Трое

      Брок варит кофе. Выходит у него не очень, но наблюдающий за решившим выполнить эту задачу полностью голым любовником Стив не против третьей попытки, уж очень аппетитно загорелая задница смотрится под нежно-розовым бантом фартука. Настолько аппетитно, что рука тянется пощупать и, когда тот оборачивается, выглядеть виноватым не получается. Довольная улыбка сама расползается по губам, выдавая с головой.       -Ого, Господин Полковник, да Вы – извращенец, - подкалывает Брок, и Стив впервые с момента знакомства не чувствует себя обиженным или одиноким. Он тут, двадцать минут назад они в последний раз вынырнули друг из друга, решив хоть на время остановиться, кофе потрясающе пахнет и вот-вот будет готов, так что почти безобидный подкол на фоне этого всего кажется чем-то несущественным. – О, а вот и наш беглец!       Стив оборачивается, хотя краем глаза уже заметил замершую в темноте спальни чёрную фигуру. Баки, прищурившись, настороженно втягивает носом воздух, не спеша выйти на свет. Это понятно: несмотря на то, что Брок открыл все окна, запах всё равно чувствуется. Безумная смесь, последний отпечаток страсти: секс, сигареты, кофе. Сам Стив легко может определить, насколько давно произошёл каждый эпизод, и потому терпеливо ждёт реакции, ведь от неё зависит сложится ли у них всё как надо, или это самое «как надо» останется лишь в его собственных фантазиях, заменённое дракой. Они с Броком так и не поговорили, заменив диалог получасовым сексом, едва не закончившимся взаимной дрочкой в душе. И, если говорить честно, он был не особо против.       -Командир? – голос у Баки скрипучий, но какой-то прохладный, словно он спал на снегу и ел его же. Что, учитывая его привычку путешествовать «зайцем» вполне может быть правдой.       -Устал? – довольно миролюбиво уточняет Брок, покачивая бантом на заднице и Стив против воли прилипает к нему взглядом, не в силах оторваться от подобной картины. Баки, кажется, тоже не против поглазеть: подойдя чуть ближе, он опирается на стену, но обниматься, как обычно делал это раньше, не спешит. – Знаешь, что у меня есть? – из ящика появляется огромная шоколадка в надорванной обёртке. – Прости, немного потрёпанная, но…       Мелькнувший мимо силуэт Стив ловит глазами только потому, что заранее ждал чего-то подобного. К сожалению, это никак не помогает остановить ринувшегося вперёд Зимнего: поднимаемая у него на пути рука, только начинает двигаться, а Брока уже припёрли к кухонной стойке, обшаривая в поисках ранений.       -Ну, будет, будет… - бурчит тот и, похлопав своего подопечного по плечу, кладёт ему два пальца на подбородок. Что бы это ни было – заученный в Гидре жест, психологическая игра или его личная установка – оно работает: Зимний покорно делает шаг назад, повинуясь лёгкому давлению, и замирает. – Хочешь кофе?       Кивок.       -Голоден?       Кивок.       -Устал?       Неуверенное покачивание из стороны в сторону. Стив может лишь удивляться тому, как спокойно Брок вертит Баки, осматривая и на ходу расстёгивая многочисленные ремни. Но, видимо, это происходит уже не в первый раз: оба не выглядят особо недовольными от возможности лишний раз прикоснуться друг к другу. Причём Зимний действует нагло, почти грубо, пару раз будто случайно прихватывая своего командира за задницу металлическими пальцами. Как он вообще будет это объяснять, представить сложно.       К счастью, объяснять ему ничего и не приходится. Брок усаживает его на единственный оставшийся табурет и ставит рядом чашку кофе, от которой поднимается рыжеватый дымок. Молча. Так, словно они уже всё обсудили и даже пришли к какому-то общему мнению. Под пальцами тихо хрустит столешница.       -Отпусти стол, он ни в чём не виноват, - чётко командует Брок и, наполнив вторую чашку, вручает её Стиву. Кофе слишком горячий, так что керамика жжёт пальцы, но он боится упустить хотя бы один жест или взгляд, который может оказаться важным. – Итак, как прошло твоё путешествие? – интересуется меж делом Брок, повернувшись к ним задом и ища что-то в холодильнике. Бант на заднице подпрыгивает на каждом движении, и Стив думает о том, сможет ли он притянуть любовника к себе и прикусить правую ягодицу так, чтобы не стать обладателем парочки сломанных костей. По всему выходит, что нет. – Я не хочу знать, о чём ты там думаешь с таким выражением лица       -Я… - начинает Стив, но замолкает под тяжёлым взглядом Зимнего, который, видимо, не слишком рад новой встрече. Он вообще не похож на того любовника, что жался к боку ласковым щенком, выпрашивая поглаживание. – Я… эм… Я рад тебе, - то, насколько сильно наползают на глаза злые брови, неоднозначно показывает отношение Солдата. Но Стив всё равно пытается снова начать диалог. В конце концов, под соусом «Зимний» где-то внутри до сих пор спит Баки. – Как ты себя чувствуешь?       Шоколадка, выпавшая из пальцев на поверхность стола, оглушительно раскалывается на куски от удара металлического кулака. Стив вздрагивает, но Солдат не проявляет агрессии, принимаясь за измельчённую сладость. Его живые пальцы подхватывают особо крупные куски, отправляют их в рот один за одним, и в какой-то момент становится ясно, что Зимний даже не глотает, просто набивает рот растопленным шоколадом. И, когда последний кусочек приходится пропихивать внутрь силой, легко поднимаясь, в один шаг оказывается рядом со своим командиром.       -Зимний, не дури, не то…       Какая именно кара грозит за непослушание, Брок сказать просто не успевает. Его затыкают поцелуем, от которого на подбородок стекают густые шоколадные капли. Солдат словно вообразил себя птицей и решил накормить начальство сладким, потому что он не отстаёт, пока своеобразный «десерт» не заканчивается, напоследок начисто вылизывая чужое лицо. Наблюдающий за этим со стороны Стив ещё на второй секунде начинает ощущать тесноту в штанах и, когда Зимний, в последний раз облизнувшись, оставляет Брока ошалело мотать головой, поднимается, несмело касаясь его плеча. В голове гулко стучит мысль о том, что на модифицированном теле всё быстро заживает и, лишившись пары зубов, он без особого труда отрастит новые. Так что, притягивая к себе Солдата, Стив не осторожничает: прижимается всем телом, смело притираясь к чужой эрекции собственной, утыкается носом в шею и вбирает в лёгкие щедро отдающий шоколадом воздух. Зимний в руках замирает, словно решая, что делать с вторгшимся в личное пространство чужаком, но Брок над ухом командует «Не трогать, свой» и тело, до этого сохранявшее ледяное равнодушие, вдруг отвечает объятиями, слабыми, но всё же полноценными.       -Ты помнишь меня? – рискуя, спрашивает Стив и Солдат только вздрагивает в руках. – Прости. Я просто пытаюсь понять насколько всё плохо.       -У него «перегиб», - принимается намывать какую-то тарелку Брок, и его голос, доносящийся сквозь шум воды, кажется потерявшим яркость. – В такие моменты он сам себя не помнит, тут главное – не спровоцировать.       -Почему это обычно происходит?       -Давно не было Обнулений, Заморозки и Миссий. Его тело не привыкло долго бодрствовать без чёткой задачи, воспоминания о текущем начали копиться без постоянной очистки памяти, они наложились на то, что всплыло о прошлом, и – бум – произошла нестыковка, во время которой мозг попытался самоуничтожиться. Это что-то вроде естественной защитной реакции на попытки напихать внутрь головы слишком много: стоит надавить посильнее, и он начнёт терять не только память, но и основные навыки.       -Боже… Что же нам делать?       -Тут три варианта: можешь его обнулить, заморозить или… - закончив своё «крайне важное дело, требующее отвернуться», Брок развёл руками. – Ждать и молиться, чтобы всё прошло не слишком болезненно для обоих.       О, Зимний всё понимает. Его тело под руками каменеет, а дыхание сбивается на слове «заморозить», будто он смертельно испуган. Стиву хочется заверить его, что всё хорошо, но он понимает всю бесполезность этой затеи. Баки слишком много перенёс, чтобы за день обратно стать «просто Баки», ему предстоит долгий путь восстановления, избавления от установок Солдата и привычных линий поведения. И, хотя вариант «союза втроём» представляется одной из сложнейших в жизни операций, Стив рад, что рядом с ним окажется кто-то, кто знает о Зимнем всё. Вариант провернуть всё без Брока даже не рассматривается.       -Сколько займёт времени третий вариант?       -Час, день, год, вечность… - Брок качает головой, признавая своё бессилие. – Мы никак не можем ничего ни изменить, ни предсказать. Я видел парней, которые избавлялись от тяжелейшей формы ПТСР, а также и тех, кто вскрывал вены из-за лёгкого глазного тика или заикания, считая жизнь законченной. Все люди разные, тут ни один специалист не в состоянии гарантированно помочь.       -И всё же… Хотя бы примерно… Сколько? – собеседник молчит, Зимний в руках застыл ледяной скульптурой. И Стив, даже понимая всю тяжесть положения, не может отказать себе в удовольствии лишний раз провести ладонью по широкой спине. – Я не хочу снова делать ему больно…       -Так заморозь. По крайней мере, так точно не будет лишних мучений.       -Брок…       -Я всё понимаю. Наверно, даже лучше, чем ты. Мы не властны над событиями будущего и не можем ничего изменить в прошлом. Но кое-что нам всё же по силам. Так что, если решишь восстанавливать его, я помогу…       ***       «Будет сложно» - говорит Брок, но Стив не воспринимает его слова так, как нужно. Баки, как он полагает, просто станет немного странным. К сожалению, «немного странный» не совсем верно описывает то, что происходит с Зимним. Но это становится ясно слишком поздно.       Во-первых, память. Они тратят кучу времени на то, чтобы объяснить ему как пользоваться плитой, но всё равно дважды тушат уже начавшийся пожар. Вдвоём, вместе и по очереди, рассказывают о том, как добраться до ближайшего городка, но Зимний умудряется заблудиться, несколько дней бродит по лесам, а, вернувшись, принимается обиженно жаловаться. Стив может только смотреть на то, как Брок прижимает его голову к плечу, между делом вставляя «да, разумеется» и «ну конечно ты всё правильно сделал». А потом всё повторяется снова. И снова. И снова. У Солдата словно вообще отсутствует кратковременная память, но на первую же попытку предложить обратиться к специалисту, Брок только презрительно фыркает и сообщает, что «ни один нормальный врач не станет копошиться в мозгах у того, кто жаждет его убить». Зимний при этом смотрит в упор практически не моргая. Стив сдаётся, и они договариваются остаться в доме на берегу озера хотя бы на пару месяцев, чтобы «не вызывать формирования лишних воспоминаний».       Во-вторых, адекватность. Уже через сутки, проведённые бок о бок, Стив готов сомневаться в собственной психической полноценности, потому что Зимний творит полную дичь с серьёзным лицом и при этом принципиально не отвечает на вопросы. Его чувства, привычно спрятанные под маской равнодушия, то и дело прорываются наружу в виде слёз, истерик и приступов гнева. И если третье Стив ещё хоть как-то может остановить, то первое и второе полностью ложится на плечи Брока. Тот не спит, почти не ест и бесконечно повторяет «это временно», стараясь убедить больше самого себя, чем кого бы то ни было. Стиву неуютно обрекать ничем не обязанного ему человека на подобные жертвы, но один он бы точно не справился, так что отказаться от помощи любовника просто не может.       В-третьих, сомнения. Зимний постоянно сомневается во всём вокруг, патологически не доверяет словам и норовит всюду сунуться, чтобы проверить. И, если с тем же смесителем в душе это не слишком накладно («Ну, ничего, - говорит Брок и его брови скорбно опускаются, выдавая с головой. – Купим новый и всё»), то сунутые в розетку пальцы йодом не исцелить. Склонность Солдата подвергать себя опасности ради проверки ничего не значащей фразы ставит Стива в тупик. Оказывается, он не готов был к тому, что слова «как снег на голову» сподвигнут Зимнего начать собираться в Норвегию, чтобы проверить так ли это внезапно, как утверждается…       ***       Второй месяц совместной жизни и восстановления знаменуется тем, что Брок решает помочь Зимнему «расположить воспоминания в хронологическом порядке». Подход заключается в том, что они засядут втроём перед белым листом и будут ручкой рисовать стрелочки на временной линии, давая возможность Солдату самому понять, когда и что реально произошло. Стив сомневается, что возня с полосками поможет при таких проблемах, но он покорно опускается рядом, вооружаясь зелёной ручкой. Ему выделяются зоны «Рождение-1945» и последние два года, которые Брок знает не слишком хорошо. Броку достаются пятнадцать лет в Гидре и крохотный промежуток последнего года, о котором Стив вообще не в курсе.       -Наше путешествие до Барселоны, - нехотя поясняет он в ответ на подозрительный взгляд. – Не думаю, что он может вспомнить что-то из этого периода, но вдруг…       Они усаживаются поудобней, и Стив готовится к чему-нибудь неприятному или нелогичному. Но вместо этого Зимний вдруг начинает говорить о «маленьком кораблике, где были шкуры, фрукты и много секса». Брок отводит взгляд и ставит крохотную стрелочку именно на «вряд ли» периоде. А потом ещё одну. И ещё. Спустя полчаса маленький кружок, выделенный больше для личного успокоения, полон стрелочек, пометок и надписей, тогда как «Зона Бруклина» девственно чиста.       -Эти воспоминания наверняка гораздо глубже, - успокаивает любовника Брок, ведя пальцами по плечу, и кивает Солдату: - На сегодня всё. Думаю, тебе стоит отправиться поплавать. Потребуется несколько часов на то, чтобы обсудить результаты.       Зимний не хочет оставлять их вдвоём. Он топчется на пороге, оглядываясь назад словно в попытке что-то спросить, недовольно хмурится, но в конце концов уходит, напоследок одарив Стива предупреждающим взглядом и оглушающим хлопком двери. Стоит ему удалиться на достаточное для безопасного разговора расстояние, Брок хватает лист и прячет его куда-то в шкаф, принимаясь за посуду. Стив ненавидит эту его привычку уходить от обсуждения, поэтому просто спрашивает:       -«Маленький кораблик», да?       -Скорее крытая лодка. Мы уходили из Парижа, особо выбора не было. Зимний сам нашёл этот способ и… - Брок тяжело вздыхает. – Ты уверен, что хочешь погрузиться в подробности с головой?       -Нет. Просто хочу знать, как ты относишься к происходящему.       -Ну… Ему трудно понять, что и как было в жизни до последнего срыва, но мы будем стараться, говорить с ним об этом и…       -Я не о том.       -А о чём тогда?       -Ты знаешь.       -Стив, если ты снова хочешь завести речь о…       -Рано или поздно нам придётся обсудить то, что мы станем делать после того, как Баки всё вспомнит. Или не вспомнит. Когда станет понятен результат этих месяцев, ты… ты останешься со мной? С нами? Где мы будем жить? Как? Наверно, придётся купить дом и…       -Не думаю, что это хорошая идея.       -Тогда мы могли бы купить землю и построить то, что ты сам решишь…       -Нет.       Стив тяжело вздохнул. Несмотря на кажущуюся лёгкость взаимодействия, Брок прямо отказывался от приглашений в полноценные отношения, игнорируя намёки на возможность совместной жизни. Его, судя по всему, пугает идея оказаться запертым в доме с Солдатом, когда Капитан Америка снова потребуется своей стране. Даже если дом будет большим и красивым, а Баки – вполне вменяемым. С того дня, как здесь появился Зимний, Брок больше не показал ни клочка обнажённой кожи, облачившись в длинные мешковатые штаны и такую же безразмерную кофту. Он даже на секс больше не намекал, словно приняв какое-то решение. И, если обходиться без «разговоров о будущем, совместном и не очень» Стив ещё хоть как-то мог, то полное отсутствие близости после первого умопомрачительного раза давило на нервы похлеще постоянно находящегося рядом Солдата. К счастью, эту проблему можно было решить: он двинулся вперёд, подойдя к занятому посудой Броку вплотную и, положив руку на живот, притянул к себе.       -Не думаю, что нам стоит… -Правильно, не думай, - посоветовал ему Стив и, прижавшись носом к затылку, словно сигаретой затянулся сладким, тяжёлым запахом. – Я соскучился по твоей заднице, сладкий. Пустишь?       -Прямо сейчас? – мягко засмеялся Брок и от этого тихого, мелодичного звука, встали дыбом волоски на теле. – Зимний…       -У нас есть пара часов и, как мне кажется, можно не целиком потратить их на обсуждение того, что было между вами двумя во время бега галопом по Европе, - Стив впервые с того момента, как они вылезли из постели два месяца назад, оказался настолько близко к любовнику и его ощутимо повело, развязав язык. – Не думаю, что ты станешь отрицать, что такие разговоры только мешают наслаждаться имеющимся. В конце концов, мы ведь так похожи и, если ты хочешь, можешь представить на моём месте Зимнего с его цепкой хваткой и привычкой добиваться своего…       -Ты неправильно понял наши отношения.       -Думаешь?       -Я не… я не пытаюсь заменить Зимнего тобой, - медленно чеканит Брок. Его тело под руками напряжено до предела, а в голосе звучит сталь. – И тебя им заменить тоже никогда не пытался. Каждый из вас по-своему хорош. И каждый мне не принадлежит.       -Поэтому ты так отчаянно пытаешься не подпустить меня к себе?       -Нет, Роджерс, это потому, что, стоит ему хоть что-нибудь вспомнить, как ты снова сконцентрируешься на «милом друге», а меня выбросишь на помойку. Я живой человек и не хочу боли. Поэтому не надо притворяться, будто действительно готов остаться рядом. Просто… просто будь пока тут, ладно? Когда он восстановится…       -«Если» он восстановится.       -Нет, «когда». Сразу после Обнуления он не знал, как меня зовут, а сейчас – уже говорит о том, что случилось больше года назад. Его память восстанавливается с пугающей скоростью, и ты не можешь знать, когда произойдёт очередное «явление». В конце концов, он даже в Башне пару раз терялся, когда всплывали старые воспоминания…       -Погоди-ка! Ты… знал?       -Да.       -Но…       -Только не надо спрашивать меня, откуда, - Брок выскальзывает из рук и медленно отходит к столу. – Поверь, я бы ни за что не стал прятать столь долгожданную информацию, если бы был чётко уверен, что это – не краткая вспышка, способная сорвать тебе крышу и загубить всё на корню. Ему нужен уход, забота и осторожное погружение в события прошлого, а ты бросаешься на малейший проблеск «Баки» как собака на кость, пугая и заставляя зажиматься. Это ныряние с аквалангом, а не прыжок с крыши без страховки. Будь нежнее!       -Я пытаюсь.       -К чёрту твоё «пытаюсь», тут не будет вторых шансов. Или ты делаешь что надо, или он останется овощем с навыками наёмного убийцы.       -Но я не могу так…       -Значит «никак». Отступись и дай попробовать мне, раз не уверен в собственных силах. Он – живой человек, со своими чувствами и желаниями, однажды он войдёт в эту дверь с чьей-нибудь головой в руках и стояком наперевес, ожидая твоей реакции. И что тогда?       -Я…       -Быстрее, Роджерс, он ждёт! Он сейчас закроется для тебя навсегда! Ну? Что ты можешь сказать своему «милому Баки», чтобы он окончательно не слетел с катушек?       -Я не…       -Быстрее, я сказал!       -Я не знаю! – почти прокричал Стив и тут же почувствовал себя виноватым за такой срыв. – Я понятия не имею, как это – «быть нормальным человеком», потому что всегда был отщепенцем. Это Баки в нашей паре отвечал за общение с людьми, дружбу, свидания и прочую муть. Я не понимал этого тогда, не понимаю сейчас и вряд ли когда-нибудь пойму. Поэтому, пожалуйста, не задавай мне таких вопросов, ладно?       В тишине, повисшей после последней фразы, невероятно отчётливо прозвучала брошенная Броком фраза:       -Тогда и ты не пытайся говорить об отношениях. Я оставил тебе записку, там была основная мысль, но потом всё закрутилось. Это… слишком сложно для меня.       Стив собирался уже уточнить насчёт «сложно», насчёт записки, но Брок отвернулся, возвращаясь к собственным мыслям. Его руки мягко скользили по столу, собирая невидимые даже улучшенному глазу суперсолдата крошки.       -Брок, - на проверку позвал его Стив и, когда любовник не отозвался, подошёл со спины, обнимая и согревая своим теплом. – Прости. Я не хотел сделать тебе больно, просто подумал, что раз вы с Баки так хорошо ладите и мы с тобой… эм…       -«Так хорошо трахаемся»?       -Можно и так сказать… В общем, что раз мы все трое так хорошо подходим друг другу, то не надо кого-то гнать. В конце концов, существуют же «шведские семьи» и я читал, что можно… – он тяжело вздыхает. С каждым словом ранее казавшийся идеально продуманным план выглядит всё более странным. – Можно, мы останемся?