***
После того разговора прошло три дня. По моим наблюдениям, линька Тиона вот-вот должна начаться, а он всё ещё в моём доме. Точнее, он вернулся в мой дом, хотя ещё днём говорил, что уйдёт к своим атлантам на весь период линьки. Ещё и сын не вернулся с речки вместе с вымытой посудой, хотя пора уже. Река рядом с домом, и если бы с ним что-то случилось, то я бы услышал. Как минимум, всегда слышал, когда обижали Элеонора. Но вокруг тишина, не считая шагов атланта, и через окно никого не вижу. В поле у скота тоже никого из людей не видно. Зря я отпустил сына одного… — Что-то забыл? — интересуюсь больше для того, чтобы самому вынести забытую вещь и побыстрее выпроводить его. Линьку ещё не видно, но я улавливаю его феромон с уже знакомым для меня запахом. Да и за Снегалем надо пройтись. Не нравится мне эта тишина. — Просто вернуться. — Снегаля по пути не видел? Он что-то опаздывает. — Надеюсь, что он ничего не успел с ним сделать? Или ещё хуже — лильцы. — Мои мамы приплыть сегодня. Я отвести Снегаля к моим мамам, — спокойно произносит атлант, пока у меня сердце падает вниз. — Ч-что? — Не сразу в голове складывается единая картинка. Тион — атлант, значит и его родители тоже. И мой сын сейчас рядом с ними? Зачем-то вспоминаю то, как атланты расправились с нашими альфами: отрубленные головы с горящими телами слишком ярко запечатлелись в моей памяти. Кухня в том же помещении, что и зона выхода из дома, так что быстро сокращаю расстояние между нами. — Что ты сделал? — Они понять и принять нас. — Хочу выйти из дома, дабы забрать сына от монстров, но Тион преграждает мне путь. Обойти тоже не получится, ибо он выставил свои руки в разные стороны. — Я познакомить вас после. Мамы тоже хотеть познакомиться с тобой. Понимаю, что бесполезно, но я снимаю свой фартук и, сложив его трубкой, бью атланта. Спустя время выдыхаюсь, а ему хоть бы что. Чёртов чужеземец! — Чтобы больше не видел тебя в своём доме! — почти рычу, едва сдерживая себя от плевка в его лицо. — Пропусти меня! — Ты нужен мне, — тут же отвечает Тион, стискивая меня в своих объятиях. Естественно, я вырываюсь, да только не получается, как бы сильно ни пинался и ни бил кулаками, как бы громко ни кричал ему в уши просьбу отпустить меня на пол. — Я нуждаюсь! — А я — нет! — кричу, совершенно не сдерживая голос, пока меня уносят в сторону спальни. — Мне нужно к Снегалю! — У тебя течка скоро. У меня линька. Хорошее время для нас. — Отвратительное время! Самое плохое! — Пробую укусить Тиона, раз он меня не слушает, но на зубах остаются мелкие кусочки его кожи. Этим я лишь помогу ему сбросить старую кожу и высвобожу аромат новой кожи. — Прошу… Довериться мне. Я не обидеть! — И как будто для подтверждения своих слов, он покрывает мою шею дорожкой поцелуев так осторожно и трепетно, что я на мгновение забываю, что именно он отвёл Снегаля к другим атлантам. Но лишь на мгновение, не больше. — Я быть нежен! — Если ты сделаешь это, то я никогда не прощу тебя! — Уложив меня на кровать, Тион и не думает о том, чтобы остановиться. — Клянусь, я убью тебя, если с моим сыном что-нибудь случиться! Тион уже ничего не отвечает на мои угрозы. С затуманенным взглядом он опускается на колени, ведя носом по моей промежности. Горячее дыхание тут же опаляет мою кожу сквозь одежду. Туника быстро задирается под напором огромной руки атланта. Пробую натянуть подол обратно, но пальцы натыкаются на макушку рыжих волос. Из-за влажного языка, что проходится по моему члену, по всему телу проходятся мурашки. За столько лет моё тело успело привыкнуть к удовольствию, которое может подарить атлант. В голове неожиданно щёлкает то, что Тион мог намеренно приручать меня к себе, чтобы я не мог сопротивляться. И от этой мысли злюсь сильнее. Дёргаю Тиона от себя за его же отросшие волосы, которые он заплетает в небольшую, всегда растрёпанную, косичку. Только это не помогает. Чем дольше сопротивляюсь, тем больше он заглатывает мой член. От всех этих действий начинаю течь, хотя не должен. Как только Тион чувствует естественную смазку, он начинает толкать свой палец внутрь меня, не торопясь, мягко. И это приятно. Чем больше толчков, тем меньше думаю о сыне. Носом улавливаю его феромоны, отчего голова идёт кругом. Они у него слишком сильные. Аромат песка, нагретого солнцем, слишком яркий. — Так нельзя… — На мой отказ Тион лишь доводит меня до точки. Обильно кончив в его глотку, содрогаюсь всем телом. Не дожидаясь от меня следующих действий, Тион наваливается сверху всем телом. Чувствую тяжесть чужого тела, и появляется желание уйти. Да только в анус проталкивается второй палец, не давая мне выползти к полу. — Ты хорошо растить Снегаля, — неожиданно заявляет Тион. — О чём ты говоришь? — Увы, мой вопрос остается без ответа. Успеваю лишь пискнуть, когда внутрь меня просовываются не пальцы, а головка члена. Я не маленький, прекрасно понимаю, чем заканчивается связь альфы и омеги в период гона с течкой, потому и опасаюсь близкой связи с ним. Да и тема, затронутая Тионом только что… Он тоже понимает, что я могу понести после нашей с ним близости. — Вытащи… — Всё хорошо… — Толчок вводит член глубже, тем самым выбивая из меня стоны. — Ты хороший родитель для Снегаля. — …нет… — Очередной