Аманс моих мыслей

— Ты поможешь мне. И да, с моей интонацией всё в порядке, ведь это не вопрос, а утверждение. Пара золотистых глаз, уставившихся на меня исподлобья, округляется в немом удивлении. Настороженно оглядевшись по сторонам, Кай ближе наклоняется ко мне. — Я правильно услышал? Ты хочешь найти первый экземпляр Библии? — он переводит дыхание и в неверии качает головой. — Ты? — Понимаю, в это так же трудно поверить, как в то, что ты не девственник, но дело серьёзное. — Люцифер, если ты продолжишь паясничать, я развернусь и уйду. Стены библиотеки содрогаются от моего раздражённого вздоха. Разумеется, Кай не уйдёт. Любопытство всегда гнало его вперёд, даже если впереди пропасть. Кажется, когда-то давно именно оно и послужило причиной нашего знакомства. Тогда отец вёл меня на казнь. Помнится, будучи наивным сосунком, не знавшим мир за стенами замка, я был весьма осчастливлен и не имел малейшего представления о том, куда меня ведут. Дит. Город грешников. Душераздирающие крики, реки крови, смрад, поселившийся в воздухе. У меня закружилась голова. Я сжал руку Сатаны и спросил: «Куда мы идём?». На его щетинистом лице появилась многообещающая улыбка. «На аттракционы, мой мальчик», — ответил он. О, это были те ещё аттракционы. Особенно, когда навстречу нам вышел Минотавр — чудовище с головой и конечностями быка. Оно ухмыльнулось нам, схватило меня за руку и потащило куда-то вглубь окровавленных развалин. «Сегодня ты будешь палачом, Люцифер», — гнусно просопело оно. Я замер, обернулся. За спиной моей стоял отец, сложив руки на груди и гордо улыбаясь. Поразительно. Мой рост тогда едва доходил до его бедра, а мне уже всучили секиру и приказали рубить. Что я мог сделать, кроме как испугаться, как последний из трусов, и сломя голову умчаться прочь? Они меня не догоняли. Я слышал лишь смех, что до сих пор звенит в моих ушах. Отец наказал меня позже, собственноручно изувечив на моих глазах несколько десятков грешников. Но тогда, задыхаясь от длительного бега, я был предоставлен самому себе. Не помню, как добежал до портала и как оказался на первом кругу, вдруг столкнувшись с ангелом, блуждающим по лабиринтам Ада. Демоны, с которыми он учился, решили поглумиться над ним, воспользовавшись его любопытством и заманив глупца в бесконечные сырые коридоры первого круга.  Кай наивно решил, что я смогу ему помочь. Но помощь, по словам моего отца, считалась беспечным проявлением слабоволия, а потому я промчал мимо, лишь посмеявшись над слабостью ангела. В тот миг что-то ударило меня в грудь. Будто бы какая-то внутренняя сила, вышедшая за пределы моего тела, заставила меня остановиться в самом конце коридора. Я не справился. Не смог оставить его там. Кажется, этот момент можно было бы считать зарождением нашей дружбы. Но мы не были друзьями и вряд ли когда-то смогли бы ими стать. Это не для меня. Дино — яркий тому пример. — Так сколько тебе может понадобиться времени? — вернув всё внимание к ангелу, спрашиваю я. Он хмурится, устало трёт переносицу. — Пойми, она где-то среди нас. И ты это знаешь. Неужели я первый, кто надоумил тебя её найти? Уверен, ты давно занимаешься поисками. Легенда, в конце концов, на слуху у многих. О, сладкие речи дьявола ещё никого не оставляли равнодушным. Приняв максимально страдальческий вид, Кай быстро кивает и оставляет меня наедине с прерывистым дыханием Наэллы, стоящей за соседним