***
— Малфой, вставай, — чей-то шепот вырвал меня из сна. Кто-то тряс меня за плечи. Какого лешего мне поспать не дают? Открыв глаза, я обнаружил две шокировавшие меня вещи. Во первых, темноту. Сейчас явно ночь, вот ничего себе как меня вырубило! Сколько же я проспал? И второе. Сидящий на моей кровати Поттер. Близко — близко. Протянуть руку всего на несколько сантиметров, повалить на кровать и целовать, целовать, целовать до умопомрачения. Я мотнул головой, прогоняя прочь неуместные мысли. — Ну, чего тебе, шрамоголовый? — обреченно простонал я. Что ему опять в голову взбрело? Посреди ночи, явно под заглушающими… Неприятно засосало под ложечкой. Идеи Поттера всегда опасны, а уж посреди ночи и явно в тайне от друзей…. — Пойдем, Малфой, поговорить надо, — отведя взгляд, ответил он. Ох, как нехорошо-то… Геройская голова придумала очередной пиздец, из которого его будет вытаскивать Драко Малфой? Даже не Уизел? — Поспать надо, Поттер, ночь на дворе, — для вида проворчал я, выбираясь из-под одеяла. Сплю я в одних боксерах, тело мое — божественно прекрасно. Так что зрелище, представшее перед глазами Гарри, было настолько чувственным и сексуальным, что я ему даже позавидовал. Как бы ни был прекрасен сам герой, но до потрясающего меня ему далеко. Я прекрасно знал, как сияет моя бледная кожа в лунном свете, как соблазнительны мышцы на натренированных руках квиддичного ловца, как прекрасна моя подтянутая задница. И я со всем своим малфоевским шармом и слизеринским сволочизмом, по полной воспользовался ситуацией. Грациозно, как кошка, выскользнул из постели, с наслаждением потянулся, играя мышцами. Наклонившись к чемодану за брюками, я услышал, как Гарри позади меня нервно сглотнул. Что, Поттер, нравится картина? — Отвернись, извращенец! — прокомментировал я ситуацию, довольно ухмыляясь. Соблазняю Гарри Поттера! Куда же я скатился! А Гарри Поттер, похоже, соблазняется! Ну, по крайней мере, равнодушным точно не остался. — Сам извращенец, — буркнул он недовольно. — Кто ж знал, что ты спишь в… эм. В таком виде? — А ты, когда человека из кровати посреди ночи вытаскиваешь, ожидаешь его одетым в парадную мантию застать? — хохотнул я, натягивая свитер. — Идем, расскажешь, что взбрело в твою шрамированную голову. Гермиона и Уизли мирно спали, когда мы, как заговорщики, на цыпочках прокрались мимо них к выходу из палатки. Вдохнув полной грудью прохладный воздух весенней ночи, я посмотрел на Гарри, многозначительно подняв бровь. — Ну, говори, давай, ради чего ты помешал мне смотреть приятные сны. — Мне нужна твоя помощь, — твердо, глядя в глаза, проговорил он. Точно что-то удумал. — Ну, если уж помощь необходима именно моя, то дело точно пахнет жареным, а, Потти? — Я должен попасть в Годрикову Впадину. — Куда? — обалдело отозвался я. — Зачем? — Понимаешь, — начал объяснять Гарри, — это то место где… в общем там произошло, эм… сам знаешь что там произошло, и я хочу… До меня начало доходить, о чем он говорит и куда хочет отправиться. Его родителей убили в Годриковой Впадине, первое падение Лорда произошло там, там был дом Поттеров, там и должно быть… — Ты хочешь посетить их могилы, не так ли? — Да, хочу. Я как-то раньше об этом не задумывался, знаешь? Когда тебе шестнадцать, семнадцать лет, ты думаешь, что все еще впереди, ты все еще успеешь. Даже несмотря на войну. Ведь будет время после нее. А теперь, когда я знаю, что для меня никакого «после войны» не будет, — грустно закончил он. — Ты хочешь это сделать прямо сейчас? Посреди ночи? — тихо ответил я, после небольшого молчания. — Да, прямо сейчас. Другого времени может не быть. — И почему же ты это делаешь посреди ночи, скрываясь? И, главное, почему ты просишь о помощи меня? — Потому что, Гермиона запретила мне даже думать о походе туда. Она считает, что там может быть опасно. — И в этом я с ней согласен. Там не может быть, там точно опасно. Тебе сейчас в любом магическом поселении опасно появляться, а уж в таком значимом и подавно, — высказался я. Кретин шрамоголовый! Лезет туда, куда не просят, все ему надо неприятностей на свою сексуальную попку наловить! — Ну а почему не Уизел, а я? — Рон сейчас не пойдет против Гермионы. Ни за что. Не сейчас, когда их отношения только наладились. Так что, остаешься ты. — Методом исключения, значит. Что ж, спасибо за оказанную честь, Поттер, но