Феникс

      Я рассматриваю красивое лицо, изогнутые в улыбке губы, собранные в красивую причёску светлые волосы, увековеченный взгляд умных, смотрящих прямо на меня, фиалковых глаз, и тот самый кулон на шее — обрамлённый в золотую оправу аметист. Я испытываю чувство дежавю глядя на неё, но теперь я понимаю, что оно оправдано, учитывая то, что нас связывает общее прошлое и я знаю какое именно. Моё подсознание продолжает цепляться за каждую чёрточку лица женщины, испытывая непонятную тоску.       — Нага! — срывается её имя с моих губ, когда я снова скольжу взглядом по жене Игниса.       — Ты её знаешь? — спрашивает удивлённый друг, но тут же качает головой, поднимает вверх руки в жесте «сдаюсь», когда я поворачиваю к нему лицо, и сам отвечает на свой вопрос, — впрочем, чему я удивляюсь. Уж очень насыщенными на события были эти дни. И всё же, Фел…       Он так и не договаривает эту фразу до конца.       — Гил, помнишь, я рассказывал вам с Син о моём путешествии в прошлое у Монетки? О браслете, серьге и о том, как я его получил.       — Да, помню, — сощурился друг, — ты рассказывал о жене и сыне, которые не смогли принять решения твоего прошлого перевоплощения — отдать долг родине и королю. Та женщина подарила тебе браслет, а сын, — и Гилберт кивнул на мою серьгу, — вернул тебе её.       Я утвердительно покачал головой и улыбнулся.       — Байцзэ сказал, что я увидел это прошлое, потому что мой потомок рядом со мной, и я нахожусь с ним в близких отношениях. Правда, я неправильно истолковал его слова… — оправдывался я, скорее перед самим собой.       — Ты видел Байцзэ?! — Глаза Гилберта округлились. Первым он почему-то задаёт вопрос о льве, но, впрочем, я снисходительно качаю головой, понимая, что Байцзэ — священное животное, дух, невидаль, которую многие не встречают за всю свою жизнь.       Брови Гила медленно ползут вверх, он хлопает ресницами и указывает на меня рукой. Его осенила догадка:        — Погоди… Фел, ты хочешь сказать, что мы… — Гил подавил нервный смешок, — что я…       — Ты мой потомок, Гил, — улыбнулся я. — Нага была женой Игниса, моего прошлого перевоплощения. Это она подарила мне тот браслет.       Гил уставился на меня своими чёрными глазами, периодически открывая и закрывая рот от удивления, явно не находя слов. Мы всматриваемся в лицо друг друга, будто увиделись в первый раз. В глубине души я почему-то надеялся рассмотреть что-то общее между нами, но перед глазами чётко всплыли Игнис и Аланга, мои прошлые перевоплощения, в которых между нами были общие черты и выражение лица. Я прекрасно понимал, что Гил не унаследует ни одну мою черту. Грусть коснулась моей души и оставила лёгкий отпечаток одиночества, но тряхнув головой, отгоняя печальную мысль прочь, я вновь улыбнулся другу. Мы несколько секунд с любопытством смотрим друг на друга, пытаясь невесть что разглядеть.       — Мой лучший друг — мой… — губы Гила на мгновение расплываются в улыбке, и он резко выдыхает, — предок. Это… не передать словами, — восхищается он.       Я пожимаю плечами, сам не до конца веря происходящему, но искренне радуясь, что моим потомком оказалась не Син. Я вновь смотрю на Нагу, её аметист и первым прерываю молчание, задавая интересующий меня вопрос:       — Гил, — он, будто очнувшись ото сна, только мычит, — откуда у Наги аметист? Ты не знаешь? Я думал, его носят в основном сфинксы. Это ведь их камень.       Он вздохнул, собираясь с мыслями, при этом нервно начесав рукой волосы назад.       — Скажем так… — сначала он замялся, а потом покачал головой. — Наш род не всегда сохранял чистокровность. Ты не в счёт, — вставил друг, на что я усмехнулся, — бабушка Наги была сфинксом. Но, сам понимаешь…       — Да, — кивнул я, — она была замужем за драконом, поэтому их дети драконы. Генетическое превосходство.       — Почему же фениксы его лишены? Представители высшей расы, — задумался друг, — ведь в вашей крови присутствует «ген превосходства»*. Почему же он не проявляется? Учёные когда-нибудь найдут ответ на этот вопрос?       — Перерождение — вот наш ген превосходства.       Мы снова посмотрели на Нагу. Мне захотелось узнать, как сложилась судьба Бранна, но Гил меня опередил.       — Странно, я не видел твоего портрета у нас в хранилище. Не сохранилось даже портрета их… вашего… их, — он не знал, как назвать сына Наги и Игниса, — Бранна. Он был учёным. Скажу тебе честно, — он наклонился к моему уху и зашептал, — в нём было больше от сфинкса, хотя обращался он в дракона. Склонность к точным наукам, алхимии, магии. Он отказался стать воином, как ты и рассказывал! Но почему ты не сказал, как их звали, ещё тогда, в госпитале?       Я пожал плечами, просто осознавая, что зачастую имена не запоминают. Вспомнил разговор Бранна и Игниса, понимая, что феникс своим отсутствием способствовал тому, чтобы Бранн отказался от служения королю на поле боя. Сердце сжалось от сочувствия к обоим — сыну и отцу. Первому не хватало отца, а второй выбрал долг перед государством вместо семьи. И Нага… постоянное ожидание, переживания за мужа, который в конечном итоге разбил ей сердце. Я почувствовал руку Гилберта на плече:       — Фел, — проговорил он, сжимая моё плечо, — не зацикливайся на прошлом.       — Всё сводится к долгу пред существами, Гил, — я поджал губы, — ты не представляешь, что показал мне Байцзэ… — Я подумал о своей монетке и сунул руку в карман. «Странно, она всегда со мной. Я никогда её не теряю» — подумал я, ощущая округлость своего «талисмана».       Гил встрепенулся и было хотел что-то сказать, но мы услышали чьи-то шаги. Дворецкий.       — Господин Аланга, ваша комната готова, — отчитался он и добавил. — Госпожа Голдери собирается вас принять. Позвольте, я провожу вас в комнату, — предложил он, намекая на то, что негоже заставлять её ждать.       — Мы поняли, Ват, — улыбнулся Гил, — спасибо. Мы уже идём. Я провожу Феликса сам.       — Вам следует принять лекарство, господин Голдери. Они вас ждут за столиком у окна, — он поклонился, я поблагодарил его. Дождавшись утвердительного кивка головой своего господина, дворецкий ушёл.       Гил провёл меня до гостевой комнаты, в которой я оставался ни единожды, когда был приглашён кем-то из Голдери. Я принял ванную и, выйдя из неё, увидел на кровати новенький костюм с галстуком. На полу стояла пара начищенных туфель, так и приковывающих к себе внимание. Я невольно улыбнулся, понимая, что сейчас мне предстоит встреча с госпожой Голдери и нужно выглядеть безупречно. Когда я оделся в чистую одежду и причесался, в комнату постучали. Это был Гил. По его поджатым губам и прямой осанке я понял, что госпожа Голдери уже ждёт нас в гостиной. Мы шли молча, Гил лишь иногда улыбался своим мыслям, предвкушая реакцию матери на мой визит. Дверь в гостиную нам распахнул стоявший у неё всё тот же Ват. Он одобрительно улыбнулся мне, окинув взглядом свою безупречную работу и жестом пригласил нас войти.       — Матушка, — обратился Гил.       Госпожа Эдерра Голдери, которая всматривалась в пейзаж за окном, повернула к нам своё безупречное лицо. Такие же чёрные, как у Гила волосы, были как никогда идеально уложены. Карие глаза под веером тёмных ресниц смотрели прямо на меня, а всегда накрашенные в цвет тёмной вишни губы расплылись в приветливой улыбке. Её стройная фигура, облачённая в красивый вечерний наряд, двинулась нам на встречу.       — Добрый вечер, госпожа Голдери, — поздоровался я, склонил голову для приветствия и искренне улыбнулся, ведь действительно рад видеть её.       — Мальчик мой! — воскликнула она и протянула мне руки, подходя ближе, — как давно ты нас не навещал! Это непростительная грубость! — Покачала она головой, когда вложила свои пальцы в мои руки, и мы так поздоровались.       — Твой взгляд! — Она глянула мне в глаза. — Ты будто стал взрослее! Надеюсь, ты останешься у нас на ужин? — поинтересовалась госпожа Голдери и сжала моё предплечье. — Ноубл будет рад тебя видеть! Ох, столько всего произошло за эту неделю, — вздохнув, она взглянула на грудь сына.       — Со мной всё в порядке, матушка, — улыбнулся Гил.       — Ох, если бы не ты, Феликс, — она двумя руками сжала моё предплечье, будто боялась упасть.       Я ощутил, как стыд медленно раскрашивает мои щёки в красный цвет, попутно накидывая удавку вины за произошедшее с другом. Да уж… если бы не я… Рука сама потянулась к галстуку, но Гил первым нарушил неловкое молчание.       — Прошу, давай не будем о плохом, — обратился он к матери, — я думаю, Фелу будет интересно узнать, как прошёл твой благотворительный вечер, — предложил тему для разговоров Гилберт. — Он поддержит тебя в твоём благом намерении и пожертвует некую сумму.       Госпожа Голдери расплылась в улыбке и за ужином начала свой рассказ о благотворительном вечере в помощь нуждающимся детям из низших рас. Нам с Гилбертом эта тема была интересной. Учитывая моё детство, проведённое среди них, я с радостью помогаю таким детям. А друг хотел посвятить себя политической деятельности и поэтому его искренне занимало происходящие во всех слоях населения.       Дальше пошли беседы об университете и планах на будущее. Разговоров о Матте и произошедшем в его аудитории мы избегали. О делах господина Голдери и того, что происходит в министерстве и государстве в целом, мы не касались. Все знали, что без хозяина дома такие темы не обсуждаются. Такое уж у них было негласное правило. Как передал Ват, господин Голдери к ужину прийти не сможет, пришлось решать дела в министерстве. После ужина мы с Гилом откланялись и прошли в комнату, что на сегодня принадлежала мне.       — Рассказывай, что произошло? И почему Байцзэ, а не каппа? — торопил меня Гил, располагаясь в кресле возле камина.       Я тяжело вздохнул. С чего же именно начать? Или прямо ответить на вопрос Гилберта, опуская все подробности? Я устало растёр лицо и начал разминать шею.       — Понятно, — усмехнулся он. — Ты не можешь расслабиться и не знаешь с чего начать. Есть старый проверенный способ господина Ноубла Голдери, как разговорить собеседника. Я сейчас вернусь.       Через несколько минут он вернулся с двумя бокалами и бутылкой огненной воды. Разлив янтарную жидкость, мы подняли бокалы вверх и моментально осушили их. Немного поморщившись, я ощутил разливающееся тепло внутри, которое расслабило моё тело. Я плюхнулся во второе кресло напротив камина и, откинув голову назад, прикрыл глаза. Теперь я думал о том, с чего же начать рассказ. Воспоминания, как табун лошадей, пронеслись в моей голове — мёртвый каппа, Байцзэ, жестокость Аланги, осколок меча, затаптывая минутное облегчение. Сердце сжалось от увиденных неприятных эпизодов из жизни Аланги, боязни унаследовать его высокомерие и чувство собственного превосходства над другими, ведь могло оказаться, что Ски, будь он жив, сам мог убить драконов из каких-либо личных мотивов. Жестокость — это наследственная моя черта предыдущих перевоплощений или мой собственный выбор? Тепло от огненного напитка испарилось, оставляя после себя лишь слабое жжение. Я поставил локти на колени, вертя бокал в руке, став наблюдать за тем, как Гил разжигает огонь в камине. Поленья начали потрескивать и этот звук меня успокоил, позволяя не надолго отстраниться от ощущений после увиденного прошлого.       — Начну рассказ о моём появлении у дерева дзиммэндзю… — начал я рассказ о последних событиях.       Гил слушал меня молча, ни разу не перебив. Я видел, что он хотел меня о чём-то спросить, но жестом останавливал его, предугадывая его вопросы и сразу отвечая на них. Он только кивал и хмурился. После того, как я закончил рассказ, Гил задумчиво потёр подбородок.       — Всё сводится к долгу перед существами, — сказал Гил, — но почему? Мы в праве сами выбирать свой путь. А в двух твоих перевоплощениях всё сводится к этому.       — Не знаю, Гил, — я покачал головой, — но теперь мне просто необходимо побывать и в остальных перевоплощениях. Вот только, скорее всего, на Ао меня вернут именно в то прошлое, в которое я захочу, а не в которое получится.       Глаза Гила округлились, и он как-то облегчённо вздохнул.       — Так это же замечательно! Ты сможешь понять мотивы Ски. И узнать, действительно ли Матт сказал правду!       Почему-то в словах Матта я сомневался всё меньше. Но Гил прав, я должен узнать мотивы Ски, тем более тогда, когда представляется такая возможность. И сейчас я должен вернуться в нашу комнату в университете и закончить ещё одно дело. И увидеть её, Син.       — Мне нужно в университет. Я должен кое-что забрать, — сказал я Гилу, — ближе к утру полечу. Не хочу, чтобы кто-то из преподавателей встретил меня и задал вопрос о моём отсутствии. Я туда и обратно. Обратно к Байцзэ.        Он взволновано посмотрел на меня, но уточнять не стал, лечу ли я за шкатулкой или же к Синити.       — Тогда я дам тебе свой тренировочный костюм. Вряд ли Ват успеет привести в порядок твои вещи. И, Фел, чуть что, напиши мне и скажи, куда нужно прилететь, — поставил перед фактом он, — и я приду. Не забудь свой кинжал.       Мне было приятно услышать слова поддержки от него. Я уверен в нём, как и всегда.       — И ещё кое-что, — замялся я, — можно воспользоваться твоим сильфом?       Он понимающе кивнул и сказал, что сильф сейчас явится ко мне. На этом мы с Гилом пожелали друг другу спокойной ночи и он ушёл к себе.       Третья луна ещё не ушла за горизонт. Я оделся и вышел на улицу, собираясь улетать из поместья Голдери. Утренний воздух приятно щекотал лёгкие, позволяя насладиться его прохладой. Я вспомнил о Син и предстоящей встречи с ней. Душившие меня тиски совести разжались, позволяя моим чувствам к ней свободно ютиться в сердце. Я вздыхаю, расправляю руки, выпуская естество — огненного феникса, обращение происходит сразу же. Я больше не чувствую свою сущность, как отдельной составляющей. Я испытываю некий восторг своим обращением, взмахиваю крыльями и лечу туда, где жаждет оказаться сердце — к Син…       Ещё из далека я заметил её на утёсе. Значит сильф Гила успел доставить моё письмо, она прочла его и сейчас вышла ко мне на встречу. Ещё не успевшие развеяться сумерки придавали лицу Син некое волшебство и неосязаемость. Она махала мне рукой и завороженно наблюдала за мной, не скрывая своего восхищения. Я приземлился и принял человеческое обличье. Син улыбалась и, сделав шаг мне на встречу, сказала:       — Ты прекрасен, огненный феникс, — став на носочки она поцеловала меня в губы.       Поцелуй на губах отозвался громким ударом сердца в груди. Я обнял лицо Син, она немного отстранилась, и посмотрев в её синие глаза, я вспомнил слова Гила: «Только на тебя она смотрит такими глазами». Сердце с новой силой, бешено застучало в груди, дыхание сбилось, а слова, которые вертелись на языке, застряли в волнении и нерешительности. Я и не подозревал, что сказать их ещё тяжелее, чем поцеловаться первый раз с любимой девушкой.       — Я люблю тебя, Син, — прошептал я, руки немного дрогнули, а щёки охватил жар.       — Я тоже люблю тебя, — ответила она и покраснела.       Мы целовались снова и снова, обнимали друг друга, делясь тем трепетным и нежным чувством внутри. До Син я ничего подобного никогда не ощущал. Мне казалось, что сейчас крылья вырвутся из моей спины, и я улечу вместе с ней. Эта сладкая эйфория, прилив сил и энергии наполняли всё тело. И пережитое недавно отдавалось уже не таким колким чувством.       Когда первое солнце осветило весь утёс, я с сожалением отстранился от неё. Расставаться с ней не хотелось, но я помнил об условии Байцзэ. К тому же, я хотел забрать одну вещицу из своей шкатулки.       — Син, я прилетел не надолго. Не хочу светиться в университете во время занятий. Мне нужно заглянуть к себе в комнату и лететь обратно.       — А? — удивилась Син и насторожилась. — Ты не видел Ски, — догадалась она, — да, я понимаю. Но ты расскажешь, что ты видел и как всё прошло с каппой?       — Мне помог Байцзэ. Я видел другое перевоплощение и мне предстоит ещё одно путешествие в прошлое. И я узнал тайны некоторых вещиц из моей шкатулки. Прости, что первым посетил Гила, но я… — я не знал как сказать ей, что считал её своим потомком.       — Не переживай, — улыбнулась она, — я не обижаюсь, — а потом вдруг напряглась. — Фел, тебе вчера передали письмо! — сказала Син. — Я сейчас.       Она развернулась и хотела уйти, но я догнал её. В корпус проживания студентов мы отправились вместе. На вопрос, почему письмо передали ей и кто, она ничего конкретного не ответила. Сказала, что нашла его у себя в комнате, а на конверте было написано: «Передать Феликсу Аланге». Меня это встревожило. Почему письмо передали через Син? Мы разошлись по своим комнатам, при этом договорившись встретиться вновь на утёсе.       