***
— Малфой, очнись, — вывел меня из сладостной тишины голос девчонки. Я что, все-таки отрубился? — Пять минут, Малфой, продержись пять минут, ты должен. Приходи в себя, скорее, время уходит. Я открыл глаза и прохрипел: «Что мне делать?» — Сними родовой перстень и положи сюда, — указала она на начерченную, расплывчатую руну. Или это в моих глазах все расплывалось? Я молча выполнил указания грязнокровки. Жизнь уходила из меня, я чувствовал это физически, спорить времени не было. Я был уже одной ногой за гранью. — Родовая клятва, Малфой. Сможешь вспомнить и прочесть руны? — я кивнул, — Ты должен перенести ее на перстень. Просто положи на него руку и прочитай. Он временно станет хранителем рода, пока ты не наденешь его обратно. Надолго этого делать нельзя, но на несколько недель должно хватить при подпитке твоей магией. Немного времени мы выиграем, пока не найдем другой выход. Я… я не могу двинуться, я не могу разлепить губы, я… я… — Давай же, Малфой, — прогремел властный, приказывающий голос избранного, — Возьми себя в руки, ничтожество, змееныш, скотина, ты не сдохнешь здесь, только не так! Не сдохну. Я помню. И верю. Хренов герой. Потратив последние крупицы магии, я протянул руку к перстню, прошептал слова родовой клятвы. Перстень завибрировал, загорелся и… ВСЁ.***
В непроницаемой тьме я звал кого-то важного. Единственного нужного. — Поттер. — Я здесь, — отвечала темнота. Она никогда не молчала. Он был рядом.***
Очнулся я резко. Судя по всему, через несколько дней. Почти отдохнувший. Рядом в кресле храпел избранный. Растрепанный и без очков. В тапочках с помпонами. В розовых тапочках. Грозный герой магической Британии, будущий победитель Волдеморта. У постели пожирателя смерти в розовых тапочках с помпонами. Я ничего не мог с собой поделать и расхохотался. Поттер только лишь перевернулся на другой бок и что-то пробормотал. Зато Грейнджер подлетела моментально и наклонилась над кроватью, заглядывая мне в лицо. — Малфой, ты очнулся? Как ты? — Лучше. Намного, — приподнявшись, оперся на подушку я, — а что с Поттером? Спит мертвым сном. — Не буди Гарри. Он почти не спал эти два дня. Сидел рядом. — С чего бы это? — недоверчиво произнес я, пока в груди разливалось непонятное, покалывающее тепло, и взглянул на очкарика. Не спал, не отходил? Ну да, он же дал обещание, что не позволит мне сдохнуть. Уж слишком он обязательный, только и всего. И больше ничего. Конечно. — Я не знаю. Не уверена. Могу только предположить. Вообще, лучше спроси у него сам. — Ну давай, предположи. — Он… Понимаешь, он за свою жизнь потерял очень многое. И очень многих. Гарри слишком добрый, открытый человек. Каждую потерю он переживает слишком остро, каждый погибший остается кровоточащим шрамом у него на сердце. Ему невыносимо тяжело дается пережить это. До сих пор по ночам ему снится Седрик. Я слышу иногда, как он шепчет его имя. И Сириус… Его главная боль. У него больше просто нет сил терять близких людей, понимаешь? — Близких людей? Я то тут причем? — Я не знаю, что происходит между вами. Что случилось тогда, когда вы ходили за провизией и Гарри пришел чересчур счастливый. Я не знаю, что произошло с вами в это утро, когда ты чуть не умер у него на руках. Но он действительно не отходил от тебя. Он боится тебя потерять. Ты ему нужен. Нужен… Тепло в груди переросло в жар. Ноги готовы были пуститься в пляс. Я еле сдержал опять прорывающуюся идиотскую улыбку. НУЖЕН! — Грейнджер, скажи… Я мало что помню из того утра. Все обрывками, как в тумане. Он что, действительно меня на руках тащил? — Тащил. И потом, когда ты отрубился, очень крупно поругался с Роном. Да они до сих пор не разговаривают. Малфой, — она смутилась и отвернулась, — не разочаруй его. Прошу. Ты действительно стал ему дорог. — Не волнуйся. Не разочарую я твоего избранного, — с этими словами, я отвернулся в сторону, чтобы скрыть румянец на своих щеках. — Тебе нужно