Душа атланта - это океан

             Пара лет непрекращающейся учёбы, изучения чужого языка и более глубокое изучение политики выматывают ничуть не меньше родов. Ещё и забота о детях забирает большую часть времени. Не то чтобы жалуюсь, просто иногда появляется такое чувство, что Мирон специально лишний раз отменяет наши занятия с учителями, лишь бы только меня отвлечь от составления плана улучшения жизни омег.              Не скажу, что жалею о том, что родил, просто с каждым годом Селен становится старше, и его возможный брак всё ближе и ближе. Подумать только, им уже по шесть лет. Ещё десяток, и Селена смогут выдать замуж без моего разрешения. Словам Мирона не верю. Да и наши дети растут красивыми. Конечно, каждый ребёнок для своего родителя самый лучший, но это подметил не только я.              Гелос похож на Мирона, даже слишком. Если бы не голубой цвет глаз, что обрамляет изумрудное кольцо зрачка, и более прямой нос, без явной горбинки на переносице, то можно было бы спокойно назвать их братьями-близнецами. К тому же, по первичным анализам, которые не так давно провела Диора, он будет альфой, а значит, он — прямой наследник. И от этого у него прибавилось занятий с физическим уклоном. Не скажу, что против этого. Скорее, наоборот, я не против, ведь он уйдёт на службу куда раньше, чем за Селена начнут приносить выкуп.              Если не уже, учитывая, сколько знатных альф я уже успел отогнать. Не без помощи Диоры, конечно же.              А он у меня как куколка. Жаль, что с лицом Мирона. Хоть оно и более детское, с пухленькими щёчками и большими глазами, но всё же с лицом Мирона. Только как и у своего близнеца, отличается лишь горбинка да цвет глаз. Длинные светлые волосы мягко лежат на одеждах и маленьких плечах. Одни серебряные, собраны в тоненькие косички, оттого их и чётко видно. Смотря на него издалека, можно подумать, что это нити из серебра украшают его волосы, и, лишь подойдя ближе, можно нормально разглядеть, что относится к украшениям, а что — к волосам. Украшения он любит, особенно те, что делает Мирон для него.              Сейчас он спит, уложив свою голову на мои колени. Стараюсь как можно мягче поглаживать по голове и волосам в целом, ладонью и пальцами то и дело цепляюсь за его заколку с каменными цветами на кончике. В моих волосах буквально этим утром была похожая, но больше раза в два. К обеду, когда Мирон не видел, я снял её, потому сейчас сижу с распущенными волосами. Они не так давно снова опустились до копчика, потому и не хочу собирать их надолго.              — Опять волосы распустил? — Не ожидал услышать голос Мирона так скоро. Максимум — к вечеру.              — Сегодня тепло и не сильно ветрено.              — И кто же потом их расчёсывать будет?              — Не трогай. — Буквально год назад он снова обрезал их, потому и не хочу, чтобы он хоть как-то трогал мои волосы. Наверное, боюсь, что он снова обрежет грубо и криво. Ещё и повод… Такой дурацкий… Я всего лишь попросил за Элеонора и чтобы центр был открыт не только тут, в Атлантиде, но и в Эребсии тоже.              Хоть я и попросил, Мирон всё равно дотрагивается до моей макушки, собирая от неё все мои волосинки. Собрав в хвост, ненавистный супруг прячет их за шиворот туники. По спине тут же идут противные мурашки, но с места так и не встаю, иначе разбужу Селена.              — Теперь лучше.              — Старцы уже рассмотрели мои предложения?              — Сегодня мы обсуждали только Лиль.              — Как там? — Уже и не думаю, что после очередного бунта там хоть кого-то начнут жалеть. Но всё же… Я продолжаю надеяться…              — Думаю, тебе не понравится моё решение. — Слова ненавистного супруга напрягают куда сильнее его прикосновений. Они же не будут убивать всех лильцев, да?              — Мирон. Что. Вы. Решили? — сцепив зубы, выговариваю каждое слово по отдельности, стараясь не кричать. Селен ещё спит.              — Направить туда воинов, а обычных Атлантов вывезти обратно. — Поворачиваю голову к нему, стараясь прожечь взглядом. — Не смотри так. Детей никто убивать не будет.              — А взрослых омег?              — Только тех, кто пойдёт на Атлантов с оружием. Других никто не тронет.              — Издеваешься? — всё же кричу, и Селен открывает глаза.              — Лильцы сами напросились, — Мирон жёстко произносит эти слова, чем пугает и нашего ребёнка. — Поговорим об этом наедине?              Не хочу, но киваю головой. Нельзя нам при детях ругаться. Нельзя подавать им плохой пример. В отличие от меня, Мирона они любят. Он их отец… Могу лишь немного уберечь…              — Что-то случилось? — сонно протягивает Селен, потирая глазки.              — Случилось. Твой папочка так сильно тебя любит, что ко мне на стол кладут всё больше и больше писем с жалобами о том, что к тебе не подпускают других маленьких альф.              — Есть возражения? — произношу тихо, всё ещё думая про Лиль.              — Нет. Никаких. Ты молодец.              Притянув мою голову, Мирон целует в макушку. Не позволяю ему затянуть это надолго. Толкнув от себя, удерживаю дистанцию с помощью вытянутой руки.              — Не трогай, — шипя на него на своём языке, не боюсь, что Селен узнает, о чём я попросил. Зато Мирон поймёт.              К счастью, Гелос увидел, что его младший брат проснулся. Подзовя к себе, он ждёт своего близнеца. Не спеша, Селен всё же встаёт и, лениво перебирая ногами, шагает к пруду. И как только Селен уходит в воду по пяточки, отсаживаюсь от Мирона. Хоть он и хочет притянуть меня обратно, но я не даюсь, продолжая держать вытянутыми руки.              — Что будет с моими родными?              — Я постараюсь вывезти твою мать с сестрой до начала конфликта. Может, если они увидят внуков да племянников, то смягчатся? Но ты должен дать мне кое-что взамен.              — И что же это? — По спине бегут противные мурашки. Что-то мне подсказывает, что ответ мне известен.              — Ещё один наследник.              — Центра ещё нет. — Не намерен рожать раньше оговоренного срока. И горящие глаза Мирона, что смотрят с желанием, не прогнут. Метка подрагивает, но не настолько, чтобы подчиниться. — Да и к чему тебе ещё один наследник? Чтобы они потом перегрызли друг другу глотки?              — Нет. Чтобы второго можно было послать править в Лиль. Боюсь, иначе там порядок не навести.              — Просто оставь Лиль в покое. Этого будет достаточно.              — Нет, Тимиэль. Они не оставят Атлантов в покое.              Приложив силу, Мирон укладывает меня на расстеленный плед. Руки легко удерживаются одной его рукой, пока вторая прикасается к моему лицу, мягко ведя пальцами. Больше, чем уверен: не будь тут детей, то он мне уже бы и ноги раздвинул, ведь его член уже колом стоит.              — Не трогай меня.              — У меня на днях будет вторая линька. Проведём её вместе.              — Это ведь не обязательно.              — Нет. Но иначе не прикажу помиловать протестующих.              Мирон полностью ложится на меня, придавливая своим телом. Лежит так недолго. Пока дети заняты водными забавами и не смотрят на нас, Мирон трётся об меня, тычась своим членом. Противно до отвратительных мурашек.              — Ненавижу тебя.              — Сегодня не трону. Но завтра, как стройка начнётся, встреть меня как полагается. За детьми присмотрят.              — Сдержи своё слово. Хотя бы это…              — Сдержу. Но и ты будь ласков. — Мои руки больше никем не удерживаются, и как только я чувствую свободу, тут же упираюсь ими в его плечи, чуть отталкивая. Понимаю, что не столкну с себя, но так немного спокойнее.              — Вот как начнётся весь процесс, так и проявлю.              — Ты такой холодный.              Не сразу понимаю, про какой холод говорит Мирон, на улице ведь тепло. И лишь когда сперма пачкает нашу одежду, понимаю, что супруг говорил про другой холод. Не чувствую своей вины в этом. Это всё вина Мирона. Только его и ничья больше.