я, пожалуй, откажусь. И тебя никуда не пущу. Нечего тебе там делать. Совершенно. — От тебя я ожидал другой реакции, если честно, — растерянно произнес Гарри, — Был уверен, что согласишься… — С чего это? — начал закипать я. — Ты думаешь, что я такой же безбашенный придурок как и ты? Нифига подобного, Поттер! — Малфой, я всего лишь… — продолжил оправдывать свою глупость Поттер, но мне уже было наплевать. Меня уже не остановить. Да как он может вот так просто, сам, добровольно, подвергать опасности свою жизнь! Совершенно не думает ни о своей шкуре, ни о том, что будет с его друзьями, если с ним что-то… Что будет со мной? Я же ведь и сам… — Нет уж, Поттер, никуда я с тобой не пойду, — сквозь зубы прошипел я, — это может быть опасно! Хочешь поскорее умереть? Со скалы прыгни. А нарываться на засаду пожирателей или егерей я тебе не позволю. По моей вине, рядом со мной ты не сдохнешь! Ты — идиот, Поттер, но я — нет! — Малфой, — тихо, почти прошептал Гарри, — у меня не будет второго шанса. Уже нет. Это моя единственная возможность увидеть, где похоронены мои родители. Отдать им последний долг, перед тем как… как я умру. Я должен там побывать. Если ты не пойдешь со мной сегодня, то завтра я сбегу туда один. Пожалуйста, Малфой. — Да как только тебя увидят, туда слетится вся магическая Британия! — продолжал сопротивляться я, внутренне понимая, что он прав. Что возможности больше не будет. — У меня есть мантия невидимка, забыл? — последним аргументом он меня сломал. Не могу же я его круглосуточно держать связанным? И даже втроем мы его не удержим. Все равно сбежит. Вон, какая у него силища! И мантия, опять же. Если бегом и под мантией… Может и обойдется! — Ладно, черт с тобой, упертый кретин. Тащи свою мантию. — улыбнувшись, ответил я. Поттер взвизгнул и … прыгнул на меня, сграбастал меня руками. Он меня обнял!!! Как же умопомрачительно ты пахнешь, Гарри…. Мой член заинтересованно дернулся. А герой тем временем, прошептал мне, почти касаясь уха своими губами: «Спасибо», отпустил меня и радостный убежал. Оставив меня стоять с полностью готовым членом и пустой головой. — Сволочь ты гриффиндорская, опять, блин, дрочить на тебя идти… — проворчал я по пути в ванную комнату.***
Через минут тридцать, мы стояли с Гарри под мантией, взявшись за руки, посреди магической деревушки, где когда-то маленький Гарри впервые победил Темного Лорда. Я бывал здесь, у отца здесь жили какие-то деловые партнеры, и пару раз он таскал меня с собой на скучнейшие ужины. Так что аппарировали мы без проблем. А вот где кладбище, я понятия не имел. — Пойдем искать — едва слышно выдохнул Гарри. — Идем, — ответил я, и мы двинулись вглубь деревушки. Так, не отпуская рук друг друга, мы прошли в молчании минут десять, когда Гарри решился все же заговорить обо всем произошедшем. — Почему ты мне сразу не сказал про крестраж? — Не хотелось терять козырь. Кто мог предсказать, как все обернется. — гордо вскинув голову, ответил я. — Да и не знал я тогда, как к этому относиться. — Теперь знаешь? — Да. — ответил я уверенно и четко. — Я не хочу, чтобы ты умирал. — Спасибо! — ухмыльнулся он, — Как ты под веритасерумом не раскололся? Я не могу понять. Ты что, умеешь с ним бороться? — Ты идиот, я тебе еще тогда сказал, что ты не умеешь задавать правильные вопросы, — хохотнул я. Вдвоем под мантией нам было тесно и даже жарко. Годрикова Впадина оказалась довольно-таки большой деревней. Вокруг темнели дома и магазины, ничего похожего на кладбище, пока не наблюдалось. Внезапно, Гарри резко остановился, за руку повернул меня к себе и, заглянув в глаза, спросил: — Есть ли еще что-то, что ты мне не сказал? — Нет. Клянусь. — Твердо ответил я, глядя в его неземные глаза. При всем желании под таким его взглядом соврать я бы не смог. Я сжал его пальцы. — Ты мне веришь? — Верю, — кивнул он, сжал мою руку в ответ и мы двинулись дальше. Темнота все больше сгущалась вокруг нас, начал накрапывать мелкий противный дождик. Я уже хотел предложить вернуться обратно, когда… — Вот оно, там, возле церкви. — возбужденно сказал Гарри и потащил меня в сторону. И действительно, через пару минут мы достигли закрытых массивных ворот кладбища Годриковой Впадины. Задерживаться не хотелось, ощущение неминуемой опасности не отпускало, как и неясная тревога за Гарри. Поэтому, молча кивнув