толчок, и очередной стон. Зажимаю рот руками, думая, что так будет проще сдержать голос. — …вытащи… — снова прошу, всё равно, что мычу сквозь пальцы. Потому решаю громче озвучить свою просьбу. А чтобы мои слова возымели эффект, пинаю в лицо Тиона, попав пяткой прямо в челюсть. — Мне больно! Вытащи сейчас же! Вместо того, чтобы выполнить то, о чём я прошу, Тион сильнее вогнал в меня свой член, попутно ухватившись за мою ногу не только рукой, но и удлинндлиннившимся языком. Невольно прикрикиваю от неожиданности. Недолго сжимаю талию атланта правой ногой. Немного придя в себя, тут же принимаюсь пинать ногами, куда придётся. Естественно, это отражается и на мне, ведь член он так и не вытащил. Немного даже скрючиваюсь, держась за низ живота. Одно радует — моё состояние наконец-то заметил Тион. Вытащив член, чужеземец обхватывает меня за талию. Окончательно сняв с меня домашнюю тунику, альфа принимается прикасаться губами к моей шее да плечам, потихоньку переходя к соскам. Хочу ещё раз пнуть, да только мои ноги удерживаются его хвостами. — Не глупи… — Не привык я к подобному отношению со стороны Тиона, а с мёртвым супругом всё было так быстро и давно… потому и не понимаю, как правильно отреагировать. Поцелуй в губы затыкает попытку выкрикнуть ругательства. — Я не хотеть причинить тебе боль. — Тогда прекрати… Прошу… — Я знаю, что ты любить другого… Но и меня ведь тоже можно полюбить? — его слова звучат с неким отчаянием, пока феромонов становиться больше. Аж перед глазами темнеет. И пока я размяк, он снова суёт свои пальцы в меня. — Не пользуйся тем, что я привык к тебе! — Пробую выползти, и у меня даже получается, пока не утыкаюсь макушкой в стенку. Жаль, что и Тион ползёт за мной, тем самым полностью залезая на постель, ещё и третий палец добавляется. — Полюбить меня… полюбить меня! — Лёгкий толчок, но я ощущаю его. — Как я полюбить тебя! — Иди лесом, Тион! — Тион не ругается со мной, не кричит на меня и не бьёт. Он просто набирает темп пальцами, пока языком оставляет засосы вокруг моих сосков. Чувствую себя не человеком, а мясом на косточке, которое пытаются собрать отовсюду. Единственное слово, которое он произносит в коротких перерывах между поцелуями-засосами, это моё имя. Феромоны сильнее кружат голову. Только сейчас понимаю, что нужно было ещё с утра выпить настойку против течки, да побольше, ведь если бы сделал это, то сейчас не потёк бы. Слышу, как хлюпают пальцы из-за движений, и чувствую, как намокает под попой. — Мокро. — И Тион это подмечает, ещё и не просто вслух озвучивает. Вытащив пальцы, он прямо на моих глазах облизывает их. — Лори, это хорошо. — Помолчи хотя бы… — Про то, чтобы он прекратил облизывать — не говорю ни слова. Всё равно не послушает. Пока пробую отдышаться, Тион перекладывает меня на постели так, чтобы голова была не у стены, а у изголовья кровати. Перевернув на живот, Тион подкладывает под мой пах подушку. В таком положении я оказываюсь попой к верху. Мой собственный член трётся об ткань, готовый кончить в любую секунду. Мычу в протесте, пытаясь привстать, но руки Тиона сжимаю мою талию, придавливая вниз. Чувствую, как сильнее оттопырился зад, и как к анусу придавливается чужой член. — Так будет удобно. И тебе комфортно. — Хоть он так и говорит, но мне неудобно. Изгиб спины уже побаливает с непривычки. — Нет, Тион, мне не уд…ах… — Первый толчок вышел резким, выбивающим из меня воздух. Неосознанно цепляюсь в подушку у головы, сжимая пальцы до белых костяшек. Чувствую себя наполненным до предела. У Дрока был куда меньше, а потому и я принимал проще, хотя и его член мне казался большим. Тут же… Особенно сильно ощущается разница в нашем происхождении. И это меня ещё подготовили, одурманили феромонами, подождали период течки. — Лори… Лори… — Тион вновь и вновь зовёт меня по имени, пока совершает толчки. Член совсем немного выходит из меня, тут же погружаясь обратно с характерных хлюпом и моим гортанным стоном в подушку. Сам альфа же наваливается сзади, сгребая меня в охапку. — Любить Лори! Только Лори. Это не первый раз, когда я слышу признание в свою сторону, и это не первый альфа, который произносит подобные слова. Но раньше у меня был отец, защищающий от глупых альф, и был Дрок, единственный, кого я смог полюбить и бесил не из-за неприязни, а чтобы привлечь внимание к себе. Теперь же, когда их нет, невольно отдаю свою задницу чужаку, нация которого уничтожила нашу мирную жизнь и погубила людские жизни. Мало того, я начинаю ощущать удовольствие от этой пытки из ласк, боли и феромона альфы. Из-за нашего положения тел, или из-за угла проникновения, или из-за долгого отсутствия секса… А может и из-за всего вместе, но я ухожу с головой во всё это. Больше не стараюсь сдержать свой голос. Стону в такт толчков ровно до тех пор, пока внутри меня не образуется узел. Мне и без того было не сладко выдерживать толчки, а когда кончик члена увеличился, то и вовсе потемнело в глазах. Живот и без того был наполнен, а тут ещё и сперма обильным потоком выстреливает. Даже покрикиваю от боли и неприятных ощущений. Из-за того, что Тион и не думает о том, чтобы хоть насколько-нибудь привстать с меня, то и животу некуда выпирать. Отцепившись от подушки, пробую самостоятельно