Душа атланта - это океан

             PovТимиэль              Селен, пусть и не сразу, но тоже смог перевоплотиться в человеческий облик. Сейчас, пока он ребёнок, личико ничем не отличимое от лица близнеца, потому и не могу сказать наверняка: омега он или альфа. Но больше меня беспокоит не это, а пара белоснежных локонов, прямо как у меня. Они даже расположены там же: виски и затылок. У меня они из-за благословения Аквы на, так сказать, возвратной основе. А у Селена почему? Гелосу же не передалось это. Так почему у Селена это есть?              Наверное, беспокоюсь даже слишком сильно, но ничего не могу поделать со своими переживаниями. Думаю об этом и днём, и ночью, забывая даже про изучение новых слов и про задания на вечер. В свободную минуту, естественно, хожу и сижу полностью вялый, а ведь ещё и убийцу Рэйхи надо прогонять подальше от детей. Ещё и Диора начала разговор о новой беременности, явно с подачи Мирона, так что отбиваюсь и от подобных разговоров. Близнецов родил — и достаточно, а если так и хочется ещё, то пусть идёт к гаремным омегам.              Жаль, что от супруга отбиться также не могу. Полностью поселившись в детской, думал, что смогу таким образом избегать совместных ночей с ним. Только вот я не учёл одного – Мирон такой же упёртый, как и я. Ему проще не звать меня, а приказать занести одну огромную кровать. И вот, которую ночь мы спим все вместе.              — Опять не спишь? — как бы невзначай спрашивает Мирон, сонно протягивая каждое слово.              — Скоро усну.              — Снова думаешь о белых локонах Селена?              — Снова,— соглашаюсь, поглаживая спящего Селена по волосам.              Благо не бужу его, маленький лишь сильнее прижимается ко мне, бурча что-то непонятное на своём, детском языке. Гелос тоже лежит между мной и Мироном, только, в отличие от своего брата-близнеца, он раскинул свои конечности в разные стороны, вновь выбравшись из-под одеяла. Ротик его приоткрыт, слюни стекают наружу. Эта картина стала такой привычной, что если убрать Мирона из неё, то она и вовсе станет идеальной.              — Если что-то будет не так, то мы обязательно узнаем и предотвратим последствия. Хорошо?              — И всё же… Я ещё не знаю, как это на мне отразится. А тут ребёнок… — Поздно понимаю, что проболтался. Да и Мирону о подобном знать нет нужды. Не было… Теперь из-за Селена придётся рассказать. Но точно не сегодня. Пока сам не готов говорить об этом.              — Ты о чём?              — Селену ведь уже можно пройти медосмотр, верно? — Мирон беспокоится, но ночь – не самое лучшее время, чтобы говорить о чём-то столь серьёзном. Так что и начинаю с безобидного. Всё равно, пока не узнаем наверняка, не поймём, что делать дальше.              — Как и Гелосу.              — Тогда давай проведём?              — Хорошо.              — Как можно скорее.              — Тогда утром попрошу об этом Диору. Она всё устроит.              Больше ничего не говорю. Мирону всё же удаётся меня успокоить, и даже его руки, поглаживающие меня, не нервируют, а запах – успокаивает. Глаза сами закрываются. Сильнее хватаюсь за ручку Гелоса, но он её выдёргивает и вроде как тянется в нашу с Селеном сторону. Чувствую двух детей сразу, и как-то спокойнее…                     

***

                    — Хочешь встретиться со своим другом? — спрашивает Мирон как-то неожиданно, пока наших детей осматривают в соседнем кабинете Диора с Леонием.              — Что? — Не сразу понимаю, что за друг такой. Тут я ни с кем близко не общаюсь, да и к речам Диоры стал куда осторожнее относиться. Всё-таки она делает всё ради счастья своего ребёнка и Мирона, которого воспитала. Теперь ещё и наших детей. Но никак не моего, хоть многим и помогает, и подсказывает, как вести себя.              — Ну… Помнишь парня со светлыми волосами, у которого ты жил немного? — киваю головой, стараясь не вспоминать ни Юнгина, ни ту проклятую ночь. — Он приплывёт ближе к вечеру. Подумал, что было бы неплохо встретить их и предоставить пирамиду для ночлега.              — «Их»? — Вся радость улетучивается от подобного уточнения. Элеонор навряд ли приплывёт со своею бабушкой или с моею матерью и Фиалкой, значит, это кто-то иной.              — Он будет под присмотром Эвана. — Одно только имя ворошит воспоминания о Лиле и о том, какой кошмар пережил остров со всеми жителями на нём.              — С тем, что был с тобою?              — С моим другом, если его можно так назвать, — с лёгкой заминкой проговаривает Мирон.              — Я могу гулять с Элеонором отдельно от вас двоих? — уточняю, чтобы потом не было такой ситуации, что меня или Элеонора кто-то выдернет из-за зачесавшейся промежности или ещё чего «неотложного». — Хотя бы у озера. И рядом с ним.              — Девушек оставь при себе и детях. И от занятий можешь пока быть свободен. А если будет что-то нужно, то просто скажи. Лодку там, ещё чего, — после небольшой паузы отвечает Мирон. — Распоряжусь и выполню.              — Буду иметь в виду.              Теперь жду не только когда нам выдадут детей обратно, но и вечера. Всё-таки я давно его не видел, не говоря уж о ком-то ещё с Лиля. А хотелось бы, наконец, не только увидеть, но и обнять родных. Хоть кого-то из них…                            С детьми, к моему спокойствию, всё хорошо: с сердцем всё нормально, ритм хороший и соответствует их возрасту и весу; кровь циркулирует хорошо, движению ничего не мешает; давление в норме; всё согласно возрасту. Почки и прочие органы тоже в норме. Они здоровы. А волосы… Это назвали мутацией, сбоем в генетическом коде. Да и Диору больше беспокоит период какой-то линьки, нежели чем возможные последствия белых локонов, подобных моим.              — Это не принесёт никакого вреда здоровью, — пробует успокоить меня Диора, пока детей уносят в детскую их охранницы. Мы же с Мироном остаёмся у Диоры.              — Вы уверены в этом? — спрашиваю, пока супруг укладывает свои ладони на мои плечи. Он так успокаивает? Или что? Это никак не поддерживает меня и уж тем более никак не успокаивает. У него просто не получится сделать это для меня.              — Уверена. Это просто добавит красоты вашему ребёнку, — вполне спокойно замечает Диора.              — О какой красоте может идти речь? — Стараюсь не кричать, ведь Диора будет единственной, кто действительно сможет помочь детям, случись с их здоровьем чего. — Кому это вообще может понравиться?              — Вам они к лицу. Так с чего вы взяли, что Селену не пойдёт? — удивлённо спрашивает Диора, смотря на меня непонимающим взглядом. Бровь чуть вскинулась, вторая, наоборот, опустилась.              — Хотите сказать, что у меня тоже этот сбой? — Селен больше ни от кого не мог унаследовать подобные белые локоны. У Мирона, конечно, тоже волосы светлые, но не настолько, чтобы сравнивать со снегом.              — По всей видимости – да. Но если хочешь, то и тебя могу так же проверить.              — Давайте! — возможно, чересчур эмоционально выкрикиваю, но не могу отказаться от чего-то подобного, ведь это будет полное обследование, а не простая проверка да анализы, чтобы посмотреть, как развивается плод. — Прямо сейчас!              — Хорошо. Мирон, выйди.              Нехотя Мирон выходит, оставляя нас одних. Ему всё равно надо делать свою работу да с обращениями атлантов разобраться. А мне он сам разрешил пропускать занятия с сегодняшнего дня. Так что могу позволить… наверное… Нет, конечно, могу…                            Осмотр закончили намного быстрее того, что устраивали детям, ведь я был один и куда послушнее. Выхожу из кабинета Диоры и не понимаю, куда шагаю, зачем делаю это. С волосами… Селен унаследовал их от меня, но это и так понятно было. А вот сердце… Сейчас всё, что я могу сделать, это понадеяться на мудрость Диоры, чтобы в случае чего она предотвратила неизбежное хотя бы для него.              — Тимиэль, в этом тоже нет ничего страшного. Сердечные клапаны можно подлечить. Да так хорошо, что болезнь не пойдёт дальше.              — Пойдёт… Обязательно пойдёт…              Вспоминаю, в каком состоянии была мама, когда наконец решилась рассказать мне правду. Её всю трясло, тогда как я совершенно не знал, почему подобное произошло только со мной. И если раньше я не понимал причины молчания своих родителей, то теперь понимаю… Хочу отгородить Селена от чего-то подобного настолько, насколько это будет возможно.              — Да с чего ты это взял?              — Моя жизнь… Я должен быть с Юном, чтобы жить… — бормочу словно умалишённый.              — Не думаю, что из-за этого. А вот как последствия после всего пережитого – вполне. Не будь дураком, хорошо? — Диора пробует хоть немного успокоить меня, пробует идти в такт со мною, но я упорно продолжаю шагать вперёд, бормоча обо всём и ни о чём одновременно.              — Богиня Аква вдохнула в меня жизнь в обмен на это. Моя жизнь в роли жреца Юнгина – условие её помощи. А выход к родителям в обмен на супружество – условие Юна.              — Не говори глупостей. Всё будет хорошо. — Несмотря на её слова, продолжаю идти куда глаза глядят. Копаясь в собственных мыслях, совершенно не замечаю, как Диора обгоняет меня быстрым шагом и, встав передо мной, наносит пощёчину. Сказать, что я ошарашен, значит ничего не сказать. Подняв на неё голову, уже хочу накричать, но и слова сказать не успеваю.              —Ты должен жить! Если не ради Мирона и себя, то ради ваших общих детей!              Диора впервые повысила голос на меня, не говоря уже о пощёчине. Впервые вижу в её глазах страх, смешанный со злобой. Но это не ненависть. Это что-то другое, чего пока понять не могу. Больше не хочу кричать на неё, не хочу высказывать всех тех обидных слов, что уже начинал подбирать. Теперь же мне немного стыдно.              — Что здесь происходит? — Всё произошло в коридоре, и в нём же встречаем Мирона, идущего обратно к нам. И судя по всему, он видел, как Диора ударила меня. Иначе зачем ему злиться, да так, что аж вены на шее вздулись? — Какой Алой бездны, Диора?              Его хвосты уже начали появляться, пугая не только чешуёй, но и перьями, что заострились ничуть не хуже острых игл. Естественно, я понимаю, что именно сейчас произойдёт. Сделав пару шагов, полностью прикрываю собой Диору, чтобы и она не попала под удар. Достаточно и того, что он побьёт меня. Я выдержу, не впервой. А вот выживет ли Диора после подобного? Она дама в возрасте, а хвосты Мирона тяжелы.              — Не смей трогать её! — кричу на Мирона, ведь его хвосты совсем рядом.              — Тимиэль, отойди.              — Не трогай её.              — Я сказал — отойди! — Мирон тоже не сдерживается, срывается на крик.              — Нет.              — Не вынуждай меня!              — Убери хвосты, — продолжаю стоять на своём, не отойдя ни на шаг.              — Тимиэль. — Диора сама отходит в сторону, потрепав меня по плечу. — Достаточно. Я совершила ужасный проступок, подняв руку на тебя, на своего младшего повелителя. И должна понести наказание.              — Ты привела меня в чувства. Какое наказание? — протестую, ведь не считаю её виноватой.              — Ни у кого нет прав бить тебя, — тут же шипит Мирон так, как будто сам этого не делал.              — Ни у кого? — Естественно, что его слова для меня — как красная тряпка для быка. — Значит, и у тебя их не было? Что-то я не припомню, чтобы тебя хоть кто-то наказал за это.              — Это сделал ты, когда прилюдно опозорил.              — Это капля в море.              Не знаю, насколько он успокаивается, но хвосты убирает. Диора немного удивляется, только я не прекращаю нервничать да переживать, всё жду удара об стену и в свою сторону. Это же Мирон. Что ему стоит убить нас тут? Ничего. Ещё и сожрёт, даже глазом не моргнув. По-другому и быть не может. Только не с Мироном.              — Иди к детям, — но Мирон лишь рычит.              — А ты?              — Поговорю с Диорой по поводу твоего обследования. — Уже хочу поспорить, но Мирон перебивает: — Иди и не беспокойся по пустякам. Не трону.              — У меня нет веры тебе.              — Иди, пока не передумал.              Понимаю, что если сейчас останусь, то Мирон может не сдержаться и ударить. Но также понимаю и то, что он может ударить, пока я не вижу. Сложный выбор. И оставить не могу, и уйти должен. В итоге думаю, как же остаться, но так, чтобы никого не ударили и не избили. И выход только один. Придётся сделать то, что был не готов сделать буквально этой ночью.              — Мне тоже есть, что сказать. Так что… мне лучше остаться.              — Речь пойдёт о том, что тебя беспокоило последние дни? — уже спокойнее спрашивает Мирон, хоть он и до сих пор кипит.              — Да… Именно об этом.              — Пойдём. Не в коридоре же всё обсуждать. — Мирон сам берёт мои руки, несильно сжимая. А я всё равно трясусь всем телом, зачем-то вспоминая свою первую зиму в Атлантиде и праздник первого снегопада. Ещё и шрамы отдаются тупой болью, особенно когда снова прокручиваю тот злосчастный день. — Тимиэль?              Вроде не тронул, не стукнул, не ударил. А мне всё ещё страшно. Да так, как будто он всё же избил кого-то прямо тут, при мне, если не меня самого. Но он ничего не сделал… Так почему же я готов упасть на колени, трясясь от страха?              — Ты прав. Пойдём в кабинет Диоры. Там всё и обсудим. — Это самое оптимальное, что могу сказать ему в данный момент, при этом не зля.              До сегодняшнего дня я даже и не думал о том, что мне придётся делиться чем-то столь сокровенным, тем более с Мироном, ещё и при Диоре. Наверное, так и унёс бы с собой в море, так и не рассказал бы никому, если бы не Селен. Лишь только из-за того, что и над ним может нависнуть такая же беда, поделюсь причиной, почему я жив. И только поэтому.                            — Никогда не поверю в такую чушь! — всё, что отвечает Мирон, как только я заканчиваю рассказ о своём рождении. Как минимум то, что рассказывала мне матушка и Юнгин. — Ещё и этого приплёл! Так нравится злить меня?              — Но я говорю правду! — кричу в ответ, негодуя. Я рассказал правду! Так почему мне не верят? — Именно Аква оживила меня, когда я оказался на последнем издыхании.              — Послушай, — Мирон даже за голову хватается, пока в его глазах прекрасно вижу себя, но только себя – глупого. Он думает, что всё, что я рассказал – ерунда. — Я понимаю, ты с Лиля, ты привык верить во что-то подобное. Но это всё не так работает. И технологии Атлантиды ничуть не хуже, возможно, даже лучше. И это единственное, что ты должен знать! То, что у тебя, легко лечится. Так что не разводи тут истерику. А если так хочется, то беспокойся о детях, а не о себе.              Смотрю на Мирона, а после и на Диору. Она, как и Мирон, считает меня дураком. Уже и я сам начинаю считать себя идиотом, но настойчиво вбиваю в свою голову то, что родители не прятали бы меня просто так и к водам Спокойного моря бы пускали мирно. Они бы не делали этого просто так… Уже жалею, что вообще завёл речь об этом. Лучше бы молчал… Отправил бы близнецов — и всё на этом…              — Пожалуй, разговор окончен, — это всё, что я могу сказать сейчас. Меня всё равно не слушают и не хотят понимать. Значит, и мне больше не о чем с ними беседовать.              — Тимиэль! — кричит Мирон, да так громко, что, мне кажется, я снова начинаю дрожать.              — Сам отправлял меня в детскую, потому что надо детей покормить. А то потом от Элеонора не оторвусь, либо поздно вернусь в детскую, — такое себе оправдание, но всё же мямлю его, опустив голову вниз.              — Разве я отпускал тебя?              — Могу уйти к детям? — Понимаю, что просто так уже не уйду, так что спрашиваю разрешения, терпя подобное отношение к себе.              Подойдя ко мне впритык, Мирон разворачивает к себе, тут же больно сжав мою челюсть. Заставляя смотреть ему прямо в глаза, старший супруг подбирает слова. Вижу, что его кулак свободной руки без конца сжимается и разжимается. Естественно, ожидаю удара, даже не думая о том, что буду нетронут. Всё-таки уже второй раз за последние полчаса разозлил его.              — Будешь чувствовать себя хуже – Диора тут же исправит это. Тебе нужно лишь вовремя сообщить. Запомнил? — по-звериному рычит Мирон, наконец сжав свою руку в неподвижный кулак.              — Запомнил. — Невольно ещё и головой киваю, лишь бы только отстал от меня. —Теперь могу уйти к детям?              — Пойдём вместе. А то кто знает, что ещё взбредёт в твою головушку.              Челюсть всё же отпускает, но тут же подхватывает под ягодицы, поднимая на своих руках. В таком положении наши лица практически рядом, благо что ноги расставлены не в разные стороны, а прижаты коленками друг к другу. Чтобы больше не смотреть на альфу, отворачиваюсь в противоположную сторону. Мирон же совершенно непринуждённо укладывает мою голову на своё плечо. Я для своего же удобства правой рукой хватаюсь за плечо супруга, а левую прячу между собой и ключицей Мирона. Он всё равно не против.              Так и уходим от Диоры, смотрящей нам вслед.