Феникс

      Сто лет жизни… Рука сама потянулась за монетой в карман, как за спасательный круг, будто там меня ожидала подсказка. Меня ошарашила цена трёхлапой жабы. Я смотрел на неё и не мог решить, что же ответить, при том, что лицо Монетки оставалось бесстрастным. Она смотрела на меня своими большими глазами, и я не мог понять, о чём жаба думает или какой ответ ожидает услышать. Это и поставило меня в тупик. Я знал, что она ожидала от меня хоть какой-то реакции, а я просто чувствовал, как напрягся лоб и монета быстрее перекатывалась в моих пальцах. Настолько ли мне нужно знать прошлое Ски? Я — не он. И могу сам принять решение, как мне поступить: помочь революции или нет. Но, тут же меня охватили противоречивые сомнения, ведь я ничего не помнил о прошлой жизни, причинах этих поступков, убийствах. Ведь письма Ски в конверте не было. Он не хотел его оставить или не успел? Как умер Ски? Сколько он прожил? Может, эти сто лет и не сыграют особой роли в моей жизни? Я сложил руки на груди и исподлобья глянул жабе в глаза.       Она заёрзала на своих сокровищах и, хмыкнув, тем самым сняв маску безразличия. Жаба внимательно цеплялась за каждую мимику моего лица и вдруг опустила глаза к моей монете в руке.       — Хм, — странно улыбнулась она, — давно не видела её у тебя. У Ски её точно не было, — подалась она вперёд и кивнула мне, всё ещё рассматривая монету.       — У кого Вы её видели? — Я тоже подался вперёд и одной рукой оперся о своё колено, а пальцами второй, поднял монету вверх.       Жаба ухмыльнулась и, расслабившись, вытянула единственную ногу вперед, одной рукой погрузилась в своё богатство, а пальцами другой застучала по трости. Её глаза хитро блеснули, тем самым давая понять, что она не готова отвечать бесплатно на все мои вопросы.       — У тебя. Но очень давно. В другом воплощении, в котором не смогла тебе помочь. — Её глаза сощурились, взгляд устремился на мою монету, а на лице проступила тень.       — Что я… Он хотел от Вас? — Сердце затрепетало, и я сжал монету, лелея надежду выпытать как можно больше информации.       — Увы, феникс, того, что не подвластно никому, — с сожалением произнесла старуха, — повернуть время вспять.       Брови приподнялись, и я раскрыл рот от удивления. Неужели я хотел изменить прошлое? И тот, кто написал мне письмо — не единственный, кто жалел о содеянном, раз хотел всё исправить. Другого мотива я не вижу. Пока что.       — Почему я хотел это сделать? — Любопытство разгоралось, и казалось, что я вспыхну от негодования, если Монетка не ответит на мои вопросы. Да, я тешил себя мнимой надеждой обхитрить её и не отдавать свои года жизни. Но в то же время я осознавал, что схитрить смогу вовсе не я. Опыту маловато в таком деле.       — Господин, — погрозила она пальцем, догадавшись о моём желании, — вы всё узнаете сам, — она устремила ко мне блестящие глаза, — когда вернётесь в прошлое.       Я откинулся на стуле, рассмеявшись. Покачав головой, я согласился со своими предположениями и осознал, что моя догадка подтвердилась. Она ничего не расскажет. Я сжал челюсть, но разочарования не чувствовал, скорее я это принял как должное. Чего ещё ожидать от хитрой и умной торгашки, продлевающей себе жизнь за счёт жизни других? Верно, ничего. Но, тут же на ум пришёл и следующий вывод — раз она ещё жива, значит, услуги того стоили.       — Ски был у Вас? — спокойно спросил я, всё ещё надеясь на честный ответ.       — Был и не… — осеклась она, явно не желая делиться информацией. — Но, — и она подняла палец вверх, — он не возвращался в прошлое. Ни разу за свою короткую, — уточнила она, — для фениксов жизнь. Так что видишь, господин, отданные мне сто лет никак бы не повлияли на твою преждевременную кончину. — И она показала на меня пальцем. — Ты, твоё благоразумие и твои поступки влияют на длину твоей жизни.       — Я думал Древние, — начал отрицать я, понемногу раздражаясь.       — Они уже отвели каждому существу свой срок жизни. А вот от нас и только от нас зависит её длина, — она как-то ласково на меня глянула.       — О вас этого не скажешь, — возразил я, и это прозвучало, как мне показалось, дерзко.       — Это благодарность за помощь. Не было бы меня, кто бы вам помогал? — Пожала плечами женщина, хитро сверкнув глазами, отвела взгляд, а потом вновь повернув голову ко мне, нетерпеливо спросила. — Так ты хочешь знать своё прошлое? Раз ты здесь, значит, оно пересеклось с настоящим. Ты согласен вернуться в прошлое? — Она сложила руки на трости и улыбнулась, будто знала ответ заранее.       Я колебался, даже боялся, но с другой стороны — она права, сто лет мало что смогут изменить в моей жизни. А после этой — будет другая. Я быстро нашёл оправдание — сфинксы живут семьсот лет. Син… Сердце наполнилось теплотой об одном упоминании о ней. Эту жизнь я хочу прожить с ней. И прожить не так, как мои прошлые воплощения.       — Хорошо, я согласен. Но, только в оплату — сто лет, не больше, и Вы покажите моё прошлое, — твёрдо произнёс я и посмотрел на женщину.       Она довольно закивала и потерла руки.       — Да, господин, конечно, — жаба неуклюже поднялась и, опираясь на трость, заковыляла к себе в комнатушку. — прошу за мной, господин. — Поманила она.       Я вошёл в её комнату. Две стены были украшены рельефными картинами из золота, изображениями древних тотемных животных, которые вымерли много тысячелетий назад или находились в священных лесах, к которым пропускали духи, охраняющие эти леса. Между всеми этими вещами тускло светились драгоценные камни, а под ними стояла огромная бархатная тахта. Другие две стены были заставлены стеллажами и шкафчиками с… О, Древние, неужели с существами в маленьких коробочках и пакетиках. И только приглядевшись, я увидел небольшой очаг между стеллажами и следы от костра. Я очень удивился, ведь Аспидохелон не терпит огня, как у неё получается разводить его? Неужели она мучает бедную черепаху? Я нахмурил брови и с осуждением посмотрел на неё.       Жаба улыбнулась и выдвинула ящик одного из резных шкафов.       — Это ведьмины штучки. Я с Аспидохелоном — добрые друзья.       Она продолжала шарить рукой в нижнем ящике и через мгновение обернулась, и я увидел у неё в руке пергамент.       — Но для начала подпишем контракт! Прошу, — она подозвала меня к себе жестом руки и развернула пустой пергамент, на котором она аккуратно вывела: «Сто лет жизни феникса в обмен на возвращение в прошлое» и вскоре протянула мне перо.       — Что я должен сделать? Только подписать и всё? — Я недоверчиво посмотрел на неё.       — Подписать и подтвердить свою личность, — ответила женщина и выдернула несколько моих волосков. — Подписывайте!       Я поджал губы, нервно дёрнув головой, мне не понравился этот жест вырывания волос исподтишка, но всё же подписал. Монетка что-то прошептала, волосы в её руках вспыхнули и, превратившись в пепел, впитались в пергамент. Жаба сунула свой палец в рот, прикусила его и капнула каплей крови на пергамент. Вскоре чернила и прочие нелицеприятные жидкости исчезли.       — Вот и славно! — Она свернула пергамент и небрежно бросила его в другой ящик, заваленный другими свитками. — А теперь следующий этап!       Она наклонилась и достала из нижнего шкафчика покрывало и разложила его на тахте. Оно было в каких-то магических знаках, надписях с нанесенными тремя лунами и двумя солнцами, звездами, кругами. От его вида мне стало не по себе. Жаба прошла к стеллажу и, цокая стеклом, что-то в нём перебирала. Взяв несколько склянок, она начала невнятно нашептывать и всё это смешивала в маленькой склянке. Содержимое засветилось зелёным светом, потом жёлтым и осталось прозрачного светящегося цвета, в котором вихрем кружились блестящие серебряные частички.       — Выпей это и ложись, господин, — подошла она ко мне и протянула склянку. — Ты всё равно не устоишь на ногах.       Рука дрогнула. Но желание во всём разобраться самому и любопытство увидеть прошлое взяли верх! Я должен увидеть Ски и понять его мотивы, действительно ли он виновен? Я глубоко вздохнул, и взяв склянку, поднёс к губам.       — Залпом! — Кивнула жаба, опрокидывая голову.       