Точка опоры

      Когда Питер, вопреки здравому смыслу просит его стать его точкой опоры, Уэйду хочется смеяться, как никогда. Все же он, наверное, самое нестабильное, что только есть в этой вселенной и оставляет далеко позади даже нитроглицерин. Тем не менее наемник кивает, по прежнему стоя рядом с подростком и оставаясь непривычно серьезным. Это чёртово проклятье, но рядом с таким Паучком желание шутить отшибает напрочь. Наверное поэтому он и соглашается. И Белый с Желтым хором скандируют в подсознании, когда у парня слегка опускаются, расслабляясь, плечи. Что-то о том, что Уэйд хренов подкаблучник. А затем старательно вытесняют оттуда же образ Питера на огромной шпильке, которая протыкает ему сонную артерию, в то время как сам наемник вжат в стену и восхищается растяжкой героя. Слово растяжка, правда, вызывает новую лавину «воплей» в голове, но это мелочи по сравнению с осознанием того факта, что героем-то быть Паучок только что сознательно отказался.       На то, чтобы собраться и покинуть город у них уходит ничтожно мало времени. Где-то внутри, Уэйд все еще сомневается насчёт Паркера. Что тот выдержит без геройств, да и в принципе, что он понимает на что идёт. Но уже на моменте угона машины становится ясно, что парень довольно серьёзен. Бросая машину на стоянке наемник уже не сомневается в этом. Но вот то, что Питер замирает у уже брошенной машины наводит на определенные мысли. Как и раздавшийся за спиной звук выдергиваемой чеки. Взрыв, пожар, оседающая пыль и убийственно спокойный Паркер на этом фоне, который только что нарушил как минимум три закона и затер следы за Уэйдом. Не то, чтобы того волновало очередное дело полиции, которое на него заведут, но вот тот факт, что это было самостоятельное решение Паучка… Несколько вдохновляет. Хотя от выволочки за то что взял без спроса это не спасает. Но учитывая что она проходит в формате: «Святые чимичанги, ты же мог пораниться!», подросток пропускает этот пустой трёп мимо ушей. Это был первый звоночек, но Уилсон задвинул его поглубже в подсознание. Как оказалось позже — зря.       Питер адаптировался с потрясающей скоростью. Выстраивал линии поведения, скрывал свою личность пуще прежнего и куда профессиональнее, а ещё придумывал новую личность. Сейчас они осели в Лондоне и этот город стал бы отличной отправной точкой для фальшивой личности, которая осядет на парне второй кожей, став официальной. Новая жизнь — новые правила. А вот с полноценным введением его в мир наемников Уилсон тянул. Нет, новая экипировка уже была закуплена и даже опробована во время короткой поездки за город. Но вот задания. На них Уэйд уходил в одиночку, всегда называя количество времени, через которое вернётся. И понемногу провоцировал Паучка, играясь со своими жертвами, задерживаясь. И нередко сам принимал облик жертвы. Почему бы и нет? Вот только очередные смертники оказались гораздо более подготовленными, чем их предшественники. Он в подземелье, в каком-то бункере и металлический стул, к которому прикрутили его руки, намертво прикреплён к полу крупными болтами. Такими на производствах крепят огромные аппараты. Расшатать их он точно не сможет. Да и сам стул разломать не выйдет. Толику надежды внушали цепи, но, как выяснилось, они тоже были далеко не обычными. Максимум, что он мог бы сделать, так это укусить кого-то из тюремщиков, но таких психов, кто приблизился бы к нему достаточно для подобного, не наблюдалось. Часы на стене словно в насмешку отсчитывают время и оскал пленника становится откровенно безумным. Ему плевать на попытки мести за полу-разрушенную базу наверху. Куда интереснее думать о том, что же предпримет Паучок теперь, когда он просрочил возвращение ровно на условленные двое суток.       Чего Дэдпул не ожидал, так это того, что парень дождется исхода обозначенного срока и выбьет дверь в подвал где пытали Уилсона. Палачи пытаются вызвать охрану, приказывают находящимся тут автоматчикам открыть огонь. К Дэдпулу прижимаются со спины, к скрученным напряжённым рукам, и в голове Дэдпула взрывается два фейерверка: жёлтый и красный. Кажется до этого они спорили о том, не пора ли уходить и успокаивать Паучка. Точнее одна табличка яростно истерила, что давно пора, а вторая саркастично заявляла, что если есть идеи, то она с удовольствием их выслушает. Уилсону же было просто ин-те-рес-но. И эту его потребность теперь было кому удовлетворить. Жёлтый с его язвительно-пошлыми комментариями о мыслях хозяина ситуацию ничуть не облегчал. А потом им всем троим пришлось заткнуться, чтобы не пропустить ни секунды из разворачивающегося действа. Питер резко выпрыгнул на стену, оттуда на потолок и сверзился на голову противникам. Благо их было всего двое. А вот то, что они испугались и перестреляли друг друга и всех кто был в комнате, так и не попав в юркого мальчишку, но изрешетив грудную клетку наёмника было просто верхом идиотизма и непрофессионализма с их стороны.       Уилсон смеётся. Хрипло, с присвистом и бульканьем, захлебываясь собственной кровью. Регенерация уже начала работать, но пока что он мало чем отличается от обычного человека. Разве что неспособностью умереть. И от этого страданий только больше, а смех громче. Кровавые пузыри лопаются на губах, струйка крови бежит вниз по подбородку, шее и сливается с костюмом, пока Паучок обыскивает трупы и, найдя ключ, освобождает его от оков. Бывший герой тащит его наверх, позволяя буквально повиснуть на себе. Проходит через порушенную базу, где то тут то там валяются вперемешку живые и мертвые. Вот только Пул их не убивал. Значит, постарался Питер. Но тот не похож на того, кто мог их всех порешить. Слишком спокоен и уверен в своих действиях. Хотя, от самобичевания явно отвлекается только из-за того, что тащит на себе наёмника. Потому что уже поставил цель.       Уилсон хрипло смеётся, осознавая, что, став точкой опоры, внезапно приобрёл константу. Неизменную и постоянную величину во всех уравнениях выживания, которая будет преследовать его, потеснив из-за спины дыхание смерти. Что же… Кто сказал, что это плохо?