поесть, — прервала она неловкое молчание, — и подпитать перстень, кстати. Он уже начал нагреваться. Я тебя будить собиралась. Но сначала, подкрепи силы. Магический фон почти восстановлен, теперь нужно восстановить физическую форму, — с этими словами, она покинула мою часть палатки, чтобы через три минуты вернуться, неся несколько кусков хлеба и тарелку с чем-то приятно дымящимся. — Вот, поешь. Это куриный бульон. Куриный бульон… Не ел такого сколько? Месяц, два, год? Боже, как же вкусно!!! — И вде товько кувицу фзяли? — жуясь, поинтересовался я. — Это Гарри для тебя поймал. Мальчик-который-выжил поймал для меня курицу? — Грейнджер, скажи, я точно очнулся, или это все рисует мне мое воспаленное сознание? — Точно, — засмеялась девчонка, — доешь и займись перстнем. А потом поспи. Тебе это необходимо. Она уже почти скрылась из виду, когда я… — Эм…хмм… Стой, — она обернулась и вопросительно посмотрела на меня, — ты, эм… Ты спасла мне жизнь. Спасибо… ге… ге… Гермиона, — как же чертовски тяжело далось мне это имя!!! На мгновение, она оторопела, брови поднялись вверх, глаза округлились. Но потом она… ласково улыбнулась — Пожалуйста, Драко. Поправляйся.***
Окончательно я пришел в себя через сутки. А еще через сутки разразился страшный ураган. В то утро, как обычно, мы аппарировали в новое место. Выбор грязнокровки на этот раз пал на каменный утес на берегу моря, усеянный небольшими серыми камнями. «Это осколки гранита, » — прокомментировала она, как будто ее спрашивали. «Всезнайка», — тихо ухмыльнулся я. Мы с Грейнджер, как уже давно повелось, навешивали защитные и заглушающие заклинания, а более тупая часть нашей команды ставила палатку. Поттер с Уизелом все еще не разговаривали, а наше общение с заучкой вышло на новый уровень. После того, как я назвал ее по имени, мы с ней стали больше проводить времени вместе. И, что самое удивительное, с девчонкой оказалось интересно! Мы часа два вчера вечером сидели за столом и спорили о древних рунах. Пока не пришел Уизел и не уволок ее из палатки. Сильный порыв ветра оборвал мои раздумья. Я огляделся. Пока я размышлял, вокруг резко потемнело, небо наполнилось угрожающей чернотой, поверхность моря заходила ходуном. Я обернулся к парням и, перекрикивая шум гигантских волн, заорал: «Быстрее шевелитесь, нам нужно укрытие». Наскоро закончив с заклинаниями, мы побежали на помощь, под свистевший в ушах ветер. И снег, который мгновенно поднялся, окутал нас плотным облаком, забивая глаза, залетая в уши. Видимость была почти нулевая. Я пытался держать левый угол палатки, и почти получилось, когда невообразимый вихрь оторвал правый дальний угол и поднял его в воздух, в снежное торнадо. Вместе с Поттером. — Гарри, держись, — крикнула что есть мочи Грейнджер. Ветер крепчал, снег закручивался в маленькие смерчи, Поттер болтался в воздухе, палатка держалась уже только с моей стороны, Уизли валялся в снегу, придавленный упавшим стволом, слава богу, небольшого дерева. В добавок, океан совершенно разошелся. Волны с оглушающим грохотом падали на наш утес. Все усиливающийся ветер, помимо снега, нес в нашу сторону еще и брызги ледяной морской воды, которая за одну минуту промочила мое пальто до нитки! Грейнджер, ценой огромных усилий, удалось притянуть героя обратно на землю, но ветер сдувал, и, вероятно, еще пара минут такого урагана, и мы все взлетели бы в воздух. По крайней мере, палатка уж точно. Вокруг все грохотало, вращалось, сбивало с ног, ослепляло, замораживало. Взбесившийся океан грозился смыть нас с земли и навсегда похоронить в водной пучине. — Грейнджер, нам не удержаться, — пытаясь перекричать бурю, орал я. — Гарри, Рон, попытайтесь взять палатку. Поймайте ее, как хотите, нам нельзя оставаться без крова. Поттер и Уизли смело ринулись в бой с колотящими в лицо, шею и руки, летающими везде и всюду кусками льда. Уже не снежинками. Они кусались, царапали. До крови: я чувствовал