Я опустошил содержимое стакана. На вкус — обыкновенная вода.       — Ложись! — скомандовала Монетка, — и не смейте выплюнуть жидкость обратно. Сейчас будет…       Желудок больно свело. Я стиснул зубы. Казалось, в него вонзаются тысячи иголок. Я скрутился, а к горлу подступила тошнота.       — Сейчас будет действовать, — взволновано шептала жаба, — держите жидкость в себе, господин! Держите!       Я вскрикнул и, перевернувшись на живот, скрутился калачиком, лбом упираясь в жесткую поверхность тахты. От боли кулаки сжались сами по себе, тошнота прокатилась по моему телу. Я начинал терять сознание, а рвотные позывы становились всё сильнее и сильнее.       — Держите в себе! — повторяла жаба и прикоснулась к моей спине. — Ещё чуть-чуть, — успокаивала она меня, — глотайте.       Тело парализовало, я не мог разогнуться. С трудом проглотив подкатившую к горлу жидкость, всё враз закончилось: тело расслабилось, моё сознание куда-то уплывало и меня понесло в лодке по волнам реки, так сильно качало. Я плыву? Меня несёт вода, неужели нас затопило? Монетка что-то говорила, но я ничего не слышал.       Голова кружилась, я упал на колени и упёрся рукой о холодный каменный пол, всё ещё бродя по нему рукой, словно убеждаясь, что он настоящий.       — Игнис! Игнис! — я чётко слышал голос женщины. — Ты вернулся!       Я встрепенулся. Такой знакомый голос. Я знаю его. Я знаю её. В голове прояснилось, вокруг каменные стены украшенные гобеленами, но сейчас не до их рассматривания. Мне нужно идти туда, откуда доносится голос. Я резко поднялся и уверенно двинулся на встречу ему, он будто притягивал меня. Я открыл дверь и увидел стоящую у окна прекрасную женщину с длинными прямыми светлыми волосами. Её фиалковые глаза смотрели прямо на меня, а блеск зрачков подчеркивал прекрасный аметист на худощавой шее. Женщина благородных кровей, представитель высшей расы, я это сразу почувствовал. Я хотел определить её расовую принадлежность, но не смог, что-то больно кольнуло в груди, когда я попытался это сделать. Казалось, что она собой освещает эту богато обставленную гостиную с тяжёлой резной мебелью, даже трепыхающееся пламя свечи, отбрасывая свет во все уголки помещения, заглушая внешний свет лун, не могло превзойти лучезарной улыбки этой красавицы. Она ласково посмотрела на меня и, протянув руки, бросилась ко мне.       — Игнис! — радостно воскликнула блондинка.       Я отпрянул, но вдруг, ток прошёлся по моему телу, грудь сдавил тяжёлый груз, и я не смог вздохнуть. В глазах белая пелена, ноги подкосились. Единственное, что я смог увидеть — силуэт мужчины прошедшего сквозь меня, наши энергии тягостно отпрянули друг от друга, будто не хотели этого делать, и я почувствовал силу, могущество, уверенность и гордыню, сравнимую с тянущейся нитью, от этого феникса. Внутри возникло странное знакомое чувство заставившее меня выпрямиться и воспрянуть духом, будто я забрал себе принадлежащие мне все эти качества.       Мужчина мельком повернулся ко мне лицом, но оно было всё ещё размыто в моём восприятии. Он снял перчатки и мягко притянул к себе блондинку.       — Нага, — он заключил женщину в объятия и поцеловал.       Образы прояснились. Все те ощущения прошли, осталось только двоякое чувство дежавю, которое меня начало терзать. Это я должен быть на его месте. Это уже было со мной. Это я любил её и боготворил, это мне она родила сына. Я смотрю на светловолосого мужчину, стоящего ко мне спиной и обнимающего эту женщину. Игнис — это я. Так чётко ощущалась каждая эмоция феникса. Я обошел обнимающуюся парочку, чтобы взглянуть на себя.       — Нага, — поцеловал он женщину в лоб.       Мужчина ласково смотрел на неё. А я не мог оторвать глаз от моей копии. Те же глаза, те же черты лица только заострённые. Здесь я намного старше: у меня длинные светлые волосы и тонкий шрам от носа до подбородка. На мне чёрные чешуйчатые доспехи и длинный тёмный плащ с красной эмблемой дракона.       — Я ждала тебя, мой господин, — она гладила его плечи и уткнулась в его шею, вдыхая родной аромат любимого человека. — Мой муж.       