друг другу, у ворот мы сняли мантию и разделились. Я двинулся налево, а Поттер направо. В темноте, за завесой моросящего дождя, что-то увидеть было почти нереально. Пришлось, наплевав на опасность быть обнаруженными, подсвечивать палочкой. Да, надо сказать хождение ночью по кладбищу под дождем — занятие малоприятное. Даже учитывая, что я, в отличии от Поттера, не забыл наложить водоотталкивающие заклинания. Основательные древние надгробия выплывали из темноты, как ожившие чудовища из страшной сказки. Я содрогнулся. Мрачно и уныло. И мокро. Скорее отсюда! Ощущение неотвратимой беды все больше усиливалось по мере продвижения вглубь кладбища. — Игнотус Певерелл, Ральф Бернс, — читал я, поеживаясь, имена на памятниках, — Ариана Дамблдор. Стоп. Дамблдор? Родственница, наверно. Дамблдор что, тоже жил здесь когда-то? А, плевать! — Виктор Дейлиз, Матильда Маркбранк, Лили и Джеймс Поттеры. Нашел! Передо мной предстало невысокое снежно-белое мраморное надгробие. С именами родителей Гарри. Последний же враг истребится — смерть. Да уж… Надпись… Скоро эта ваша смерть и сына вашего заберет. Знали бы вы, что отдали свои жизни зря…. Что Дамблдор просто так, играючи, отправит вашего сына умирать, когда ему не будет еще и восемнадцати? Скоро вы встретитесь в посмертии. Семья Поттеров воссоединится. Я смахнул невольную слезу и крикнул в ту сторону, куда ушел избранный: — Поттер, я нашел. Он прибежал моментально, разбрызгивая вокруг себя дождевую воду из многочисленных луж. Прибежал и застыл. Стеклянными глазами уставился на то место, где нашли последний приют самые родные для него люди. Которых он даже не знал. И в этом виноваты Дамблдор с Волдемортом, в этом тоже! — Я оставлю тебя, — тихо проговорил я. Поттер кивнул. В такие моменты свидетели — лишние. Ему надо побыть одному. Я двинулся в сторону кладбищенских ворот. На выходе обернулся. Гарри стоял перед памятником на коленях. Сердце снова пребольно кольнула жалость и сочувствие. И еще что-то, что я никак не мог правильно назвать. Как бы мне хотелось хоть что-то сделать для него! Я вышел за территорию, очистил магией немного мокрой и грязной земли и опустился на нее, прислонившись к ограде спиной. Я стал ждать. Минуты текли невыносимо медленно. Дождь уже не моросил, а лил в полную силу. Водоотталкивающие заклятья не справлялись, мое пальто начало потихоньку промокать. Я поежился. Что-то стало холодать. Все-таки, самое начало весны, и морозы ещё возможны. Как же я устал от всего этого напряжения! Может, надо было умереть тогда вместе с отцом и матерью, проще было бы? А не вот это вот все? Тоска и отчаяние накатили с новой силой, да так внезапно, что стало даже страшно. Наверное, близость кладбища и страдающего Гарри все же сказывается. Гарри… Вот уж у кого вообще ничего хорошего нет, ничего радостного. Да и у меня тоже нет. Чего хорошего то в моей жизни за семнадцать лет было? Даже вспомнить ничего светлого не могу, как будто всю радость выкачали. Как будто… Я бросил взгляд назад. Туда где оставил Поттера. В черноте, за сплошной стеной дождя ничего не было видно. Только кладбищенская ограда в непосредственной близости от меня медленно, сверху вниз, покрывалась инеем. Я вдохнул ставший уже абсолютно ледяным, воздух. Что…. ТВОЮ МАТЬ!!! ДЕМЕНТОРЫ!!! — Поттер, — заорал я во все горло и понесся туда, где оставил избранного. Только бы мне почудилось, только бы не… Только бы был жив. Плакал бы, матерился, истерил, но только живой! Умоляю, пусть я ошибаюсь, пусть я… Гарри распластался на мокрой, чавкающей кладбищенской грязи, разбросав руки в стороны. Свет от моей палочки выхватывал в пелене дождя то тут, то там костлявые длинные пальцы, рваные полы плащей, темные, скрытые капюшонами головы. Сколько их? Меня обуял ужас. Не страх, не паника, а самый настоящий ужас. Один, два, восемьдесят? Один подлетел к лежащему Поттеру особенно близко, тело Гарри вздрогнуло, чуть выгнулось в сторону протянутой руки и раскрытого рта. В который немедленно устремились силы, эмоции, чувства, жизнь моего Гарри! Ну уж нет, костлявые выродки преисподней, не отдам! Никому, даже вам! Господи, страшно, как же страшно… В свете люмоса я насчитал как минимум тридцать парящих в воздухе тел. А судя по шуму, за ними есть еще и еще. Полчища! И я один, против них всех? Но что я могу? Страшно, страшно, как же