***
Картина, открывшаяся моему взору после перемещения, удивила до одури. Я думал, мы появимся в Хогсмиде. Или, на худой конец, где-то возле Запретного Леса. Но то, что я увидел вокруг… Деревянные облезлые стены, пыль, хлам и мусор, скрип половиц, грохот ставен под вой ветра… Где мы, черт дери этого Поттера? — Воющая хижина, — промолвил, оглядываясь Уизли. Нихрена себе! Это же… Тут же… — Поттер, ты свихнулся? Нашел, куда нас притащить! — прошипел я. Здесь же самое большое количество привидений в Британии! Хотя, в данный момент, было абсолютно пусто и тихо. Не считая разыгравшейся за окном непогоды, которая, казалось, дождем и ветром пыталась вывернуть дряхлое строение наизнанку. — Расслабься, Малфой. В Воющей Хижине никогда не было привидений. Весь вой и крики из нее — это был профессор Люпин в бытность свою учеником Хогвартса. И только-то. Он здесь проводил свои полнолуния. — Охереть… Все легенды о Воющей Хижине — просто прикрытие для оборотня, которому нужно быть где-то проводить полнолуния, дабы обезопасить учеников школы? Сколько еще секретов хранит чертов Дамблдор и его Избранный? Меня обуяла злость. Подлый старикашка играл школой и ее учениками как хотел! Хорошо, что он уже умер. — Ну и отсюда есть подземный ход на территорию школы. Так что… — Поттер, когда-нибудь сюрпризы от тебя закончатся? — спросил я. — Да, — одними губами ответил он мне. Только мне. Потому что только я знал, что да, и вправду скоро закончатся… Меня пробрал холод. Внутри все заледенело, по позвоночнику прошли неприятные мурашки… Все. Закончится. Сегодня. Сейчас! Гарри… Ужас сковал мое сердце… Нет, нет, нет! Не хочу! Не хочу его терять! Под потоком нахлынувшего душераздирающего страха рухнул мой первый, тщательно встроенный уже давно, ментальный блок. — Армия Риддла уже на подходе. Мы должны действовать быстро. Чтобы избежать бОльшего количества жертв. — Гарри, призвав заклинанием какие-то склянки из сумочки Гермионы, уселся на поваленную балку и продолжил. — Битва будет жестокой и многие, к сожалению, будут ранены и даже наверно… В общем, нам нужно торопиться. Никто не должен погибнуть из-за нашего промедления. Крестраж в Выручай-комнате, а Лорд… Риддл сам не собирается участвовать в нападении на школу. По крайней мере, пока защита не пробита. Он с Ближним Кругом будет ждать в Запретном Лесу, минутах в десяти отсюда. Так что, надеюсь, возражений не последует? — он обвел нас троих внимательным взглядом. — Мы должны разделиться. — Но Гарри, — начала что-то говорить Грейнджер. — Гермиона, ты бы хотела, чтоб детей, твоих друзей убивали и калечили, пока мы тут толпой ходим? Я, лично, нет. Поэтому, Рон и ты идете через подземный ход в Хогвартс в тайную комнату и клыком василиска уничтожаете диадему. А мы с Малфоем, — выразительно посмотрел он на меня, явно намекая молчать, — идем к Лорду. Больно. Больно! Больнобольнбольно! Я буду вынужден стоять рядом и смотреть, как его глаза потухнут навсегда… Я, Я, Драко Малфой, должен проводить человека, который для меня дороже всего на свете, человека, который подарил мне надежду, парня, которого я люблю больше своей жизни, на смерть! Смотреть, как он идет за грань! Добровольно идти следом. Зная, что это последний раз, когда… Ментальные стены с грохотом падали под давлением невыносимого отчаяния и горя. Гарри… — Ты уверен, что это… — начал протестовать Уизел. — Уверен, Рон. Вы с Гермионой забираете карту и идете в школу. Уничтожаете там крестраж и патронусом сообщаете об этом нам. А наше с Малфоем дело — это Риддл. Я беру на себя Тома. Малфой, ты с мечом под мантией последуешь за мной. На тебе Нагайна. Он посмотрел на меня немигающим взглядом. Урод, скотина, гаденыш, какого хера ты так спокоен? Смирился, готов, да? А я нет, сука избранная! Как ты там говорил — тебе не к кому возвращаться? А если бы ты узнал, что есть к кому? Что я люблю тебя настолько сильно, что готов сейчас сжать твою лохматую черепушку ладонями-тисками и давить, давить так сильно, пока крестраж сам не вылезет? Готов забрать его себе и сдохнуть вместо тебя? Только чтоб ты, сука, продолжал дышать! Что бы ты тогда сказал, шрамоголовый? Так ли легко и уверенно пошел бы умирать? — Драко, хоть ты, — начала Гермиона, но договорить ей снова не дали. На этот раз я. Несмотря на боль от разрывающегося ментального щита, несмотря на отчаяние и обреченность, я знал, что мы должны это сделать. И ничего не изменить. И знал, что вот сейчас они тоже об этом узнают! — Грейнджер, мы должны разделиться. Поттер прав. В это самое время, может быть, гибнут наши друзья. Каждая минута — это чья-то жизнь, — глухо сказал я, глядя на него. Сейчас, вот сейчас он им скажет, что он… — Рон, возьми карту, — с этими словами Гарри достал сложенные листы пергамента из кармана и протянул какому-то посеревшему рыжему. — Ваша задача как можно быстрее добраться до выручай-комнаты, найти диадему и… — Гарри, мы все знаем. Но почему… — Это должен быть я. Вы все это знаете. Это всегда должен был быть только я. Один. Потому что… — он тяжело вздохнул и опустил голову к коленям. Вот, в эту секунду, они узнают. — Я избран с рождения. И у меня нет выхода. — Он еще раз вздохнул и поднялся. — Рон, Гермиона, время уходит. Идите. Мы будем здесь, пока вы не пришлете патронуса. Что? Что???? Какого хера? Он что, так их и отпустит? Ничего не сказав? — Гарри, — взвизгнула Грейнджер и кинулась Поттеру на шею, шмыгая носом. — Я… — Гермиона, я избранный. Все будет хорошо, обязательно, — хладнокровно врал он, поглаживая ее по спине. Вот скотина! Какой ты, Поттер, к хренам, гриффиндорец! Я сожгу распределяющую шляпу, как только доберусь до школы! Даже я так виртуозно не вру. Девчонка, вытирая слезы, отпустила Гарри, к которому тут же подскочил Уизли, что-то зашептав. А на меня внезапно обрушилась копна каштановых кудрявых волос, аромат жасминовых духов и тяжесть тела гриффиндорской заучки. Теперь, она повисла на мне, продолжая рыдать. Я совершенно искренне и, блин, любя, обнял Грейнджер. Как мне повезло, что у меня есть такая подруга! — Драко, ты… — Всхлипывая, начала она шептать мне что-то в плечо. Я сжал ее крепче и успокаивающе погладил по голове. Потрясающая, невероятная девчонка с огромным добрым сердцем! Преданная, верная, великолепная! Как же я был слеп так много лет! — Гермиона, ну ты чего? — Ласково спросил я. — Мы же не прощаемся! Мы обязательно вместе выпьем огневиски на могиле Темного Лорда. И я ещё посмеюсь над дремучими гриффиндорцами, которые не умеют пить. Внезапно, она вскинула голову, пронзительно посмотрев мне в глаза. Руками обхватила мои щеки и исступленно зашептала. — Драко, я… Береги себя. И береги Гарри. Я знаю, что ты не дашь ему погибнуть. Ты сделаешь все, чтобы он выжил, я знаю. — Гермиона, — растерянно прошептал я в ответ. Что она знает? Она поняла что я…? — Я постараюсь. — Спасибо, — выдохнула она, продолжая висеть на моей шее. Она что, реально знает? Возможно, вполне возможно. Сложить два и два не трудно. Гермиона все-таки самая умная ведьма нашего поколения. — Гермиона, идем, — раздался голос Уизли где-то за окутавшей меня шевелюрой Грейнджер. — Нужно торопиться. Она в последний раз шмыгнув носом оторвалась от меня, жалобно улыбнувшись. Кинула быстрый взгляд на Гарри и двинулась к выходу из комнаты. Уизли не спешил последовать за ней. Он, как будто бы что-то обдумав, твердо кивнул головой самому себе и подошел ко мне, протянув руку. — Малфой. Я обалдел. То есть, вот совершенно. Абсолютно. Уизел? Хочет пожать мне руку? Застыв в изумлении, я переводил удивленный взгляд с сосредоточенного лица нищеброда на его протянутую руку. Это что, не шутка сейчас? — Уизли, — автоматически ответил я и протянул руку в ответ. Реально? На самом деле? Да ну нафиг! — Береги себя, Малфой. — сказал Рональд, разрывая рукопожатие и отправляясь вслед за Гермионой. Эм, что? — Ты тоже, — на автомате ответил я, тряхнув головой. Это реально! Рональд Уизли, чистокровный мусор, предатель крови и полный кретин и Драко Малфой, сиятельный Лорд только что пожали друг другу руки? — Спасибо, — ответил Уизли, улыбнувшись. Взял под руку свою ревущую подружку и ушел, хлопнув дверью. Мы остались одни. Он так им и не сказал.***
