***
На меня резко свалилось понимание, что в этом лесу кроме меня и Поттера, никого нет. Вообще. Абсолютно. Мальчик-который-выжил полностью в моей власти!!! «Знал бы Тёмный Лорд!» — усмехнулся я про себя, изучая нахмурившего брови и кусающего губы избранного. Больше шести лет прошло с того самого дня, когда в купе Хогвартс экспресса он предпочел мне Уизела, и я его возненавидел, возненавидел так, как никого и никогда. Потому что никогда и никто меня так не унижал! Шесть лет я мечтал о таком моменте. Наедине, в богом забытом месте, когда можно сделать что угодно. Убить, разорвать, обездвижить, утащить и швырнуть это недоразумение под ноги моему Повелителю! И сейчас, на миг, глядя на то, как он сдувает упавшие на глаза отросшие темные пряди волос, предательская мысль промелькнула в моем сознании. Наплевать на эту борьбу, месть — не рисковать жизнью, не привыкать к невыносимым условиям в изгнании. Вырубить его и аппарировать домой. К комфорту, к эльфам, к теплу и родному очагу. Какой бы ни был сейчас Менор, это мой дом. Если я принесу туда Поттера, Лорд все простит! Я уверен! И придумать для него сказочку, что я не предал, а ушел ловить его главного врага, чтоб заслужить похвалу, будет очень и очень легко. Стать потом одним из самых великих, богатых, могущественных волшебников страны и мира! Целую секунду я думал, что это правильно! Но..... Снова послышался ненавистный голос, произносящий смертельное проклятие и снова разметавшиеся светлые волосы на грязном полу бального зала… НЕТ! Последние несколько месяцев полностью перевернули мое представление о мире, о войне и о моем месте в ней. Мое место здесь. Я должен отомстить и сейчас именно Поттер для меня самый главный человек в моей пустой реальности. Самый главный для меня человек, стоит сейчас и неуверенно смотрит на меня из-под челки, боясь подойти и прикоснуться. Нет, я не стану петь дифирамбы Грейнджер, я никогда не буду по дружески болтать с Уизелом, но Поттер… Я должен стать ему… Кем? Другом? Ну, для начала, хотя бы не врагом. И для этого… Я решительно вскинул голову и преодолел тот, один, бесконечный шаг между нами. — Погнали, Поттер, — и схватил его за ладонь. Прикосновение теплой, даже горячей руки гриффиндорца, отправило волну необъяснимого холода по позвоночнику от шеи и вниз. Я вздрогнул. Шрамоголовый поднял на меня взгляд и, прищурившись, несколько мгновений смотрел снизу вверх. — Как-то дико прикасаться к тебе, не с целью ударить побольнее, — тихо проговорил он. — Самому странно, веришь? — ухмыльнулся я, — давай уже, а то там Уизел, наверное, думает, что я тебя зажарил и съел. — Малфой, на самом деле я… — Ну чего ты мямлишь, как третьекурсница-хаффлпафка на первом свидании? Ты избранный или нет, в конце концов? Когда Лорда убивать станешь, тоже мямлить будешь? — С Риддлом проще. Он враг, всегда был и всегда будет. А ты… — он замолчал и смущенно отвел взгляд. — А что я, — стараясь не обращать внимание на его слова, ответил я, — я всего лишь… — а что я всего лишь? Подумаю об этом позже. — Аппарируй уже, Потти, хватит тут топтаться. — На самом деле я… Блин, Малфой, я не умею толком апарировать… — Чего? — Поэтому, тебе нужно подойти… ммм… поближе, — с этими словами он схватил меня второй рукой за талию и резко прижал к себе, — иначе тебя реально расщепит, а так вероятность меньше. — Вероятность меньше? — я задохнулся, но больше не от злости на этого идиота, а от запаха хвои, который моментально наполнил легкие, заполнил каждую клеточку, каждый волосок на моем теле… «Мантию придется выбрасывать, жаль», — пронеслось в голове. Жар от его руки, держащей (обнимающей же, черт) меня за талию, ощущался даже сквозь мантию и рубашку. Позвоночник прожигало холодом, а поясница горела адским пламенем. Запах привычно вскружил голову, в добавок, шрамоголовый уставился на мое лицо своими невозможно-зеленющими глазищами и не моргая, молча смотрел. Нервы, видимо испытывал. Испытание я провалил, сдался первым. Отвернувшись, еле слышно пробормотал: «Апаририруй уже». — Угу, — буркнул он, на секунду прижался еще ближе (хотя, куда уж, итак…), мазнул горячим дыханием по моей щеке (боже, до дрожи в коленях) и мы закрутились в вихре.***