стеллажом. Подмигиваю хранительнице и достаю очередной бесполезный томик очередной бесполезной Библии, садясь за стол. Ищу на изживших свой век страницах что-то похожее на кулон Уокер, но вместо него всюду вижу лишь её лик. Её стало слишком много. Попытка отдалиться, вернуться к прежнему существованию, не предполагающему вечное нахождение под прицелом взгляда этой Непризнанной, не увенчалась успехом. Ведь теперь мой взгляд повсюду ищет её. Что она делает, о чём думает? То, что Уокер сказала мне в библиотеке моего отца... «пороховая бочка». Как идеально она описала нашу с ней связь! Одно неловкое движение — взрыв. Фитиль уже догорает. Я на исходе. Нет, конечно, я мог бы смириться. Принять тот факт, что меня к ней тянет. Одержимость, мазохизм, сексуальное влечение — у этого чувства много имён, но ни одно из них нам не подходит. Все века своего существования я был предоставлен своему одиночеству, и теперь, когда она так нагло стирает его границы, самодовольно мнит, что может стать его частью... это выводит меня из себя. И каков выход? Как, как справляться с тем, с чем ты впервые столкнулся? Уткнуться носом в книгу, чёртов ты сопляк, и перестать задавать тупые вопросы. С пятой попытки сосредоточиться я даже вхожу во вкус. Почти остервенело листаю страницы, бегло изучая их содержимое, когда вдруг всем своим естеством ощущаю на себе пристальный испуганный взгляд. Поднимаю глаза и несколько раз моргаю, пытаясь понять, не показалось ли мне. Она приоткрывает рот, разворачивается и намеревается уйти, гордо взмахнув своими чёрными волосами. Что же ты, дорогая, испугалась своего дьявола? Усмехаюсь, хватаю Библию и мгновенно перемещаюсь к ней, по пути забрасывая книгу в ближайший шкаф. — Убегаешь, отличница? Тело её дёргается. Вики медленно оборачивается, сразу же приковывая взгляд своих сине-голубых глаз к моим алым. Пару секунд о чем-то думает, смотрит на мои руки, а после на стол, за которым я сидел. Снова вынюхивает что-то. — Это не моя привычка, — наконец, находится она, стрельнув в меня своим острым взглядом. Я усмехаюсь с её попытки быть мной. — Вот это ударила, так ударила! — Я спешу, — изменившись в лице, говорит отличница. — Тебя никто не отпускал. Не знаю, почему, но я просто упиваюсь её раздражением. Садизм чистой воды. Но я хочу поглотить каждую эмоцию Уокер, хочу наблюдать за ней, сутками смотреть на то, как она вздрагивает, усмехается, плачет, улыбается, злится, стонет... И настроение. В её присутствии настроение отчего-то поднимается до покоев Шепфы, даже если мы насмерть грыземся. Что это? — Э-э-э, ты не видел Наэллу? Мне нужно взять пару книг на завтрашнее занятие по Телепортации, — вдруг заявляет девушка, возвращая моё внимание к своему бархатному голосу. Лжёт ведь. — Что ты пытаешься от меня скрыть, отличница? — подхожу чуть ближе, понижаю тон и склоняю голову набок, испытующе уставившись на неё. Каждой клеткой своего тела чувствую сомнение Уокер. Она заметно нервничает, что-то сжимая в своей руке, и как бы велико не было во мне желание разжать её ладонь и посмотреть, что там, я терпеливо жду, пытаясь вытащить из девушки правду одним только своим взглядом. Я знаю — под ним она безоружна. Было бы здорово, конечно, если бы ещё была и без одежды, но правда — тоже неплохое удовольствие. — Есть что-то, что я не могу произнести вслух. Это что-то произошло сегодня со мной на земном