Непогода за окном продолжала бушевать с удвоенной силой. Грохот и вспышки молний озаряли даже самые отдаленные углы комнаты дьявольским светом. Скрип старых досок был настолько противным, что пробегал неприятной волной по всему телу. Сквозь разбитые окна на пол падали огромные, холодные капли, постепенно скапливаясь в небольшие лужицы. А посреди помещения стоял он. Великий Избранный, святой Поттер, герой и прочая, прочая, прочая. Вспышки молний освещали его уверенное, бледное лицо с нахмуренными бровями и сжатыми в узкую полоску губами. Кремень. Скала. Поттер. Сила и уверенность, мощь и энергия почти ощутимо исходили от этого человека. Глаза сверкали зеленым огнем, прожигая реальность. Чтоб потухнуть навсегда через… Сколько? Какой же он красивый… — Малфой, — прервал мое любование Гарри. — Я знаю, что он чувствует гибель частичек своей души. Я почти уверен, что когда он эм… — он на секунду сбился, — убьет меня, то его вырубит. Может на минуту, может на несколько секунд, не знаю. И, скорее всего, магический кокон с Нагайны спадет. У тебя будет возможность ее убить. — Почти уверен? Скорее всего? Супер план, Поттер, — саркастично прокомментировал я. Просто гениально, избранный! — Вариантов нет. Будем надеяться, что я прав, — подходя ближе ответил он и что-то мне протянул. — Возьми. Я машинально схватил то, что он передал. Фиалы с воспоминаниями! Что за… — Одна тебе. В ней все о том, как ты к нам пришел, для чего появился и как ты нам помогал. Это поможет тебе после победы обелить свою репутацию. Да и метки на тебе теперь нет, — присаживаясь обратно на деревянный обломок, сказал Гарри. Какие, к черту, воспоминания, придурок? Какая, к херам, репутация, сука ты очкастая! Он им так и не сказал, не сказал, мать его! Сидит тут сейчас, и ждёт, когда я молча и безропотно пойду провожать его за грань, так, да? В одиночку? Он же обещал! — Вторую передай Гермионе. В ней все о том что… — он запнулся, вздохнул и продолжил. — В общем, о том что я пошел умирать сам. Тебя никто ни в чем не обвинит. Я отвернулся, скрипя зубами и сжал кулаки. Ах ни в чем не обвинят меня, значит? Ах ты такой у нас весь из себя заботливый, Потти? А как насчет выполнения собственных обещаний, а, национальный герой? Скотина шрамированная! Злоба закипела и выплеснулась через кулак, ударивший стену так, что доска в месте удара треснула. На костяшках пальцев появилась кровь, от вида которой я еще больше озверел. Ну, сейчас ты у меня получишь, недослизеринец! — Почемутыимнесказал? — прошипел я, уткнувшись в стену. Сволочь, ты щас подыхать пойдешь, и только я один об этом знаю. Ты же обещал! — Что? — тихо откликнулся Поттер. Я развернулся к нему, подбежал в два огромных шага, вцепился в воротник его маггловской толстовки, поднял вверх и пребольно впечатал в стену, которая ответила обиженным скрипом. — Почему. Ты. Им. Не. Сказал. — Прорычал я ему в лицо, буравя глазами. Скотина, скотина, как же я тебя… — Малфой, я не смог. У меня не осталось на это сил! — пробурчал он оправдываясь, сразу потеряв всю свою уверенность. Сил не осталось? — Какого хуя, я спрашиваю? — продолжал рычать я, глядя в зеленые глазищи напротив. — Пойми, они моя семья. Они родные, самые близкие мне люди и я просто не смог, — прошептал он не отрывая от меня взгляда. — Они бы меня просто не отпустили, они бы мне не позволили. — Ах так, — еще громче зарычал я. — А что заставляет тебя думать, что я тебя отпущу? Я усилил хватку на геройском воротнике и еще сильнее и больнее вжал в стену. — Малфой, ты слизеринец, — серьезно ответил он. — Твоя цель — убить Темного Лорда. Ты все сделаешь для осуществления своей цели. Пожертвуешь всем. Переступишь через все. В том числе через меня. Что? Я задохнулся и ослабил хватку. Да как он? Да как? После всего? Через что мы прошли? После рукопожатия, совместных приключений, взаимных спасений, поцелуев, наконец! Да я же ради него! Да я же в лепешку, я же метку потерял, а он? Да я же его… А он… Меня… вот так… Сволочь какая! — Ненавижу тебя! — Заорал взбешенный я изо всей силы прямо в лицо замершему Поттеру. — Отлично, — сглотнув, тихо отозвался Гарри. — Ненавидь. Наслаждайся своей ненавистью, лови момент. Сколько у тебя осталось? Пол часа? Десять минут? Ненавидь, пока можешь, Малфой. Наслаждайся. — О да, сука шрамоголовая, — крикнул я, тяжело дыша ему прямо в самое лицо. — Я буду наслаждаться! И я неистово впился в его губы, нападая и не давая никакого шанса на побег. Наслаждайся — так ты мне сказал? Я готов и я буду. Наслаждаться. Тобой. И я целовал, целовал бешено, рьяно, страстно, невыносимо сильно и больно. А Поттер… Оторопев в первые секунды, после он яростно ответил и тоже кусал, облизывал, сминал мои губы больно стукаясь носами и челюстями, сжимал руками до боли, до синяков мое тело. Как будто бы в последний раз… Черт, дьявол, это и есть последний раз! Я в последний раз чувствую его губы, я больше никогда… никогда… о боже!!! Понимание накатило так же внезапно, как недавняя злость. Я вцепился ему в толстовку железной хваткой, отпустил его губы, сполз по нему на пол и застыл стоя на коленях, лбом прижимаясь к его торсу, руками все также держа за одежду где-то в районе плеч. Больно… Гарри, не умирай, не оставляй меня! Больше не будет сонной утренней улыбки, растрепанных черных волос, дурацких очков на тумбочке… Больно… Поттер, как я буду жить, вкусив сладость твоих поцелуев? Как я буду дышать зная, что больше никогда… Как же больно! Почувствовав один раз трепет любимого тела в объятиях, как я буду дальше БЫТЬ без этого? Это как наркотик, Поттер как наркотик. Однажды попробовав — больше не слезешь, никогда не захочешь ничего и никого другого! Не уходи, Гарри, не покидай меня… Больно… И я выл, еле слышно выл ему в живот. Больно… Гарри, тем временем, зашевелился, с трудом оторвал от себя мои судорожно сжатые руки и опустился вниз, ко мне, встав на колени напротив. Он оказался так близко, что я бы смог пересчитать прекрасные густые ресницы над его глазами. Красивый, недоступный, желанный, единственный. Мир мой… Улыбнулся мне так, что мое сердце сначала прыгнуло высоко в горло, а потом растаяло теплой лужицей у его ног. Он смотрел на меня так нежно и ласково, как будто ему не наплевать, как будто он тоже… Как будто бы я тоже дорог так же сильно… Гарри… Продолжая улыбаться, он провел по моей челке, тихонько перебирая платиновые пряди. Невесомо, как будто бы боялся коснуться. Нерешительно, мягко погладил большим пальцем скулу, коснулся губ, вызывая мурашки. Какой же он… Я несмело