Феникс

      Нас пригвоздило к полу. Это была не тревога. Страх. Страх, холодком минувший по коже и на долю секунды парализовавший тело, а потом тихим шёпотом, как змея, вполз в сознание: «Ещё один дракон, ещё одно существо, ещё одно убийство». Как бы я не относился к Арденте, но смерть…       — Когда? Как? Где? — засыпал я вопросами Ярри.       — Сегодня ночью, в переулке квартала, недалеко от центра, — показал рухх большим пальцем куда-то в сторону.       — В «Гостях»? — поинтересовался Гилберт.       — Не знаю… Его задушили. Говорят, — Ярри понизил голос, — что у него нашли наркотики.       — Кто об этом говорит?       — Эм… — Ярри опустил глаза.       — Кто-то из твоих в «Пламени солнца» или надзоре? Ярри?! — Я заглянул ему в глаза. Ни для кого не секрет, что руххи работают в полиции или надзоре, или уж лучшие из лучших руххов в «Пламени солнца», как отец Ярри.       Ярри развел руками и поджал губы:       — Все уже об этом сплетничают…       — Ярри, мы никому не взболтнём, ты же сам начал об этом разговор, — уточнил Гилберт. — К тому же…       — Феликс, — услышал я голос Син за спиной, — можно тебя на минутку? Привет, ребята.       Парни поздоровались в ответ, и под хмурый взгляд Гила мы вышли в коридор. Она схватила меня за рукав и потянула на улицу.       — Синити, что случилось? — спросил я, когда мы оказались за университетом.       — Это было его… — и последние слова утонули в её всхлипах.       Она посмотрела на меня красными глазами, две крупные слезинки скатились по её щекам, она быстро закрыла лицо руками, издала ещё один глухой стон, и начала рыдать. Я машинально потянулся к ней и заключил в свои объятия. Она ответно обхватила меня руками, прижимаясь ко мне, и я почувствовал, как её слёзы впитываются в мою рубашку. Казалось, что все звуки разом исчезли. Лишь всхлипы Синити, которые эхом доносятся до моих ушей, проникают внутрь, принося сжимающую сердце боль.       — Синити… — единственное, что я мог проговорить, крепче обнимая девушку, надеясь, что мои объятия смогут утешить.       Она посмотрела на меня и, захлёбываясь слезами, проговорила:       — Перо рока его… Нет, Фел, он… Он не мог… — всхлипнув, продолжила она, — Слерджери убили папиным «Пером рока». Сейчас проводят обыск дома. Проверяют папины бумаги, снова допрашивают маму и обслуживающий персонал. Меня, возможно, тоже будут допрашивать. — И она прикрыла губы руками, усталость и беспокойство отразились на её лице. — Он не мог, — качала она головой.       Я снова прижал Син к себе, кутая в своих объятиях:       — Я верю тебе! Верю! Он не виновен.       У меня не было семьи, но я понимал, насколько близким и дорогим человеком для неё был отец. Родным человеком. Я хотел утешить, поддержать и успокоить её. Тяжело было смотреть, как она плачет: «Как мне унять твою боль, твои переживания, как помочь? Только скажи. Что мне сделать?». Могут ли фениксы исцелять душу? Я крепче обнял Син, стараясь унять её смятение: поглаживал плечи, спину, мягкие волосы, невольно коснулся губами её макушки, виска, мокрых от слёз глаз.       — Пожалуйста, не плачь. — Я посмотрел в её карие глаза. — Пожалуйста, — я обнял ладонями её лицо и аккуратно начал вытирать слёзы. — Мы узнаем правду, — я серьезно посмотрел на Синити. — Поверь мне.       Иногда не нужны слова. Достаточно только одного касания, одного взгляда, чтобы передать свои чувства. Я смотрел в синие глаза Син и прикоснулся своим лбом к её. Она притронулась кончиками пальцев к моему лицу, шее. От этих прикосновений разнеслось приятное, неведомое ранее, непередаваемое чувство, заставившее сердце забиться быстрее, её губы, словно магнитом притянули мои, и я поцеловал Синити. Поцелуй вспышкой разнёс тепло, оставив после себя окрыляющий прилив энергии. Казалось, что мы сами начали излучать эту невидимую энергию, магию, которую сотворило наше соприкосновение. Возникшее волшебство прервал резкий звонок, созывающий студентов на лекцию.       — Пора, — смущенно отвела взгляд девушка.

