгновение от них остаётся лишь тонкий запах её духов. От убийственного аромата магнолии, застывшего в моих покоях, хочется взвыть, но я лишь вскрикиваю, не справившись с болью, опрокидываю кресло и хочу выдрать своё зачем-то бьющееся сердце, залезть голыми руками в грудную клетку и потушить весь этот ёбаный пожар. Я и сам не знаю, какого хрена так дерьмово, не знаю, как в одном теле может уместиться столько ненависти, но она застилает мои полыхающие глаза неясной пеленой, заставляя крушить всё, что попадается мне под руку. В голове отчаянно бьётся мысль: единственная душа, какого-то черта ко мне привязанная — пусть даже самой примитивной связью, теперь ненавидит меня так же сильно, как и остальные. Я, блять, добился своего, так где же это воспетое счастье и чувство выполненного долга? Но ведь на этот раз нападавший не я. Я лишь отправил её в нокаут, не желая больше терпеть на себе этот неосознанный бестолковый взгляд. Она просто идиотка. Поддалась слухам, но ведь это его версия, это версия Дино, где я — бездушный подонок, лишивший его вечной любви. В кромешной тьме собственных покоев вдруг натыкаюсь на уничтоженный взгляд, будто не принадлежащий мне. Тело омывает волной отвращения. Кривая улыбка вырисовывается на бледном лице. Если я не бездушный подонок, то кто же я? — Приятно познакомиться, — выплевываю я и резким движением руки ударяю по зеркалу, вдребезги разбивая свою довольную физиономию. Кровь сочится из костяшек, лёгкая боль отрезвляет, доходя до истинного удовольствия. Несколько секунд молча смотрю на осколки, ожидая, пока из меня выйдет весь гнев. Достаю из кармана сигареты и ухожу на балкон. В комнате находиться уже невозможно. В ней по-прежнему стоит запах магнолии.