задании, — почти шепчет брюнетка. — Что, вместо спасения очередной плешивой задницы сходила в бутик? — закатываю глаза. — Уокер, я-то думал за этими нервно бегающими глазками скрывается что поглубже... Желаемый эффект достигнут — она на очередном пике ненависти ко мне. Снова повторяет свою фишку с волосами, гордо фыркает, делая рывок к двери, но я вовремя догоняю её и хватаю за запястье, разворачивая к себе. Сукин ты сын, Люцифер. Секунду назад ты делал всё, чтобы она ушла, а что сейчас? Стоило ей вильнуть бёдрами, как паника завладела и умом твоим, и членом. Псих. А она близко. Снова близко. Снова вышибает мне мозги одним своим прерывистым дыханием. Не смотрит мне в глаза, но я чувствую, как внутри всё горит. И по венам будто не кровь, а жженый сахар несётся. — Да ладно тебе, я лишь пытаюсь разрядить обстановку. По-моему, ты какая-то дёрганая, — слышу свой голос. — Я дерганая? — прикрикивает она, предпринимая тщетную попытку вырваться из моей хватки. Ну, начинается. — А ты, что насчёт тебя? Мы договорились помогать друг другу, договорились довести дело до конца, а в итоге ты прячешься от меня, как последний трус, избегаешь и увиливаешь от ответов! Вики разочарованно вздыхает, поднимая взгляд. Ответы... ну, конечно, ей нужны ответы! Могу ли я дать Уокер то, чего у меня нет? Или то, что в чём я сам себе признаться не в силах? Неужели нельзя просто... чёрт, не знаю, просто попытаться не совать свой нос в самое далёкое, тёмное, сокровенное? Раньше я втоптал бы Вики в грязь за такую непозволительную наглость, оставил бы здесь наедине с её слезами и ненавистью, но сейчас всё, что мне остаётся — играть по правилам Непризнанной. Какой позор. — Чтобы увиливать от ответов, отличница, попробуй сначала задать вопросы, — бессовестная ложь готовится сорваться с моих уст, и я наклоняюсь к её уху. — Или пораскинуть мозгами и соединить все факты в одну цепочку слишком трудно? Можешь ли ты продолжать копать под моего отца, когда он так в тебе заинтересован? Можешь ли ты подвергать себя такому риску? Если она идиотка — поверит. Поверит, что я действительно могу допустить, чтобы мой отец до неё добрался и, что ещё глупее, причинил ей вред. Поверит, что я делаю всё это лишь в целях её защиты, хотя единственный, от кого Вики надо защищать — это я сам. Но я эгоист, а не альтруист, Уокер. Я держусь от тебя подальше, чтобы привести свои недочувства в порядок. Как видишь, у меня не вышло. — Почему тебя так волнуют риски, которым я себя подвергаю? — на моё удивление, Непризнанная не верит. Сжимаю челюсти и отвожу взгляд, а она усмехается, выдергивая запястье из моей хватки и отступая назад. — Можешь не отвечать. — Тогда ответь ты, — рявкаю я в надежде сменить эту раздражающую тему. — Что ты на самом деле ищешь в библиотеке? Снова нервничает, смотрит мне за спину. Вздыхает. — А ты что ищешь? Хорошая тактика, но со мной так не прокатит, моя дорогая. — Меня это достало, — хватаю девушку за запястье, желая увести её как можно дальше от этого сброда. Решение приходит ко мне молниеносно, в порыве зачем-то сдерживаемого гнева. Она едва успевает за мной, снова одолевает вопросами, пока мы несемся по коридорам этой паршивой школы прямиком в Преисподнюю. Я буду жалеть. Определённо буду жалеть о том, что в очередной раз впустил Уокер в свой мир. В грязный, поросший мхом и паутиной мир. Но сейчас это то, что необходимо нам обоим.