привстать на руках, но они трясутся, ещё и Тион сильнее прижимает к постели, потому и встать не получается. — Тион… Живот… Больно… Дай привстать… — Не уйти от меня, как тогда? — Не понимаю, когда это я убегал от него? У нас же это первый секс, так какой бездны он это спрашивает? — Нет… У меня живот лопнет, если продолжишь так давить на меня… — Слова выстреливаю на одном дыхании, стараясь не делать большие паузы. Благо всем Богам, Тион слушается. Пристав, он поднимает и меня, как только подмечает мои нелепые попытки. Сейчас я всё равно, что новорождённый цыплёнок: не могу ни стоять, не ходить, ни сидеть. На руках альфы висну в виде тряпочки, и насколько могу, ищу опору в собственных коленях да в руках альфы. Его кожа уже явно отходит, и на месте новой уже образуется слизь. Белесая плёнка почти спадает с тела. Оторвав от себя кусочек, Тион смачивает старую кожу в слизи. В прошлый раз он сам её съел, а сейчас зачем-то суёт мне в рот. — Ешь. — Обычный я сразу бы наругал дурачка, что посмел мне раздавать указы. Но сейчас слушаюсь, надеясь, что так всё закончиться быстрее. Открыв рот, пусть и вяло, но всё же жую. Тион же накрывает ладонью мой рот, видимо опасаясь того, что я всё выплюну. А я проглатываю, чувствуя непонятную горечь от слизи. — Лори молодец. Лори хороший. Приподняв голову не без помощи Тиона и окончательно сбив подушку под собой, смотрю прямо в нечеловеческие глаза. Вертикальный зрачок максимально заострился, собравшись в своеобразную полоску. Облик более ничем не напоминает человеческий. Атлант не скрывает своего истинного вида. За столько лет жизни рядом я успел привыкнуть к его волосам. Теперь же остался лишь гладкий затылок. Язык, на моё удивление, при шипении высовывается наружу. Он трясётся так, как будто язык что-то быстро-быстро ловит, пока не ложится в мой рот. Мягко, как будто в первый раз изучая, раздвоенный язык обхватывает мой, имитируя посасывания. Дыхания Тиона горячее, и моё ничуть не холоднее. Непонятная ласка переходит в поцелуй. Прикрываю глаза, едва ли подмечаю то, как нас окружают его хвосты, пряча от случайного взгляда с улицы. Я и сам не против. Не вижу, но чувствую, как по внутренним частям бёдер потекла чужая сперма, такая же горячая. Постельные меха точно нужно будет поменять на новые. PovТион Я увидел его ещё в свой первый визит на Лиль. Я был одним из тех, кто тайно обследовал остров, выявляя его особенности и опасности. И не смог забыть одного человека — Лори. Обычное военное обучение обернулось для меня любовью с первого взгляда, о которой так часто пишут в романах для юных омег. Я всегда презирал этот жанр, считая, что так полюбить — просто невозможно. Даже среди нас, атлантов, альфа и омега сначала знакомятся, и только после создают союз. По взаимному согласию или же насильно, всегда по-разному, кому как повезёт. Например, взять хоть тех же моих мам. Мать с детства звала маму пожениться и даже стала военачальницей, дабы соответствовать статусом семье мамы. Правда, учитывая то, какие долги набрали бабушка с дедушкой, и то, с какой радостью они встречают деньги матери каждый квартал, это не совсем привлекательная перспектива для совместной супружеской жизни. До сих пор не представляю, каково матушке жить с той, кто тебя по факту купил у родни. Впрочем, с другой стороны… Мама ведь добилась свою омегу, совместные дети сыты и одеты, ни в чём не нуждаемся, матушку тоже никто не обижает и не избивает. Может, всё не так уж и плохо? — Чего не ешь? — Мать, хоть и строга, но именно так она проявляет свою любовь и заботу. — Мам… — Понимаю, что моё поведение нетипично тому, как веду себя обычно. Начал листать ненавистные мне романы, часто смотрю в одну точку, пока вспоминаю Лори. Пока был на Лиле, часто ходил рядом с его домом, ещё и уплывать не хотел. И мать, я уверен, подметила это поведение ещё там, на чужом острове. Да и не принято у нас в семье ковыряться в еде, тем более, засиживаться надолго за столом. Все младшие успели разбежаться по своим комнатам, а самых младших матушка ушла укладывать. — Кажется, я не принесу вам чистокровных внуков… — И кто же твой омега? Полукровка? Оборотень? — Будучи атлантом в военной сфере, родительница привыкла вести разговор чётко и по делу. — Человек мужского пола. — А я и не скрываю. Всё равно они узнают, когда приведу. — Омега. — Человек? Но почему? — Пусть в нашей семье и не принято есть людей, но они вхожи в наш дом в качестве слуг. Естественно, родители могут посчитать мой выбор недостойным положения нашей семьи. Особенно мать, которая сделала всё, ради нашего высокого положения в Атлантиде. — Он такой яркий… Только его и чувствовал, пока был на Лиле… — Убираю вилку обратно в тарелку, совершенно пропал аппетит. Хочу прямо сейчас отправиться на Лиль, схватить паренька в охапку и дышать им. — Вы хотя бы не истинные? — с некой опаской спрашивает мать. А я уже знаю, что расстрою её своими рассуждениями. — Не знаю… Было бы неплохо… — Я действительно буду рад узнать, что это не просто влюблённость, а инстинкты истинной пары. Благодаря этому наш союз никто не посмеет оспорить. — Если Атлантида завоюет Лиль, то нам придётся убить их членов семьи, близких и просто знакомых. — Мать не рассматривает вариант нашего поражения. В