Приземление не было мягким. И не было твердым. Оно было кошмарным!!! Видимо, шрамоголовый что-то не рассчитал, и появились мы не на земле, а метрах в двух над ней, в воздухе. На мгновение бесконтрольно зависнув, дружно шлепнулись на песок. Естественно, по уже сложившейся традиции, я рухнул на Поттера. И не просто рухнул, а прижался носом к основанию шеи, почти к ключице. «Так вот откуда пахнет горьким шоколадом, » — пронеслось в кружащейся то ли после аппарации, то ли от запаха в голове. И Поттер все еще держал (обнимал?) меня своей горячей хваткой. Поборов желание как можно сильнее вдохнуть аромат, я, собрав волю в кулак, скинул с себя его руку и вскочил, отряхивая мантию (вся провоняла очкариком, выброшу к чертям!). — Спасибо, что не в жерло вулкана, — прорычал сквозь зубы я. — Я предупреждал, — ответил он, поднимаясь с земли, — ты в порядке? Нигде не расщепило? — Не беспокойся, ничего, кроме моего достоинства, не пострадало. Потти, я понимаю, что нам друг от друга в этой ситуации никуда не деться, но давай как-то, хм, ограничим физические контакты. Во-первых, не смей меня больше лапать своими конечностями. И введем позволительное расстояние метра в полтора, ладно? — Это больше по твоей части. Ты же любишь на меня падать, — отряхиваясь, улыбнулся избранный. — Давай все-таки договоримся. Полтора метра. Иначе, я когда-нибудь не сдержусь и тебя задушу (если сам не задохнусь от твоего завораживающего запаха, ХАХ!) — Гарри, наконец-то, я волновалась. Что так долго? — прервала наш разговор Грейнджер, — Были проблемы? — подозрительно смотрит на меня. Ну конечно, как иначе! Если проблемы, так сразу Драко! — Нормально все, Грейнджер, — опередил я уже открывшего рот парня. — просто твой дружок боялся апарировать. — Замолкни, Малфой, — беззлобно буркнул герой. — Рон устанавливает палатку, я уже почти закончила с защитными заклинаниями… — Грейнджер, могу я помочь? Ну, в моем арсенале явно есть то, чего ты не знаешь. Девчонка с сомнением посмотрела на героя, задавая немой вопрос. — Они не почувствуют темную магию? — спросил Уизел, подходя откуда-то сзади. — Они почувствуют твою тупость. — Хватит, — прервал нас обоих Поттер, — Герм, я думаю, что… Пусть помогает. Лишняя защита не помешает. Бросив на меня многозначительный взгляд, он направился к установленной рыжим палатке. Заучка и нищеброд последовали за ним, а я остался стоять в ступоре. Он мне доверяет? Доверяет??? Доверяет, черт его дери! И наедине не побоялся в том дурацком лесу остаться (никогда не буду вспоминать эти минуты, клянусь!), и заклинания защитные наложить разрешил. До-ве-ря-ет!!! Захотелось танцевать от внезапно нахлынувшей волны радости! Я довольно улыбнулся сам себе, мысленно поставив пометку «выполнено» напротив задачи втереться в доверие к Поттеру, и гордо прошествовал к палатке насылать темные защитные заклинания. А внутри все продолжало петь — До-ве-ря-ет!***
В изгнании и скитаниях время тянется медленно. Первые пару дней еще как-то нормально, все же для меня хоть какое-то разнообразие. Мне нравилось сидеть по ночам на залитых лунным светом полянах, нравилось слушать плеск воды, лежа на берегу какого-нибудь глухого озера и любоваться на звезды, нравилось встречать рассвет под песни лесных птиц… Первые пять дней. Потом все достало до ужаса. Скука, отчаяние, безысходность, безнадежность. Удовольствия не добавляли также обязательно-показательные совместные аппарации с Поттером. Уже на расстоянии двух вытянутых рук. Все же моя идея про полтора метра нашла отклик и в очкарике, ближе он ко мне не приближался. И слава богу, отлично и хорошо. Очень хорошо. Очень-очень!!! Да, кого, блин я обманываю??? Ничего хорошего, что я, уже третью