улыбнулся и одарил легким поцелуем его ласкающие пальцы. Его зрачки от моего порыва на миг расширились, а рука уже уверенно скользнула по шее на затылок и зарылась в мои отросшие волосы, вызвав непроизвольную дрожь. Он продолжал смотреть на меня ласковым, немного лукавым взглядом, а я завороженно любовался его лицом. Губы, прекрасные, волнительные, вкусные до одурения, мягкие, как облака. Целуя их, я впервые испытал такое наслаждение, существование какого никогда и предположить не мог! Мягкая кожа, чуть покрасневшие щеки, дурацкий шрам на лбу — все в нем прекрасно. Сказочно, невыносимо, великолепно! А его глаза неземные — это же произведение искусства. В них изумрудная зелень вокруг зрачков, горящая пламенем в моменты, когда Гарри возбужден или взволнован, мягко переходит в зелень весеннюю, нежную, светлую. Я бы мог написать стихи о красоте и волшебстве его глаз! Ресницы густые, черные, элегантным изгибом летящие вверх к бровям, просили поцелуев, манили провести по ним пальцем, чтоб почувствовать мягкость. Прекрасен. Божественен. Идеален. Невообразим. Я, как в трансе, заколдованный одними его глазами, положил правую руку ему на бедро, левой дотронулся до шрама. Гарри вздрогнул, но не отпрянул, лишь чуть сильнее провел по волосам на моем затылке. Прочертив указательным пальцем изогнутую линию молнии, я, словно под гипнозом, не моргая и почти не дыша, придвинулся к нему вплотную. Его дыхание щекотало мои губы, он прикрыл глаза в ожидании… и я коснулся своими губами его, нежно, почти неощутимо. Поцеловал так, как целовал бы поверхность воды чтоб не вызвать рябь. Благоговея перед его красотой и мужеством. Гарри… Он также тихо, кончиками губ, ответил на поцелуй и я непроизвольно прикрыл глаза, наслаждаясь невыносимой нежностью его прикосновения. И тут же испуганно распахнул их обратно. Нет, Драко, не закрывай глаз, ни за что! Наслаждайся, смотри, любуйся в последний раз. Впитывай его черты, всматривайся, чтобы запомнить навсегда, чтоб было, чему приходить во снах всю твою долгую одинокую жизнь. Без любимого. Я всхлипнул и накинулся на него, раскрывая языком губы. Хватит нежничать! Времени нет! Я должен получить все, что могу от Гарри Джеймса Поттера! И я получу, черт возьми! Я сжал его руками так сильно, как только мог, язык мой беспрепятственно проник ему в рот и уже ласкал его изнутри. Гарри, тоже до боли сжавший меня в объятиях, казалось, цеплялся за меня, как за спасательный круг. Поцелуй из легкого и невесомого превратился в неистовый, бешеный, всепоглощающий! Я так целовал его, как будто дементор, желающий высосать душу. Вот только я не хотел, я хотел отдать ему свою, всего себя, полностью и навеки! Сердце колотилось, как сумасшедшее, выстукивая своим ритмом в моих ушах Поттер-Поттер-Поттер. Он вцепился мне в волосы и больно дернул назад, отпрянув от меня. Я зашипел и откинул голову, чем он немедленно воспользовался, впиваясь мне в шею горячими губами, добивая, расплавляя окончательно мое сознание… Возбуждение неистовой волной накрыло меня, я дрожал от желания брать, обладать. Член болезненно упирался в застежки брюк, изнывая от многих месяцев, что хотел геройского тела. И вот он так близко… Целует мою шею, довольно урча, обводит ладонями линию поясницы… Неужели он… Неужели сейчас мы… Эта догадка сверкнула молнией в голове и взорвалась где-то внизу живота. Только бы успеть! Я сжал его еще крепче, прижимая к груди, проведя по спине и опуская руки на ягодицы. Неуверенно, боясь, что оттолкнет, прогонит, запретит. В ответ на это он только еще сильнее прикусил чувствительную кожу на моей шее, от чего я зашипел и еще пуще поплыл… Поплыл куда-то туда, где я впервые буду заниматься сексом с человеком, которого люблю, обожаю, боготворю. За которого готов умереть… Мысли прервал Гарри, в очередной раз впиваясь в мои губы. Как же он прекрасен! Алеющие щеки, трепещущие, подрагивающие ресницы, сбитое дыхание… Это точно он? И я? Невозможно, невероятно, нереально прекрасно! Язык Гарри рисовал немыслимые узоры на моих губах, посасывал и нежно играючи прикусывал, а я отдавался, позволяя делать с собой все, что он пожелает. Люби меня так, как хочешь, делай что хочешь, только не отпускай. Никогда! Только не уходи. Никуда! Только… не… останавливайся… Мыслей не было абсолютно, только его губы. Только там, где они касались моих, все жило и дрожало, они, только они держали меня на этой земле, иначе я бы просто улетел от наслаждения… Вкусно, жарко, опьяняюще… сладко. Пальцы тряслись, судорожно сжимая его ягодицы, а его руки уже расправлялись с пуговицами моего пиджака… Губы Гарри переместились на скулу, лаская каждый миллиметр кожи, заставляя меня вспыхивать сверхновой, взрываться и снова собираться в единое целое от удовольствия. Тело ныло от сладкой пытки, которую хотелось одновременно не останавливать никогда и которую хотелось срочно прервать чем-то более откровенным. Пуговицы наконец-то поддались Гарри, и он залез горячими руками под пиджак, срывая его с меня. Он же тоже также сильно желает, так же сильно хочет меня, как и я его! Язык уже облизывал мочку моего уха, тяжелое, неровное дыхание вызывало мурашки по всему телу. Боже, как же это… Он уже почти расстегнул мою рубашку, а я что? Я, будто сделанный из пластилина, буду и дальше таять в его руках, ничего не предпринимая? Ну уж нет. Я зарычал, зарываясь руками в его лохмы, оттягивая назад. Одним движением расстегнув молнию на толстовке, впился в его шею, наслаждаясь ароматом хвои и шоколада, который врос в меня, стал частью моей дыхательной системы. Нежно прикусывал губами, шаря руками под грубой тканью, пытаясь сбросить эту ненужную преграду. Гарри застонал. Застонал? Нравится, любимый? Я сильнее прикусил его где-то под ухом. Последнюю пуговицу он оторвал, не в силах расстегнуть ее дрожащими руками. Толстовка Гарри полетела в сторону, а его руки гуляли сверху вниз по моему торсу, заставляя жаждущий ласки член в брюках непроизвольно дергаться и ныть все сильнее. Мысли метались, сознанию хотелось продлить эту прелюдию как можно дольше, чувствовать эту сладкую муку еще минуту, час, два. А изнывающее тело хотело скорее перейти к чему-то более откровенному. Желания путались, я сам не понимал, чего хочу… Ммммм, как же это… Наши губы и языки продолжали сплетаться, а руки оглаживали, ощупывали тела друг друга, как будто изучая. Его шершавые, чуть грубые ладони каждым движением вызывали трепет, желание становилось все сильнее, невыносимее. Хотя, казалось, как можно хотеть его еще больше? Я ухватился за его футболку, вынуждая отнять от меня руки, поднять их выше. Стянул ее через голову, обнажая мускулистое красивое тело… Божество, совершенство! Не дожидаясь разрешения, я уронил его на пыльный пол и прильнул к его мускулам, облизывая каждый миллиметр, прикусывая, целуя, постанывая в его кожу. Любимый, как же ты… Сквозь шум бури и скрип половиц, я слышал, как он стонами отзывается на мои поцелуи, глазами видел, как выгибается его стройное тело под моими ласками. Прекрасен! Поднявшись губами и языком выше, к его соскам, я укусил один, одновременно лаская второй правой рукой. Он вскрикнул и дернулся навстречу моим движениям настолько сильно, что своим бедром я почувствовал его эрекцию. Гарри, ты хочешь меня, любимый, хочешь! Окрыленный этим открытием, губами я потянулся вновь к его губам, уже захватывая и ведя в