планах только победа. — Возможно, у него появится старший супруг за время этой подготовки, которого нам придётся умертвить. Людские омеги будут нас ненавидеть после поражения своих альф. Ты это осознаёшь? Уверен, что выдержишь ненависть от объекта воздыхания? — Понимаю. Но я ведь умею убеждать. Да и имея столько младших братьев и сестёр, успел стать терпеливым к любым капризам. Армейские годы под твоим началом и вовсе закалили. — Не упускаю возможности напомнить матери об этом. Обычно, когда твои родители работают там, где ты учишься, то это считается везением, ибо к тебе применяются поблажки да блат. У нас же всё наоборот. Она нас и дома не балует лаской, а на армейской службе так и вовсе я познал все «прелести» семейного блата как её первенец-альфа. Пока все делали сто отжиманий, мне назначалось сто десять и более. Пока все бегали три километра, мне было поручено бежать все шесть. И так далее, по нарастающей. В общем, все мои мечты о спокойной армейской жизни были разбиты в пух и прах. А мать даже бровью не ведёт и ни о чём не жалеет. По её мнению, это сделало меня сильнее и крепче других одногодок. Она и себя так держит, и нам это прививает, как только тесты на вторичный пол показывают «альфа». — Уверен, что не пожалеешь о своём выборе? — Лишь сейчас она смотрит прямо на меня, со всей родительской строгостью, отложив рабочий планшет. — Уверен, как никогда. — Смотрю в ответ, не моргая, держа спину прямо. Она приемлет лишь уверенный ответ, без капли намёка на колебание. — Всё хорошо? — Нашу игру в гляделки прерывает матушка. Видимо, младшие уже спят. По матери сразу и не скажешь о том, насколько сильно она дорожит своею младшей супругою, а всё из-за холодного выражения лица. Но это видно в её поступках. И это показывается не только в том, что мать имеет одну младшую супругу. Так как матушке уже скоро одиннадцатый раз рожать, мать помогает ей сесть рядом на софу. Я и сам подорвался с места, чтобы положить под её спину подушку. Врачи уже прогнозируют от двух до четырёх яиц, потому и живот такой тяжёлый. Смотря на родительниц, невольно представляю то, как Лори будет ходит по нашему дому, укутанный в серый платок-оберег, пока я буду ухаживать за ним. Оберег и атлантам велик, а человека и вовсе можно будет замотать, как в кокон. И я совсем не против того, что наши дети будут полукровками. — Старшой нашёл для себя омегу среди людей, — так же коротко сообщает мать. — Значит, привезёшь его к нам в качестве… кого? — А вот матушка теряется. Она, пусть и хорошо относится к ним, но навряд ли видела кого-либо из людей в качестве жениха своего ребёнка. — В качестве младшего супруга, конечно же. — Для меня — всё просто. А вот для родительниц — неожиданный удар. — Послушай… — Видимо, мать не рассчитывала на столь прямолинейный и чёткий ответ. — Давай, для начала вы хотя бы… — Поживёте вместе с ним? — неожиданно предлагает матушка. — Узнаешь омегу лучше. Может, он тебе и вовсе разонравится. — Агния? — Видимо, мать не ожидала такой реакции от матушки. Её супруга — всегда кроткая, тихая и вынужденная во всём соглашаться со своей старшей супругой. — Что? Никогда не знаешь, что произойдёт в чистокровном союзе, а тут ещё и вовсе будет смешанный. — Можно, — соглашаюсь с матушкой, попутно укладывая свою голову на её колени. — Поживу с ним, а там будет видно. Если буду уверен в своём решении, то привезу его домой в качестве младшего супруга. — Нектария… — Мне не нужно видеть, чтобы почувствовать недовольство родительницы в мою сторону. Видимо, мать не в восторге от моего выбора. Матушка же редко говорит строго, и ещё реже закрывает мою голову своими руками. Но я спокоен. Мать никогда не тронет нас, пока матушка вот так нас защищает. Так всегда было. И мы, их дети, этим пользуемся. — Не нужно… — Я пойму, если вы не примете мой выбор. — Во время службы в армии я не мог вот так ластиться к матушке, потому и восполняю упущенное. Каким бы взрослым я ни стал, а к родительнице всё равно тянет, словно до сих пор малолетка. — Солнышко, я приму любой твой выбор. — И матушка поддерживает меня. Поглаживая по голове, она продолжает: — Только пообещай мне одно. Не принуждай омегу к сексу. Хотя бы дождись течку. Это тебе мой совет, как омеги. Нам, атлантам, порой тяжело принять альфу сразу и полностью. Что уж говорить про людей, которые почти в два раза меньше нас. Постарайся позаботиться о нём, хорошо? — Обещаю, матушка. Я буду лучшей версией самого себя для моего партнёра.***