ночь, как полный идиот, сижу в кустах и втихую нюхаю ту мантию, в которой он меня поддерживал (обнимал) перед первым перемещением. Ничего, блять, нет хорошего, что я не могу уже спать без этого аромата хвои и горького шоколада. Перерыл все свои мешки и вещи, и не нашел ни единой шоколадки! Как только увижу хоть какой-то населённый пункт, сразу же ограблю кондитерскую! Вчера ночью, в очередной раз сидя в кустах, закутанный в уже еле уловимо пахнущую мантию, я наконец-то осмелился задать себе вопрос — почему? Что такого в этом дурацком запахе, от чего он заставляет мою голову кружиться и манит, манит, манит, манит, еще и еще раз принуждая вдыхать его полной грудью? Помню, когда впервые… хм… почувствовал его, я вспомнил о рождестве, о доме, о маме. В памяти всплывали какие-то смазанные моменты из детства, мамина улыбка, беготня эльфов, сияющая волшебными огнями огромная ель в бальном зале. Так что это просто счастливые воспоминания из далекого прошлого. Теплые, светлые, еще не запятнанные ненавистью, страхами и войной. И шрамоголовое недоразумение тут ни при чем, ни при чем, НИ ПРИ ЧЕМ, Я СКАЗАЛ! Он просто костлявый, патлатый придурок, от которого вкусно пахнет моим детством! А еще я абсолютно перестал нормально спать из-за родового перстня. Первые пару ночей, я спал как убитый. Но потом… Каждую ночь, где-то около трех часов, я просыпался от жжения на пальце. Три ночи спустя, кожа под перстнем немного покраснела. Каждый раз я ловил внутри непонятное тянущее ощущение, где-то в глубине моей магии, что-то неправильное, неверное, невозможное! Ловил, ловил, но так и не мог поймать, не мог понять, что это значит. Как же это дико раздражало!!! Знал только одно — мое поместье меня предупреждало, что на территории появилось что-то чуждое древней магии Малфоев. Это все, что до меня доходило. Мои дни проходили однообразно и тускло. Заняться было категорически нечем, кроме как бродить вокруг палатки, спать, предаваться мрачным мыслям и наблюдать, как Поттер раз за разом проигрывает Уизли в шахматы. Удивительно, как рыжий тупой геройский довесок, так здорово научился играть в такую интеллектуальную игру. Хотя, может просто очкарик еще более тупой? Да нет, не может быть. Иногда появлялось абсурдное желание поиграть с ними, но мне еще не настолько было скучно. С гриффиндорцами я особо не общался, Поттер держал расстояние, только периодически мы кусались с Уизелом, но до открытой драки дело не доходило, потому что где-то рядом постоянно ошивалась Грейнджер и осаживала неадекватного нищеброда. Я предпочитал одиночество.***
Девять дней спустя после первой апарации, я сидел на берегу очередного озера. Сидел и бесился. Как же надоело это бесцельное перемещение в никуда! Каждый день я просыпался с надеждой, что мы что-то найдем, узнаем, поймем. И каждый вечер в отчаянии валился на постель, ругая очередной бессмысленно прожитый день. Часы летели, дни бежали, недели проходили, а мыслей где искать крестражи или как уничтожить тот, что у нас есть, не возникало абсолютно. Достало, достало, бесит!!! Я сжал кулаки в бессильной злобе и грязно выругался. Не помогло. Решил отвести душу на муравьях, левитируя их из муравейника в кусты. Видеть никого не хотелось, разговаривать тоже. Хотелось ломать, крушить и материться. Неаристократично, громко и много. Вдобавок к вынужденному безделью, я уже почти совсем не спал три ночи. Магия поместья не отпускала, казалось, черпая энергию из меня, чтоб поддерживать охранные заклинания. Что, дьявол их разбери, эти пожирательские твари притащили в мое поместье, что оно так сопротивляется, выкачивая магию из своего Лорда? Еще одна причина поубивать их всех к дьяволу! Под постоянно горящим кольцом, уже образовался стойкий ожог, который я, втихаря от соседей по палатке, мазал зельями. И к тому же, дурацкая мантия перестала пахнуть. Совершенно. Я уже полчаса пытался поймать хоть какой-то отголосок аромата. Без толку. Вчера ночью думал