поцелуе, проникая языком в его рот, лаская, вылизывая, чувствуя каждую частичку его юркого язычка, который то двигался мне навстречу, то как бы убегал, провоцируя мое новое наступление. А руками потянулся вниз, к его стоящему члену. Гарри, ты меня с ума сводишь, от земли отрываешь, сознания лишаешь! Проведя по его торсу, я неуверенно коснулся пальцами его скрытой джинсами внушительной эрекции, получив в ответ нечленораздельное мычание и боль на плечах от вонзившихся ногтей. Сейчас будет еще лучше, любимый. Ты готов, да, Гарри? Сейчас, родной. Руки уже действовали сами, расстегивая маггловские застежки, желая добраться до его плоти. Внезапно, пугающая мысль затмила все. На мгновение я остановился. Ну расстегну я сейчас, высвобожу его и… И что? Отсосу ему? Возьму в рот? Член другого парня? Страшно… Хотя… Я посмотрел на распластавшегося подо мной героя. Грудная клетка беспорядочно вздымалась, ошалевшие зеленые глаза смотрели не отрываясь, руки держали за плечи, язычок облизывал пересохшие от возбуждения губы. Великолепен, совершенен, невообразим! Отсосать ему? Это же Гарри Поттер! Да я мог бы его всего проглотить, если бы была возможность. Я улыбнулся своим страхам и уверенно продолжил расстегивать ширинку. В сексе с любимым человеком не может быть ничего страшного или неприличного. Это священно. Расправившись с ширинкой, я решительно стянул его джинсы до колен, нечаянно поцарапав ногтем нежную кожу, от чего он снова выгнулся и зашипел. На бедре остался краснеющий след, который я немедленно поцеловал, руками одновременно стягивая с него белье. Невозможной гриффиндорской расцветки. «Ты ж мое чудо», — улыбнулся я про себя. Нижнее белье цветов Гриффиндора! Мое ж ты солнце! Губами поднимаясь все выше и выше по бедру, я постепенно добрался до его паха. Волнение захлестывало. А у меня получится? Смогу ли я доставить ему удовольствие? Да и сам я… Уже настолько кружит от желания, яйца просто разрываются, член пульсирует, даже без прикосновений к себе я готов был кончить. Только от того, что Гарри, мой любимый, лежит подо мной обнаженный, доступный. Готовый к моим ласкам. Я на секунду зажмурился, собирая в себе всю смелость, открыл глаза и посмотрел. Я видел много голых парней в душе квиддичной раздевалки, да и в общей комнате мы особо не церемонились, кого стесняться-то! Нет, он не был гигантским, он не был супер толстым. Он был обычным, может, чуть больше среднего. Но он был таким… Идеальным. Ровным, чуть загнутым к головке, которая гордо и рельефно возвышалась над стволом, почти алая от прилившей крови, с каплей смазки в небольшой аккуратной дырочке. Яйца прижаты к основанию, доказывая без каких либо слов разрывающее их хозяина желание… Даже здесь ты идеален, герой! Я выдохнул прямо на перевитый венками ствол, от чего он чуть дернулся. Не в силах больше терпеть, я кинулся в омут, лизнув уздечку. Гарри приглушенно вскрикнул и выгнулся. А я… Я, совершенно обалдев от ощущений, уже ничего не боясь и ни о чем не думая, провел языком от основания до головки, вызывая дрожь в лежащем подо мной теле. Как же это прекрасно! Любимый, обожаемый Гарри, весь дрожащий от моего языка на его члене. Я обводил каждую венку, вырисовывая затейливые узоры, целовал, лизал, то надавливал, то отпускал. Гарри бился подо мной, до боли стискивая мои плечи руками, царапая ногтями, оставляя следы своего удовольствия на моей коже. Вкус не был странным, не был неприятным. Он был возбуждающе терпким, правильным, самым правильным в мире! Яички поджались еще сильнее. А что если? Я опустил голову немного ниже и быстро, не думая, втянул левое яичко в рот, посасывая. Гарри взвыл. Вой, любимый, это еще только начало! Одной рукой я вцепился ему в руку, другой ласкал бархатную головку размазывая смазку, ощупывая, изучая, а ртом играл с яичками, такими плотными внутри, такими идеальными для моего рта. Я ласкал своих партнерш и губами, и языком. Влажность вагины никогда не вызывала во мне ничего похожего. Несомненно, было приятно, что они текут от меня, для меня. Мне не было противно. Но здесь, сейчас, я действительно сам получал бешеное удовольствие лаская партнера. Мужчину. Своего Гарри. Неожиданно, Поттер дернул меня за волосы, вынуждая оторваться. Он смотрел на меня не отводя взгляда, легонько подталкивая вверх за затылок. Я что, слишком увлекся, да? Сейчас, Гарри, сейчас все будет. Ухмыльнувшись, смотря ему прямо в глаза, я всей поверхностью языка медленно провел по члену от основания до головки. Гарри также не отрывал от меня шалого взгляда с расширенными зрачками. Боже, как же это возбуждает! Он следит за каждым движением языка, внимательно наблюдает, как я облизываю его член! Хорошо, родной? Сейчас будет еще лучше! И я, не сомневаясь уже совершенно, накрыл головку губами. Не отводя от него взгляда. Как же это… Глаза в глаза, когда мои губы ласкают его плоть… Господи боже! Гарри замер. Что, мало, да? Заглотил член в рот наполовину, одновременно проведя языком по уздечке. Руки Поттера отпустили меня, рухнули на деревянный пол и вцепились в старые доски. Вот бы взять весь, смогу ли? И я попробовал. С третьего раза получилось! Я взял ствол Гарри в рот полностью! Подавив рвотный рефлекс, отпустил себя и поддался инстинктам. Облизывая, посасывая, причмокивая, целуя, я доставлял ему и себе неземное блаженство. Как же хорошо то… Хорошо и правильно! Член Гарри во рту, яички в руках, о боже, как прекрасно! Любимый, это такое блаженство — дарить тебе ласки, дарить тебе удовольствие. Любовь свою, наконец! Пойми, почувствуй, что я люблю тебя, до смерти люблю! Я совершенно потерялся во времени, забыл о себе, сосредоточился только на любимом, только на ласках его плоти. Руками сжимал ягодицы, языком выделывая невероятные вещи на головке, на самом стволе. Еще два раза смог заглотить полностью, закашлявшись, но нежные стоны Поттера был прекрасной наградой… Гарри шептал что-то невнятное, шипел, прикусывал губы. И довел его до этого я, Драко! Окрыленный успехом, я сжал его во рту сильнее, втянув воздух, непрерывно посасывая как самый вкусный леденец из сладкого королевства. Его тело напряглось, шея выгнулась, головка запульсировала, член на мгновение стал словно каменный, и я почувствовал, как где-то внутри поднимается волна оргазма. Гарри пытался отстраниться, но я не позволил. Ну уж нет, Поттер. Я распробую твой первый в жизни оргазм с партнером по полной программе. Добивая, провел языком и уже через секунду ловил горячие капли его спермы, а ушами его восторженный крик. Он изливался мне в рот равномерными толчками. У меня даже мысли не возникло выплюнуть, я проглотил все до капли, высасывая без остатка, продолжая ласкать особенно чувствительную сейчас головку. Соленый, горьковатый вкус спермы заполнил рот. Вкус оргазма любимого мужчины… Последний раз лизнув, я оторвался от члена, приподнявшись на локтях и заглянул во все еще искаженное удовольствием лицо Гарри. Прекрасен. В тысячный раз прекрасен. Закрытые глаза, подрагивающие веки, частое возбужденное дыхание, напряженные руки, сжатые кулаки, капли пота на мускулистом торсе и плечах… Может ли быть в жизни что-то более восхитительное, чем довести до небесного наслаждения человека, которого любишь? Несмотря на распирающий брюки член, я готов был остановиться на этом. Но Поттер, видимо, был другого мнения. Он медленно открыл глаза, заставив меня