Гвардеец однажды - гвардеец навсегда. Ибо он есть меч Императора. Отныне и навеки, во имя Его.

Бойкий зеленоглазый парень усвоил урок и мог выдержать взгляд. Неплохой результат за такое время и, конечно же, всё ещё абсолютно недостаточный. Когда Поттер пришёл к нему после отбоя, Юний отставил все свои довольно важные дела в сторону. Во-первых, это его обязанность как инструктора, и он не ослушается приказов. Во-вторых, конкретно этот ребёнок явно выбивается из серой массы, и будет даже интересно его послушать. В-третьих… А впрочем, истинному Гвардейцу хватило бы и первой. Поэтому, в одних штанах на босую ногу и с хеллганом, касркин распахнул двери личных покоев и прицелился в гостя, слушая все те вещи, которые и должен говорить паренёк его возраста и характера после произошедшего. - Сэр, вы сломали руку моей подруге. - Да, сломал. И сейчас ты докажешь, что пришёл не зазря озвучивать общеизвестные вещи, а ради чего-то стоящего, тем более не поздоровавшись, в ночной час, не выказывая должного уважения перед преподавателем и просто старшим человеком. Иначе я придумаю что-то похуже сломанных пальцев. Пацан сверкнул на него своими зенками не хуже волка: - Я выдержу подобное испытание и, думаю, что и любое другое. Я через многое прошёл. Аврелия позабавила эта узколобость и наивность, пополам со смелостью и решительностью. Но слабые места паренька были как на ладони для такого, как Юний. - Конечно, выдержишь. Думаю, даже если я буду ломать тебе по одной руке каждый день в течение года. Но выдержишь ли ты то же самое хотя бы неделю, да что там, хотя бы несколько дней, если это будет та же мисс Грейнджер? – а вот и проблески неуверенности и страха. – Ага, я так и думал. - Зачем вы с ней так, сэр? Я слышал вашу речь перед остальными курсами от знакомых. Да и нам вы всё же сказали немного действительно вдохновляющих и хороших слов, очень в духе Гриффиндора. Я хочу понять. Взгляд стал аж просительным, и Юний понял, что без лекции не обойтись. То есть он мог хлопнуть дверью, конечно, однако это пользы не принесёт. Вот что дёрнуло пацана прийти сегодня? Не мог сам подумать хотя бы несколько дней? - Слушай, Поттер. Я из таких мест, где вы бы не выжили с вашими изнеженными привычками. Я начал учиться воевать в то же время, что и учиться ходить. И даже это не гарантировало дожить до совершеннолетия. А от старости мне не светило умереть в любом случае. Я вижу, кому не место на войне, не в первых рядах. Лучше так, чем подвергнуть риску важнейший план или даже другие жизни. Вот возьми её кто-то в заложники, у тебя разве есть план действий? Будешь стоять столбом, а потом всё равно подчинишься, лишь бы её не убили. Героизм не в самом лучшем его проявлении. Гарри потупился: пока что слова учителя били точно в цели, пусть и в такие, о существовании которых он сам не догадывался, или гнал от себя подобные мысли. – Поэтому я сразу и чётко вывел её из игры. Вряд ли она сунется на линию огня ещё раз. Вне зависимости от того, война это или пререкание с преподавателем. - Но разве это не слишком жёстко? - А разве я должен думать только о ней? Эх, а пацан не понимает. Друзья - всё, что он видит, ну может несколько знакомых и парочку врагов и соперников. Юний уже вот выучил почти все морды этого заведения, а этот поди и не узнаёт некоторых старшекурсников или наоборот новичков. – Да, может ей досталось даже больше, чем надо бы. Зато этого не пришлось повторять с остальными. Все те, кто тогда проблевался, больше и на километр не сунутся в битву, если только совсем не припрёт. У меня не трое учеников, Поттер. На удивление, парень понятливо закивал. Видать, и вправду чутка повидал жизни, или тут у них взгляды совпали. - Я пришёл сюда спросить: а вы научите меня воевать? По-настоящему. Чтобы не проигрывать. А если и проиграть куда более сильному, то утащить его с собой в могилу? Гарри слегка сбился в своей просьбе, разглядывая торс учителя, который одним своим видом говорил: "Научить-то могу, а вот выдержишь ли ты?" - Научить-то я тебя могу, Поттер. Но вот выдержишь ли ты такое? - Да, – меньше, чем за полсекунды с его вопроса. Парень уверен в себе. - Чтобы добиться того, чего никогда у тебя не было, придётся и делать то, чего никогда не делал. Ты