***

(pre kai ro - extazy) Мы сидим на полу. Души наши обнажены и обожжены пламенем рядом стоящего камина. Не уверен, что дышу, но это не имеет никакого значения сейчас. Важно лишь то, что она дышит. Дышит и смотрит на меня своими стеклянными глазами, вероятно, не готовая услышать столько сокрушающей правды. Зачем я рассказал ей? Ведь узнай она правду о Дино и Лилит от кого-то другого, я бы добился своей цели и наконец пал в глазах отличницы, навсегда избавив себя от её раздражающего общества. Все проблемы были бы решены, если бы она возненавидела меня по-настоящему. Зачем же я поддался, зачем дал слабину? Это не в моем стиле, но рядом с ней я будто бы и не являюсь собой. Или, может быть, она открывает во мне те стороны, до которых не достаёт вековая тень одиночества, насилия, неприкрытой злобы и ненависти ко всему живому? Но разве они есть, эти стороны? Может, всё это — плод фантазии Уокер, а она и меня в это верить заставляет? — До каких пор ты будешь видеть во мне свет, Вики Уокер? До каких пор? — решаю раз и навсегда узнать я, не справившись с бешеным потоком вопросов, разъедающих меня изнутри. Смотрю на неё и волком выть готов от той глубины, которой встречает меня её синий взгляд. Впервые за все годы своего существования я не знаю, чего ждать. — Пока твоя тьма окончательно меня не погубит, — не сводя с меня глаз, уверенно отвечает девушка. И тогда всё внутри меня рушится. Всё, что я выстраивал, поливал литрами раскаленного металла и яда, ломается под силой её сокрушающих слов. Это не может быть правдой, она не может поддаться такому чудовищу, из раза в раз причиняющему ей боль. Так что же это? Плевать. Сейчас плевать. Восхищённо вздохнув, я хватаю Непризнанную за талию и усаживаю на свои колени. Сегодня рухнули все границы. Я сам это позволил, сломавшись ещё там, в библиотеке, и окончательно добив себя в решении рассказать ей о матери. Моя жизнь — непроглядная тьма, пустая и бесполезная, как этот замок. На моих руках кровь сотен тысяч грешников, на моих плечах неподъемный груз вины. Я задыхаюсь под этой тяжестью, я тону в этой черноте, но пока она рядом, у меня есть силы существовать в любом дерьме, которое только может меня окружить. Пока она рядом, у меня есть шанс. Мы тянемся друг к другу инстинктивно, находя все ответы в губах, мгновенно слившихся в поцелуе. Нас больше ничто не сдерживает — ни её псевдоненависть, ни мои попытки послать Уокер куда подальше — и я углубляю поцелуй, добавляя язык, кусая вишнёвые губы девушки, блуждая руками по её спине. Завожусь мгновенно, ведь рядом с ней иначе и быть не может, но это не просто возбуждение — у меня слетает крыша. Самая, черт возьми, желанная, самая ненавистная, самая охренительная, забравшаяся в мою голову и перевернувшая привычный уклад моего существования, плод мальчишеских фантазий и причина мигрени — она в моих руках, сладко стонет от удовольствия и оттягивает пряди моих волос. Целую её губы, её шею, ключицы, грудь, освобождая девушку от одежды, и тихо вздыхаю, когда чувствую, как тонкие женские пальчики пытаются справиться с моей рубашкой. В ту же секунду я оставляю Вики без платья, и на долю секунды отстраняюсь, обводя восхищенным взглядом острые ключицы, аккуратную грудь с розовыми горошинами сосков, проглядывающих сквозь чёрное кружево бюстгальтера, и плоский живот. Я видел много женщин. Рождённые ангелы, демоны, люди, Непризнанные... все они никогда не сравнятся с её безупречностью. Это что-то совершенное, ненастоящее и такое, чёрт подери, моё. — Ты восхитительна, Уокер, я никогда не смогу быть достаточно убедительным, поливая грязью такую изящную женщину, — шепчу я, освобождая её от