Проклятия города Салем

— Ты глубоко разочаровала нас, Мэллори, — хладнокровно отсекла мисс Гуд, глядя на девушку в черном, молча застывшую напротив ее стола, — сколько сил и средств мы вложили в твое воспитание! И после всего добра ты посмела отплатить нам вот так?! По-прежнему не проронив ни слова, Мэллори вскинула на хозяйку пансиона тяжелый взгляд. У Корделии Гуд, равно как и у ее заместительницы Миртл Сноу, были довольно своеобразные представления о «добре», коим они щедро одаривали своих воспитанниц. Не их ли стараниями девушка в конце концов оказалась в таком незавидном положении. — Не изволишь ли объяснить, на что ты надеялась, моя дорогая, когда решила подсыпать своему мужу яд?! — продолжала распаляться женщина, крепко сцепив руки в замок. — Думала, что после трех лет бесплодного брака он возьмет и чудом перепишет на тебя поместье и весь капитал? Бога ради, ты же не до такой степени идиотка! — Если бы вы попробовали пожить с этой жирной, тупой свиньей хотя бы дня три, вы бы сейчас не спрашивали! — не сдержавшись, огрызнулась Мэллори. — Прикуси язык! — яростно осекла мисс Гуд. — Мало того, что ты оставила весь наш приход почти без гроша, так еще и смеешь мне перечить? Даже не мечтай, что это сойдет тебе с рук! Не захотела быть женой лорда — теперь до конца жизни останешься здесь драить полы и выносить горшки с помоями! Ты этого хотела добиться?! Несмотря на озлобленные вопли своей благодетельницы, на лице порицаемой ученицы не дрогнул и мускул. Она слишком привыкла к обвинениям и крикам, чтобы принимать их близко к сердцу, а уж держать лицо, не проявляя лишних чувств, девочку приучили еще с самого детства. В любом случае, мисс Гуд не сказала ровным счетом ничего, чего Мэллори не ожидала бы от нее сегодня услышать. Возвращаясь с похорон покойного супруга, девушка не сомневалась — глава пансиона ни за что на свете не оставит ее в покое. — Сожалею, что принесла вам столько огорчений, мисс Гуд, — с отсутствующим взглядом отозвалась Мэллори, — если вы уже закончили, я могу вернуться в свою комнату? — О нет, милая, — усмехнулась женщина, покачав головой и откидываясь на резную спинку стула, — больше у тебя здесь не будет своей комнаты. Подобной привилегии удостаиваются только прилежные ученицы. С сегодняшнего дня ты будешь жить внизу вместе с остальной прислугой. У тебя десять минут на то, чтобы собрать вещи. Все, что не успеешь или забудешь — я велю выбросить в камин. — Благодарю, мисс Гуд, — с непробиваемой бесстрастностью кивнула воспитанница, присев в легком реверансе. — Вы очень добры. — Ну что там? — тихонько спросила Лиз, одна из юных учениц пансиона, как только Мэллори вышла из кабинета. — Она сильно разозлилась? — Не больше, чем обычно, — устало вздохнула девушка, одергивая юбку траурного платья, — прости, мне нужно торопиться… Несмотря на то, что среди вещей Мэллори не было практически ничего такого, чем она действительно дорожила, ей не хотелось остаться на этаже прислуги совсем уж с пустыми руками. Быстро взобравшись по скрипучей лестнице, девушка окинула взглядом тесную спальню, которую делила вместе с Лиз. После кончины законного супруга и оглашения завещания, девушке пришлось снова перебраться на старое место, ведь больше ей было совершенно некуда идти. Семнадцать лет назад, подброшенная под порог элитного пансиона Салема, Мэллори не знала другого дома и семьи, кроме Корделии Гуд, взявшей сиротку под свою опеку. Пансион для девочек, однажды открывший свои двери для сотен несчастных малышек, оставшихся без семьи, успел заполучить добрую славу среди жителей колонии. Каждому было известно, что воспитанницы мисс Гуд отличались особой набожностью и кротким нравом. Девочек берегли от греха и невзгод до такой степени рьяно, что даже выходя на улицу, им было строго наказано носить на себе вуаль, не позволяющую увидеть их лица. Ровно до тех пор, пока воспитанницу не отдавали замуж какому-нибудь благородному господину. Мисс Гуд и мисс Сноу всегда умели подбирать для своих крошек самые выгодные и лучшие партии из всех, что можно было отыскать. Вот только никто из них, прикрываясь красивыми