Феникс обнял широкими ладонями её лицо и вновь поцеловал.       — Я скучал, моя госпожа, — улыбнулся он. — Как ты? Где наш сын?       — Всё в порядке, — она озарила своей улыбкой целую комнату. — Сын во дворе, упражняется с мечом, не хотел спать. Он хочет быть похожим на тебя, — сказала Нага. — Я прикажу его привести.       Она быстро поцеловала мужа и, выйдя за дверь, крикнула:       — Ачи, подойди!       Мужчина подошёл к окну и выглянул на улицу. А я продолжал наблюдать за ним. Он вдруг резко обернулся и посмотрел на меня. Я застыл и с интересом смотрел на себя прошлого. Неужели он видит меня? Но, тряхнув головой, он провёл рукой по лицу и отстегнув плащ, бросил его на спинку стула. Он тяжело вздохнул и снова устремил взгляд в мою сторону и настороженно положил руку на рукоять меча прикреплённого к поясу. Я невольно ухмыльнулся, Игнис сделал то же самое и расслабился. Внезапно, мы услышали чей-то голос за дверью, она распахнулась и в комнату ворвался тёмно-русый мальчик лет пяти.       — Отец! — радостно воскликнул он и бросился на шею Игниса.       Я почувствовал тепло, разлившееся по телу, заботу и любовь к своему сыну. Он — самая большая ценность, которая только у меня есть. Он — моя плоть и кровь. Я вдруг отдёрнул себя, так чётко ощущались эмоции моего прошлого перевоплощения. Меня передёрнуло от этой связи, в то время как отец продолжал обнимать сына и трепать его волосы, с гордостью глядя на своего малыша.       Наши гены не передаются, я пытался прервать этот поток эмоций, но он был сильнее, и я позволил себе ощущать то же, что и Игнис, и даже оправдывать его разумными доводами. Пусть наши гены и не передаются детям, но это не означает, что я не должен любить своего ребёнка. Я прикрыл глаза и запустил руку в волосы. Зачем я здесь? Мне нужен Ски, а не Игнис.       — Ай, отец! — вдруг воскликнул мальчик и прервал поток моих мыслей. — Ты мне ухо порвёшь!       Мальчик схватился за правое ухо и нахмурился. Игнис заботливо осмотрел ухо сына. Серьга! У него в ухе наша серьга! У меня перехватило дыхание и бешено заколотилось сердце. Если я отдал её сыну, то как она оказалась у меня? Я машинально потянулся к своему уху с серьгой, и ужасная догадка мерзким холодком прокралась в мою голову. В помещение зашла Нага и, прикрыв дверь, с упоением стала наблюдать за происходящим.       — Прости, сын. Я нечаянно, — мягко улыбнулся отец и аккуратно заправил волосы за ухо ребёнка.       — Мастер сказал, чтобы я её снял, иначе враг может воспользоваться ей как отвлекающим манёвром, — нахмурил темные брови мальчик и сложил руки на груди.       — Бранн, ты похож на деда, когда так делаешь, — усмехнулся феникс и глянул на жену, а потом, дотронувшись до кончика носа сына, продолжил. — Твой мастер должен учить тебя не только защищаться, но и нападать на врага. Ты должен быть изворотлив и хитёр. И серьга здесь не причём, — теперь нахмурился отец. — Сапфировая серьга — это наше наследие. Ты знаешь, почему носишь её в правом ухе?       — Да, — серьёзно ответил Бранн, — я — единственный наследник, сын феникса.       — Всё верно. Единственный наследник! Наследник, — задумчиво проговорил феникс и посмотрел на ребенка.       Любовь и гордость за сына — чувства, которые испытывал Игнис. Жаль, что я не мог прочесть его мысли.       — Я буду достойным сыном своего отца, — гордо произнёс Бранн, — и скажу мастеру, чтобы лучше тренировал меня и больше не думал о моей серьге.       Мужчина одобрительно кивнул.       — Отец, ты насовсем? — затрепетал голос мальчика.       Игнис тяжело вздохнул и с сожалением посмотрел на сына.       — У воинов нет слова «насовсем», кроме верности королю. Но, всё моё время — ваше.       Нага нахмурилась.       — Бранн, пойди в библиотеку. Приготовь книгу для чтения, — ласково выпродила она сына.       — Да, матушка, но, я хочу сегодня читать с отцом, — задрав подбородок и сложив руки за спиной, произнес мальчик. — С вашего позволения.       