задохнуться. На меня никогда никто так не смотрел. В его взгляде было все. Любовь, нежность, наслаждение, страх, желание, боль, надежда, радость и отчаяние. Гарри… Тыльной стороной ладони, он прикоснулся к моей щеке, невесомо проведя, второй рукой взялся за ворот все еще болтающейся на мне рубашки, резко дернул вниз, порвав пару швов. Обхватил меня рукой за шею, больно сжав, подтянулся и впился в мои губы неистово, жестко. Прижался ко мне близко близко, настолько, что я чувствовал, как бешено бьется его сердце, еще не успокоившееся после оргазма. Хаотичными движениями сдирал с меня остатки рубашки, заставляя голову кружиться от возбуждения. Теперь, подняв Гарри на вершину блаженства, я сам изнывал от желанной разрядки. И похоже, он готов был мне ее дать. Под его напором, я в свою очередь, рухнул на пол, уже без рубашки. Гарри никогда долго не думал, он всегда сразу делал, безмозглое счастье мое. Моментально нависнув надо мной, руками он потянулся к пуговицам брюк а губами обхватил мой сосок, втягивая, покусывая, зализывая. Больно, сладко, чудно, больно! Застежки сдались под его напором, продолжая кусать поочередно мои соски, вызывая стон за стоном, он стал стягивать брюки ниже, к коленям. Да! Да любимый, да, давай, я готов, делай, что хочешь! Только делай! Не останавливайся, подари мне наслаждение, дай мне кончить с тобой! Ощущения от ласк сосков были настолько восхитительными, наслаждение вперемешку с болью прошивало мое тело неистовыми волнами настолько пронзительно, что я и не заметил, как остался абсолютно обнаженным. Гарри отпрянул, изучая меня пытливым взглядом. Я знал, что красив, прекрасен, совершенен, но под его взглядом от смущения захотелось съежиться. Поттер пожирал глазами мое тело, поглаживая по бедру правой рукой. Он осматривал меня настолько восхищенно, настолько плотоядно, что мне стало страшно. Я что, боюсь девственника? Докатился. Я ухмыльнулся. Ну вперед, Поттер. Давай. Я весь твой. И на что ты отважишься? Все таки, Поттер — это один большой сюрприз. Забегая вперед, я никогда, даже в своих самых смелых фантазиях, не ожидал того, на что он отважится. Мягко улыбнувшись, он провел левой рукой по моему стволу от основания, затронув большим пальцем головку, размазывая выступившую смазку. Да, да, да, наконец-то! Гарри-хренов-Поттер ласкает мой член! Продолжай, любовь моя, доведи меня до разрядки. До стонов, до криков! Хочу тебя, Гарри, как же безумно хочу! Ласкай меня, возьми его губами, молю!!! Но у Поттера были другие планы. Я лежал абсолютно расслабленный, в ожидании геройского рта. Поэтому то, что он задумал, получилось у него легко. Он обхватил меня руками и резко перевернул на живот. Что? Обхватив ягодицы, поглаживая и массируя, вызывая тонну мурашек и дрожь во всем теле, он приподнял меня и поставил на четвереньки. Я почувствовал холод очищающего заклинания. Вот тут мне стало немного страшно. Он что? Хочет меня… трахнуть? Но ведь я же… Господи боже! Пока в моей голове мелькали все эти мысли, Гарри начал действовать. Он ласкал мои ягодицы руками, мягко поглаживая, сминая, расслабляя мышцы. И я отпустил свой страх. К черту! Пусть делает что хочет. Если не позволить этого ему, то кому? Гарри, я весь твой. А он и не думал в чем-то сомневаться. Как обычно, прямой и настырный, он шел к своей цели. Мои ягодицы ласкали уже не руки, а губы. Он целовал, прикусывал, лизал нежную кожу, и я только чудом сдерживался, чтобы не прикоснуться к себе и в считанные секунды довести до оргазма. Нет уж, Гарри, давай сам. От его ласк жар и неистовая волна похоти бежала по телу во все стороны, дрожали руки, ноги, уши горели. Член готов был разорваться, но я держался, наслаждаясь его лаской. Как вдруг, внезапно, как гром… Я распахнул глаза удивленно, шокированно. Нет, это не Поттер, он не мог! Он развел мои ягодицы и, не сомневаясь ни секунды, накрыл мой вход губами! Твою мать! Я зашипел. От неожиданности и наслаждения. Кто его научил, кто? Откуда этот чертов девственник вообще знает, что такое можно делать с мужчиной? Откуда он такое… Но тут он одним движением выбил из моей головы все мысли сразу. Он вошел в меня языком, проводя по нежным стеночкам. Целуя губами, облизывая, засасывая, проникая, он доводил меня до вскриков. Все мое существо, все мои ощущения, весь я сосредоточился там, где ловкий язычок избранного вылизывал меня! Никогда никто даже не пытался делать со мной подобного. Лаская себя, я ни разу так остро не ощущал. Он вылизывал меня с чмоканьем, тщательно исследуя языком все, до чего мог дотянуться. Я выл, выгибался, плавился, умирал и снова оживал под его языком! Божественно, великолепно, восхитительно! ММММррррр божебоже… Я уже чувствовал себя раскрытым от его ласк, я уже настолько отключился от реальности, что был готов ко всему. Но все равно, проникновение пальца, заставило меня вздрогнуть. Как бы он меня не готовил, это было странно. Даже несмотря на то, что я сам неоднократно делал это. «Смазка, придурок ты конченый», — понял я. У меня в кармане лежала последняя баночка с моим варевом. Я, немного отодвинувшись от него, потянулся за палочкой. Он моментально достал из меня палец, отпустил бедра. Испугался? Готов бежать? Когда призванная мной баночка легла ему в руку, он облегченно выдохнул. Через несколько секунд, прохладный, влажный палец вернулся в меня. Да, так гораздо лучше, давай, Поттер! И он дал! Он начал двигать своим пальцем сначала осторожно, потом, убедившись, что он двигается свободно, а я дрожу от удовольствия, задвигал быстрее, сгибая внутри, явно пытаясь нащупать простату. Откуда эта патлатая зараза все это знает, мать его! Кто его научил, какая сука, может быть он… И тут я перестал дышать. Совершенно. Потому что в мою задницу втиснулся второй палец, который достал до… ОООО… Я закричал, непроизвольно сжимаясь. Боже, боже, да, продолжай! Он продолжал трахать меня уже тремя пальцами, которые доводили меня до умопомрачения! Все те разы, что я ласкал сам себя, не шли ни в какое сравнение с тем, что я чувствовал сейчас! Да, Гарри, да! Я стонал, почти выл, бесстыдно насаживаясь на его пальцы, прося и желая большего. Возьми меня, овладей мной, присвой меня себе! Сделай меня своим навсегда! Он вошел в меня тремя пальцами максимально глубоко, заставляя выгнуть спину и вновь вскрикнуть. Потом резко наступила пустота. Но ненадолго. Горячая головка члена Гарри прислонилась к моему входу. Страшно, но как же сладостно! Принадлежать ему, отдать все, что у меня есть человеку, которого я люблю больше всех… Он легонько надавил, продвигаясь медленно, по миллиметру внутрь меня. Я замер, ожидая боли от первого вторжения чего-то настолько большого. Гарри тоже осторожничал, двигаясь невыносимо медленно. Как же хотелось скорее почувствовать его внутри, весь! Отдаться ему наконец полностью, принадлежать и душой и телом. В конце концов, я сам неоднократно имел себя пальцами, и он меня подготовил хорошо, и смазка опять же. Если я не возьму все в свои руки, этот кретин будет час в меня входить! А хотелось все острее. Все сильнее и глубже! Я выдохнул и резким движением сам насадился на его член. До конца. Поттер сзади удивленно охнул, а я… Стиснул зубы, зажмурил глаза настолько сильно, насколько только смог, чтоб не взвыть от невыносимой боли! Меня как будто насадили на вертел и подожгли. Изнутри. Больно больно, как же невыносимо… Но