Не скажу, что в полной мере сдержал обещание, данное матушке. Во-первых, я понял, что ненавижу скот. Точнее, мне не нравится ухаживать за ним. Сколько живу у Лори, а петухи с курами так и клюют меня, как только завидят. Овцы с козами, которых подогнали соседи, сразу же убегают. Им не важно, выгляжу я как человек или же как атлант. Только коровушки к себе и подпускают. С ними я в хороших отношениях: и подоить могу, и сена рядом накидать, и менять воду подпускают, и погладить даются, и на травке под солнцем полежать рядышком разрешают. Но я продолжал упорствовать и по сей день. Раз Лори, будучи невысоким человеком, ещё и достаточно слабым омегой, делает всё это по дому и по хозяйству, а то и по огороду, то значит и я, высокий и сильный альфа, должен это суметь выполнить. Пожив с Лори и его хозяйством, я впервые был благодарен тому, как именно воспитала меня мать. Закалка под названием «сделай всё и больше, даже если не хочется или тяжело» сделала своё дело, и разговор тут не только про быт среди людей. Пусть и не сразу, но мы нашли контакт. Понимаю, что омега совершенно не ждал меня в своей жизни, и даже больше — он знать не знал обо мне и моём существовании. Так что это нормально… Нормально жить так, как он жил… Но это не успокоило меня, и я лично убил его наглого супруга. Мы заранее приплыли на остров Лиль, потому у меня и было время для слежки за Лори и его супружеской жизнью. Слегка округлённый живот стал сюрпризом для меня и небольшим огорчением. Я хотел стать его первым партнёром. Теперь же буду последним и единственным живым партнёром Лори. Отец Лори уже был мёртв, когда я подошёл к старику. Впрочем, я даже рад тому, что он не мною убит. Не думаю, что при таком раскладе смог бы смотреть омеге в лицо с чистой совестью. Всё-таки это был его родитель. Что же до Снегаля… К нему я отношусь, как к любимому ребёнку Лори. Видя собственную матушку столько раз беременной, невольно привык к мысли, что беременность для омеги — это нормально. Да и сами родительницы своим примером показали то, что беременная омега — это святое, и в этот период их надо любить и лелеять, всячески поддерживать и помогать, элементарно быть рядом. Наверное, именно поэтому я и начал подсыпать в еду Лори биологические добавки для нормализации течек. Травы травами, а лекарства есть лекарства. Атлантида в этом плане далеко шагнула вперёд. И результат дал о себе знать. Если до этого от Лори даже не пахло феромонами, особенно на первых порывах приёма тех противно-горьких трав, теперь же его феромон ведёт меня к нему, зовёт к омеге. Раньше о подобном только в романах читал да слышал в рассказах стариков об истинных парах. Теперь же ощутил на себе. Я знал, что родительницы приплывут сюда. Во-первых, они писали об этом в своих письмах. Во-вторых, я специально попросил их выплыть так, чтобы это совпало с моим периодом линьки. Лори был прав в том, что Снегаля нельзя доверять лильцам. Эти омеги совсем отчаялись от горя потери. Хоть я и предложил Лори путешествие на мою родину, но в планах я хочу увезти его подальше от Лиля и окончательно. Мне не важно, где мы по итогу остановимся. Главное, чтобы это место было безопасным для нас, и чтобы мы оба с гордостью назвали это место домом. То, как омеги Лиля кричат о том, что будут охотиться на таких, как я, и не только… Это пугает меня. При том боюсь я не за себя. Мне боязно за Лори со Снегалем. Лильцы уже как-то убили соседского ребёнка, Закарию. Помню, в каком состоянии был Элеонор… Я ни за что не должен допустить такой судьбы для Лори. Я обязан защитить его. Но чтобы забрать его, я должен показать свои права на него, а для этого нужна метка, желательно — обоюдная. В центре для Атлантов, как и в первые дни, много наших. Только если в первые дни все были воодушевлены победой, то теперь мы все настороже. Рядом с центром не единожды устраивали пожары с беспорядками, потому и повысили уровень охраны. Доходило и до того, что людей убивали по неосторожности или намеренно. Прошлый приезд Мирона, его намерения и речи, как-будто бы всеми позабылись. Мне и самому волнительно оставлять тут родительниц со Снегалем, но я вовремя вспоминаю, что мать моя сама всем задницу надерёт, если вдруг кто-то посмеет обидеть матушку или их потомство. — Это Снегаль. Он — сын Лори. В Атлантиде признаю себя его опекуном, поэтому можете смело считать его моим сыном. — Вот так и представил я пятилетнего малыша своим мамам. Коротко, понятно и без рассмотрения иных вариантов. Самого ребёнка я заранее предупредил о том, что познакомлю его со своей семьёй. — Значит, не передумал. — Мать уже даже не спрашивает. Сама всё видит. — Лишь убедился. Кроме Лори мне больше никто не нужен. — Опустив малыша на диван, даю ему время, чтобы рассмотреть незнакомок. — И его ребёнок от другого альфы для меня не является проблемой. — Сынок, ты точно уверен? — всё никак не успокаивается мать. — Скажи, мам, ты бы отказалась от матушки сейчас или тогда, в прошлом? — Ни за что на свете! Я выбрала Агнию ещё в детстве, и трудилась в поте лица не для того, чтобы отказаться от неё. — Вот и я не откажусь. — Думаю, другой ответ мать и не приняла бы. Да и приведя пример её же чувства, она должна лучше понять меня. — В тебя пошёл таким упёртым. — Снегаль знает наш язык? — матушка первая вспоминает про ребёнка. Подойдя к нам ближе, она машет ему ручкой в знак приветствия. — Нет. Я не обучал его. — Не сделал этого вовсе не потому, что не хочу. Просто не было времени. Пока я сделаю все дела по дому, пока сделаю все дела на пастбище. Да и так дела по мелочам появляются, так что на что-то ещё времени просто нет. Понимаю, что звучит, словно я оправдываюсь, но так получилось. — Хоть своих кровных не забудь обучить нашему языку, — ворчит мать, но всё равно садится рядом со Снегалем и матушкой. — И про наши традиции не забудь. — Думаю, нам нужен будет кто-то, кто знает лильский. Иначе как мы с внучком общаться будем. — Тут же беспокоится матушка, маскируясь под человека. Она у