***

      Вместо Арденте лекцию читал декан Матт. Сказать, что я был расстроен, значит, соврать. Да, меня потрясла смерть Арденте, но я обожал и уважал профессора Матта, его стиль изложения, манеру преподавания, искусство увлекать учеников своими рассказами и глубокими познаниями в своем предмете, взятыми не только из книг. И две лекции подряд у него: одна УИЛР и расовый классификатор. Но сегодня, после утренних новостей, после слёз Син, которые до сих пор не высохли на моей рубашке, после её переживаний, ставших теперь и моими, и того, что было потом, я был рассеянным, из-за чего половину слов профессора я пропустил мимо ушей. Если не считать, что лекцию УИЛР я просто машинально записывал, не вдумываясь в слова, а свой любимый предмет — расовый классификатор, я пропускал мимо ушей, только ощущал выпуклую поверхность старой монетки, которую вертел в пальцах и напряженно думал об этих убийствах, переваривая те крупицы информации, которые было известно:       «Что стало причиной убийств именно этих драконов? Если Гроуи и Слерджери занимали высокие посты, то Арденте был учителем. Если это серийный убийца, то по логике убить должны были отца Арденте» — все думал я.       «Убиты они разными способами: Гроуи — неизвестно, а Слерджери — отрубили голову «Пером рока» господина Майнда. Нашла ли полиция отпечатки пальцев на «Пере»? Кто имел доступ в кабинет сфинкса? Кто был в нём в тот день кроме господина Майнда? Исилинго сказала, что Слерджери убили в саду. Что он там делал? Гулял, с кем-то встречался, ждал кого-то или просто вышел подышать свежим воздухом? Нужно, чтобы Син как-то встретилась с отцом и расспросила его о привычках начальника. А что, если дракона заманили в сад? Ему снесли голову… «Перо рока» острое, оно может убить, но чтоб снести голову — нужно оставаться в человеческом обличье, существу поменьше — да, но головы драконов и руххов слишком мощные для «Пера». Оно бы его убило, но не лишило головы. Следовательно, либо убийца подошёл сзади, либо его убил тот, кого он знал. Почему именно господин Майнд подозреваемый? Кто сказал, что сфинкс видел начальника последним? Секретарь? И что за покровитель в министерстве был у Слерджери? Который из драконов? Другое существо им быть не могло… Не у дракона. Исилинго дала мало информации. Её клиент проболтался о Слерджери, но не распространялся о Гроуи. Почему? Гроуи ведь убили раньше. Если Исилинго знает так мало, значит, её клиент из министерства понимает, о чём можно говорить, о чём стоит умолчать. Кто он? Ехидна, если спросить, не скажет… Хотя попытка — не пытка» — мысли затопили самые различные предположения, от которых я не мог избавиться.       «Арденте задушили. Чем его задушили? Почему? Кому понадобилось убивать это убожество? Месть из-за расистских нападок? Учитывая его «недоразвитость», он не смог бы вступить в схватку с существом и погиб бы при других любых обстоятельствах. Может, он встретил ещё кого-то помимо меня? Интересно, Арденте пытался защищаться? Хоть кто-то из драконов пытался защищаться? Почему убиты именно драконы, а не представили других рас? Кто-то восстал против драконов?» — я вздохнул, продолжая думать о том, что теперь меня беспокоит больше, чем остальное.       — Аланга, — выдернул меня из раздумий профессор, — я так понимаю, вы раздумываете над моим вопросом?       Я растерянно огляделся по сторонам. Не хватало получить по шее его скорпионьим хвостом.       — Да, профессор, я…       — Дубовики*, — изображая кашель, подсказывал Гил, сидя за моей спиной, — опасность.       Профессор сложил руки на груди и посмотрел на меня из-под хмурых бровей. Пусть я и прослушал преподавателя, но и сам хорошо знал, в чём опасность дубовиков:       — Дубовики коварны. Своих врагов они могут накормить подмешанным в еду, медленно действующим, ядом собственного приготовления, выделяемые слюнными железами, а вы и знать не будете, кто вас отравил… Пока будете умирать.       Профессор покачал головой:       — Хорошо, что ваши знания не ограничиваются моими лекциями. Но мне не нравится, когда мои слова пропускают мимо ушей! Вы расстроили меня, господин Аланга. После занятий зайдёте ко мне в кабинет.       Внутри всё оборвалось. Профессор называл «господином или госпожой» всех, с кем держал холодную дистанцию. «Ученик-учитель» — с кем не поддерживал никаких разговоров, не касающихся его предмета. Теперь я тоже отошел на эту дистанцию. Теперь я не просто Аланга или Феликс, теперь я — господин Аланга. Профессор отвернулся от меня и продолжил лекцию:       — Эти враждебные существа, встречаются исключительно в дубовых лесах. И да, они не только могут раздавить своего обидчика в лепёшку, но и отравить, как сказал господин Аланга. Их яд созревает в определённые фазы роста третьей луны, как правило, с третьей по шестую. При этом, в период созревания яда они выделяют специфический дубовый запах. Ещё раз подчеркиваю, отравить они могут только своего обидчика, а они существа обидчивые.       — Они не травятся сами своим ядом? — поинтересовался студент-ангулик.       — Нет. Я сказал созревает, но выделять его или нет, они решают сами.       — Они им торгуют?       Профессор посмотрел на студента:       — С какой целью интересуетесь, господин Вар?       — Просто интересно. Они же не относятся к расам. Они сами по себе. Разве не должно быть контроля за такими ядовитыми субъектами?       — Контроль осуществляется за всеми…       — Такой контроль, что убиты драконы, — съязвила девушка-дракон.       — А это уже вопросы к вашей, — подчеркнул это слово парень-сфинкс, — расе. Ваши во главе.       — Знай своё место! — огрызнулся Эрн.       — Достаточно! — прервал перепалку профессор. — Вы отклонились от темы. За пустые разговоры я отметки не ставлю!       После лекции, я подошел к профессору, но он снова повторил свои слова. Стыд — это не то слово, которое описывает мои ощущения. Вина — вот что это было. Профессор Матт был практически единственным, с кем мне было занимательно, к которому меня тянуло, мне был интересен сам профессор, также как и его лекции.       Я с Гилом отправились на площадку для тренировки по мачете. Когда мы там оказались, то увидели уже собравшихся студентов и воздыхательниц, которые прибегали в свободное от занятий время поглазеть на тренировки подтянутых, мускулистых парней. Кучка девушек визжала и отвешивала комплименты нашему другу Ярри. Они трепали его русые волосы, трогали крепкие мышцы, жались к нему и вешались на шею. Ярри же при этом успевал уделить внимание каждой.       — Фанфарон! — пошутил Гилберт. — Ну что, отобьем его фанаток?       — У тебя есть свой фан-клуб, рептилия, — кивнул я на девчонок, усевшихся на траве, восхищённо глядящих на Гила.       — Ещё бы их не было. Но всё же, — подмигнул мне дракон, снял майку, начал разминаться, и, бросив мне в руки мачете, улыбнулся, — потешим своё самолюбие, ископаемое?       Гил выпрямился, выставил вперёд грудь, зачесал челку назад и принял оборонительную стойку. Я размял плечи, усмехнулся и сделал выпад в сторону дракона. Ряды фанаток Ярри поредели. Под восхищённый визг девчонок рухх, подошёл к нам.       — Позеры, — хмыкнул Ярри и включился в наш товарищеский поединок. — Сейчас узнаем, кто кого, — рассмеялся парень, а потом отвлёкся. — Тренер летит! Не один.       Мы устремили свои взгляды вверх. К нам приближался наш тренер Аллегро со стайкой студентов. Аллегро… Звучит мелодично, правда? А еще тренер был алконостом, а не руххом. Два года назад он произвел ажиотаж в нашем университете. Тренерами по холодному оружию были в основном руххи, драконы или мантикоры. А здесь алконост — самая миролюбивая раса, существо, которому место в богемной профессии. И вдруг — молодой тренер по мачете. Мы с сомнением ждали его первого урока, ещё и прикалывались: «Сейчас «тренер» Аллегро нам споет о применении мачете в бою». Я был расстроен, потому что после расового классификатора тренировки по мачете были моим любимым занятием. Я стремился совершенствоваться в нём, если придётся сражаться или уйти на войну, то помимо сущности, хотел использовать в бою именно мачете. И меня угнетала мысль, что новым тренером по мачете станет алконост. Хоть я осознавал, что нельзя судить существо по его происхождению, тем более мне — «недосуществу», но в тот день я понимал, что с таким тренером мои надежды в будущем стать воином «Пламени солнца» потерпят крах, особенно, когда Аллегро спустился с неба и принял человеческий облик: высокий, стройный, казалось, такой хрупкий по сравнению с нами, особенно с мускулистыми и воинственными руххами, такой лёгкий и будто невесомый, даже его лицо выглядело по-женски, с его точёными чертами, кто-то даже выпустил едкое замечание по поводу его внешности, я обречённо прикрыл глаза.       Он поздоровался с нами, спокойно оглядел нас, а потом достал два блестящих мачете и стал орудовать ими — ловко перебрасывая из руки в руку, они стремительно начали двигаться в руках Аллегро, он жонглировал ими и выполнял неведомые мне приёмы. Он ускорил темп, и мы видели только отблески оружия и слышали свистящий звук рассекаемого воздуха. Сам он двигался легко, плавно, будто танцевал. Зрелище было завораживающее. Одним взмахом мачете оказались в своих ножнах и Аллегро спросил: «Кто повторит?». Мы переглянулись. Повторить никто не мог. Я был восхищён увиденным и в тот день алконоста зауважали все, без исключения. Он учил нас всему, что знал сам, но говорил, что мы должны вырабатывать свой собственный стиль владения не только мачете, но и любимым другим оружием. «Это как создать музыку, — говорил Аллегро, — или написать поэму, где прослеживается неповторимый, исключительный почерк автора произведения».       