он внутри, весь, абсолютно! Заполнил меня, взял, присвоил! Я его, его, принадлежу ему! Никакая боль не идет в сравнение с удовольствием чувствовать его внутри! Я задыхался от боли и от счастья, разрывающего душу на тысячу маленьких частей! Поттер, испугавшись, попытался отстраниться, но я не дал. Рукой схватив за бедро, я помотал головой, приказывая не двигаться. Он подчинился и замер, нежно поглаживая поясницу. Улыбаясь сквозь слезы, я попытался максимально расслабиться. Внутри меня горел огонь, который грозил сжечь все, даже мое желание секса с Поттером… Нет, нет, нет, мотнул я головой и открыл глаза. Я не остановлюсь, ни за что! Я выдохнул. Просто перетерпеть, подождать. Гарри не двигался. Один бог знает, как ему тяжело наверно давалось терпеть. Сдерживается, чтоб мне не было больно! Гарри, как же я тебя люблю… Тем временем, острая боль начала отпускать, жжение еще не прошло и, казалось, не пройдет никогда, но я не мог больше ждать. И, судя по сбитому, тяжелому дыханию позади меня, Гарри тоже не мог. Плевать! Я хочу, очень хочу! И я, стиснув зубы, двинул бедрами ему навстречу. Гарри понял, что можно продолжать и на пробу еле ощутимо двинулся во мне. Боль снова пронзила меня, захотелось взвыть! Член начал опадать, а этот чертов благородный гриффиндорец едва шевелится! Трахни меня по человечески, сука шрамоголовая! Я настойчивее двинул бедрами. Трахни меня, мать твою! Он облегченно выдохнул и двинулся сильнее. Как только столько сдерживался? Боль вновь пронзила, несмотря на подготовку, и смазку. От очередного его движения, я снова скривился, но когда он погружался обратно в меня он как-то приподнял свои бедра, попал туда, куда нужно и я улетел… Боль вперемешку с острым, безудержным наслаждением накрыла меня, мой член воспрял, снова поднявшись во всю длину а я, громко застонав, уронил голову на скрещенные руки, еще больше открывшись и подставившись для него. Я твой, давно твой, имей меня, Гарри! Он, видимо, поняв, что можно все, двинулся увереннее и вот уже вбивался в меня без стеснения, выколачивая стоны, крики, заставляя царапать пол и стучать по нему ступнями! Как же это… Гарри, не останавливайся! Каждым движением внутри моего тела, он поднимал бурю. Удовольствие пронзало до кончиков пальцев, до корней волос, а в голове билась только одна мысль — я принадлежу ему, принадлежу, он имеет меня, я его, его! Только его! Он трахал меня то двигаясь невыносимо медленно, вызывая тягучую, горячую волну наслаждения, то ускоряя темп до почти невыносимого, от чего я кричал, находясь на грани между райским удовольствием и адской болью. Не переставая двигаться во мне, он обхватил меня за талию, приподнял и прижал к себе. Спиной я ощутил его влажную от капель пота кожу. Прижался весь, соприкасаясь везде, чувствуя каждой клеточкой… Он чуть замедлил темп, провел руками по моей груди, тихо рыкнув, укусил за шею и… вышел из меня с хлюпающим звуком. Куда ты, любимый, вернись, не покидай! Внезапная пустота разочаровала и напугала. Это все? Ответ пришел через мгновение. Геройские зубы играючи несколько раз прикусили мое плечо, пальцы ущипнули за ягодицы, заставив член дернуться а меня зашипеть. И, резко крутанув, Гарри швырнул меня на пол. Хоть спину и начало моментально саднить от шершавых половых досок, но в этой позе был один огромный плюс. Я видел его глаза. Мог свободно плавать в их зелени, тонуть, вбирать в себя все то удовольствие, желание, которое легко читалось в расширенных темных зрачках, в изумрудной бездонной пропасти… Его лицо, его губы… Мой демон порока! Разведя мои ноги он одним движением снова наполнил меня до краев, заставляя вновь улететь, несмотря на все еще ощутимую при проникновении боль. Какой же он… Глаза горят пламенем, так, как никогда. Губы, распухшие, развратные, улыбаются нежно, счастливо, на коже выступила испарина, волосы прилипли к взмокшему лбу. Погружаясь в меня, он прикусывал нижнюю губу, а двигаясь обратно, отпускал ее, оставляя на ней след зубов. Что доставляло большее удовольствие, его член в моей заднице или его глаза, полные обожания, и наслаждения? Не знаю… Я летел где-то между полом и потолком от ощущений его плоти внутри, его рук, ласкающих мою кожу, его рта, стонущего от удовольствия, которое ему доставлял я! Я! Ворвавшись особо глубоко, он на секунду замер и впился в мои губы, языком встречаясь с моим, постанывая прямо в мое дыхание. Я вновь чувствовал все его тело, только на этот раз острее, ближе, сильнее, чувственнее! Мой член, зажатый между нашими животами от трения еще сильнее налился. Боже мой, как же хочется, как же хочется кончить! Но еще сильнее хочется продлить это все еще хоть на пять секунд, а желательно на пять столетий! Я почти кончил, бог знает как, но он это понял, прервал телесный контакт, привстал на колени, закинул мои ноги себе на плечи. Ни на секунду не переставая трахать меня, неистово, уже абсолютно не сдерживаясь. Чертов девственник, что же ты со мной творишь! Мои ступни бились на его плечах в такт движениям внутри меня, я уже мог только выть от удовольствия, каждый раз чувствуя наполненность, соединение, и любовь. Такую, какой не было ни у кого и никогда. Мой Гарри! Меня закручивало в вихрь немыслимого восторга, это было слишком хорошо, слишком горячо, слишком… Не в силах терпеть больше, желая разрядки, я схватил его за руку и направил к своему члену. Он усмехнулся, опустил мои ноги, навис надо мной, поцеловал в губы, не переставая двигаться, и наконец дотронулся рукой до моего изнывающего члена, я зашипел и выгнулся, еще сильнее насаживаясь. Да, да! Я сейчас… Я схватил его за спину, оставляя следы на его коже, царапая, захлебываясь криком! Хватило пары движений его руки и меня унесло… Я улетел. Оргазм подкрался с кончиков пальцев ног, обдал жаром сначала икры, потом бедра, сосредоточился в заднице, которую продолжал таранить член Поттера и вплеснулся на живот жемчужными каплями. Меня кружило, разрывало, я кричал, свет померк на секунду, чтоб взорваться разноцветными, обжигающими все вокруг искрами чистого удовольствия. Люблю, люблю боже, как же люблю!!! Это было… всем. Жарко… Ярко… Невыносимо… Я выгнулся дугой, сжимая член внутри, вызывая у Гарри неземное блаженство. Он ворвался максимально глубоко в меня, пока я дрожал в оргазменных судорогах и закричал, кончая внутрь, толкаясь еще и еще. Я, сам еще не вернувшийся в свое тело от испытанного наслаждения, исступленно впитывал в себя его эмоции. Он закатил глаза, руки, находящиеся по обе стороны от моих плеч, напряглись, мышцы заходили ходуном, его пах был плотно прижат к моим ягодицам, так плотно, будто врос в мое тело. И он кричал, кричал! Мой Гарри, мое божество, мое безумие и горе! Кончил со мной! В меня. Наполнил меня своим семенем! Господи боже, неужели это на самом деле произошло? Тяжело дыша, дрожа, с готовыми выпрыгнуть сердцами, мы замерли, не отрывая друг на друга взглядов. Его член еще пульсировал внутри меня. Его рука, коснулась моего лба, собирая капельки пота, двинулась ниже по шее, по торсу, туда, где на моем животе блестели перламутровые капли. Взгляд, все еще шальной после пережитого сильнейшего оргазма, скользил по моему телу вслед за рукой. Расслабленная нежная улыбка и розовые щеки, плечи в царапинах (это я что-ли?) — прекрасен, порочен, невозможен! Я любовался им, в очередной раз выпав из реальности и не сразу понял, что он там творит, но когда понял то… Шок — слишком мягкое слово. Чертов Гарри Поттер кончиками пальцев захватил все еще теплую сперму, разбросанную каплями по моему животу, размазал по подушечкам, с интересом изучил взглядом и… Облизал пальцы! Он пробовал меня на вкус, вылизывая всей поверхностью языка, причмокивая и явно наслаждаясь… Поттер, что же ты творишь, проклятый девственник-извращенец! У меня же сейчас опять встанет! Я замер, не дыша, пока он снова изучал пальцы. Уже без моего семени на них. Потом перевел на меня удивленный взгляд и…***