меня красавица, что в своём облике, что тут. Длинные светлые волосы она тут же собирает в свободную косичку, чтобы не мешались. Мать тоже не отстаёт. Только вот её волосы короткие, почти под корень. Снегаль, видя моих мам, крутит головой от одной к другой. Руки же он тянет к лицу матушки. У неё белоснежная кожа даже в маскировке, и большие голубо-зелёные глаза. Едва заметные чешуйки поблескивают на свету. — Братик Тион, а я так тоже смогу? — тут же интересуется Снегаль. — К сожалению, нет. — Мой ответ расстраивает ребёнка. Вся радость улетучивается, пока на глазах набираются слёзки. Потому увлекаю ребёнка в другую тему. — Но зато матушки и их помощницы смогут подготовить тебя к путешествию в Атлантиду раньше папочки. Давай вместе удивить папочку Лори? Только представь, как Лори удивится, когда ты показать, какой ты умница. Уверен, он сразу забыть про то, что запретить нам плыть в Атлантиду. — ДА! Я буду усердно заниматься. — К счастью, у меня это удаётся. Снегаль уже загорелся идеей далёкого плавания и тем, как обрадуется и будет гордиться его папочка. — Вот и хорошо. — А когда папа сюда придёт? — Через пару дней. — Долго… — Его грусть не настолько видна глазу, как до этого. Но я всё равно не сдерживаюсь и глажу его по голове. Прикоснувшись лбами, пробую передать свою поддержку. — Время быстро пролетит. Вот увидишь. — Обещаешь? — Даю своё слово Трейкони. — Встав на ноги, уже смотрю на матушек, и говорю на своём родном языке. — Позаботьтесь о нём, пока нас не будет. Как линька закончится, я обязательно познакомлю вас с Лори. Ответ своих мам уже не улавливаю. В голове всё ярче бьётся феромон Лори, что зовёт меня к себе. И я иду на его зов.***
В себя приходил пару раз, и то ненадолго. Помню, как кормил нас своей старой кожей. Для нас, атлантов, это нормально. Только вот я пошёл дальше. Природа сделала всё, чтобы альфы моего вида смогли привязать выбранную омегу к себе. Слизь, образуемая на нашей новой коже, для омег выступает в качестве природного афродозиака. Мы трёмся телами не только для того, чтобы старая кожа мягче отодралась, таким образом мы пачкаем их в этой самой слизи. Но ещё никто не кормил ею партнёра. Как минимум, на моей памяти. И сейчас, смотря в одурманенные глаза Лори, понимаю почему. Он сходит с ума от удовольствия, его разум ломается. Не в силах даже двигаться, Лори просто висит на мне, в том числе и на моих хвостах. Слышу, как он тихо просит ещё. Перевернув его спиной к себе, снова начинаю двигаться. Зубы сами ложатся на тонкий загривок. Понимаю, что мои клыки могут причинить боль Лори, потому сразу подсовываю тыльную ладонь ему в рот. Удивляюсь тому, что омежка начинает посасывать слизь с моего тела. И даже радуюсь этому, ведь теперь каждый раз, когда я буду выпускать свои феромоны, Лори обязательно это почувствует. Стараюсь мягко прокусывать кожу, чтобы менее болезненно всё прошло для моего партнёра. Только вот Лори всё равно кричит, когда я окончательно впиваюсь в пахучую железу. Хватает сил на то, чтобы удержать омежку на месте. Кокон из хвостов крепче обворачивает нас, фиксируя в одном положении. В очередной раз изливаюсь внутри, отчего Лори кончает вместе со мной, закатив глаза. У омег маленькие клыки, либо вообще отсутствуют, как у моего партнёра, но их отсутствие не мешает ему впиться в мою плоть до крови с мясом. Я не буду его за это ругать или бить, совершенно нет. Наоборот, я буду рад, если наши метки будут метками истинных, впоследствии чего разрастётся какой-нибудь узор. Мне неважно какой, лишь бы был.***
Пробуждение после линьки даётся с трудом. Тяжело разлепляю глаза и с удовольствием подмечаю Лори в своих объятиях. Он лежит на мне, словно ящерка на камне. Полностью голые, мы испачканы в сперме друг друга и в слизи. Меха пропитались насквозь, отчего немного неприятно лежать на них. Проверяю анус своего партнёра и понимаю, что дырочка так и не закрылась полностью. Белесая сперма до сих пор вытекает из него небольшой струйкой. От прикосновений его мышцы подёргиваются, пока тело содрогается мелкой дрожью. Думаю, что Лори не сможет ходить самостоятельно ещё какое-то время. Отчего-то улыбаюсь, думая об этом, и чмокаю его в макушку. Хоть мне совсем и не хочется вставать, но я должен подготовить ванную для нас. Уверен, Лори будет рад проснуться уже чистеньким. Всё же осилив себя, встаю с постели, желая выполнить поставленную задачу. Не считаю нужным обернуться хоть во что-то, мы ведь дома совершенно одни. Так и выхожу из спальни, в чём из яйца вылупился. — Видимо, омега и правда стоит того, чтобы так сильно затянуть период линьки, — голос матери оказывается неожиданностью для меня. — МАМ?! — вскрикиваю, ведь не ожидал её тут увидеть. Сидя за обеденным столом, родительница сидит так, будто она хозяйка этого дома, а не гостья. Привычные одеяния воина всё так же в облипку сидят на её мускулистом теле. А вот я не привык к тому, что она видит меня нагим, тем более — мою омегу. Неосознанно закрываю тело Лори хвостами. — Ты… Ты что тут делаешь? — Проверяю, не убил ли ты ненароком человека. — Шутка с серьёзным лицом или же реальное беспокойство — никогда не понятно до самого конца, пока родительница сидит с таким невозмутимым лицом. — Но если говорить начистоту, то