словами и улыбками, никогда не говорил о том, что в первую очередь, этот брак был призван «окупить» годы весьма недешевого воспитания бывших выпускниц. Однажды эта незавидная участь коснулась и Мэллори. Прожив четырнадцать лет в сытости и достатке, ей пришлось расплачиваться, став супругой пожилого, обрюзгшего, и во всех смыслах отвратительного мистера Доусона. Разумеется, никто не позволил девушке выдать и слова против, когда мисс Гуд охотно согласилась на предлагаемый брак, уже тогда прекрасно понимая нездоровые пристрастия старика. Обычно пансион дожидался хотя бы шестнадцатилетия воспитанниц, прежде чем затевать разговор о замужестве, однако мистер Доусон пообещал настолько щедрый благотворительный взнос, что Корделия Гуд не стала даже и колебаться. Стоило ли говорить о том, каким сущим кошмаром для Мэллори оказались эти три года законного брака? Мистер Доусон в своем преклонном возрасте не только любил залезать к юным особам под юбки, но еще и от души их колотить за малейшую провинность. К радости юной супруги, хотя бы от первой напасти ей удалось избавиться уже через месяц после свадьбы: раздобыв через подруг пансиона рецепт одного снадобья, она, в конце концов, наградила своего мужа весьма прискорбным недугом, который свел на нет все их омерзительные совместные ночи. Был у этого решения и побочный эффект, ибо будучи не в состоянии больше никого поиметь, мистер Доусон с каждым днем становился все злее и раздражительнее прежнего, из-за чего с тела Мэллори почти не сходили ушибы и синяки. Но девушка справедливо считала,что уж лучше она будет терпеть побои и оскорбления, нежели липкие морщинистые руки своего мужа, и его неподъемную смердящую тушу. Все, что угодно, но только не это. Неизвестно, сколько бы это еще могло продолжаться, но даже в самую глубокую чашу терпения рано или поздно падает последняя капля. Стирая кровь с лица, закрывшись в спальне после крупной ссоры, Мэллори впервые за долгое время не могла сдержать слез. Замученной бедняжке так опостылела супружеская жизнь, что на несколько страшных минут она всерьез раздумывала над решением взять с туалетного столика ножницы и вскрыть себе вены. Просто избавиться от всего, что мучило и изводило ее годами. Но взяв себя в руки и наконец вернувшись к холодному рассудку, Мэллори поняла, что ей предстоит выбрать иной путь. Быть может в поместье мистера Доусона скоро и прогремят шумные похороны, вот только в гробу окажется отнюдь не ее тело. Дело оставалось за малым — устроить гибель дражайшего супруга, не навлекая на себя подозрений. В конце концов, мистер Доусон давно не отличался отменным здоровьем, о чем прекрасно знали его врачи, а значит, никто не станет удивляться, если старика неожиданно хватит сердечный приступ. Мэллори, готовой пойти на убийство, уже было известно, где можно раздобыть подходящее средство: тайные кладовые пансиона, куда допускались немногие даже из тех, кто проживал в его стенах. Несмотря на всю благодетель и набожность, окружавшие известный приют для девочек, в его глубине таилось нечто, о чем не смог бы догадаться ни один из жителей Салема. Секрет, хранимый молчанием и кровью… И силами того, чье имя — Люцифер. Принимая к себе под крыло осиротевших девчушек, мисс Гуд продолжала успешно пополнять ряды прислужниц Сатане. Достигая девяти лет, каждая из воспитанниц волей или неволей проходила обряд посвящения в стенах часовни пансиона. Завещая свою душу, они вступали в ряды Ковена, давая клятву в вечной верности Владыке, своим сестрам, и Верховной ведьме, чье место сейчас и занимала Корделия Гуд. Если бы только кто-то из пуритан, населяющих Салем, узнал о подобном, по всему городу уже бы вовсю полыхали костры… И каждый раз, когда Мэллори невольно задумывалась об этом, ее пробирало холодным потом от страха. И вот, когда в один прекрасный день мистер Доусон, выпив свой утренний бренди, вдруг начал пугающе синеть и хвататься за сердце, девушка наконец-то ощутила, как в груди вспыхнуло ликование. В тот миг Мэллори не хотелось думать ни о последствиях, ни о том, как низко ей пришлось пасть, отправляя человека в