Он отпрыгнул от меня внезапно. Как от чего-то отвратительного, противного, омерзительного! Он, наверно, понял! Только сейчас понял, что натворил! Трахнул Пожирателя Смерти, ненавистного Драко Малфоя! Как же невыносимо знать, что тот, ради которого ты готов отдать жизнь, не то что не любит тебя, а ты ему настолько неприятен! Я отполз к стене, максимально вжавшись в нее, желая провалиться в дерево и исчезнуть. «Боже, за что?» — взмолился я, глядя в деревянный потолок над головой и уронил голову, уткнувшись лбом в острые коленки. Плевать. Презирает и ладно. Я был с ним! Я чувствовал! Я ласкал его, любил его, целовал везде где можно и он… он тоже, тоже любил! Пусть и только физически. Возможно, просто не хотел умирать девственником, но… Я принадлежал ему, пусть ненадолго, пусть только телом, но принадлежал. Он стонал от моих ласк, он кончил в меня, он имел меня, меня! Гарри… Неприятная, саднящая боль пониже спины вызвала горестную улыбку. Подтверждение, что это действительно произошло. Что Гарри Поттер лишил меня анальной девственности. Я покачал головой. Как, ну как я теперь смогу спать с кем-то? После того, как его член был во мне, когда его язык вылизывал меня изнутри, когда его руки размазывали по животу мою сперму? Он был, был со мной! Твою мать, он же лишился девственности со мной! Я тихонько, из-под руки глянул в его сторону. Сидит в еле ощутимом облаке согревающего заклинания, все так же обнаженный. Спиной ко мне. Гипнотизируя стену. Любимый… Несмотря ни на что, я сейчас счастлив! Хоть не надолго физически получил его. Занимался сексом с любимым человеком. Испытал, хотя бы однажды, каково это — принадлежать Гарри. Хотя бы это я вырвал у смерти. Которая заберет у меня любовь, заберет у меня всю надежду. А ведь она росла и горела во мне с того дня, когда я встретил Гарри прошлой осенью. Надежда, что жизнь ещё может повернуться ко мне другой стороной. Что внутри меня ещё есть что-то, что не разрушено, что-то, что можно восстановить. Надежда, что я ещё могу обрести смысл жизни. И я его, черт возьми, обрёл! В лице вечно лохматого туповатого гриффиндорца, который всем собой заполнил зияющую пустоту внутри меня. Я наложил на себя согревающее и задумался. Когда я успел так вляпаться? Сколько я люблю его? Месяц? Два? Пол года? Я закрыл глаза и поплыл по своей памяти пытаясь найти ответ на вопрос: когда? В какой именно момент Поттер стал для меня Гарри? На самом деле? Когда из надоедливого выскочки-героя он стал для меня всем? Я никогда не применял сам к себе легилименцию, но тут заклинание казалось единственно правильным. Оно само заставляло сознание фокусироваться на нужных воспоминаниях и смотреть их как бы со стороны, анализируя. Шелест листвы, запах жасмина и роз ворвался вихрем в мою реальность, стены Воющей хижины разъехались и пропали, а я оказался стоящим посреди увитой цветами уютной беседки в которой гордо восседала элегантная, красивая молодая женщина. Черты ее лица были расслаблены, легкая улыбка светилась на губах. Ветер играл прядью волос, выбившихся из высокой прически. Тогда она еще была счастлива. Тогда она еще просто была. — Мама, — завороженно прошептал я. Как она прекрасна! Сердце сжалось и заныло от того, что она вот, так близко, почти реальная. Но это маленькое «почти» не даст к ней прикоснуться, обнять, поцеловать. — Мама. Вдруг, внимание леди Малфой было привлечено к чему-то, еще незаметному из-за высоких розовых кустов. Чему-то, что звонко и заливисто смеялось и визжало. Мама искренне и абсолютно счастливо улыбнулась. Только один человек мог вызвать такие эмоции у обычно холодной Нарциссы Малфой. И точно. Из-за цветов появился платиноволосый мальчишка лет пяти, летящий на маленькой детской метле. За ним, испуганно прижав уши к голове, семенил домовой эльф. — Хозяйка Нарцисса, Добби не виноват, — запричитал эльф, дрожа от страха. — Хозяин Драко сам вылетел из дома и запретил Добби отбирать у него метлу. А мальчик, тем временем, ловко соскочил с метлы, отбросил ее в сторону испуганного домовика, больно треснув его ею по лбу и запрыгнул на колени матери. Эльф тут же исчез, потирая рукой набитую на лбу шишку. — Добби, — с нежностью произнес я. Тот старый отцовский эльф, которого у него забрал хитрый Поттер. Если я правильно помню, подарив руками papa свой собственный носок. — Драко, что случилось, — обнимая мальчика руками и целуя в лоб проговорила Нарцисса. — Почему ты нарушил приказ отца и вылетел на метле в сад без взрослых? — Мама, — пропищал маленький я, удобно устраиваясь у нее на коленях, — я хотел услышать сказку про мальчика-который-выжил. Картинка завертелась и я поплыл по своим воспоминаниям дальше, дальше, пытаясь понять — когда? Пролетев через череду размытых образов, я оказался на Косой Аллее. Светловолосый одиннадцатилетний мальчишка стоял на возвышении посреди ателье мадам Малкин, которая взволнованно бегала вокруг него, подгоняя по размеру уже третью по счету шикарную мантию. А придирчивый ранее клиент совершенно не обращал на нее внимания. Его взор был прикован к нелепому, странному мальчишке в дурацкой одежде, которая была ему явно очень велика, идиотских круглых очках и чем-то совершенно невообразимым на голове. Чем же он привлек внимание? Что заставило меня тогда выпендриваться перед несуразным, абсолютно незнакомым мне мальчиком? Я же понятия не имел, что встретил того, с кем с малых лет мечтал подружиться! Его неуверенный голос? Может быть, жуткая прическа? Или прекрасные зеленые глаза, которые уже тогда горели так, как ничьи больше? Чувствовал ли я в нем ту мощь и силу избранного, которая в нем сейчас? Не знаю. Но что-то определенно к нему тянуло. Что-то неподвластное. Сама Магия? Следующее воспоминание я видеть не хотел. Я был уверен, ЧТО это будет. И убедился в этом, как только оказался в купе Хогвартс экспресса с протянутой ладонью. Которую Гарри не пожал. Как же было больно! Как посмел этот мелкий гаденыш отказаться от дружбы самогО сиятельного Драко Малфоя? Мальчика, который с детства ждал встречи с ним, который мечтал стать ему… кем? Другом? В голове избалованного наследника не могло уложиться, что кто-то может вот так отказать ему хоть в чем-то, ну а уж в своей дружбе и подавно. Как можно было между мной и тупым рыжим предателем крови выбрать Уизела? И на много лет я погрузился в пучину ненависти, пряча за ней свою бесконечную обиду и разрушенные надежды. Перед глазами мелькали все наши стычки с Гарри в первый год обучения. Вся школа знала, что Драко Малфой ненавидит Святого Поттера больше всего на свете. Кто бы мог предположить, что за напускной ненавистью скрывалась боль и обида маленького ребенка, которого отвергла его мечта! Я видел, как часами бродил в одиночестве по замку и бесился от ревности. Каждый раз, когда я натыкался на