И, не дождавшись ответа, почтительно кивнул родителям и удалился из комнаты. Как только дверь закрылась, Нага сложила руки на груди:       — И на долго ты к нам? Ты же обещал! — На глазах выступили слёзы, и она отвернулась.       — Нага, я служу королю и государству! — твёрдо ответил феникс и, подойдя к женщине, заключил в объятия.       Голова закружилась, всё размылось, невидимая рука меня резко дернула в сторону и перенесла в другое место, какое-то мгновение я ничего не видел, но смог различать голоса. Я всё ещё здесь, но в другой комнате, в огромном зале с камином на пол стены, огонь которого освещал силуэты влюблённой пары.       — Вот, мой господин, — сдерживая слёзы, Нага протянула Игнису тонкий золотой браслет.       Вот он. Вот этот золотой браслет.       — Нага… — удивлённо произнёс феникс.       — Только сгорев и превратившись в пепел мы сможем восстать и переродиться, — поджав губы, произнесла женщина и из её глаз полились слёзы.       Игнис прижал жену к себе и прикрыл глаза. Он не хотел с нею расставаться. Он бы отдал всё на свете, только бы остаться с ней, но долг чести воина этого не позволит.       — Любовь моя, госпожа моя, твои слёзы ранят больнее тысячи мечей, — прижимал он к себе жену.       — Мой господин, я хочу прожить с тобой отведённую нам жизнь! Эти слова — надежда, что на поле боя ты останешься жив, а если что… — она всхлипнула и уткнулась ему в грудь, — ты переродишься и восстанешь, мой владыка. Ты будешь жить! — Она слабо стукнула его в грудь рукой.       Пара слилась в поцелуе и у меня вновь закружилась голова. Перед глазами всё поплыло, в ушах зазвенело и меня неприятно тряхнуло. Сквозь пелену я отчётливо услышал голос Наги.       — Пятьдесят лет, Игнис, пятьдесят лет! — возмущалась она. — Я отдала тебе их. Я ждала тебя все эти года, и ты снова уходишь! — в отчаянии прокричала она.       — Нага, сейчас неспокойное время. Каждая раса закрепляет своё место в иерархической лестнице. Мой долг — служить королю и государству! — спокойно ответил феникс. Я чувствовал, что ему с трудом даётся этот разговор, ему не хотелось причинять боль жене.       Он вновь подошёл к ней и попытался обнять, но женщина отвернулась от него.       — Мой отец мог устроить тебя…       — Нет! Я не счетовод. — Гордо задрав голову, теперь Ингис отвернулся от жены и сложил руки на груди.       — Это не… — попыталась возразить Нага, обойдя мужа и заглянув в глаза.       — Я — воин, Нага. Моей ноги не будет в министерстве твоего отца!       — Значит, уходишь? — Сверкнула глазами блондинка.       — Да… — тихо, но твёрдо ответил феникс.       Она поджала губы.       — Тогда, — она подошла к маленькой шкатулке на столе, открыла её и что-то достала. Женщина тут же протянула эту вещь фениксу. — Вот! Это вернул Бранн.       На ладонь мужчины опустилась сапфировая серьга. Мужчина ошарашено смотрел на неё. Я почувствовал как нас парализовало, рука, в которой находилась серьга, утратила чувствительность и от неё онемение прошло в самое сердце отца. Я почувствовал нашу боль и предательство.       — Что это значит? — прошептал Ингис.       — Бранн отказался стать воином ещё сорок лет назад, он склонен к точным наукам и твоё отсутствие этому поспособствовало! Я писала тебе! — Робко посмотрела она в глаза мужа, а потом её глаза округлились, будто её осенила какая-то догадка. — Древние, ты не читал мои письма, Игнис?       Он виновато опустил глаза. Женщина в отчаянии поджала губы и звонкий шлепок от пощёчины разнёсся по комнате.       — Я рада, что наш сын ценит семью и давно понял что для отца на первом месте! — Со слезами проговорила женщина. — Прощай, Игнис!       Голова снова закружилась, кто-то потянул всё моё тело за собой, и я резко перенёсся в другое место, где было много книг и приглушённый свет. В голове стоял такой звон, что не позволял расслышать разговор Игниса и темноволосого парня, который склонился над чертежами и книгами, постоянно поправлял очки, он не глядел в сторону феникса. Бранн. Сердце больно защемило. Посмотри на меня Бранн. Сердце кровью обливалось, так тяжело было, но я осознал, тяжело не мне, а Игнису. Молодой человек только косился на отца и коротко равнодушно отвечал. Он был обижен. Игнис что-то говорил ему, и с трудом сохранял спокойствие, перенося равнодушие сына. Феникс протянул ему серьгу и парень, как ошпаренный, вскочил с места и начал кричать отцу, показывая пальцем на серьгу. Оба в отчаянии смотрели друг на друга.       — Ты — единственный наследник! Ты — единственный в своём роде! — кричал Бранн. — Но ты даже этого не можешь принять!       Бранн исчезал и помещение, в котором находился близкий далекий человек, размывалось, как пейзаж за стеклом во время дождя. Ярким пятном остался только Игнис, безутешно смотрящий на серьгу и золотой браслет. Разве могла знать Нага, что написанные ею письма он берёг и не читал не потому, что ему было не интересно, а потому что они терзали его душу. Письма должны греть, но Игниса они разрывали на части. Он знал, стоит ему только открыть одно из них, как всё его естество будет стремиться домой к любимой жене и обожаемому сыну, что он больше ни о чем не сможет думать, все его мысли будут занимать они, так же как и сны, в которых каждую ночь он видел дорогих ему людей. Знает ли Нага, что Игнису регулярно доносили последние новости из замка: как себя чувствует жена, чем она занята, как растёт их сын, чем он увлекается, как проходят его занятия? Его немного расстроило, что сын не захотел пойти по стопам отца, но феникс был уверен, что мы сами выбираем свой путь, и он не собирался ограничивать свободу сына. Неужели они не получали его писем? Неужели Бранн не понял сказанного в них?       Осознание очевидного тяжёлым камнем давило на грудь мужчины — Бранну был нужен отец, а не письма. Отец, который будет рядом. Тут же Игнис задался вопросом, что для него важнее — сохранение тысячи жизней или же его семья? Не мучила бы его совесть все эти годы, будь он дома? Не поменяют ли закон о военной службе и не разрешат ли хоть иногда навещать свои семьи, чтобы избежать того, что случилось с ним и другими воинами, у которых тоже рушились отношения? Неужели судьба воина — это служение короне и вместо жены иметь дворовую проститутку, которая станет ею на одну ночь? Глядя на золотой браслет, который излучал тепло и воспоминания о своей женщине, он был уверен — нет. Кроме Наги у него другой не будет. Никогда, не в этом перевоплощении… Вместе с тем его продолжало терзать чувство долга. Ведь он воин, он поклялся защищать свой народ любой ценой. В этом его истинное предназначение, для этого он был создан. Быть хранителем мира и равновесия в любом уголке земли, где живут существа.       Неожиданный невидимый тяжёлый удар в грудь от всё той же руки заставил меня хватать ртом воздух. Вокруг непроглядная темнота. Все звуки разом исчезли и давящая тишина начала крепко сжимать мой мозг, паника заставляла содрогаться всё тело, а темнота вокруг поглощала. Я поскользнулся и полетел вниз. Мой голос, который так и не успел выйти из моего горла, поглотило. Тьма пробралась внутрь тела и сжала лёгкие, не давая вздохнуть. Воздуха в лёгких совсем не осталось, я продолжал падать вниз, а темнота припала к моему уху и что-то тихо нашептывала… Я медленно раскачивался, как в колыбели, веки тяжелели. От шёпота голова сделалась ватной, уши заложило. Душа отделяется от тела, я чувствовал невесомость…        Резкий удар возвращает меня из темноты, я открываю глаза, всё плывёт. Меня охватывает паника, и большой ком из желудка вырывается наружу и, цепляясь, задерживается в глотке, перекрывая дыхание.       — Феникс! — я слышу крик. — Очнись, господин! Выплёвывай его! Выплюнь! — Кто-то сильно бьёт меня между лопаток.       Ком не выплевывается, он нехотя вылазит из моего горла, мерзко шевеля щупальцами. Всё по-прежнему плывёт перед глазами. Ещё один удар между лопаток, я инстинктивно хватаю воздух и выплёвываю тварь, помогая себе рукой. В этой мерзости я различаю серебристый комок, превращающийся в чёрный сгусток. Следом новый душащий комок.       — Дави его! — кричит женщина и стучит тростью, промахиваясь в то время как из моего рта судорожно вырывается пламя, сжигая черную слизь. Я осознаю, что я полусогнутым стою на полу, и тяжело дышу, стараясь удержаться на месте.       — Можно и так, — заключает женщина и похлопывает меня по спине. — Вставай, мальчик.       Я, пошатываясь, сажусь на пол, опираясь спиной о тахту и смотрю на жабу, стараясь сосредоточить на ней свой рассеянный взгляд.       — Ты в порядке? Может, пока не будешь смотреть в мою сторону? Не хочу, чтобы ты меня опалил, — отошла женщина, проковыляла к стеллажу и подала мне кувшин.       — Что это? — я настороженно на неё посмотрел.       — Вода, — улыбнулась она.       — А это что было? — Я кивнул в сторону обгоревшего пола, жадно припавши к кувшину.       — Последствия путешествия в прошлое, — констатировала Монетка.       Ясно. Значит, подробностей я не узнаю.       — Что ты видел? — поинтересовалась жаба.       — Почему вы спрашиваете? — Я опасливо взглянул на неё.       — Хочу помочь разобраться.       Я скептически изогнул бровь, сдерживая ругательства относительно цены за помощь, ведь я так и не увидел Ски.       — Это бесплатно. Пойдем. — Она засеменила к сундуку. — Какое прошлое ты видел?       — Почему я не видел Ски?! — я повысил голос и навис над женщиной. — Я вернулся намного дальше. Это было другое воплощение!       — Я не обещала, что это будет именно возвращение в жизнь Ски, — Отвернувшись, жаба прошла к сундуку и уселась на излюбленное место. — Только не кипятись, — приложила она руку на сердце, и на мгновение мне показалось, что в её глазах читается смятение, — пожалуйста.       Она указала на стул.       — Я помогу тебе и клянусь, никто не узнает о сказанном тобой мне. Это тоже часть контракта, — серьёзно сказала жаба. — Поэтому я и не могла рассказать тебе о прошлых жизнях. У меня это не получилось бы. На мне заклятие «Запечатанные уста».       Я слышал о таком заклятии. Его накладывают, чтобы хранить доверенные тайны. Верить ли ей? Может, она поможет разобраться в моих воспоминаниях? Она — торгашка, и кто знает, какие у неё были отношения со Ски. Гложило недоверие, ведь жаба явно знала мои прошлые перевоплощения и не сказала, что, возможно, я попаду не в ту жизнь, которую хотел бы увидеть. Да и кто даст гарантию, что на ней действительно заклятие.       — Я не узнал того, чего хотел. Я увидел не то прошлое, — вздохнул я, всё ещё злясь на жабу.       Она с сожалением развела руки.       — Что же делать? — я задал вопрос самому себе, устало растёр лицо и в отчаянии упёрся локтями о колени и уставился в пол.       Монетка осознавала, что я вряд ли ей поверил, поэтому не настаивала на своих услугах, но всё же была чем-то обеспокоена.       — Грядут перемены… — протянула она, я резко поднял голову и, нахмурившись, посмотрел на неё. Она стукнула тростью о пол и, глубоко вздохнув, произнесла. — Хорошо, я помогу тебе ещё раз. Как постоянному клиенту, — улыбнулась она. — Я знаю того, кто поможет тебе снова вернуться в прошлое. И расценки у него мизерные, — тихо заворчала она. — А если ты ему понравишься, то, может, и даром окажет услугу, феникс.       — Почему Вы мне решили помочь? — «Бесплатно» хотел вставить я, но тут же вспомнил отданные сто лет жизни и поджал губы.       — Я слишком долго живу! И многое повидала… И хочу ещё повидать! — Она посмотрела мне в глаза, будто искала ответ на свой вопрос. — Вернись во все жизни, феникс, и узнай правду. От этого многое зависит.       Она поманила меня пальцем и начала шептать на ухо имя того, кто мне поможет и где его найти.       После полученной информации я поднялся, поклонился жабе и вежливо попрощался.       — Феникс! — Я обернулся на зов женщины. — Только не подумай, что я беспокоюсь за других существ. Моя дорога, моя шкура и моё будущее! А оно сейчас тесно связано с судьбами всех существ нашего мира.        Я кивнул ей и направился к выходу. Пора возвращаться домой. В голове прозвучали последние слова Бранна: «Ты — единственный наследник! Ты — единственный в своём роде!» Это не он не принимал серьгу, это она не признала другого хозяина. Я — единственный в своём роде...