расцарапанную щеку. Кое-как удерживаясь на земле с помощью наших с Гермионой заклинаний, они все же смогли сгрести палатку. — Идите сюда, нам нужно в укрытие. Мы не продержимся здесь, в этом безумии, — кричала девчонка, — я аппарирую нас в безопасное место, я смогу всех четверых, я тренировалась. Пока парни пробирались сквозь завывающий, сносящий ветер, я вцепился в грязнокровку мертвой хваткой. — Точно сможешь? — крикнул я. — Должна. Нет выхода. — У тебя получится, я уверен. — В этот момент Поттер с Уизелом наконец-то добрались до нас и тоже вцепились в девчонку. Грохот вокруг уже напоминал рев стотысячного квиддичного стадиона, я только успел заметить, как со склона горы над нами сходит огромная волна снега, когда, внезапно, все пропало и мы, мокрые, замерзшие и напуганные, шлепнулись на пол в каком то доме.***
— Все целы? Никого не расщепило? После скорой проверки, оказалось, что все невредимы. Что было удивительно, учитывая условия, из которых мы аппарировали. Все таки Грейнджер большая умница… Я ухмыльнулся сам себе. Блестящая идея, Драко. Сейчас будет весело. Я хитро подмигнул девчонке. — Четверная аппарация, — с восхищением посмотрел я на неё, — и без последствий для здоровья! Молодец, Гермиона. — Спасибо, Драко, — улыбнулась она, быстро разгадав мой замысел. — Грхмхгр, — раздался непонятный звук позади меня. В предвкушении, ещё раз подмигнул заучке и обернулся на парней. Это того стоило, черт возьми!!! Все шесть лет, что я звал ее грязнокровкой, стоили одного этого момента. Поттер молча сидел на полу, переводя с меня на Грейнджер абсолютно ошалевший взгляд. Его рот медленно открывался, я уже ждал, как сгрохочет его упавшая челюсть. А Уизли… ООО, ну почему у меня нет колдоаппарата!!! Это было божественно! Его лицо. Оно было пунцовым. Щеки отливали синевой. Казалось, что вся дурь, что есть в этом идиоте, резко ударила ему в голову. Волосы медленно шевелились. Уши горели алым огнём, глаза, казалось, сейчас взорвутся и вытекут прямо на пол. Рот беззвучно открывался и закрывался, как у душевнобольной рыбы. Трясущейся рукой с вытянутым пальцем, он медленно указывал то на меня, то на подругу и тихонько подвывал. Надо сохранить это в памяти. Навсегда. Я ещё немного поизучал двух обалдевших кретинов и… покатился со смеху. Рядом со мной искренне и задорно хохотала Грейнджер. А когда она смеется, она ничего такая… симпатичная. Первым, отмер, конечно, Поттер. Его мозг обрабатывал информацию минуты три. Рекорд, шрамоголовый! — Малфой, когда ты… начал называть Гермиону… хм… Гермионой? — Позавчера, — ухмыльнулся я, — а что? — Да так… ничего… в общем-то, — видимо, геройские речевые функции после шока ещё не полностью восстановились. — Я могу вернуться к грязнокровке, если тебя так больше устраивает. — Нет, так… хм… нормально, — буквально выдавил из себя избранный и огляделся. Поведение Уизли все ещё никак не изменилось. Скорее всего, мозг не был в состоянии переработать полученную информацию и отключился. — Гермиона, где мы? Это что, Литл-Уингинг? — вскричал герой после детального осмотра полупустой комнаты. Буря свирепствовала за окном даже здесь, слава богу, не так сильно, как на том проклятом берегу. Крыша грохотала от порывов ветра, в окна со стуком бился снег, но мы были в безопасности. Только где? Явно, это был не просто какой-то дом. Что-то не то. — Да, Гарри, — смутилась она, — это было первое что пришло мне в голову. Прости. — Пиздец, — выругался Поттер, резко вскочил и куда-то убежал. — Грейнджер, что происходит, где мы? — Гермиона, какого хрена, почему ты зовёшь эту белобрысую тварь по имени, — мозг Уизли включился. Как всегда не вовремя. Хотя, если бы он и дальше глючил и в итоге сгорел бы, было бы хуже. Мне было плевать на этого недоразвитого. Важнее было другое. — Гермиона, где мы? Что это за место? — Гермиона? — зарычал Уизли. — Драко, это дом Гарри. Ну, то есть дом, где он вырос. Нам срочно