Сейчас тренер приближался с новичками. Не поздновато ли для новичков? Мы уже выпускаемся.       — Внимание! — разнёсся голос тренера по площадке, когда он и студенты приземлились, принимая человеческий облик. — Сегодня мы, помимо основной тренировки, проводим показательное выступление первокурсникам, демонстрируем приёмы «Стальная бабочка» и «Быстрее ветра». Лучшие из вас возьмут на сегодня подопечного. Ребята сами выберут себе тренера и в конце тренировки ваши подопечные продемонстрируют свои навыки.       — Пф, — отозвался один дракон, мой сокурсник, — может, мы сами выберем себе подопечных. Почему малявки должны нас выбирать? Не много ли чести?       Аллегро только спокойно посмотрел на студента:       — Я дважды не повторяю, если это не боевой приём, — а потом объявил. — Для демонстрации приёма «Быстрее ветра» первыми выходят: Феликс — Ярри.       — Я тебя сделаю, — шепнул мне Ярри.       — Спорим?       — Легко. На что?       — Если побеждаю я — ты добудешь для меня кое-какую информацию.       — Кажется я догадываюсь, чего ты хочешь. Но…       — Ты так в себе не уверен? — оскалился я. «Поведись на провокацию, друг» — пронеслось в моей голове.       — Хорошо! Но если победу одержу я… Ты кое-что достанешь для меня. Идёт?       Мы пожали друг другу руки и только начали бой, как нас прервал секретарь директора, что-то шепнув Аллегро. Тот удивился, но приказал нам остановиться и отпустил меня с тренировки.       — Гил, напросись в пару к Ярри вместо меня. Нужно одержать победу, и тогда Ярри раздобудет интересующую нас информацию, — быстро протараторил я.       У Гилберта заблестели глаза. Он понимающе кивнул и вызвался на поединок с Ярри.       — Спорим? — начал Гил, став в пару с Ярри. — Для тебя условия те же.       — Но не для тебя, дракон… Ты сделаешь, кое-что другое, — сощурился рухх.       Секретарь молча довела меня до двери кабинета искусства, возле которой ждал полицейский:       — Феликс Аланга? — не понятно к кому он обратился, ведь смотрел куда-то в сторону.       — Да, — мы ответили одновременно с секретарём.       — Входи, Аланга.       Я вошёл в светлый кабинет, в котором был всего два-три раза за все шесть лет учёбы. Картины, портреты, скульптуры, запах краски. По кругу мольберты с чистыми холстами.       — Проходите, Аланга, — пригласил меня темноволосый, крупный мужчина-рухх в форме.       Я присел на предложенный стул.       — Мы расследуем дело по убийству профессора Арденте. Что вы можете рассказать нам по этому делу?       Я уставился на полицейского. Что ему нужно от меня? Уж не по вчерашнему ли вечеру меня сюда пригласили?       — Я не знаю, что стало с профессором Арденте. Только слышал, что он умер, — произнес я.       — Его убили.       — Как? — сделал я удивлённое лицо, это печально, но зная Арденте, не удивительно.       — Его задушили, цепью, — всматривался в моё лицо полицейский, имени которого я не знал.       — Какой?       — Цепью фахена. Это точно установлено, — бегло вставил рухх. — Может, у вас есть знакомый фахен?       — Нет, знакомого нет.       «Почему сразу мой знакомый? И почему сразу фахен, — возмущался я про себя. Если эту руку-цепь сняли с мертвого фахена, то её можно купить на чёрном рынке. А богатенькое существо, уставшее от нападок Арденте, вполне могло себе такое позволить. Так теперь подозреваемых может быть пол-университета. Эта падаль издевалась над всеми»       — О чём-то задумался? — поинтересовался полицейский. — Можешь говорить прямо. Нам рассказали о твоих прошлых скитаниях и дружбе с низшими расами. Это продолжается и сейчас?       — Какое это имеет отношение к смерти профессора? — сверкнул я глазами, так и хотелось съязвить.       — Кто знает… Охрана Арденте сказала, что в «Гостях» он столкнулся со своим студентом. Может, это был ты?       Нет смысла скрывать это. Он может пригласить руххов сюда, или же они уже видели мои фото и подтвердили, что это я был вчера в «Гостях», и это со мной он разговаривал. Полицейский наверняка это уже выяснил. Зачем эти заковыристые вопросы?       — Да, это был я.       — И…       — Я просто бродил там и… Мне не повезло. — Я начал быстро соображать, о Чесси и Исилинго говорить нельзя.       — В чём не повезло?       — Меня увидел профессор, я не успел спрятаться.       — Вот как, — кивнул ухмыляющийся полицейский. — А по каким делам ты там был?       — Говорю же — просто бродил.       — В запрещённом для студентов месте? — ехидничал рухх.       — Вы сами упомянули моё прошлое.       — У кого вы были? Не у… — и он начал шелестеть бумажками, наверное, ища имя Чесси.       — Сам по себе. Ходил, смотрел, чем в том квартале торгуют.       — Вам знаком гул Чесси? — всматривался в моё лицо мужчина.       — Нет.       — Вы же были у его магазина.       — Профессор Арденте именно там меня застал. Я понятия не имею, чей это магазин.       — Так ведь именно его сородичу вы помогли шесть лет назад. Его родственника в каком-то колене, — небрежно уточнил рухх, — спасли от смертной казни.       Я немного дёрнулся. И что значит сородичу? Полицейский в курсе как там дело обстояло?       — Это было шесть лет назад. Больше я не слышал про того гула, — врал я, — и не думаю, что у гулов есть родственные связи как таковые. Вы же по расовому классификатору, а особенно, на лекциях и в книгах «Биологические особенности существ» должны были изучать, что гулы размножаются*       — Да-да, — скалясь, перебил меня полицейский. — Ты не о том говоришь.       — Меня обвиняют в смерти профессора Арденте? — спросил я чуть с напором.       — Нет. Но ты последний, кто видел его живым.       — Я?! — моему удивлению не было предела. — Последними, — я подчеркнул это слово, — живым его должна была видеть охрана. Они уходили вместе с ним.       Интересно почему они не спасли своего господина?       — Он сослался на важную встречу, — уставился он в одну точку, будто что-то раздумывая, — потребовал оставить его одного.       Кто же это был? Либо он доверял этому существу, и оно не представляло угрозы, либо это могла быть женщина. Но ни для кого не секрет, что круг «его женщин» — обнищавшие расы или «ненавистные» низшие. Другие просто не позволили бы себе вступить с ним в отношения. А подходящую партию, насколько я знаю, папаша ему не нашёл. Это тоже нужно проверить. И друзей у него не было… Кто же ты, существо, убившее Арденте?       — О чём задумался, Аланга?       — У меня тренировка. Нужно отрабатывать приёмы.       — Можете идти, — и он зашелестел бумагами, — только подпишите…       Так просто? Я было поднялся, но его вопрос заставил сесть меня на место.       — Это правда, что вы не обращаетесь в свою сущность? — глянул на меня рухх.       — Да, — волнение и легкая обида от донесённых до его ушей сплетен накрыла меня.       — Значит, ты тоже «недосущество», как и Арденте? — сощурился полицейский, явно ожидавший какого-то эффекта от своих слов.       В висках запульсировала кровь, а дыхание участилось. Я был сбит с толку. К чему этот вопрос? Чего он хочет от меня?       — Смотря кого вы считаете «недосуществом», господин полицейский.       — Это странно… Феникс, представитель высшей расы, и не принимает свою сущность.       Я молчал, начал успокаиваться. Он повторяет ровно то же, что говорят и другие. К этому я привык. Но неужели он тоже не догадывается, что я — огненный феникс. Я даже немного разочаровался, считал полицейских сродни мудрецам, такими умными, всё знающими и быстро анализирующими информацию. И вот, столь недалёкий и непроницательный рухх работает в полиции? И он будет расследовать убийство?       От моего молчания и бездействия на его лице отразилось разочарование. Мы услышали за дверью шум, и вскоре дверь открылась.       — Господин… — вбежала в кабинет Синити вместе со стоявшим у двери полицейским и Гилом, — он не причастен к смерти профессора Арденте. Я была с ним в квартале «Гости». Он просто поговорил с профессором и всё. Мы всё время были вместе! И вместе вернулись в университет!       Рат удивлённо посмотрел на неё:       — И что вы делали в том месте, госпожа…       — Майнд!       — Майнд… — повторил полицейский и покачал головой.       Синити смотрела то на меня, то на полицейского.       — Отвечайте. Раз сказали «А», говорите и «Б».       — Мы…       Я на мгновение прикрыл глаза. Древние, полиция не должна знать о Чесси и Исилинго. Ехидна сможет выкрутиться, но мне больше доверять не будет, а Чесси и вовсе не оставят в покое. И твой отец, Син… Тебе нельзя здесь быть.       — Это я упросил их пойти со мной, — начал защищать нас Гил, и, не давая полицейскому задать очевидный вопрос, сразу ответил. — Гилберт Голдери, к вашим услугам, господин полицейский.       — Рад познакомиться, господин Голдери! — вскочив, проговорил полицейский.       