могилу. Наблюдая за последними секундами жизни своего супруга, девушка от всей души наслаждалась его агонией и нисколько не ощущала вины. Если подумать, эта мразь заслуживала смерти и похуже. И в своем недолгом чувстве торжества она совсем забыла, что за все приходится платить. Спустя три дня, пока жители города хором высказывали свои сожаления молодой вдове, было оглашено завещание мистера Доусона. Не то чтобы Мэллори рассчитывала получить от старого скряги хоть что-то ценное, но оставшись абсолютно без гроша, девушка обреченно опустилась с небес на землю. Все сочувствующие пуритане, несмотря на громкие слова, не имели за собой ни малейшего желания оказать обнищавшей девушке хоть какую-то помощь. Если бы не пансион и мисс Гуд, скрепя сердце, принявшую ученицу обратно, Мэллори бы очутилась на улице. — Так ты теперь будешь жить с прислугой? — нервно кусая губы, спросила Лиз, входя в комнату вслед за соседкой. — Жаль… Без тебя мне здесь опять кошмары будут сниться. — Просто жги пару веточек лаванды на ночь и все будет хорошо, — слабо улыбнулась Мэллори, успокаивая девочку и попутно вытаскивая из сундука ворох платьев и нижнего белья. Собрав с собой все то, что могла унести в руках, девушка побрела вниз, где за неприметной дверью находилось жилое крыло прислуги. По правде говоря, Мэллори не испытывала большой скорби из-за того, что ее отослали к прачкам и горничным. Возможно, это даже к лучшему — меньше придется встречаться с мисс Гуд, так сильно осерчавшей на нее. — Ох, родная… Сейчас подумаю, куда тебя девать, — задумчиво протянула мисс Хиндли, местная экономка, как только выслушала девушку. — Кажется, была еще одна свободная койка, правда из окна там жуть, как дует. Проследовав за женщиной, Мэллори вошла в небольшую комнату, тесно уставленную узкими хлипкими кроватями, на каждой из которой виднелись чьи-то вещи. — Устраивайся, — махнув рукой в сторону единственной свободной постели, добавила мисс Хиндли, — а я пока узнаю у Гуд, чего с тобой нам дальше делать… Ты метлу-то хоть раз в жизни держала? Немного растеряв перед экономкой свою уверенность, девушка застенчиво покачала головой. Всех девочек пансиона растили словно хрупкие оранжерейные цветы, не позволяя тем зря напрягать себя и заниматься домашними делами. Впрочем, и будучи замужем Мэллори ни разу не приходилось браться за обязанности поломойки, ведь этим всегда занималась прислуга. Что ж, теперь начнется совсем иная жизнь. И пускай ее с трудом удавалось назвать счастливой — самое главное, что мистер Доусон отныне покоился в могиле.

***

… Не без труда удерживая в руках тяжелый серебряный поднос, девушка молча расставляла тарелки с ужином перед ученицами пансиона, традиционно собравшихся за одним длинным столом. Почти никто из девочек не смотрел на Мэллори искоса, даже те, кто узнавали в ней бывшую воспитанницу и соседку. Все потому, что она была далеко не первой, кто рассердив Верховную, получил существенное понижение в статусе. Насколько было известно Мэллори, из таких провинившихся состояла большая часть прислуги пансиона. Переодетая в непривычно колючее платье из серого льна, которые носили все местные горничные, девушка, невольно прислушиваясь к разговорам за столом, продолжала свою незамысловатую работу. — …это действительно крупная рыба, Делия, — негромко произнесла мисс Сноу, цедя красное вино из бокала, — не знаю, как надолго он здесь задержится, но упускать его не в наших интересах. Ты уже думала, кого выбрать из девочек? — Полагаю, что Мэриан, — быстро бросив взгляд на одну из воспитанниц, отозвалась Корделия, — если он, как ты говоришь, еще тот смазливый юнец, на нее он наверняка купится быстро. — Мэриан, конечно, красива, но уж больно тупа, тебе не кажется? — с тихим смешком переспросила Миртл. — Хотя, кто знает, может и этого Лэнгдона природа мозгами совсем не одарила… Спасибо, милая. Последние слова прозвучали уже в адрес Мэллори, что стараясь двигаться незаметной тенью, опустила тарелку перед мисс Сноу. — Вот уж не думала, что к нам занесет кого-то из Парижа, — продолжала тихую беседу мисс Гуд, нарезая мясо в своей тарелке, — совсем