нужно было в укрытие, я знала, что дом пуст. Долго нам оставаться здесь, к сожалению, нельзя. Но ураган точно переждать сможем. Иди, найди Гарри. Пожалуйста. А мне нужно, — она бросила обеспокоенный взгляд на рыжего, — успокоить Рона. Дом, где вырос Гарри Поттер? Я с интересом огляделся. Серые стены, почти полное отсутствие мебели. Безлико и темно. И, как-то безрадостно, что ли. Не хотелось бы мне тут жить. Хотя, раньше, наверно, здесь все-таки было уютно. Детство мальчика-который-выжил! Уникальная возможность прикоснуться к его геройской жизни, о которой, на самом деле, мало что было известно. Во мне все дрожало от любопытства и нетерпения, и я, высушив себя заклинанием и наложив очищающее на пальто, с радостью отправился вглубь дома искать шрамоголового, оставив рыжего и заучку разбираться, кто кого и как должен звать. Найти Поттера особого труда не составило. Он обнаружился сразу за поворотом, возле двери в кладовку под лестницей. Стоял и не мигая, остекленевшими глазами, смотрел внутрь. — Я был уверен, что больше никогда уже сюда не вернусь, — тихо проговорил он. Ухмылка сама по себе появилась на моем лице. Я не мог смолчать. — Что, Потти, соскучился по веникам и швабрам? — подойдя ближе, я увидел в замерших глазах героя тоску, печаль и… боль? С чего бы это? Наверно, ответ находится в этой каморке. Заглянув, ничего примечательного я не увидел. Какая-то корявая конструкция, отдаленно напоминающая кровать, паутина по углам, детский порванный кроссовок на полке и пыль. Всё. Чего тут так расстроило самого избранного? — Тебе, обитателю особняков и поместий, наверно, дико поверить, что люди могут жить в таких условиях? — грустно усмехнулся он. — Поттер, о чем ты? — и тут до меня дошло, — погоди, ты что, жил ЗДЕСЬ? — Я жил здесь одиннадцать лет. И, если бы не Хогвартс, я до сих пор бы жил в этой каморке. — Мальчик-который-выжил, провел детство в чулане под лестницей? — Ну да. Только тогда это был мальчик-принеси-тапочки, постриги-газон, приготовь-завтрак, не-мешайся-под-ногами, — с этими словами, Поттер зашел внутрь и улегся на странное сооружение. Во весь рост он уже не входил, поэтому геройские ноги свесились с края конструкции и почти доставали до пола, — добро пожаловать, Лорд Малфой, в мой Мэнор. Правда, он несколько меньше тех, к которым ты привык, но что поделать. Ты, кстати, здесь первый гость, ну, кроме пауков с потолка. Честь, не правда ли? Горечь в голосе Поттера заставила болезненно сжаться мое сердце. Мне что, его жаль? Тихо пробравшись в мизерное помещение, я опустился в пыльный угол и присел, оперевшись спиной на стену. Сказать было нечего, от удивления, я, по моему, потерял дар речи. — Чаю, только, предложить не смогу. Домовиков нету. В этом доме домовым эльфом был я, — зло скиривился он, а я… Я не мог поверить. Да как так то, надежда магической Британии, один из самых сильных (хоть и тупых) магов нашего поколения, он что, был прислугой в доме своих маггловских родственников? — Я слышал, что ты вырос у магглов, но подробностей в магическом мире никто никогда не знал. Они что, не любили тебя? Расскажи, Поттер. — Что рассказать? Как меня запирали на недели в этом, — он с горечью обвел взглядом каморку, — Жилище? Как меня морили голодом за малейшую провинность? Вот ты, Малфой, наверно, с детства готовился играть в квиддич, еще младенцем летал на детской метле, а я… моими тренировками были попытки сбежать от кузена. Что удавалось далеко не всегда. И бил он меня не один. Все его друзья развлекались избиением вашего херового героя! Золотого, мать его, мальчика! Казалось, в голосе Поттера уже звучали слезы. Во мне же закипала злость. Да как же так можно, с избранным, с чемпионом турнира трех волшебников, с лучшим ловцом за всю историю школы??? Я то думал… — Я думал, ты с детства был золотым мальчиком, из которого готовили звезду. Воспитывали, как главное сокровище магического мира, растили