Он неуверенно протянул руку дракону для рукопожатия, но на полпути засомневался в правильности своего решения, к счастью, мой друг не побрезговал рукой хранителя правопорядка и крепко пожал её.       — Взаимно, — с улыбкой ответил Гилберт и продолжил, — понимаете, господин…       — Рат!       — Господин Рат, мне всегда было интересно, что находится в этом квартале, вот я и попросил своих лучших друзей пойти со мной. Я знаю, что это запрещено, но было так интересно.       — Господин Голдери, я…       — Да, отец уже придумал мне наказание, не сомневайтесь! Но разве должны страдать мои друзья, которые исполнили мою просьбу?       — Но охрана профессора Арденте не видела вас там.       — Потому что мы с госпожой Майнд, в отличии от Феликса, успели спрятаться. Вот он и нарвался на профессора.       — А каким образом причастен ко всему этому гул Чесси?       — Мы случайно наткнулись на его магазин, — быстро вставил я, чтобы ребята поняли, что Чесси не нужно сюда не приплетать. — Мы понятия не имеем, кто он такой… Я уже говорил.       — Прошу, — резко перебил меня Рат, посмотрев мне в глаза, — я задал вопрос господину Голдери.       — Простите, господин, — обратился Гилберт к рухху, и тот, явно довольный обращением «господин», расцвел в улыбке, — мы спрятались под ближайший прилавок. Мне не хотелось, чтобы профессор наказал нас, но… Это, конечно, подло с нашей стороны, бросить друга в беде…       — Брось, — вставил я, подыгрывая ему, — все знают, как строг господин Голдери. — Дракон кивнул.       — Но Фел всё время оставался с нами, как и сказала госпожа Майнд. Я это подтверждаю.       Синити кивнула.       — Почему сразу не сказать правду, Аланга?       — Вы не спрашивали, с кем я там был, господин Рат.       — Не нужно было юлить. Хорошо! — Рухх что-то обдумывал, а после пододвинул к нам протоколы допроса. — Прочтите, подпишите свои показания и можете быть свободны. Мы ещё пригласим вас… Господин Аланга. Позже.       Мы молча кивнули, прочли и подписали документ, вышли из кабинета искусства, и я шепнул:       — К нам.       Уже войдя к нам в комнату, мы расслабились.       — Что ты им успел рассказать? — спросил Гилберт.       — Он расспрашивал о моем отношении к Арденте, и почему я был в «Гостях».       — Ты о нас не говорил? — спросила Син.       — Нет. Очень глупо с вашей стороны врываться в кабинет. Забыли, что ваши отцы в опасности? Хотите, чтобы вас затаскали по допросам?       — Прости. Мы хотели помочь, ведь это мы попросили нас туда отвести. Ой, — вскрикнула Син и посмотрела на меня карими глазами.       — Что?       — А тот гул и Исилинго? Вдруг они всё расскажут?       Я облегченно вздохнул и погладил её по плечу:       — Не переживайте! Гул всё будет отрицать, а до Исилинго дело не дойдёт.       — Его нужно предупредить? — спросил Гил, намекая на своего посыльного сильфа.       Я кивнул и написал Чесси: «Я тебя не знаю. О.Г.»       — Что такое «О.Г.»? — поинтересовался дракон.       — О, Древние, Голдери, — покачала головой Синити, — как гул называл Феликса?       Гил немного подумал и вскоре понимающе кивнул.       — Я к Матту. Он ждал меня после уроков. Как вы узнали, где допрос?       — Это было легко узнать. Об этом знали все, — улыбнулся Гилберт.       — Я в библиотеку, — ответила Син, — вечером встретимся.       — Син, — я поймал её руку и немного сжал, — ты можешь у кого-то узнать о привычках Слерджери? И нужно узнать, почему он был в саду?       — Можно спросить у папиного помощника… Я займусь этим. Это поможет папе?       — Надеюсь… — Я ободряюще посмотрел ей в глаза, продолжая держать её за руку. — Что с Ярри? — Я с надеждой посмотрел на друга.       — Он… — Расстроился Гил. — Я проиграл. Но мы что-нибудь придумаем.       Мы ушли на оставшиеся лекции. Я решил, что завтра напрошусь на дополнительные тренировки по мачете.       Стоя на пороге кабинета Матта, я не знал, как он себя поведёт и какие подобрать слова для извинений. Мне было стыдно смотреть ему в глаза. Но профессор, увидев меня, мнущегося на пороге, жестом пригласил к себе:       — С допроса?       Я кивнул.       — Идём пить чай, Аланга.       Я с облегчением вздохнул. Мы прошли в подсобку, и он предложил сесть в кресло. Подсобка была небольшой, но уютной: небольшой диванчик, кресло, между ними столик, две стены сверху до низу, заставлены книгами и в противоположном углу шкафчик и столик с маленькой электроплиткой, на одну конфорку которой он поставил чайник, достал заварник, всыпал в него душистые травы и непринужденно завел со мной беседу, доставая из шкафчика чашки со сластями.       — И как выглядел твой дубовик? — поинтересовался профессор, заливая кипятком душистые травы.       Я пожал плечами:       — Обыкновенно. Большой, грузный мужик с улыбающейся небритым, улыбающимся лицом. Он расплывался в радушии и приглашал отведать его яств.       — И ты ел?       — Да, декан Матт. Но они не были отравлены.       — Значит, вы не представляли угрозы для дубовиков. Вас угощал он или она, его жена?       — Вносила еду она. А кто готовил, увы, не знаю.       — А кто же выделяет яд? Он или она?       Я растерянно уставился на профессора. Эту часть лекции я прослушал и не знал.       — Она?       Профессор кивнул и вдруг рассмеялся:       — А готовят-то эти чертовки отменно, а? — смеясь, похлопал он меня по плечу.       — Согласен, так вкусно ел только в гостях у Голдери.       — У аристократов лучшие повара. Мой сын тоже из кожи вон лезет, — и декан смешно дернул плечом, ткнув пальцем в небо, — чтобы быть на одном уровне с драконами. Тоже хочет жить в роскоши, богатстве.       — Все расы хотят жить хорошо и ни в чём не нуждаться. Не только драконы, — ответил я старику.       Он на меня посмотрел странным, непонятным мне взглядом. И я начал жалеть о сказанном. Мало мне допроса полиции.       — Так тебя беспокоят мысли об убийствах драконов? — вдруг перевел тему Матт.       — Я думаю, это всех беспокоит, — вдруг занервничал я. Откуда он знает?       — Я спрашиваю, что беспокоит тебя, Феликс? Ты после убийств стал невнимательным.       После его простого обращения «Феликс» у меня как камень с души упал. Это лучше чая. Почему бы не пооткровенничать с профессором? Ведь он классный преподаватель, да и хорошие у нас отношения.       — Да, профессор. Это ужасно, когда убивают существ… Но зачем это убийце?       — Кто смог победить дракона? Вот главный вопрос, — протянул Матт. — Они очень сильны. Как думаешь, с убийцей можно справиться в одиночку?       — Если усыпить его, — «снотворным» — подумал я, но сказал, — бдительность. Я понимаю — отравить. Сложно догадаться, кто отравитель, но ведь…       — Ведь они были убиты оружием, — продолжил свою мысль профессор. — Слерджери отсекли голову «Пером рока». Гроуи убит когтем дракона, который прошел насквозь, повредив сонную артерию. Хлынула кровь, и из-за пронзающей боли он даже не смог произнести ни слова. Единственное, что в таком случае можно сделать, так это зажимать рану… — и профессор посмотрел в пространство. — И подозреваемых нет…       Я удивился. Откуда он знает про Гроуи? Почему не комментирует смерть Арденте?       — Мой сын работает в министерстве, он — секретарь отца твоего друга, вот он и рассказал, — посмотрел из-под очков на меня профессор. — Феликс, есть устный запрет о распространении информации, а указа нет. Следовательно, — и Матт сел на диванчик напротив меня, — скоро об этом будут знать все. Так почему же я не могу с тобой этим поделиться? Мой сын многое знает и везде бывает. Он всё про всех знает. — Он хлопнул себя по колену. — Лучше бы пошёл в полицию работать!       Я смотрел на профессора и не мог поверить своему везению. Вдруг Матт расскажет и об убийстве Слерджери?       — Вы не боитесь рассказывать мне об этом?       — Нет. Ты хороший студент, Феликс. Ты многое знаешь о существах и относишься к ним не предвзято. У тебя хорошие лидерские качества, поверь мне, я это знаю… — тепло улыбнулся мне профессор. — Это видно невооруженным взглядом.       — Я не вижу причин убивать драконов, — пытался вернуть в русло наш разговор.       — Не видишь? — Удивился Матт.       — Драконы властные, так что из этого?       Профессор вздохнул и разочаровано поджал губы.       — У каждого есть грешки. Гроуи и Слерджери были тесно связаны. Гроуи в молодости был жестоким и беспринципным убийцей. Он истребил три влиятельных семьи с их отпрысками, считая их главными соперниками к королевскому престолу.       — Престолу? Королей нет уже больше тысячи лет, если не две-три тысячи!       — Нет. Они истреблены. Гроуи…       — А что это за три семьи?       — Драконы Ореги, ты изучал их династию по истории. Мантикоры Ометты, которые были влиятельны на тот момент, и Фрайенты — фениксы. О них мало что известно. Вроде они были дружны с семьёй Гроуи.       — Разве фениксы не возродились из пепла? — поинтересовался я.       — Нет. И ты же знаешь, в каком случае феникс не может возродиться!       Я кивнул головой. О, древние, какая ужасная смерть. Меня пробила мелкая дрожь. Может, кто-то из фениксов ещё жив? Может, Гроуи держит их в плену, если, конечно, всё это правда.       — Зачем ему мнимый королевский престол? Он итак Главенствующий.       — Неоспоримость власти. Тем более с вечным источником жизни — фениксом. Феликс, как у тебя обстоят дела с историей?       — Если бы такие подробности прозвучали на лекции, уверен, я бы это запомнил, — начал оправдываться я. — Так сколько лет прожил Гроуи?! Если он использовал фениксов, то должен был прожить тысячи лет!       — Может так и есть.       — А если это не Гроиу?       — Гроиу был в кресле Главенствующего ещё до моего рождения. А мне уже пятьсот лет… Через сто лет на покой… — грустно улыбнулся Матт. — Никто не знает, сколько Гроуи было лет. А как он получил власть? В учебниках по истории этого не напишут. Напишут то, что положено знать. А старожилы такая редкость. В основном, это были фениксы и ещё несколько представителей вымерших рас, последние в своём роде, забытые… К сожалению, или к счастью, — загрустил профессор. — А сейчас сынок метит в кресло папы. Может, это он прикончил отца за кресло? Кто знает этих сумасшедших убийц? С такими-то генами.       — Это ваш сын сказал?       — Да. Но пусть Голдери спросит у отца. Теперь не он главный претендент на кресло Гроуи. Вот ты думаешь, почему с него сняли подозрения?       — Я не знал…       — Я уважаю твоё желание помочь своему другу. Ты ведь очень дружен с молодым Голдери?       — Да. Мы сдружились, когда поступили в университет. Он — мой единственный близкий друг.       Матт вопросительно посмотрел на меня.       — Да? — Профессор ушел в свои мысли. — А где твой наставник, Феликс? — вдруг спросил декан.       — Не знаю, господин Матт. Он оставил меня незадолго до поступления в университет. Он просто исчез. Пепла тоже не было… — я решил уточнить.       — Да-да, я помню, ты рассказывал. И он не объявлялся?       — Нет. Никто не объявлялся… И не пытался найти меня. — И мне почему-то стало от этого грустно.       — Такова судьба фениксов, Феликс. Проживаете множество жизней и ничего не забираете в будущее из прошлого.       Тоска накатила тяжелой волной. Я почувствовал себя таким одиноким. У всех семьи, я же один, как перст. Кому я нужен? Может, мой наставник — старый феникс и был моим другом, который знал меня? Но он так мало рассказывал мне… Обо мне. Кем я был, где я жил, с кем дружил, кого любил?       — Не расстраивайся, Феликс. Иногда прошлое само находит нас, — добродушно похлопал меня по плечу декан.       На этой грустной ноте я вернулся в комнату, даже забыв расспросить о Слерджери и о последних представителях вымерший рас.       Меня ждал взволнованный Гилберт.       — Ну, как?       — Нормально. Есть новости?       — Да, отец больше вне подозрений. Есть свидетель, который видел его в другом месте. И я знаю, как умер Гроуи.       Я кивнул.       — Его убили когтем дракона. Разорвали шею.       — Ты уверен? — спросил я, уже зная ответ наперед.       — Да, отец написал. Завтра всё будет в газетах. Кстати, тебе два письма.       Я открыл первый конверт.       «Сегодня он ждёт тебя на плавающем острове в Пещере сокровищ. Вторая луна, моё огненное солнце» — прочитал я.       — Когда взойдет вторая луна, Монетка ждёт меня на плавающем острове.       — Это от неё? Остров перекочевал сюда?       — Да.       Я открыл второй конверт: «Господин, это коготь дракона. Я видел там не того, кого обвинили. Из кабинета вышло другое существо. Может, я и ошибаюсь, но встретимся сегодня в Сладостях. Перед закрытием».       — Мне нужно на закате быть в городе. Твой отец невиновен. Есть ещё одно подтверждение. Или это он свидетель…       — Тогда нужно сказать Синити, что у нас сегодня две встречи.       — К закату нужно быть в магазине. Ей можно только в город, к Монетке ей лучше не ходить.       — Уверен?       — Я ни в чём не уверен, — тяжело вздохнул я.       — Давай мы с ней узнаем сплетни на острове по поводу Слерджери? — осенило Гила. — А ты пока сходишь к Монетке.       Я задумался.       — Хорошо. Но далеко не отходите. И не пейте дурманящей воды, иначе вас облапошат. Ладно, — вздохнул я, — инструкции потом. Давай собираться.       — Я к Син.       — Давай я, — хотелось вновь увидеть Синити.       — Нет. Мне всё равно нужно… Зайти в одно место. Мне по пути. А ты отдохни и соберись. Тебе же вести допрос, а то ты какой-то… Помятый.       — Ладно. Только не долго, а не то я сам уйду.       — Ты не забыл, что вы полетите на мне? — оскалился Гилберт.       Я махнул рукой. Ладно, поговорю с Синити в другой, а пока в душ.