не ближний свет. — Должно быть у мальчика были веские причины мчаться в такую даль, — улыбнулась Миртл, — семейный бизнес, или другие дела… — Лишь бы только он не оказался уже помолвлен с какой-нибудь француженкой, — брезгливо поморщила нос мисс Гуд. — Нужно как можно скорее разведать обстановку, — подытожила женщина, — слышала, его уже пригласили посетить утреннюю проповедь. Вполне пригодное место для встречи, как считаешь? — Что-то не так? — вдруг едко спросила Корделия, обращая взгляд на Мэллори, которая уже минуту подозрительно топталась на месте, явно подслушивая чужой разговор — Нет, все в порядке, — тут же покачала головой девушка, быстро скрываясь от внимательных глаз мисс Гуд. Хотелось надеяться, что Верховная не успела заметить странного волнения, проскользнувшего в голосе воспитанницы. Так значит в Салем изволил пожаловать иностранный гость? С этими похоронами и прочей панихидой Мэллори многое успела упустить из виду, хотя в их маленьком городке сложно было хоть что-то утаить. Судя по разговорам, мисс Гуд и Миртл уже с жадностью принялись потирать руки, быстро разглядев в незнакомце золотую жилу. Еще бы - после того, как Мэллори, отравив супруга, оставила пансион без существенной доли достатка, они спешили как можно скорее восполнить капитал. А то еще и преумножить, если некий мистер Лэнгдон окажется щедр на руку. Как же быстро они успели спланировать его женитьбу с Мэриан… Милое личико семнадцатилетней воспитанницы Корделия рассчитывала продать как можно дороже, и сейчас как раз подвернулся весьма удачный случай. Покончив с сервировкой, Мэллори, опустив поднос, все с той же задумчивостью покинула гостиную. Этот знатный гость из Франции никак не хотел уходить у девушки из головы, а мысли все сильнее стали утягивать ее к довольно рискованным и опасным идеям. Если бы Мэллори только смогла занять место Мэриан… Нет, разумеется, после всего пережитого девушку тошнило при одной только мысли о мужчинах и браке, однако обстоятельства вынуждали ее пересмотреть приоритеты. Если этот господин Лэнгдон не планировал надолго оставаться в Салеме, то заключив брак, он увезет свою супругу за океан... А это значит, что больше ни мисс Гуд, ни весь остальной Ковен не сможет шпионить и принуждать ее к исполнению своих идиотских законов и обязанностей. Покинув земли колонии, Мэллори могла бы обрести свободу — то, чем не обладала еще никогда, но так сильно хотела заполучить. А что до нового супруга, так будучи вдали от контроля Верховной, девушка сможет запросто избавиться от него, только в этот раз она заранее позаботится о том, чтобы ее имя оказалось в первых строчках завещания. На первый взгляд план показался Мэллори просто восхитительным! Даже руки, все еще удерживающие поднос, заметно задрожали от волнения. Миртл Сноу планировала застать гостя во время завтрашней утренней проповеди, а значит девушке было необходимо ее опередить. Вот только как бы выскользнуть из дома, при этом оставшись незамеченной? По всей видимости придется воспользоваться черным ходом, который как раз находился неподалеку от спальни прислуги. Самое главное теперь - оставаться предельно осторожной, ведь второй ошибки и провинности мисс Гуд может ей уже и не простить. — Что это с тобой? — с подозрением полюбопытствовала Джуди, заметив странное выражение лица Мэллори, когда та, снимая рабочее платье, уже собиралась ложиться в кровать. — Да ничего, — стараясь изобразить невинный взгляд, отмахнулась девушка, залезая под тонкое одеяло и ежась от холодного сквозняка из окна. — Просто радуюсь, что сегодня буду спать не в доме этого урода. — Зато небось раньше валялась на перине, да с грелкой в ногах, — хмыкнула горничная, укладываясь в постель по соседству, — и чего тебе спокойно не сиделось… Вот поработаешь тут с неделю, как пойдут кровавые мозоли на руках, так мужа своего еще и добрым словом попомнишь! Ничего не сказав в ответ, Мэллори молча задула свечу. Пускай все вокруг говорят, что хотят. Девушка еще сможет добиться для себя лучшей участи — она верила в это. И плевать, насколько грязную игру ей придется теперь для этого затеять.