страшно, мать твою! Но Поттер там, Поттеру еще хуже, он умрет сейчас там, от них. Они заберут его светлую, прекрасную, сильную душу себе. НИ ЗА ЧТО! Вперед, Драко Малфой! Ты обещал больше никогда ничего не бояться, помнишь? С бешеным криком я ворвался в эпицентр урагана из дементоров, в кольцо ужаса, которое они сомкнули вокруг лежащего героя. Как только меня пропустили? Волной моих эмоций стену азкабановских стражников отбросило от Гарри метров на пять. Вот оно, выигранное время! Пусть минуты, но все же… Я подлетел к Поттеру, вцепился в его плечи, прижал к себе крепко-крепко. — Какой же ты холодный, Поттер… — кожа Гарри была действительно ледяная и синяя, голова болталась на шее из стороны в сторону, как не живая, глаза запрокинулись, губы побелели. Но сердце, слава богу, билось. Сколько времени он тут уже лежит бездыханный под напором этих невообразимых чудовищ? Пока я сидел там, за оградой и предавался унынию, сколько он здесь сопротивлялся им? Может быть, даже звал меня… — Черт, Поттер, ну почему ты не вызвал патронуса, он же у тебя… — начал я. И осекся… Какой там, к чертям, патронус? Какое счастливое воспоминание мог взять из памяти сегодняшний Гарри? Стоящий на коленях у могилы родителей, сутки назад узнавший, что должен умереть, что эту войну он проиграет!!! Сломленный, сдавшийся, с потухшим взглядом! Дементоры, тем временем, очухались и вновь стали приближаться, сжимая круг вокруг меня и Поттера, лежащего безмолвной куклой в моих руках. Надо что-то делать! — Поттер, черт, я знаю, что тебе трудно, знаю что тяжело и больно, но ты должен очнуться, слышишь? — шептал я избранному, сцеловывая заледеневшие на его щеках капли дождя, — ты должен очнуться, должен вызвать патронуса, должен спасти себя, меня… нас, Поттер, ты должен! — шептал я, с надеждой глядя в его закрытые глаза. Бесполезно, нет ответа. Кольцо дементоров сжалось вплотную над нами, костлявые пальцы из-под разорванных в лохмотья плащей почти касались нашей кожи, под капюшонами виднелись черные дыры-рты. Бездны, которые через несколько минут поглотят наши души. — Поттер, прошу, пожалуйста, очнись. Я не могу вызвать патронуса, я же долбаный пожиратель! — тем временем одна из тварей подплыла к Гарри и засосала очередную волну эмоций в свою бездонную глотку. Может быть, сейчас эта тварь съела именно то, самое счастливое воспоминание, которое помогало Гарри вызвать защитника. Я трясся в безумном ужасе. Умереть вот так… — Поооттер, я не умею, я не спасу нас. Гарри, очнись, пожалуйста, Только ты можешь это прекратить, у меня нет на это сил. Гарри, очнись, — шептал я в его ухо, пока сзади не почувствовал вторжение в свой разум, воспоминания детства, мамин голос, редкие объятия отца — все поблекло в моем сознании, растаяло и улетело из головы. Вместо этого дементор поселил в этом месте моей памяти ужас и отчаяние, боль и желание умереть, закончить все прямо сейчас. От неожиданности и шока, я упал на спину, выпустив из рук Гарри, который рухнул в грязь. Гарри! Если бы я был один, я бы сейчас умер. Ради чего мне жить? Но здесь Гарри, которого я должен спасти. Тем временем, потоки воспоминаний, светлых чувств уходили из него, из меня во все стороны. Поттер по цвету уже стал таким же белым, как надгробие его родителей, возвышающееся рядом. Его надо привести в чувство, иначе смерть. Я, преодолевая огромную боль и омерзение от парящих рядом дементоров, подполз к нему, будто бы сквозь воду прорываясь через летящие нити чувств и мыслей национального героя. Подполз, встряхнул. Последний шанс, еще на один раз я силы не соберу. — Поттер, вставай, скотина, очнись, твою мать, урод шрамоголовый, я не могу ничего с ними сделать, не могу! — кричал я, перекрывая шум дождя и леденящий душу шелест развевающийся на ветру останков дементорских плащей. Я тряс его так сильно, как только мог, бил по щекам и орал. — Очнись, урод, тварь, дебил, ты же герой или кто? Вставай, спасай, геройствуй, ты, бесполезный, тупой, смелый, сильный, честный, потрясающий, любимый… Чего? Лю… лю… Что я только что сказал? На мгновение я так обалдел, что выпустил Гарри из рук. Но тут же схватил обратно и прижал к себе еще ближе. Вжал в себя, врос в него каждой клеточкой. Сердце билось, как ненормальное, из глаз текли слезы, руки дрожали от шока и одновременно от облегчения. Да, черт, да! Любимый. Вот