я здесь с другой новостью. — Что-то со Снегалем? — Отчего-то думаю о ребёнке в первую очередь. Родительницы же не могли потерять малыша за пару дней? — У нас приказ. Освободить остров Лиль от протестующих и вернуть в Атлантиду мирное население атлантов. При Агнии не стала об этом говорить. Ей ни к чему лишнее беспокойство. — Сколько дней в запасе? — Сегодня — последний, потому приводи себя и Лори в порядок и бегом к нам в центр. Уже завтра тут будет битва, и если не хочешь испортить то, что с таким трудом выстроил — уплывай вместе со всеми этой же ночью. — Разве я не должен быть мобилизован, как альфа? — Это нормально для нас, когда альф собирают на битву. И совершенно ненормально бежать с поля боя. Хотя спорить не хочется. Не хочу отходить от Лори ни на шаг. — За кого ты меня принимаешь? — Мне кажется, или мать немного обиделась? Скрестив руки у груди, родительница одаривает меня прищуренным взглядом. Чувствую себя пятилетним юнцом, а не большим и взрослым под таким взглядом. — Мой сын встретил свою «истинную» пару, и ему срочно нужно сыграть свадьбу с ним. Против традиций никто не пойдёт, даже если мои слова окажутся ложью. — Матушка тоже знает эту версию? — Она поэтому и настояла на совместной поездке. Хотела лично убедиться в том, что твой избранный не обижает тебя, а уважает, как своего альфу. — Уронив взгляд на мои руки, она незаметно вздыхает: — Рану на руке будет лучше прикрыть. — Это метка от Лори. — Невольно прикасаюсь губами к месту укусу. Засохшая корка крови слегка царапает кожу губ, но мне всё равно. — Ему было больно даже под дурманом феромонов. — Тогда пусть Лори готовится к тому, что Агния будет наставлять его по хозяйству. То, как вы живёте тут рядом со скотом, она не потерпит. — Мать лишь устало прикрывает глаза, наконец-то приняв мой выбор, надеюсь, окончательно. — Я помогу ему адаптироваться. — Провожать не нужно. Жду вас через час в центре. — Хорошо. — Мать уходит, самостоятельно закрыв дверь за собой. Я же подмечаю сломанный замок. Видимо, именно так она и попала внутрь. Почесав затылок хвостом, решаю более не тянуть время. Нужно увести Лори и Снегаля подальше от Лиля. PovЛори Тяжело двигаться, даже с чьей-то помощью. Пока открывал глаза, видел то деревянную ванную и как омывается моё тело с чьей-то помощью, то звёздное небо и летний холод ночи с солёным морским ветерком, то лицо Тиона, обеспокоенное чем-то. Долго не рассматривал, тут же закрывал глаза и, кажется, надолго засыпал. Кое-как открыв глаза, не понимаю, почему нахожусь не в своём доме. Белые потолки ослепляют мои глаза, прямо как в больничной палате из центра Атлантов. Тут же дёргаюсь на месте, не понимая, почему я не дома. Только вот тут же стону от боли. Всё тело ломит и ноет. Вместо того, чтобы нормально позвать хоть кого-нибудь, выходит хрип. — Лори? — сначала слышу Тиона и только после — вижу. Альфа снова замаскирован под человека. Рыжие волосы обстрижены, непривычно торчат в разные стороны. Осталась лишь небольшая косичка на затылке, что спадает на грудь через плечо. Пока он жил с нами, то ходил в той одежде, что я ему шил. Теперь же он в наряде атлантов. Узкая, как по мне, точно лежащая телесного цвета ткань по телу, непонятная не то юбка, не то набедренная повязка. И поверх накинут кусок чёрно-коричневой ткани, зафиксированной золотой брошью. — …п-почему… — Хочу узнать, почему я нахожусь здесь, но начинаю кашлять из-за нехватки влаги во рту и горле. — Хотеть пить? — Стакан с водой тут же оказывается перед глазами. Прежде чем поить меня, Тион помогает мне присесть на подушку, поправляя последнюю за моей спиной. — Вот, вода. — Что п-произошло… — тут же спрашиваю, прополоскав горло. — Мы перестараться. — А чего так шея болит? — Тион что-то бубнит себе под нос, не могу разобрать. Может, и вовсе на своём что-то говорит. — Говори внятнее. — М-метка… — А? Повтори-ка… — Пересилив усталость и боль, поднимаю правую руку к загривку. Нащупываю бинты и рану под ними. Только вот поверить в это не могу. Тион что… пометил меня? Как альфа метит омегу… — Что ты сказал? — Ты мне тоже поставить. — И чтобы подтвердить свои слова, он показывает свою руку. Она не забинтована, потому я чётко вижу кровавый след от человеческих зубов. От укуса уже идёт непонятная ниточка, которая может стать полноценной меткой. Меня окутывает страх от подобной мысли и увиденного, а Тион улыбается. Так ярко и счастливо, будто ему в наследство страна досталась. — Я так рад и счастлив. — Ты… Ты. ТЫ! — Не могу подобрать слов, одни эмоции. Потому вытаскиваю подушку из-под спины и ударяю ею Тиона. — Лори устать! Не надо двигаться! — К сожалению, после третьего удара, подушка вырывается из моих рук Тионом. Альфе не больно, но на его лице всё равно изображено не то беспокойство, не то лёгкий испуг. — А благодаря кому я устал, а? — Пробую ударить кулаком, да только удар не выходит достаточно тяжёлым. Ему хоть бы что, а меня всего трясёт. Не сразу понимаю, что начинаю реветь. — Зачем? Зачем ты пометил меня? Я ведь уже отказывал тебе! — Следом в Тиона летит стакан, от которого он легко уворачивается. Стекло разбивается об моментально закрывшуюся дверь. Хлопок эхом отдаётся в моей голове. Оборачиваюсь в её сторону и вижу, как дверь