бюстгальтера. Она улыбается, глядя на меня из-под опущенных длинных ресниц. Улыбается и ёрзает на мне, желая довести меня до неистовства сейчас же. Дьяволица. В желании отомстить за эту сладкую пытку, делаю то, о чём думал каждый раз, когда мы оставались наедине — забираюсь рукой в её нижнее бельё и сам едва не выпускаю стон, когда касаюсь горячей влажной плоти. Уокер протяжно выдыхает, вскидывая голову и вздрагивая, когда я проникаю в неё пальцами. Сгибаю их, толкаюсь в неё, упиваясь каждой эмоцией, отразившейся на лице девушки. Будь уверена, дорогая, это не всё. Хочу почувствовать твой вкус. Достаю пальцы и под изумленный взгляд Вики беру их в рот, обводя влажные от её соков фаланги языком. Едва ли она дает мне время на то, чтобы насладиться вкусом, когда дрожащими руками тянется к моим боксерам, опуская их и обхватывая ладонью до предела возбужденный член. Чёрт подери. Лучшее ощущение, которое я только мог испытать, а это я ещё даже не был в ней. Схватив Уокер за талию, я переворачиваю её на живот — так, чтобы она встала на четвереньки, и пристраиваюсь сзади, наклоняясь к её уху. — Знаешь, я часто представлял эту картину, — кусаю мочку, целую линию плеча. Нет ничего слаще момента, когда вы всего в дюйме от того, чтобы слиться воедино, когда ваши обнажённые тела дрожат и молят о близости, когда ваши рассудки затуманены от пламени обезумевшей страсти. Я не выдерживаю и вхожу в неё с самыми что ни на есть правдивыми словами о том, что она принадлежит мне. Мне и никому больше. А затем рассыпаюсь на мельчайшие частицы, осознавая, насколько же это невероятно, насколько горячо, насколько тесно и так потрясающе быть в ней. Окончательно схожу с ума, больше не могу себя сдерживать, не могу растягивать момент — вместо этого буду растягивать её, снова и снова толкаясь в отличницу. Грубо, рвано, влажно и глубоко. Хочу завладеть ею без остатка, проникнуть внутрь не только физически, но и эмоционально, поселиться в её голове, в душе, в сердце, под рёбрами, под кожей, как назойливый вирус мучать организм девушки одним лишь своим присутствием. Пусть больше ни о ком, кроме меня не думает и никого, кроме меня не хочет. Мать твою. Это безумие. Лучшее безумие, когда-либо охватывающее меня. Она выгибает спину, стонет и откидывает свои волосы, которые я тут же наматываю на кулак, толкаясь в неё бёдрами и кайфуя лишь от одних шлепков, создаваемых нашими влажными телами. Секс с ней — высшая степень удовольствия, ведь в него замешаны чёртовы эмоции, сумасшедшие и сильные, неизведанные и странные. Вики была права, говоря о пороховой бочке. Она приблизилась, и я взорвался. Всюду её касаюсь. Сжимаю грудь, целую в шею, оттягиваю волосы. Чувствую, как её стенки сжимаются на моем члене, и Уокер вздрагивает, обмякая в моих руках. Быть свидетелем и причиной оргазма отличницы — лучшая награда, и я ускоряю темп, вскоре достигая своего пика. Охренеть. Пока изливаюсь в неё, ощущаю, как по всему телу разливается приятная истома. В глазах темнеет, а лёгкая эйфория вкупе с головокружением создают просто невероятный эффект. Целую обессиленную Вики в шею и выхожу из неё, ложась на пол и упираясь изумленным взглядом в потолок. Она пристраивается рядом, но по ощущениям будто бы на другом конце зала, и я притягиваю разгоряченное тело девушки к себе, оставляя поцелуй на её макушке. Близость и жар наших тел, бешеное биение наших сердец и тишина, прерываемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Я понятия не имею, что будет дальше, как мне себя вести и что мне чувствовать. Возможно, я стану зависим, а может быть, потеряю к ней интерес. Впервые я не владею ситуацией. Но я владею ей. А это сейчас важнее.