будущую надежду в золотой колыбели, а на самом деле… — Я тебе больше скажу, Малфой, я даже о волшебном мире не знал, пока мне не исполнилось одиннадцать. Тетя Петуния и дядя Вернон внушали мне, что я никто, мои родители были алкоголиками и погибли в автокатастрофе. Они… они слишком магглы, правильные до мозга костей. Выбросить племянника на улицу у них возможности не было, они обязаны были растить меня, но все ненормальное и хоть на миллиметр отличающееся от них, для этой семьи было запрещенным и невозможным. Потому они мне ничего и не рассказали. Больше всего на свете они боялись, что я буду отличаться от других и что на них станут показывать пальцем. В общем, я не знал ни о Хогвартсе, ни о магии вообще. И о Темном Лорде тоже. Это были ужасные годы. Хотя, если подумать, — он поднял голову со своего странного ложа и посмотрел на меня, — была в моем детстве одна хорошая вещь. Тогда я не знал тебя, змеюка слизеринская. — Как годы без меня могут быть хорошими, Поттер? — улыбнулся я. В сердце шевелился маленький зверь. Его звали жалость. Я жалел Поттера… Твою мать… А рядом с жалостью зарождалось что-то неизвестное мне, непонятное, невозможное. То, что в душе молодого Малфоя не присутствовало никогда. Сочувствие? — Так получается, ты не знал, что ты волшебник? — Нет. Меня Хагрид просветил, когда мне исполнилось одиннадцать. Он же мне и письмо из Хогвартса принес. И взял меня в Косой переулок, чтобы купить все необходимое к школе. Рассказал подробности про Хогвартс, Дамблдора, моих родителей, Риддла. Знаешь, — мечтательно улыбнулся он, — это был лучший день в моей жизни. Тогда я, наконец, понял, кто я, обрел дом, друзей и, — он хитро прищурившись, глянул на меня, — врагов тоже. Мой мозг готов был разорваться на тысячи кусочков, но отказывался верить. — Потти, ты хочешь сказать, что наша с тобой первая встреча в магазине мадам Малкин, произошла в твой первый день в магическом мире? Он молчал. А я думал. И охреневал. Шок усиливался. — Да, избранный, теперь я понимаю как все это выглядело с твоей точки зрения. Ты только что узнал, что ты волшебник, первый раз увидел Косой переулок, метлы для тебя тогда были только инструментом для уборки, а я тебе про квиддич и чистокровных, — усмехнулся я, — Хотя, надо признать, наши с тобой судьбы уж очень интересно переплетены. Удивительно, что мы встретились именно в этот день. Как будто бы это знак судьбы или веление магии. — Ага, Малфой, эгоистичным противным подонком ты тоже оказался по велению магии? — Я хотел с тобой подружиться, вот и начал выпендриваться, — опустив взгляд, тихо ответил я, — Знаю, что выглядел глупо. Мне было одиннадцать, ты был мне интересен. Не знаю, почему. Я же тогда, в магазине, не понял, что ты Гарри Поттер. Передо мной стоял просто мальчик. И я, как мог, старался привлечь к себе его внимание. Если бы ты знал, сколько раз после я мысленно прокручивал в голове ту встречу, сколько сотен раз корил себя за всю ту хрень, что нес тогда… Поттер хмыкнул и резко вскочил со своей лежанки. Что, бить будет? Герой с хитрой ухмылкой приблизился ко мне. Я поднялся в своем углу и вжался в стену. Ударит? Но вместо этого… — Привет, меня зовут Гарри Поттер, — и ПРОТЯНУЛ МНЕ РУКУ. Мне! Мое сознание нырнуло на семь лет назад, когда я так же стоял с протянутой ладонью. Вся боль из-за его отказа, которую я годами носил в себе, вся ненависть, всё отступило, улетучилось под его открытым взглядом. — Привет, — слегка дрожащим голосом ответил я, — меня зовут Драко Малфой, — и исполнил мечту всей своей жизни. Пожал ему руку в ответ. В голове не осталось ничего, кроме одной, отчаянно бьющейся мысли. Я друг Золотого Мальчика, избранного, Героя Магической Британии. Хотя… К черту все эти титулы. Я стал другом Гарри Поттера. Просто мальчика. Не буду обманывать сам себя, даже без всех пророчеств мира и шрамов на лбу, этот парень всегда был нужен мне. Как друг. Не как избранный. А как человек. Мы оба молча постояли пару минут, пялясь на наши сцепленные ладони. Обретая в этом молчании каждый что-то свое. — Гарри, где ты, — вывел нас из прострации крик Грейнджер. — Идем, друг, — разорвав рукопожатие, сказал я с улыбкой, — что-то мне подсказывает, что твоего Уизела надо поить успокоительным. Да и поесть бы не мешало. — А все-таки, Малфой, с чего ты начал называть Гермиону по имени? — Ну… как-то так получилось. Да и вообще, с ней проще. У нее же нет шрама на лбу. — Придурок, — буркнул Поттер и пихнул меня плечом. — Идиот, — пихнул я его в ответ.