снова откатывается, но уже на небольшую щёлочку. Вижу, как горят голубо-зелёные глаза, а за ними и жёлтые, такие же, как у Тиона. По характерному вертикальному зрачку узнаю в них представителей Атлантиды. Только вот та, что повыше, чересчур уж сильно напоминает Тиона. Даже глаза протираю, думая, что мне это кажется. Тион говорит что-то на своём, но женщины так и не заходят в комнату. Та, что схожа с Тионом, явно альфа, прикрывает собою омегу. — Мои мамы. Я обещать познакомить вас. Ты помнить? — Я… — Даже злость куда-то уходит. Даже если они не привели Снегаля, лично мне всё равно неохота представать в подобном виде перед кем-либо. — Сейчас не лучшее время для знакомства. — Но я должен познакомить тебя и ма… — Не желаю слушать его отговорки и причины. Просто не хочу. — Я сказал, что сейчас не лучшее время! — Трясущимися руками прячусь под одеяло. Никто не должен увидеть меня таким. — Я и тебя сейчас видеть не хочу! Последнее кричу в сердцах. Зря я доверял Тиону. Он — альфа без пары, а значит, надо было предвидеть нечто подобное. И без жрецов могу сказать, что умру, точно умру, если у Тиона снова начнётся эта его линька. Затрахают до смерти и даже не заметят. Пробую улечься поудобнее, но не получается. Как бы ни лёг, как ни перевернусь, тело начинает болеть. Подмечаю за собой тихие стоны, когда боль обостряется при моих движениях. — Сильно болеть? — Чувствую руки Тиона на своей макушке. И впервые за последние года пугаюсь его прикосновений. — Не трогай меня… — сам не ожидаю того, что ударю Тиона по рукам. Это не первый раз, когда я бью его, но это второй раз, когда я до смерти боюсь его, ведь удар пришёлся на укус. Спрятавшись обратно под одеяло по самую макушку, жду того, что Тион рассердится. Но он молчит. Тихо встав с матраса, он идёт по направлению к двери. — Я поговорить с мамами и вернуться к тебе. Если не хотеть с ними познакомиться, то спи. Тебе надо отдых, — слышу грусть в его голосе, и она почему-то трогает меня. В груди что-то щемит и болезненно сжимается. Игнорирую эти чувства. Сейчас я должен жалеть себя, а не своего насильника. Несмотря на всю усталость, сон не идёт. Тело ломит и горит, словно при лихорадке. В какой-то момент начинает укачивать, словно я не на суше, а на корабле. С кровати не падаю, но голова закружилась. В какой-то момент возвращается Тион. Не вижу его, но узнаю по шагам его босых ног. Молча и тихо, словно боится спугнуть, атлант ложится сзади меня. Так же аккуратно он нащупывает моё тело под одеялом и, поняв конкретное моё местоположение, он обнимает меня, притянув к себе. Кровать достаточно большая для меня одного и, на удивление, узкая для нас двоих. Не вырываюсь, но успеваю сжаться всем телом. Тион же начинает что-то напевать себе под нос. Узнаю мелодию. Эту колыбельную он пел Снегалю, пока тот был крохой. Эти воспоминания вызывают очередные слёзы, и спустя совсем немного времени начинаю хлюпать носом. Почему я не могу возненавидеть Тиона? Сделай я это — было бы куда проще сейчас прогнать наглеца. — Зачем ты укусил меня? — спрашиваю, утерев собственные слёзы. — Я говорить тебе. Хотеть быть с тобой пара. — И я помню тот день. Не каждый день мне приносят медведя на крыльцо дома. — Почему со мной? Я же человек! — Как тогда не понимал, так и сейчас не понимаю. Я ещё могу предположить, что он хотел сделать из нас партнёров на время его пребывания на Лиле. И у нас было подобие отношений: мы жили в одном доме, делили одну комнату, растили вместе Снегаля и помогали друг другу разрядиться, хоть дальше ласк дело ни разу не доходило. Но по факту… Нас трудно назвать полноценными партнёрами. — Потому что Лори это Лори. Я нуждаться в Лори. — Пока я ломаю голову, у Тиона всё легко и просто. — Ты обещал не причинять мне боль. — Увлечься. — Потёршись носом об мою макушку, Тион продолжает шептать. — Оба увлечься. Больше не будет боль. Я обещаю. — Со Снегалем всё нормально? — Пусть я и не видел его совсем немного, но успел соскучиться. Да и страх за жизнь ребёнка никуда не делся. — Да. Много кушать. Много учиться. Хорошо спать. — Чему он учился? — Напрягаюсь, ведь со мной ничего подобного не обсуждалось. Да и чему он может научиться у атлантов? Как убивать людей, тысяча и один способ? — Мой родной язык и морское дело, — спокойно отвечает Тион. Что ж… звучит безобидно, но не понимаю, зачем это моему сыну. — Зачем это Снегалю? — Плавать. Путешествие. Он хотеть. Я не против. Завтра Снегаль похвастаться. — Никуда он не поплывёт. Не пущу в Атлантиду. — Тион тихо вздыхает, ничего не отвечая. — И сам не поплыву. — Хорошо. Как ты сказать, — тихо соглашается альфа, но я чувствую его улыбку, даже не смотря на него. Надеюсь, он не думает о том, что я передумаю. Закрыв глаза, продолжаю чувствовать раскачивание. С приходом Тиона голова всё так же кружится, но мирное пение да привычные поглаживания как будто усмиряют боль. В какой-то момент мне кажется, что улавливаю шум волн: умиротворяющий и убаюкивающий. Я не удивляюсь им, ведь их центр возведён почти у берега моря. Когда я был тут в последний раз, то тоже слышал звуки моря, пусть и не так чётко. Под колыбельную, ещё и с таким измученным телом, самое то для крепкого сна. Потихоньку, но верно, я проваливаюсь в глубокий сон.