как это называется. Вот какое слово я искал последние несколько месяцев. Любимый! Я люблю Гарри мать-его Поттера, люблю настолько сильно, что сейчас буду бороться с сотней дементоров, не умея вызывать патронуса. Люблю настолько, что смогу победить. Что там надо для заклинания? Счастливое воспоминание? Да какое нафиг воспоминание, когда вот оно, мое счастье, самый главный человек в мире, лежит у меня на руках. Я погладил его по волосам, шепнул: «Я спасу тебя». И впился в его бескровные ледяные губы. Абсолютно не обращая внимания, что творят дементоры вокруг, я целовал и целовал моего Гарри. Которого я… Бережно положив избранного на землю, я поднялся в полный рост, улыбнулся всему миру совершенно ошалевшей улыбкой. Счастливые воспоминания? Разве можно быть счастливее, чем я сейчас? — Я люблю тебя, Гарри Поттер, — заорал я на всю Годрикову Впадину, — Экспекто Патронум! Палочку тряхнуло в моей руке один раз, второй, третий, больно шибанув отдачей мою руку. Маленький шарик молочно-белой энергии на кончике превратился во все сносящую волну, которая расходилась пульсирующими кругами вокруг нас, прогоняя монстров, дождь и темноту. Заклинание было такой силы, что даже тучи на ночном небе расступились! А я стоял и улыбался. Не переставая, как молитву, шептать: «Люблю тебя, люблю тебя, Гарри». На кладбище, залитом лунным светом, стало тихо, лишь судорожное дыхание Поттера у моих ног раздавалось в тиши. А посреди безмолвного погоста стоял великолепный олень, сотканный из энергии, созданный моей магией. Олень, точь-в-точь как у Гарри! Я, наконец, опустил палочку, и, обессиленный, рухнул на оттаявшую землю. Волшебное животное в несколько скачков преодолело расстояние между нами и уткнулось в мою руку холодным белым носом. — Спасибо тебе, — поблагодарил я, — какой ты у меня красивый получился. Он лизнул мою руку, вызвав дрожь в пальцах прикосновением магии, поклонился и исчез, оставив вместо себя легкое свечение. Смог! Как же я смог перебороть магию метки Повелителя, как же смог обойти ее черноту и сотворить самое светлое заклинание из всех существующих? Это же невозможно! — Это все ты, Поттер. Почему с тобой все всегда не так, как у людей? — улыбаясь, прошептал я ему в губы и легонько поцеловал. Губы Гарри немного потеплели, но все равно выглядел он ужасающе. Боюсь, один я с его восстановлением не справлюсь. Придется звать Грейнджер. А это значит, что меня ждет одна из самых жутких лекции о правилах поведения двух безответственных идиотов в военное время. — Пора выбираться, шрамоголовый. И тут пришла боль. Пришла, заполнив каждую часть моего тела. Раскрошив каждую кость, расплющив, раздавив каждую мышцу, взорвав мозг. Только боль и нечеловеческий крик, и конвульсии, спазмы. Я лежал изгибаясь, трясясь, крича от невыносимого страдания. Что еще? Это какая-то отдача всем, кто посмел полюбить великого избранного? Больно, больно, невыносимо! Дементоры, вернитесь, добейте!!! Сколько я мучился? Не знаю, может час, может пять минут. Боль медленно отступала, отпуская из своих объятий. Что это, дьявол раздери, было? Дыхание Гарри, все также лежащего на земле, стихло и стало реже. Блядь, он же умрет щас тут! От дементоров спас, а доставить в лагерь как? Меня же трясет всего, я не смогу аппарировать! Я подполз к нему и в который раз за эту ужасную ночь взмолился: «Поттер, ну очнись, пожалуйста, гриффиндурок, помоги мне». Герой не отвечал, лишь все тяжелее и реже дышал. Ебаный пиздец! В моем состоянии двойная аппарация — это неминуемая смерть. Я встать то не могу… Но оставаться здесь и дальше — нет возможности. Нужно собраться с силами, нужно как-то взять себя в руки, встать, поднять с земли не очень-то легкого очкарика и четко аппарировать в нужное место. Желательно, ничего жизненно важного по пути не оставив. Задача не из простых, учитывая дрожь в ногах и руках, оставшуюся после диких спазмов. И вообще, все волнения сегодняшней ночи. Вставай, вставай, Драко. Умудрился влюбиться в избранного — приучайся спасать его из передряг, в которые загнала его собственная твердолобость. — За что мне это? — обхватывая дрожащими руками тело любимого парня, прошептал я с улыбкой. — Ты держись, Гарри. Я перехватил его поудобнее, наслаждаясь весом самого родного существа на собственных руках. Какое же это счастье — любить, как я раньше не понимал! — Только не расщепись, герой, ладно? — попросил я Гарри напоследок, целуя его вихрастую макушку и аппарировал. И как раз во время. Уносясь в вихре, я краем уха слышал многочисленные хлопки и крики пожирателей, за секунду наводнивших древнее кладбище.***