украсть футболку Поттера. До чего я докатился??? Надоело все, все надоело!!! Терпение никогда не было моей сильной стороной. Нужно что-то делать, действовать, хоть что-то! Я вскочил и со всей дури швырнул ни в чем не повинную мантию в ближайшие кусты. Прямо в лицо внезапно появившегося из-за них шрамоголового. Ну нет. Только не сейчас. Я слишком взвинчен. — Убирайся отсюда, Потти, — зло прошипел я. — Ты чего кидаешься, — снимая с головы предмет одежды, недовольно буркнул он. — Не твое дело, — отвернувшись, ответил я. Какого хрена его принесло? Нам удалось больше недели провести в одном помещении и ни разу не сцепиться, но вот сейчас я могу и не выдержать. Не спал черти сколько и от безделья уже руки чешутся… — Повторяю, проваливай. — Я хотел поговорить, Малфой. И только. Поговорить? Поговорить! Скотина патлатая! Это все из-за него, из-за его блядского шрама, дурацкого пророчества и драгоценного директора. Если бы не это ходячее недоразумение, я бы сейчас сидел дома, в тепле и комфорте, попивая огневиски. Не сходил бы с ума от безделья и отчаяния. Нормально спал бы и не искал бы каждую секунду тот… его… запах. К черту пусть валит от меня, избранный непонятно кем и непонятно для чего! Я резко развернулся и медленно начал подходить к нему, все больше закипая. — Иди разговаривай со своими драгоценными друзьями, а меня оставь в покое, герой, — надвигаясь на него, сквозь зубы шипел я. — Малфой, ты чего? — Ничего, грифиндурок, — злость уже превратилась в ярость и готова была выплеснуться на шрамоголовую башку, — я уже два раза велел тебе валить отсюда. Разговаривай со своим нищебродом и грязнокровкой. Мне нечего тебе сказать! С каждым моим шагом, Потти все дальше отступал, пока, наконец, не врезался спиной в ствол огромного дуба. — Когда ты перестанешь называть Гермиону грязнокровкой? — Никогда не перестану, — подойдя вплотную к прижавшемуся к дереву парню, ответил я. — Чистокровность это не показатель, Малфой. Статус крови ничего не говорит о качествах самого волшебника, это только предрассудок. — Грязнокровки всегда будут мусором, — рычал я на него, — грязнокровка, это непреодолимо и неисправимо, и, как бы их не называли, все мы знаем, что они отбросы. Никогда волшебник, рожденный магглами, не войдет в элиту волшебного мира! — Если под элитой ты имеешь в виду свое семейство, Хорек, — начал тихо закипать очкарик, — то не думаю, что кто-то сильно захочет в него войти. — В моей семье веками хранятся и чтутся магические традиции, — продолжал я рычать, глядя на него сверху вниз, в его зеленющие глаза, в которых уже плясал огонь ярости, — такие, о которых твоя заучка Грейнджер даже представления не имеет. — Традиции быть жалкими трусами? — выплюнул мой недруг, — в твоей семейке ничтожные трусы все, начиная с тебя и заканчивая твоим жалким отцом! Что??? Да как он может своим ртом вообще произносить что-либо о моем отце???? Я задохнулся от нахлынувшей волны бесконтрольной ненависти. — Как ты смеешь так говорить о моем отце? — заорал я ему прямо в лицо. — Смею, Малфой, смею, — ухмыляясь, проговорил этот уродец, — я видел, как он стоял на коленях перед красноглазым безносым полукровкой и трясся от ужаса, видел, как он был жалок и противен, наверное, даже сам себе!!! — Не. Говори. Так. О. Нем. — Буду, Малфой, — тоже уже орал избранный, — твой отец был жалким, ничтожным трусом! Первый удар пришёлся ему в нос, второй встретился с челюстью. — Ты можешь досмерти избить меня — придерживая окровавленный нос рукой, зло шипел Поттер, — это ничего не изменит. Твой отец все равно останется трусом! Схватив за шиворот, я швырнул геройское хилое тельце на землю. Как же ненавижу… Ты испортил мне жизнь, уже тем, что родился на свет, урод! — Куда уж нам, до непогрешимых святых Поттеров, — закричал я, — идеальность вашего семейства зашкаливает. На этих словах, избранный вскочил с земли и кинулся на меня. «Что, тоже не нравится, когда семейку твою трогают?» — пронеслось