получишь эту силу, я научу тебя правильно мыслить и бить в цель, но это изменит тебя. Если ты видишь смерть в битве за праведное дело в мечтах, а не в страхах, то я соглашусь, если нет – лучше ступай прочь и не приходи больше. - Я не уйду. Нет. Вне зависимости от того, буду я учиться или нет, будут битвы и враги, с которыми я столкнусь, и будет лучше, если я смогу их одолеть, и тем более - если никто другой не пострадает из-за меня или моей слабости. Аврелий одобрительно кивнул: - Подходит. Ты всегда вламываешься к учителям ночью, или это только из-за одной конкретной Гермионы? И вот решительный подросток с очень хорошим стальным взглядом стал пунцово-красным ребёнком, которого уличили в чём-то постыдном. - Я... Ну, то есть, она хорошая. В общем, она лишь моя подруга. - Можно я угадаю? Ты не успел в неё влюбиться как следует из-за возраста, а потом твой лучший друг тебя опередил, и ты запретил себе подобные мысли. Возможно даже, ты действительно слегка переделал себя, и зарождающееся чувство так и не проклюнулось. И теперь ты её любишь, как боевую подругу, и бережёшь, как одного из самых дорогих людей. Может, тебе даже уже нравится другая? Может, она даже близка к твоему рыжему другу. Твой разум сделал кульбит, и тебе кто-то нравится по-настоящему, но при этом очень удобно, что твой выбор ещё и слегка выводит из себя твоего лучшего друга, который отобрал у тебя то, чего у тебя никогда и не было, и неизвестно, могло ли быть? Красный как рак Поттер отводил взгляд, и это было даже слегка забавно. Словно он чувствовал себя в десять раз старше этого щенка. Поймёт ли Поттер, что Юний уже был таким ребёнком, как Поттер, пусть и в более младшем возрасте, а вот Поттер ещё не был взрослым и не будет, пока не пройдёт время. Что его история не уникальная, его опыт не единичен во вселенной. Что и другие мальчишки когда-то запрещали уже себе смотреть в самые красивые фиолетовые глаза и вдыхать запах чёрных, как галактическая тьма, волос. - Это всё так очевидно для опытного воина? Юний моргнул, возвращаясь из воспоминаний: - Да. - Я и правда не знаю. Такого у меня не было. И даже не было взрослых друзей или родственников, или даже родителей, чтобы спросить у кого-то совета на подобные темы. И раз уж вы меня насквозь увидели так, как я сам не видел, дадите совет? Парень не смог посмотреть на Аврелия, но было видно, что он не шутит. Эх, ну почему первый же перспективный ученик спрашивает его о девушках, а не о старом добром ультранасилии над врагами? К эмоциональной и, даже более того, романтичной части своей чёрствой солдатской души он не обращался со времён бурной юности в белых щитах. Не до того становится, когда битвы легко уносят миллионы жизней. И тем ярче на контрасте романы и чувства, не позволяющие прерваться роду самых стойких защитников Империума из Астра Милитарум. Юний пожевал губами, касаясь давно забытых за ненадобностью слов, видоизменял их, подбирал так же аккуратно, как археотехнологии Золотого Века в космическом скитальце. Обычная с виду зажигалка могла сжечь полконтинента, а следующие слова Аврелия могут стать для паренька руководством к действию и непреложной истиной, что хрен его знает как однажды повернётся. - Короче говоря, слушай меня внимательно, Гарри Поттер. Я искренне буду рад твоему рвению в науке ведения войны и к моему предмету в частности, однако эту тему мы больше никогда поднимать не будем. И всё же… Несправедливо отпускать тебя без ответа или хотя бы моих мыслей по этому поводу. Со временем ты станешь суровее. К себе и к другим. Поэтому мне уже сложно произнести подобные слова. Я буду всё отрицать, если ты вдруг вздумаешь кому-то это передать, и я точно не собираюсь это когда-либо повторять. Для меня это уже сродни слабости. Так что слушай. Если тебе действительно настолько не к кому пойти, что нужны мысли старого чёрствого солдата о любви, то слушай. Профессор маггловедения потёр треугольный шрам в районе сердца и, смотря в никуда, начал вещать: - Настоящая сила человека, как воина, - в его уязвимости. Идея не новая. Человек-воин, полностью уязвимый и устрашённый, идёт навстречу другим. Он обнимает чудовище или другого человека. Очень легко обнять в первый раз, когда ты ребёнок - это так