***
День прошел как всегда, за исключением того, что мы были в помещении и не бродили по заснеженным лесам. Грейнджер даже решилась на вылазку в маггловский магазин, купив обеды для какого-то странно рычащего и пищащего устройства, так что, мы даже более-менее нормально поели. И в доме оказалась горячая вода! Сколько я не принимал ванну? Казалось лет десять. Буря за окном продолжала завывать, а мы разожгли огонь в камине и молча смотрели на пламя, думая каждый о чем-то своем. Я вспоминал родителей. Впервые с тех пор, как я покинул дом, мы оказались в нормальном жилом помещении, а не в палатке или сарае. Весело горящее пламя камина, пляшущие тени на стенах напоминали о потерянном уюте. Вернусь ли я когда-нибудь в Мэнор? И будет ли, куда возвращаться? Время пролетело тихо и незаметно. Впервые за все время наших скитаний, мы будем спать каждый в своей комнате! Здорово, молодец Грейнджер все-таки, что затащила нас сюда, хоть раз побыть в нормальных условиях. Уизел, все еще не разговаривающий с Поттером и огрызающийся на подружку, молча убрел в самую большую комнату с огромной двуспальной кроватью. Скотина! Грейнджер уснула на диване у камина, будить мы ее не стали. Очкарик просто укрыл ее одеялом. На выбор оставалось две комнаты. — Я займу спальню Дадли. Всегда хотел. Там был компьютер и много-много игрушек. И книг, которые он не читал. — Тогда мне остается эта, — кивнул я головой в сторону последней комнаты, — спокойной ночи, Поттер. — Спокойной ночи, Малфой, — кивнул очкарик. Я уже открывал дверь в доставшуюся мне спальню, — кстати, Малфой, там, под кроватью, под половицей могут быть конфеты. Если найдешь, они твои. — Спасибо, — автоматически ответил я, а потом мои глаза округлились, — постой, это что, твоя спальня? — Ну да. После первого курса в Хогвартсе дядя и тетя мне все-таки выделили отдельную комнату. Видимо, боялись Дамблдора, не знаю.***
В эту ночь я не мог уснуть. Не из-за кошмаров или магии Мэнора: перстень пока вполне справлялся с нагрузкой. Я лежал в комнате Поттера, на кровати Поттера, жевал древние каменные конфеты Поттера и думал о… все о том же Поттере. Весь его сегодняшний рассказ все еще казался нереальным. Святой Поттер, хренов герой, звезда квиддича, чемпион турнира, мечта всего женского населения страны — прислуга в доме родственников, побитый братом, голодающий, живущий в чулане. Эти две картинки просто никак не складывались в один образ. Ну совершенно. Да, надо признать, детство у избранного было, мягко говоря, хреновое. А дальше? Вот он пошел в Хогвартс и что? Каждый год стабильно нависавшая над ним смертельная опасность, толпы чокнутых фанаток. Да и сложно, наверно, ему было адаптироваться в новом для него мире. А еще я. Уж я отлично постарался, чтоб его школьная жизнь превратилась в ад. Я мысленно прокручивал в голове все то, что творил за эти годы. Все издевательства, оскорбления, поступки за которые теперь… Пиздец, за которые мне теперь было С Т Ы Д Н О… А дальше? Скольких близких он потерял, сколько смертей видел, сколько раз сражался… да с кем только не сражался. Чтобы в итоге… все равно погибнуть. Потому что он долбаный крестраж долбаного Волдеморта! Мне было его жаль, впервые в жизни, действительно жаль. А самое противное, что я еще никогда в своей жизни не чувствовал себя такой конченой сволочью.