у меня в голове, пока я на автомате посылал в гриффиндорца Риктусемпру, которая со всей дури долбанула его о ствол какого-то дерева, переломив пополам. Вид еле встающего с земли избранного, придал мне сил, злость забурлила ещё сильнее. Добить, добить до конца, чтоб никогда больше его сволочной язык не марал имена моих родителей. Я отшвырнул палочку и прыгнул на него, повалив на землю, пребольно стукнувшись ногой о сломанное дерево. Мы, сцепившись мёртвой хваткой, сплетясь единым узлом, катались по земле, пытаясь достать друг друга. Чем? Не важно. Ногами. Руками. Главное, чтобы побольнее. Кажется, в пылу борьбы я разбил ему очки, а он мне губу, вроде вырвал клок волос, за что я его еще и пнул. В какой-то момент мне удалось схватить его за запястья и я со всей силы прижал их к земле, забираясь на героя сверху. Уж сейчас то я тебя добью, скотина! И вот уже я готов был обрушить последний, решающий удар на своего врага, чтобы размозжить, уничтожить, раздавить его голову, как вдруг на нас обрушился водопад ледяной воды. — Какого хрена, — отплевываясь, выругался я. — Какого хрена вы творите? — раздался сзади крик грязнокровки. Ну конечно, Грейнджер. Кто же еще. — Отношения выясняем, разве непонятно, — все еще сидя на бедрах парня, прорычал я. С моих волос ручьями текла вода, одежда вся промокла, Поттер подо мной тоже был насквозь мокрый и злой. Кровь из сломанного носа благодаря воде растеклась по всему лицу, несколько капель медленно стекали по его шее, вниз к ключице, туда, где пахнет горьким шоколадом… Я, постепенно успокаивая дыхание, смотрел вниз в лицо мальчика-которого-я-побил-в-очередной-раз. Поттер глядел на меня сверкающими из-под покосившихся очков глазами, и пытался вырвать руки, которые я крепко прижимал к земле. Его одежда была полностью мокрой, сквозь прилипшую ткань проступали очертания мышц груди и пресса, чуть выше магловских джинсов футболка задралась и было видно начало двух глубоких ссадин. Это там, где я его смачно приложил об дерево. — Слезь с меня, гнида слизеринская, — задергавшись, прошипел он. — Попробуй вырвись, слабак, — парировал я. — Прекратите! — заорала девчонка, — ваши палочки у меня, сами вы не высушитесь, а палочки я вам не отдам, пока вы не встанете и не пожмете друг другу руки, два кретина! — Не буду я ему ничего пожимать, — все еще не отрывая глаз от открытого пространства кожи с царапинами, пробурчал я. Да, холодно было капитально, но слушаться Грейнджер я не собирался, — уговори ее нас высушить, Потти, — приказал я. — Пока она не прочитает нам лекцию о хорошем поведении, точно ничего делать не будет. — Раньше начнем слушать, раньше согреемся? — усмехнулся я, все еще сжимая геройские запястья. — Вы с земли подниматься собираетесь, или вас ещё раз облить, на этот раз кипятком? — продолжала верещать надоедливая девчонка. — Она всегда такая зануда? — Отпусти меня и слезай, Хорек. Хотя, в таком виде, ты больше напоминаешь выдру. — Пошёл к черту, идиот. Поттер замолк, прижатый к земле моими ногами и руками. Весь мокрый, в кровавых разводах и грязи. В волосах запуталось несколько желтых листьев, и мне внезапно захотелось выцарапать их оттуда, провести по его влажным волосам… Драко, о чем ты думаешь? Я в ужасе вскочил и отпрыгнул метра на три. Мокрый Поттер медленно поднялся с земли, злобно на меня зыркнул и пошёл шептаться с заучкой. Сначала она отрицательно качала головой, но потом, видимо, с чем-то согласилась. И точно, в ту же секунду по моей одежде волной прошло высушивающее заклинание. Наконец-то, я уже готов был начать несолидно трястись от холода под промозглым осенним ветром. — Так уж и быть, — промолвила заучка, — ваши простуды в наши планы не входят. Но в качестве наказания вы должны будете вылечить сами друг другу все раны и ссадины, вам ясно? — учительским тоном строго закончила она свою речь. — Иди к черту, Грейнджер, ты мне не мамочка, — попытался сопротивляться я. Хоть и понимал, что это бесполезно. — Пока вы ведете себя как дети, буду мамочкой. Когда начнёте вести себя, как взрослые, совершеннолетние волшебники, пойду к черту. Берите палочки, и пока не исцелите все раны до последней, на глаза мне можете не показываться, — с этими словами она отвернулась и ушла куда-то в сторону. Тем временем, с неба начал накрапывать мелкий, противный дождик. Промокать снова никак не хотелось и мы, не сговариваясь, почти побежали в сторону лагеря.***