же естественно, как дыхание. Когда ты неопытный юноша или девушка, то это лишь волнительно, а не страшно. Тебя ещё не кусали, и тебе не страшно, нет плохого опыта. Когда тебе отвечают взаимностью - это великое счастье и удача, но если всё прошло плохо, то для каждого следующего объятия требуется гораздо больше душевных сил. Ты никогда не знаешь, что с тобой сделает тот, кого ты так крепко обнимаешь и кому даришь себя и своё доверие. Вгрызётся ли он в твою заботливо подставленную беззащитную шею, решит ли он ущипнуть, поцарапать, уколоть тебя? О, какое счастье, если нет, и как же больно, когда от тебя отхватывают кусок, на месте которого вырастает не новая кожа и мясо, а жёсткая щетина, панцирь или кольчуга. И вот снова и снова ты терпишь неудачи. Скольких людей ты знаешь? В среднем полторы сотни человек непрерывно поддерживают с тобой контакт. Перед сколькими из них ты готов без оглядки оголить свою душу, что куда священнее тела? Перед единицами. И вот в очередной раз ты стоишь перед человеком, ты опускаешь свой щит, ты сбрасываешь все доспехи и вручаешь человеку клинок в руку. И он бьёт. О, как тяжело такое переносится. Честь и хвала тем, кто раз за разом может вынести такие удары. Их уязвимость - это, наверное, недостаток, но знайте, что недостатки - это обратная сторона медали достоинств, и такие уязвимые, что раз за разом открываются миру, куда сильнее тех, кто никогда не знал поражений в своей жизни, не раскрывал настежь душу перед другим и не истекал слезами, когда в эту душу вгрызались, смеялись над таким порывом, на который сами они, может быть, и не способны. Они ведь даже боятся попытаться, боятся, с одной стороны, что их укусят так же больно, как кусают они; с другой стороны, они глубоко внутри знают, что человеку нужны те, перед кем можно скинуть вес доспехов и отдохнуть душой. И они боятся узнать, что сами они уже не способны скинуть свой покров, даже если бы им нашлось, перед кем. Юний перекинул хеллган за спину и достал из кошеля на поясе трубку и табак, затянулся и выдохнул, теряясь в клубах ароматного дыма так, что был слышен лишь его голос. Лекции учителей, проповеди Экклезиархов, слова мыслителей древности из электронных копий старинных книг древности на инфопланшетах, пересуды однополчан, собственные мысли и переживания – всё смешивалось в шипучий коктейль полезной информации и вливалось в уши юного волшебника, целиком превратившегося во внимание. - Немного по-другому болят раны от неразделённых чувств. Ты так же скидываешь защитные покровы и протягиваешь руки к дорогому тебе существу. И вот это существо, любимое тобой, вдруг даёт тебе знать, что не разделяет твоих чувств. Оно не ранит тебя специально, но поневоле наносит тебе такие же глубокие и сильные раны. Неопытные воины или же те, что ослеплены и глубоко расстроены неудачей, ставят таких в один ряд с теми, кто вредит сознательно, из страха или другого разумения. Но знайте, что никто не обязан отвечать вам взаимностью на ваши чувства, просто потому что вы их испытываете. Однажды вы поймёте, что Вы не должны никого учить тому, что поняли сами. Не должны. Но всё-таки однажды можно и понять, что не должны, но можете. Моя мудрость может не нова, может, это пересказ мыслителей древности, а может, эта та малая кроха доселе не сказанного, которая и переживёт меня, как слова великих мыслителей древности пережили их самих. Ты протягиваешь руки к дорогому тебе существу. И это существо не разделяет твоих чувств. И всё это словно протягивать руки к самой прекрасной розе на свете, а потом огорчиться, что руки твои ранены её шипами. Эти шипы - такая же часть розы, как её запах, как её лепестки. Эта роза всё ещё то существо, что ты так любишь, так прими его полностью. Ты сделал всё, что от тебя зависело, просто продолжай любить и заботиться об этой розе, даже если ты не можешь её коснуться. Это лучшее, что можно сделать с твоим человеком, чьим ты не можешь стать в силу каких-то причин. И тогда есть возможность, что однажды даже если её шипы не исчезнут и не станут мягкими, хотя бы перестанут ранить тебя, и ты сможешь прижать её бережно к груди, даря тепло и ласку, получая её аромат в ответ. Если бы она вернулась из боя. Ибо, как говорили мне мои