— Грейнджер, — что есть мочи заорал я, как только мы появились возле палатки. Пошатываясь, я двинулся в сторону входа, но сил не хватило. С Гарри на руках передвигаться в таком состоянии было невозможно и я рухнул на колени. Но любимого не выпустил. Бережно положив на землю, снова истошно заорал — Грейнджер! — Черт, я сейчас потеряю сознание, где носит эту заучку! — Что, Драко, что случилось, что с Гарри? — раздался позади обеспокоенный голос Гермионы. — Де-де-дементоры, — простонал я, хватая ускользающее сознание, — сотня или около того. Помоги… ему, — еле слышно прошептал я и провалился в сладостное небытие. Очнулся я от крепкой пощечины и омерзительной смеси из укрепляющего и успокаивающего зельев. — Гадость какая, — открывая глаза, сказал я склонившейся надо мной Гермионе. — А ты надеялся, что я приподнесу тебе сливочное пиво? — зло ответила девчонка, отползая от меня к лежащему рядом Гарри. ГАРРИ! — Как он? — обеспокоенно спросил я, вглядываясь в лицо Поттера. Бледность была уже не такой болезненной, на щеках немного играл румянец. Губы налились красным, дыхание выровнялось, хрипеть он перестал. — Твоими стараниями, — продолжила огрызаться Грейнджер. — Жить будет. Но очнется еще не скоро. Слишком много сил потерял. — Ну, я пожалуй, пойду. — Попробовал сбежать я, предчувствуя лекцию с возможным избиением и связыванием. — Нет уж, Драаако, — пропела она. — Ты никуда не пойдешь пока не объяснишь мне, где вы взяли сотню дементоров. Вы что, выиграли в лотерею обзорную экскурсию в Азкабан? — Нет, в Годрикову Впадину, — буркнул я, продолжая следить, как мерно вздымается грудь моего любимого. Дышит. Жив. Я его вытащил! — Куда? — закричала в бешенстве Гермиона. — Вот же упертый идиот, сколько раз я ему говорила, что туда нельзя соваться! А он все равно! А ты? — она взглянула на меня, — ты ему помог втихаря слинять! Вы два безответственных кретина! О чем ты думал, Малфой? Ладно Гарри, он… он Гарри, ты то куда полез, — вопила на меня Грейнджер. — Поверь мне, у него были причины туда отправиться. И веские. Ты же понимаешь, что, если своей шкурой рисковал я - причина была действительно серьезной. — смотря на нее снизу вверх, мрачно ответил я. — Да? И какой же? — уткнув руки в бока с иронией во взгляде смотрела она на меня. — А это ты у своего друга спрашивай. Я не вправе тебе… — Я ничего не буду спрашивать у этого твердолобого кретина, я просто до конца войны привяжу его к кровати! — крикнула она. — Ладно, допустим, причина была действительно, веская. Допустим. Почему он не подошел с этим ко мне, почему пошел к тебе, почему скрыл, почему … — Вопросы не по адресу, Гермиона, спроси у Поттера, — достала, блин. Почему да почему! — Но как ты мог пойти с ним, не сказав нам, почему ты… — Да потому что тогда он бы пошел туда один! — заорал я, разозленный ее идиотскими вопросами, — и тогда он точно бы погиб! Мы бы не удержали его, понимаешь? Он бы все равно пошел. А со мной была вероятность вернуться живым. Что, в общем-то и произошло. — уже спокойным голосом закончил я. В конце концов, я знал что она будет ворчать. Зануда! — Да, кстати, об этом. Как вы спаслись? — снова присев рядом с Гарри, спросила она, доставая палочку. — Судя по состоянию Гарри, он точно не мог бы вызвать патронуса. Так как? Кто прогнал дементоров? — Я, — тихо ответил я, смотря как она диагностирует магическое ядро Гарри. — Ты? — удивленно вскинув брови, спросила она, оторвавшись от друга и повернувшись ко мне. — Но как? — Я… Я вызвал телесного патронуса, — гордо вскинув голову, произнес я. — Ты? Патронуса? — удивление девчонки стало еще больше, глаза округлились. — Но как, ведь на тебе метка, его метка. Она бы не дала… — Знаю — перебил я, — но у меня как-то получилось. — Она все также недоверчиво глядела на меня — Слушай, иначе кто? Как тогда объяснить наше благополучное возвращение? — Благополучное? — кивнула она на бессознательного героя. — Ну ладно, почти благополучное. — не стал я спорить, — Как тогда его объяснить? — Ладно, ты прав. Верю. Но как это возможно? За всю историю было всего лишь…. — тут