Ворвавшись в палатку, я, не раздеваясь, рухнул на кровать. Шрамоголовый, судя по звукам, устроился за обеденным столом. Уставившись в потолок с непроницаемым лицом, я начал перечислять последствия своего срыва. Разбитая минимум в двух местах губа, кажется сломанный нос, сбитые костяшки пальцев, явно поврежденная лодыжка. Но это далеко не главное, это просто физические раны, которые очень просто исцелить элементарными заклинаниями. Главное последствие моего поступка билось в моей голове страшной, отчаянной мыслью: «Молодец, Драко, так держать, отлично заводишь дружбу с избранным. За пятнадцать минут умудрился просрать всё, что строил последние две недели. Поздравляю, отличная работа, Малфой. Сука, ну что ж такое, как же я умудрился так сорваться??? Надо успокоительного Зелья сварить, наверно. И что теперь делать? Извиняться? Перед Поттером? Да никогда, ни за что! Пиздец, я всё испортил…» Я ещё долго лежал, уставясь в потолок, ругал себя последними словами. От отчаяния и злости на самого себя хотелось биться головой обо все шкафы, столы и стулья, что найду в пределах досягаемости. Повернуть бы время вспять… И вдруг внезапно… — Я не должен был так говорить о твоём отце. ОХРЕНЕТЬ!!! Поттер сейчас что, заговорил со мной первым, или у меня все-таки сотрясение мозга? — Чего? — резко подпрыгивая на кровати, оторопело отвечаю я. — Извини, говорю, Малфой. Я не должен был. Шрамоголовый, что ты говоришь? Я вскочил и подлетел к избранному. Нет, должно быть, ослышался. Быть того не может. Я с надеждой уставился на героя. — Просто, я тоже потерял отца, и представляю, что ты сейчас чувствуешь… Феноменальный, потрясающий, невообразимый идиот! Я на него наорал, напал, а он ещё и извиняется. Только он один на всем белом свете способен на такое. — Да ладно тебе, — с огромным облегчением выдохнул я и уселся на соседний стул, — как это ни печально, но ты прав, мой отец был тем ещё мерзавцем и жалким трусом. Как бы ни хотелось, я это признаю, Поттер. Но знаешь что… — я отвернулся от героя, не в силах больше смотреть на него. Да и боялся, что он заметит слезы в моих глазах, когда я скажу то, что собираюсь — он отдал жизнь за мою маму. Это чего-нибудь да стоит. Мы замолчали. Поттер думал о чем-то своём. Я с трудом пытался сдержать предательские слезы. Через пару минут в невыносимо неуютной тишине палатки раздалось тихое и робкое: «Малфой». Резко развернувшись, нос к носу столкнулся с очкариком, который сидел на столе почти касаясь своими бёдрами моих рук на спинке стула. Сидел и пристально смотрел на меня. Твёрдо, серьёзно и, казалось, тоже со слезами в уголках зелёных глаз. — Отдать жизнь за того, кого любишь… Не самая плохая смерть? — прошептал он. — Согласен, — так же тихо ответил я, как завороженный, не отрывая взгляда от зелёных глаз за стёклами дурацких очков. Может, подраться с ним было не такой уж и хреновой идеей? Возможно, у меня едет крыша, но в какой-то момент сегодняшнего вечера мы преодолели что-то - какой-то многолетний барьер и стали ближе друг другу. Настолько, насколько это возможно после шести лет ненависти. — Малфой, — прервал через несколько минут уютное молчание Поттер, — ты не мог бы посмотреть, что у меня с носом? — Сломан он, чего на него смотреть? Вправь да и всё. И сходи умойся, выглядишь, будто тебя жевали. — Ты не лучше, — усмехнулся герой, — хочу тебе напомнить, жевали тут не только меня. Ты не мог бы… ээээ… — Чего? — Ну, вправить. — Ты что, не умеешь носы вправлять? — удивлённо