счастливую Золотую Троицу, я умирал от зависти что мне, МНЕ, предпочли их. Что я, Я, не мог вот так смеяться или играть с Гарри, что мне это не было позволено! Я бесконечными бессонными ночами придумывал оскорбления, шутки, издевательства, чтоб хоть на минуту почувствовать себя отомщенным, чтоб хоть на мгновение стало легче, чтоб хоть в драке он обратил на меня внимание! Второй курс. Квиддич. Вопреки тому, что думали Гриффиндорцы, я действительно прошел отбор в команду. Я действительно был лучшим ловцом на Слизерине. А метлы papa подарил команде от радости, что его сын — звезда факультета. Я, конечно, любил квиддич, очень любил. Но, сейчас, когда видел со стороны, как боролся матч за матчем с Гарри, как выкладывался на тренировках, я понимал, что на девяносто девять процентов пошел в ловцы только чтобы досадить ему. Нет, Драко, себе то не ври. Не досадить. Только чтобы быть с ним. Хотя бы в небе. Лететь бок о бок. Почти соприкасаясь. Чувствовать его рядом. На третьем курсе я превзошел сам себя! Изображал дементоров, подставился гиппогрифу, опять и опять стараясь доказать что-то. Не себе, а ему. Обрати на меня внимание, шрамированная скотина, посмотри на меня, вот он я, тот, кто хочет быть тебе другом! А он все совершал и совершал свои подвиги, а я… Как ни пытался, как ни лез из кожи вон — никак не мог стать достойным его! Значки на турнире трех волшебников — это был уже последний крик отчаяния. Заметь меня!!! И он замечал! Еще как. Мы дрались в коридорах Хогвартса бесчисленное количество раз, нас уносили в больничное крыло друзья, да меня даже в хорька превратили, вот до какой степени я хотел быть с ним! Быть с ним? Как кто? А дальше … Дальше началась тьма. Для меня — с первого дня возрождения Лорда. Когда Волдеморт вошел в двери моего дома, я понял, что никогда, НИКОГДА не стану ЕГО другом. Что никогда не буду рядом. Теперь нас разделила еще и война. Он был на стороне добра, я а с Пожирателями. Хоть меня никто им не спрашивал, хочу ли я? Может быть, я бы и ушел, если бы он хоть раз позвал… Эту войну я снова и снова использовал, как очередное оправдание того, что он не со мной. «Мы на разных сторонах», — говорил я себе. Как мы можем быть друг для друга… кем-то? Я был счастлив получить темную метку. Потому что, блядь, хотел ткнуть ему ею в лицо и заорать, что теперь тоже избран. Он герой светлой стороны? Что ж, а я стану героем темной. Я буду служить Лорду, я убью Дамблдора, я стану великим, я буду смеяться ему в лицо, когда повелитель притащит его, сломленного, еле живого. Чтобы он понял, что я Драко Малфой, великий волшебник, что я сильный, могучий, что я столько всего совершил! Чтоб доказать, что он ошибся тогда! Что я достоин, достоин его! А он… Одно из самых нежеланных воспоминаний вынырнуло из водоворота моей памяти. Сектумсемпра… Это было, наверно, апогеем нашей так называемой взаимной «ненависти». Сквозь безумную, всепоглощающую боль, я видел его растерянное лицо. Ему было страшно, страшно как никогда. Что он убил меня. Я хотел что-то сказать ему тогда, но только и мог, что лежать и захлебываться собственной кровью. За все годы я ни разу не видел Избранного таким. Он был в ужасе, он не знал, что делать, он не хотел, не хотел моей смерти! Тогда, внутри меня, где-то очень глубоко, зажглась еле видная звездочка надежды. Надежды, что ему не наплевать. Что мы еще можем… что? А вот что… Память мне любезно подкинула ответ на мой вопрос. Я тысячу раз после спрашивал себя — почему я тогда на озере его поцеловал? И вот, сейчас, наблюдая со стороны как я, по пояс голый, хватаю Поттера за руку, поднимаю вверх, к своему лицу и целую его впервые, сам, добровольно, я уже знал ответ. И мне уже не нужно было видеть кладбище в Годриковой Впадине, чтобы понять. Мне не нужно было еще раз переживать тот ужас, чтобы знать что я… Мои глаза расширились от удивления, я резко выдохнул и грязно выругался. Еще не зная его, еще совсем ребенком, я уже любил. И с каждым годом все сильнее. Вся моя жизнь была попыткой доказать Гарри, что он был не прав, отвергнув меня, променяв на Уизли и Грейнджер. Всю мою жизнь я старался не просто обратить внимание, а заполучить его себе в вечное пользование. Не как друга. А как мужчину. Которого всегда любил.***
Я настолько был удивлен и погружен в себя, что почти забыл где я вообще и что происходит, пока с резким хлопком в комнате не появилась светящаяся выдра, озарив магическим белым сиянием все темные углы захламленной комнаты. Патронус Грейнджер. Все? Они сделали то, что должны? Я обмер, не желая верить, что наше время закончилось, не желая принимать реальность! Магическое животное заговорило голосом Гермионы. — Гарри, Драко, крестраж уничтожен. Армия Лорда атакует школу, защита во многих местах уже пробита, есть раненые. Торопитесь. Все. Теперь совсем все. Я поднял взгляд на забегавшего по комнате все еще обнаженного Гарри. Который судорожно носился и собирал по всем углам свою одежду. Как обычно забыв, что может призвать ее магией. Какой же он все-таки маггл… Я собрался быстрее, одевшись заклинанием и опустился туда же, где и сидел до этого, наблюдая за Поттером, который на меня не то, что не смотрел, а даже не оборачивался. Вот он наклоняется за дурацкими маггловскими синими штанами, на миг открывая мне вид на обтянутую бельем потрясающе соблазнительную задницу. Вот его растянутая серая футболка скрывает от меня спину, на которой еще видны красные полосы от моих ногтей, вот его мускулистые руки погружаются в толстовку с идиотской молнией впереди. Вот он приглаживает волосы, которые тотчас же обратно становятся дыбом… Без единого промедления, без задержки быстро и уверенно одевается в последний путь. Внезапно, я подумал, а что если? Просто вцепиться сейчас в него и аппарировать куда-нибудь в Тимбукту или Гималаи и жить там с ним, наплевав на рыжего и заучку, положив хер на всю Магическую Британию… Ведь мы же не обязаны… И я уже было дернулся к нему, но остановился, понимая, что это не поможет. Он герой не из-за пророчества, он герой сам по себе, изначально, как человек. И его сущность не даст ему сбежать и остаться в стороне. Никогда. Последние мгновения… Сердце разламывалось на части, а они крошились в труху, царапая острыми осколками внутренности, терзая и мучая… Последние мгновения. Тишина, казалось, была не просто чем-то неощутимым, она была третьим человеком в этой комнате. Она сдавливала и выворачивала. Пугала и вызывала дрожь. Но, возможные сказанные слова, ужасали еще сильнее. Я знал, что хочу сказать. Я знал… Но не мог… Я не мог выговорить эти три слова. Да и зачем? Что это изменит? Хотя… Память, как будто бы издеваясь, подкинула слова Гермионы, которым вторил Уизел: «Если у тебя будет возможность, скажи»… А ведь возможности больше не будет! Никогда! Это последний раз, когда он рядом. Это последний раз когда я могу ему сказать… Чтобы больше никогда в жизни и никому не повторить этих слов. Потому что я уверен, что никогда больше никого не… «Решайся, Драко», — смотря на уже полностью одетого Гарри, уговаривал я себя. Через несколько секунд говорить будет некому… Он вынул из кармана скомканную мантию-невидимку, не глядя швырнул ее в мою сторону и двинулся к выходу. Последние секунды… Давай, Драко! В первый и в последний раз в жизни скажи эти три слова. — Поттер, — Он остановился. Раз. Два. Три. — Я люблю тебя.