знакомые мастера слова, настоящая любовь всегда взаимна. А ты, ты не стал даже пытаться открыться одной – так или не страдай из-за того, чего нет, или откройся и прими то, что будет. И ты до сих пор не смеешь открыться другой – потому что сам боишься и даже не знаешь, чего именно. На этом, мистер Поттер, я остановлюсь. Вот вам все мои советы и мысли на эту тему, и больше никогда не поднимайте её, я не люблю так глубоко копаться в этой части своей души. Если вздумаете ослушаться – будете мечтать, чтобы я ломал вам руку каждый день взамен того, что я изобрету. А теперь идите к себе, и, надеюсь, вам хватит сноровки не попасться мистеру Филчу второй раз. - Спасибо, профессор. Я вам благодарен. Мальчик снова смотрел ему прямо в глаза. Похоже, его это откровение тронуло. Он словно стал «содержательнее». Интересный паренек. Станет крепче стали, если не сломается под выпавшими на его долю испытаниями и ударами судьбы. Чем-то он напомнил их сержанта Урсакара. - Иди уже. Учитель постучал трубкой по бедру, высыпая искорки, и, затушив их, закрыл дверь, отправившись обратно в постель, а Гарри Поттер, убедившись, что вокруг никого нет, накинул мантию-невидимку и пошёл в свою спальню. Гнев и жажда справедливости ушли, но пришли новые, не менее сильные эмоции, с которыми ему только предстояло справиться. Эта ночь точно будет для него бессонной… - А ты, оказывается, всё же романтик в глубине души. Я впечатлена, – ухоженная мягкая женская рука водила пальцами по изгибам шрамов и тату на теле Гвардейца. - Это отголоски юности. Не бери в голову. Я думал, что ты здесь не из-за моей романтичности, благо она проявлялась много лет назад последний раз. - А я думала, что тебе понравилось, когда я в последний раз взяла кое-что в свою голову, – игривая улыбка красовалась на довольно симпатичном лице волшебницы. Юний громко расхохотался. - О да, дорогая моя. Ещё как. Конечно, ученик отнял немного времени, но утро ещё не настало. Поутомляй меня сегодня ещё немного, Аврора. - Ну, если ты так просишь, Аврелий. Гвардейца бросили на довольно широкую удобную преподавательскую кровать и оседлали. Эта ночь точно будет для него бессонной… *** - Вот именно, и это будет одиннадцатым способом использования обычной сапёрной лопатки в боевых условиях. Плюс пятнадцать баллов Когтеврану. Неплохо поработали. Вам сильно не хватает ориентирования в реальном мире. И я даже придумал, что с этим делать. На следующий урок принесите иголку и чашку. А через урок я покажу, как собирать простейший прибор для ориентирования по звёздам. Так как Астрономию вы изучаете, то вам это как раз подойдёт. Добудьте хорошие механические маггловские часы и несколько других мелких деталей, лежащих на моем столе. Тема следующего урока – "Компас и нахождение частей света по другим признакам". Через урок – "Секстант, и как его использовать". Свободны. Разношёрстная толпа школьников первого курса обучения разошлась по своим делам. Хотя нагрузки по курсам в этом году якобы больше, из-за демонстраций довольно жёстких методов обучения и отсутствия принудительного посещения народу ходило не так много, и все четыре факультета умещались вместе. Некоторым он уже подписал все оценки авансом. После фразы «Если вам нужны лишь оценки, и вы тут жопы просиживать пришли, лишь бы не отрабатывать, то идите сюда, я вам подпишу всё, что надо, и валите куда глаза глядят» действительно подошли несколько самых смелых, а потом поток и увеличился. Юний запомнил каждого, кто был слишком ленив для обучения жизненно важному предмету. И тут речь даже не про выживание или ведение войны. Видал он эти их перевоплощения в «обычных магглов» . Для тех, кто живёт с ними бок о бок, но должен прятаться – просто смех. И при этом довольно жёсткие меры для нарушителей Статута. Посредственные люди чаще всего не предпринимают ничего, чтобы улучшить ситуацию. Так ему говорили. Вот и эти волшебники вместо пары часов обучения просто никогда не покидали магические анклавы, всё больше изолируясь от обычных людей. По мнению Юния – порочная практика, да только кто его спрашивал-то? А сам он предпочёл помалкивать. Вообще не волшебник, да и из другого времени. Слегка зевая, Аврелий провожал взглядом мелкоту, приходившую на урок. На