вскинул бровь я. — Я и очки чинить не умею, если что. Так что. Ну. Если тебе не трудно… — Решительно не понимаю, как ты дожил до совершеннолетия? — вынимая палочку из кармана, улыбнулся я. И тут же скривился от боли. Губы, все же, в двух местах разбиты, а я и забыл. И лодыжка противно ныла. — Я тебя, а ты меня? Послушаемся мамочку Грейнджер? — Поттер кивнул, — пошли на диван. Стоило только встать и наступить на больную ногу, как боль пронзила волной до самого колена. Я зашипел и пошатнулся. Очкарик, моментально среагировав, поймал мою руку, удерживая от падения. — Ты чего? — обеспокоенно поинтересовался он. — Ничего особенного, Потти, но мне может понадобиться костерост. Да и заживляющее не помешает. Нам обоим, — улыбнулся я, глядя на разбитую геройскую моську, — Сходи к моему чемодану, принеси зелья. Я не в состоянии, — кивнув на свою лодыжку, я развёл руками. Пока шрамоголовый ходил за зельями, я сидел и волновался. Нет, далеко не впервые мне придётся вправлять нос или залечивать ссадины. В детстве, мы с Блейзом и Панси часто получали травмы, носясь сломя голову, лазая по деревьям, летая на метлах. Да и дрались неоднократно. И после тренировок по квиддичу редко кто оставался целым и невредимым. Так что, делать это я умею. Но Поттер… Я расхохотался. Почувствуй себя мадам Помфри. Сколько раз она, бедняжка, латала нас с избранным после милых встреч в коридорах Хогвартса. — Держи, — вывел меня из раздумья голос гриффиндорца. Я взял из его рук несколько разноцветных склянок, тех самых, что мы варили с Северусом у меня дома, казалось, целую вечность назад. — Выправи нос уже, а, больно, не могу терпеть. — Не ной, герой, а-то превращу во что-нибудь противное. — Иди ты, — присел на диван избранный со мной рядом и снял очки. Я застыл с уже поднятой в руках палочкой. Впервые в жизни настолько близко видел мальчика-который-выжил без очков. Сейчас он такой… ребенок. Сущий ребёнок, без всего этого налёта геройства, избранности, предназначения. Просто мальчик, беззащитный, трогательный, ранимый. Ещё и слеповато прищурившийся. Боже, боже, боже, какой же он милый. Так бы взять на руки, прижать крепко, защитить эти зелёные омуты с огромными пушистыми ресницами от враждебного мира! — Малфой, ты чего завис? — Ээээ… Ничего, — выкрутиться, срочно что-то придумать, что же? — вспомнил, как в прошлом году в поезде нос тебе сломал, — фух, выкрутился… Чуть не влип, блин, со своими кретинскими желаниями. — А, это когда ты меня за подслушиванием в вашем вагоне поймал? — Да, всё, заткнись, не то вправлять не буду. Поттер замер. Закрыл глаза. Явно нервничает. — Боишься? — Не тяни резину. — Эпискеи, — произнёс я. Поттер на мгновение скривился, ойкнул, но потом расслабился и глубоко вдохнул. — Спасибо, Малфой, — все ещё не открывая глаз прошептал герой, — очками займешься? — с этими словами он протянул мне дурацкие круглые очки. Предмет поклонения сотен дурочек-ведьмочек по всей стране. А достались они мне. И вообще, в который уже раз, их драгоценный герой полностью в моей власти. Я вертел в руках предмет девичьих грёз. — Знаешь, мой отец тоже не был непогрешимым ангелом, — тихо промолвил гриффиндорец, пока я разглядывал его очки, — он был… Тобой, только с гриффиндора. Обижал слабых и издевался над менее успешными и богатыми. Я, когда об этом узнал, с ума сходил. Не спал, все думал, как мне теперь жить. Резко все мои представления о герое-родителе рухнули, он оказался просто человеком. Ещё и не без греха. Тяжело было это осознать. Принять ещё тяжелее. Так что, я не зря говорил, что тебя понимаю. — Окулус репаро, — на автомате произнёс я, направив палочку на сломанный аксессуар. Ничего себе откровения… Вот уж не ожидал, — держи, я починил, — протянул отремонтированную вещь и… вновь заглянул ему в глаза. Парень взмахнул длинными ресницами и улыбнулся. Мне! Нет, я больше не могу смотреть на такого беззащитного и, блядь, очаровательно невинного великого