она, что-то поняв, пододвинулась ко мне и тихо продолжила, — Драко, когда ты произнес заклинание, ты почувствовал что либо необычное? — Сначала нет, но потом да. — ответил я. Она что-то знает? — Что? — она еще ближе ко мне пододвинулась, вглядываясь в мое лицо. Что за? — Боль. Адскую. Как будто бы кости крошились. — Ответил я тихо-тихо. Что-то мне подсказывало, что сейчас я испытаю очередной шок. Что за сумасшедшая ночь! — Драко, я думаю, я знаю, что с тобой произошло. — она немного помолчала, что-то обдумывая, — точнее, я уверена. Покажи мне руку с меткой, Драко. — Зачем, — начал возмущаться я, — и смотреть на нее… — Покажи, — уверенно перебила она. Я скривился, но послушался. Быстро скинув пальто, закатал рукав, отвернувшись и протянул ей омерзительное клеймо, мой позор, который навсегда на моем теле. Который всегда будет свидетельствовать, каким я был трусом. Гермиона взвизгнула и закричала: — Я так и знала! Драко, открой глаза! Открой, — голос Грейнджер звучал счастливо и задорно. Что? Я с осторожностью открыл глаза и пораженно уставился на абсолютно чистое предплечье с белой, почти прозрачной кожей, на которой слегка просвечивают венки. Ничего нет. — Пиздец, охуеть можно, — извлек я из своего рта. Судорожно оголил вторую руку. Как будто бы метка могла перебежать, ага! Стеклянными глазами я смотрел то на одну руку, то на вторую, не в силах поверить. — На ногах ее тоже нет, можешь не проверять, — весело хохотала над моей реакцией Гермиона. — Но как, как… как? — Все еще уставясь на свои руки, шептал я, — это же пиздец, полнейший, какого хера, я спрашиваю? — закончил я, подняв взгляд на девчонку и вопросительно замер. Она снова весело засмеялась и вдруг… бросилась мне на шею! — Драко, я и представить себе не могла, я так за тебя рада. И подумать не могла, что ты на такое способен, Драко, я тебя поздравляю. — Шептала она, расцеловывая меня в обе щеки. Что, о чем она говорит? — Ты способен, это же чудо какое-то. Ты — Драко Малфой, и способен на такое! — Так, погоди, Грейнджер. Слезь с меня и объясни мне толком, о чем ты? Что произошло? С чем ты меня поздравляешь? — Только истинная любовь способна выбить подобный магический след с тела волшебника, — оторвавшись от целования моих щёк, сияя, ответила она, — Ты можешь любить так сильно, кто бы мог представить? Что именно ты, ледяной, бесчувственный слизеринский принц способен на такую глубину эмоций, Драко, это же потрясающе. Твои чувства сильнее, чем власть Лорда над твоим телом! В какой-то момент, не знаю, в какой, наверно сам догадаешься, метка сопротивлялась и любовь, сила твоих чувств — победила! Что? Я влюбился в это шрамоголовое несчастье настолько сильно, что темная метка покинула мое тело? Я помотал головой. Бред. От любви магические знаки не исчезают. Они вообще ни от чего не исчезают. А с меня исчез… — Какая еще истинная любовь? — осторожно спросил я. — что это значит? — Это значит, что по настоящему, Драко. Раз и навсегда. На всю жизнь. И настолько сильно и искренне, насколько способен один волшебник за поколение. Два, может быть. Не больше. Ты … — Попал, я понял, — грустно ответил я, опуская взгляд с лица все еще висящей на мне девчонки. Знала бы ты, в кого я так «раз и навсегда» влюблен! Час от часу не легче! — Эй, что тут происходит? — раздался позади гневный окрик Уизела. — Гермиона, почему ты обнимаешь хорька? — Он не хорек, Рональд, — ответила Грейнджер своему Уизелу. — Он хорек и ты его обнимаешь, — отрезал рыжий. — Повторяю вопрос. Какого хрена ты его обнимаешь? Или мне вас оставить? Я не помешал? — Уизли, ты…. — Подожди, Драко. — перебила меня она, отодвигаясь, вставая с земли и отряхивая джинсы. А я смотрел на побагровевшего нищеброда. Как его просто вывести из себя! Все-таки он редкостный дебил. — Малфой, мне нужно пойти. эм… успокоить Рона. Ты? — Я побуду с Поттером, не волнуйся. Это же частично моя вина? — Частично? — нахмурилась она. — Именно частично. Не забывай, что это ему приспичило тащиться туда. — Что вообще происходит? Что ты сделал с Гарри? — все больше закипал рыжий. — Ты де… — Оба замолчали. Рональд, одну секунду подожди. Драко, — это уже повернувшись ко мне. — Зелья лежат вон там, возле входа в палатку. Давать каждые два часа. Скоро я тебя сменю. Справишься? Я посмотрел на любимого. Который уже не напоминал по цвету