сегодня отмучился. Дальше день вроде как был свободен, но была пара вещей, не терпящих отлагательства. Юний отправился к директору и попросил восстановить работоспособность его мелты. Возможно магией. Он показал пару воспоминаний, где это оружие стирало демонов варпа из реальности, и этого было достаточно, чтобы директор послал с ним Северуса. Того самого заигравшегося в псайкера-еретика учителя, но тот, впрочем, был куда вежливее и даже как-то спокойнее, чем в первую встречу. Интересно, было бы всё так же, если бы вместо демонов Юний показал, что мелта делает с обычными людьми и бронетехникой? Неважно. Через пару часов беседы, из которой гвардеец понял хорошо если двенадцать с половиной процентов, Юния наконец отвлекли от книжки по истории магии, которую преподавал какой-то дух в этой школе. Он как раз дочитал до восстания Рагнука второго. И они это называли войной? Смешно. С батареями для лазпистолета и хеллгана вышло легче. Один старый оружейный артефакт был именно для зарядов оружия, состоящих из света. Ну или лазера, если угодно. Только тот маг древности накопленный за многие месяцы свет испускал из посоха, устраивая день ночью и сжигая целые деревни, меняя кристаллы, а Юний клал запасные магазины и после суток зарядки мог использовать хеллган. Что не могло не радовать. Однако мелта не так проста. Там использовалось перегретое вещество – плазма. Это уже не просто свет, собранный в кучу. Не подобрав ничего из своей магии, они вдвоём побродили по маггловским магазинам электроники, но даже близко не подобрались к нужному. А Снейп прилично много знал про обычных людей, как для волшебника. И ему же пришла идея сходить к «лучшим кузнецам обоих миров», как он выразился. Низенький противный гоблин немигающим взглядом смотрел на них, пока Северус протягивал мелту с просьбой изучить и сделать боеприпасы для этого оружия. Когда Юний понял, что именно происходит, он сначала захлопнул слегка открывшийся от удивления рот, а потом отобрал у Северуса мелту, прежде чем её коснулись лапки этого мутанта, недоглядом Бога-Императора живущего на этой планете. Язвительный холодный голос зельевара наполнил комнату: - Вам, видимо, уже не требуется ваше оружие. В таком случае, я полагаю, мы по какой-то другой причине долгие часы потратили на хождение по обоим мирам, и не просто так. Юний не сдержался: - Да твою же ж мать. А ведь директор называл тебя умным! Ты даёшь оружие, изрыгающее пламя и энергию с температурой звезды, в лапы существ, которые вам несколько восстаний устроили. Ты совсем дурак или только по вечерам?! Северус метнул уничтожающий взгляд в «жалкого маггла», но тот наоборот снял шлем и постучал пальцем по виску. Зельевар слегка наклонил голову, а потом проник в мысли этого человека во второй раз в жизни. Картина того, что за долгие годы войны различные стороны делали с мелта-зарядами даже без мелты, накладывалась на недавно прочитанные книги, где славились гоблинские изделия, говорилось, что у них своя непонятная магия, и всё это связывало кроваво-красная нить гоблинских восстаний. Северус проглотил обиду, и они пришли к компромиссу. - Вы сделаете боеприпасы для этого оружия, взамен на само знание его устройства. Оно стоит дороже любых ваших знаний сейчас. Гоблин немигающим взглядом смотрел на оружие, как только оно пересекло порог кабинета. Этот маленький дьявол точно знал его цену. Возможно, на интуитивном или даже инстинктивном уровне кузнеца-воина? - А вы тогда обязуетесь не убивать нас своим оружием и не подговаривать к этому никого другого. Такова была суть их договора. Четверо гоблинов обещали дать ему первые мелта-заряды через сутки-двое. И судя по тому, как блестели их глаза, эти четверо тварей сильно вырастут в своей полезности. Снейп возвратился, довольный сделанным заданием и тем, что отвязался от настырного маггла, а вот у Юния скребли кошки на душе. Он чуял нутром, что подобным знаниям не место в этом времени и в тех руках, точнее лапах. Их природная склонность к пониманию различных кузнечных и инженерных изделий была феноменальна, однако стоило ли возвращение мелты в боекомплект возможных последствий для мира магов, в котором гоблины владеют плазменным оружием – это, как говорится, совсем другой вопрос.