избранного. Отвернувшись, я сунул ему в руку заживляющую мазь. Пока он сосредоточенно пыхтел, смазывая разбитые губы, я делал вид, что выбираю зелье для своей ноги. — Я закончил. — Держи зелье для ссадины на боку. Мазать нужно снизу вверх на два раза слегка надавливая. Надеюсь справишься. Я пошёл в ванну, смывать кровь, — все ещё не глядя на своего недруга, не замечая боли в ноге, я почти выбежал в ванную комнату. Захлопнув дверь, оперся руками о потрескавшуюся раковину уставился на себя в мутное зеркало. Кровавые разводы на щеках, нос явно сломан, на губах уже запекшаяся красная корка, волосы в грязи и беспорядке. — Какого хрена, Драко, что с тобой происходит? — почти крикнул я своему отражению. Так, надо успокоиться и подойти к проблеме с аналитической, слизеринской точки зрения. Я переобщался с гриффиндорцами, к черту эмоции. Просто подыши и подумай. Какого, извините, хуя, у меня такие мысли и совершенно неуместные желания? То, блядь, по волосам его потрогать. То, видите ли, на ручки взять. Включи мозг, развалина слизеринская! Итак… Я выдохнул, быстро и умело вправил себе нос и начал наконец-то смывать грязь и разводы с лица и волос. А мой мозг напряжённо думал. Поттер. Кто он для меня? Враг? Ну уже не совсем. Друг? Совершенно нет. А кто тогда? Единственная ниточка, ведущая меня к Тёмному Лорду, вот кто! Только вместе с ним я смогу одолеть Риддла, смогу добраться до крестражей. И в принципе, логично, что моё подсознание рвётся его опекать и защищать. Он моя единственная надежда, это нормально, что он восхищает меня и я оберегаю его. Да к тому же, мне необходимо, чтобы сосуд с куском души, дожил до финального сражения с красноглазым, в целости и сохранности продолжал существовать до последней битвы, чтобы Лорд смог его разрушить. Вот и все! Бинго! — Ты просто оберегаешь крестраж, и всё. И правильно делаешь, — сказал я своему отражению в зеркале, — напридумывал тут себе, дурак, — я усмехнулся, закрутив краны и в этот момент в дверь постучали. — Малфой, у меня не получается, не мог бы ты ещё раз мне помочь? — Что опять, — буркнул я, рывком распахивая дверь и осекся. Герой стоял передо мной без футболки. — Я не вижу ссадины, не могу их смазать, — пожаловался он, и опустив глаза, — к тому же, от каждого прикосновения дико больно. Ну, нет!!!!! Нет, нет и нет!!! Черта с два я буду наносить мазь на его… его, черт, мускулистое тело. С кровавыми разводами, большими глубокими ссадинами, начинающимися под грудью, идущими вбок почти до линии джинсов. Не буду, не буду, не буду!!! — Малфой, в конце концов ты сам приложил меня о то дерево, так что, будь любезен, исправляй. Я с трудом оторвался от капли крови, которая прямо на моих глазах, подлым образом капнула из открытой раны, упала на кожу и медленно и нахально исчезла за линией джинс. Сглотнул и застонал: «За что мне всё это?» — Я тебя к нам не тащил, ты сам припёрся. — Помню, — с усилием воли, я отодвинул со своего пути гриффиндорца и прошёл в комнату, — пошли, недоразумение. — Сам меня избил, ещё я и недоразумение, — ворчал бредущий за мной шрамоголовый. Всего этого для меня было уже слишком, и я, почти не открывая глаз, быстро смазал бальзамом ссадины на геройской тушке. После чего, швырнув в него футболкой, отправил отчитываться Грейнджер. — Тебе нужна помощь? — спросил он перед уходом. — Справлюсь, иди. — Я бы сейчас справился с чем угодно, только бы шрамоголовый свалил отсюда и оставил меня в покое. Когда он покинул палатку, я уткнулся головой в подлокотник дивана и застонал… Это был перебор. Я черти сколько не спал, от безделья уже готов был играть в шахматы с Уизли, подрался с Поттером, помирился с Поттером, мысленно несколько раз обнял его и погладил по волосам, починил очки, блядь!!! — Да пошло оно всё нахер, — в сердцах крикнул я, обведя ошалевшим взглядом комнату. Схватил зелье сна без сновидений, залпом выпил и без сил, без мыслей, без сомнений забрался в постель и мгновенно уснул.