мрамор. — Конечно. Иди. — Ладно. Скоро сменю тебя. Тебе самому нужен отдых. Не применяй к нему никакой магии, пожалуйста. Ему вредно. — Хитро улыбнувшись, она подмигнула и ушла в палатку, захватив своего ворчащего парня. А я повернулся к лежащему на земле своему… кому? Поттер спокойно спал, безмятежно устроив свою щеку на ладони. Веки чуть подрагивали. Что-то снится. Чем меня так завораживают его ресницы, не понимаю. Вообще, что, Что, во имя господа, я в нем нашел? Ну красив, атлетичен. ФигУрист. Руки красивые. И торс. И волосы мягкие. А пахнет он как… Меня же его запах пленил, точно! Ну не мог я вот так, без причины полюбить этого…. Идеально прекрасного и телом и душой парня. И вообще, я влюбился в парня. И если верить Грейнджер, то навсегда. И как я к этому отношусь? Порывшись в своих чувствах пару минут, я понял, что мне глубоко наплевать. Даже если бы Гарри был гриндилоу или мантикрабом, я бы все равно его полюбил. По чьей воле? По какой причине? Плевать! Просто вот она — моя жизнь. В спящем растрепанном парне, с кровоподтеком на щеке, грязным после всего, что произошло за эту ночь. — Гарри, — с нежностью прошептал я дорогое имя. Подполз к нему и уже по привычке, вторую ночь подряд, затащил его голову себе на колени и запустил руку в его волосы. После того, как я нашел название тому, что я чувствую к нему, мне стало намного легче, проще. Когда не можешь понять, что происходит — это как-то пугает. Хотя, меня должна пугать влюбленность в Поттера. Но, почему-то на душе стало так легко и светло! Любить его оказалось настолько правильно и так не трудно! Как там называет сумасшедшая Лавгуд существ живущих в нашей голове? Шмыгомозги вроде. Так вот. Дорогие мои шмыгомозги. Мы с вами дошли просто до предела кретинизма. Мы с вами влюбились. НЕТ! Мы с вами полюбили Гарри Джеймса Поттера. Надежду магической Британии, святого героя, победителя василиска и прочая, прочая, прочая. Какая-то часть меня, еще пыталась сопротивляться. Совсем маленькая. А остальную часть меня затапливала невыносимая нежность к этому парню, который сумел завладеть моим сердцем. Так, как никто. Когда-то мне казалось, что я влюблен в Асторию. Что я женюсь на ней. Пффф, смешно. Да я и сотой доли того, что чувствую сейчас, к ней не испытывал. Как же меня накрывает при взгляде на него. Словами не описать. — Скотина ты, Поттер, — ласково сказал я, обводя большим пальцем геройскую скулу. Метки больше нет. Нет метки. Вот этого я пока не осознал. Любовь к Гарри принять было проще. Кошмар последних лет, пожизненное клеймо, означавшее собственное бессилие и трусость — исчезло. Восторг, эйфория, страх. Как, почему оно пропало? Объяснение Гермионы как-то не укладывалось в голове. Да и черт с ней, с причиной! Главное, оно пропало! У меня больше нет повелителя, хозяина, Лорда! Я теперь один, сам по себе мальчик, свой собственный! Хотя… Кого я обманываю! Я по уши погряз в этом зеленоглазом несуразном кошмаре, который сейчас дрыхнет на моих коленях. И, хотя он не поставил метку на моем теле, как Волдеморт когда-то, власти у него надо мной больше во сто крат. Он клеймил мое сердце. Интересно, Риддл когда-нибудь любил? Вряд ли ему это знакомо. Люди, которые умеют любить, не могут быть такими бездушными тварями. Так же, как тетка Белла. Интересно, зачем она вообще вышла замуж за дядю Рольфа? За размышлениями незаметно пролетели два часа. Я напоил любимого зельями, которые оставила Гермиона. Все-таки, она большая умница. Я бы не смог подобрать лучший состав. Когда мы с Гарри будем вместе, я поблагодарю ее за все те годы, что она вытаскивала его из неприятностей. Когда мы с Гарри … Стоп, Драко, ты что, хочешь быть с ним? Ты хочешь бороться за его любовь? Да. Ответ пришел быстро. Да, хочу, очень хочу. С кем ты хочешь бороться? Со смертью? С судьбой? Нет, нет, НЕТ, твою мать, не чувствовать, не думать! Он не крестраж, он не должен умереть, нет, НЕТ! — Драко, иди спать. Я с ним посижу. — Как ты вовремя, Гермиона. — выдохнул я. — Зелье сна без сновидений еще осталось? А еще лучше, погрузи меня в сон магией, пожалуйста. — Хорошо, Малфой, — подозрительно осмотрев меня с головы до ног, ответила девчонка. — Идём, я тебя усыплю. — Я аккуратно опустил голову Гарри на принесенное Грейнджер одеяло, поднялся с земли и последовал за ней внутрь. Через пять минут я уже спал.