так за кого же болеть на этой земле и кого любить?

У страха привкус кислой вишни. И когда Мо заходит в кабинет тети, обнаружив ее тело над письменным столом, он не кричит. Только чувствует, как от лица отхлынивает кровь и этот вкус - господи помилуй - вкус кислой вишни на языке. Мо достаточно взрослый, чтобы не бояться призраков, но, засыпая тем вечером, его мелко трусит от страха. Дом старый, скрипят половицы, сходит с ума гудящий котел. Рыжему кажется, что есть что-то еще. Вкрадчивые шаги по коридору. Тихое дыхание прямо над его головой. Призрачный взгляд тети, устремленный из угла кабинета. И Мо просыпается в холодном поту, обессиленный от кошмара. Вкус вишни преследует его даже за завтраком. Он не чувствует страха, когда говорит с детективом; когда родичи смотрят на него, как на убийцу, рентгенным зрением видя нож за его спиной. Но изучающий взгляд серых глазах задерживается на нем больше секунды и во рту снова кислый вишневый вкус. Он приезжает с другом тети, кривит губы в улыбке, подначивает его, как ребенка, вечно достает своей игрой в гляделки. Хитрый, назойливый и грубый. Мо он не нравится. На второй день это приходится повторять, как мантру. Серые глаза любопытно проходятся по нему, когда Мо обескровленными губами касается края чашки, и следят за движением кадыка, когда Мо делает первый глоток. Они случайно сталкиваются в коридорах, парень улыбается все шире, смотрит так, что Рыжему хочется сквозь землю провалиться. «Пару дней назад умерла моя любимая тетушка. Может перестанешь трахать меня глазами, урод?!» Но Мо этого не говорит. Мо следит за тем, как парень слизывает сахарную пудру с пальцев, и как заправляет черную прядь за ухо, проходясь пальцами по виску. Мо отворачивается, стыдливо пряча взгляд. И чувствует привкус кислой вишни.