Я зашёл в свою комнату и бегло осмотрел её. Ничего после того дня, когда мы с Гилом покинули её, не изменилось. Аккуратно сложенные книги Гила на секретере и сваленные небрежно на кровати мои. Складывалось ощущение, что нас не было несколько дней, если не месяцев. Решив предаваться воспоминаниям минувших дней, я направился к своей тумбочке. Достав шкатулку и открыв её, я осмотрел её содержимое: золотой браслет подаренный Нагой, которую так любил Игнис, конверт с письмами от неё же и моих знакомых из прошлого, голубой осколок от меча бессмертных, которого лишился Аланга из-за своего тщеславия и жестокости. Серьга, которая осталась со мной и не приняла другого хозяина. Почему? Что за тайну хранит она? Бранн говорил, что я единственный наследник… Наследник чего? Некоторые мужчины носили серьги в правом ухе, как последние представители своего рода. Но какой у меня род? Я же не Фрайент. Но в ларце есть ещё амулет в виде одной луны, солнца и языка пламени, ключ и маленькая коробочка. Я попробовал открыть её. Но она не поддалась.       На мгновение голова закружилась и мне показалось, что я нахожусь в совершенно другом помещении. Через несколько секунд всё прошло, словно ничего и не было. Я положил её на место, подумав вернуться за ней позже, и надев амулет на шею и взяв ключ, который решил попробовать использовать в своём хранилище в банке, я вышел из комнаты.       На утёсе меня ждала запыхавшаяся Син. Она протянула мне конверт. Я открыл его, но там была всего две строчки: «Встретимся в саду Прощения через три дня, мой дорогой друг. Не бойся, ты будешь в безопасности ». Я показал письмо Син. Несомненно, записка была от Матта.       — Что? — спросила Син. — Это от Матта?       Я утвердительно кивнул. При последней встречи именно он так называл меня.       — Только не говори, что ты… — заволновалась она.       — Не знаю. Всё решит моё путешествие, — соврал я, уже будучи заранее уверенным, что пойду к нему на встречу. — Прости, мне пора.       Я поцеловал её в губы, улыбнулся и попрощался с ней. Обратившись, я улетел в город.       Пройдя все необходимые процедуры в банке, меня провели в моё хранилище. Я остался один, достал ключ из кармана и подошёл к сундуку, который привлёк моё внимание в прошлый раз. Я присел около него и прикоснулся к резной крышке. Снова это странное чувство дежавю. Почему оно не возникало раньше? Почему оно ощущается так остро именно сейчас? Не теряя времени, я сунул ключ в замочную скважину и повернул его. Замок щёлкнул и крышка открылась сама…

***

      Второе солнце заняло на небе лидерскую позицию первого, которое начало медленно спускаться к горизонту. Властно укрепив её яркими лучами, оно старалось проникнуть в каждую щель и убить каждую тень в закоулках величественной столицы. Упёршись на белые перила своего балкона и рассматривая здания города с самого верхнего этажа, мужчина тяжело вздохнул и покачал головой. Солнца его совершенно не пугали и не доставляли ему абсолютно никакого дискомфорта, в отличии от его собеседника, который оставался в прохладной тени кабинета. Господин был расстроен принесёнными новостями.       — У эттина две головы, но увы, ни одной из них он не научился думать. Неужели мальчишка уже настолько силён, что я должен опуститься до того, чтобы прибегнуть к шантажу, дабы он объявился?       — Ходят слухи, что он влюблён в неё. Я думаю… — ответил Майро, тряхнув рубиновыми волосами.       — Слухи? Мне нужны факты, Майро! — повысил голос господин. — Ты плохо работаешь.       Глаза Майро вспыхнули жёлтым цветом, он на мгновение сжал кулаки и, обдумывая следующие слова, заскользил взглядом по спине своего господина.       — Феникс был у Монетки, — Майро прикусил пересохшие губы, а когда стоявший мужчина слегка повернул к нему голову, показывая свою заинтересованность, тут же продолжил. — Он просил его о помощи, но… — он замялся и его взгляд упрямо цеплялся за спину хозяина, боясь снискать его гнев.       — Я должен допытываться у вас, что означает это «но» или вы сами продолжите рассказ? — спокойно спросил господин.       — Они подписали контракт на который наложено заклятие «Запечатанные уста». Существо… — лоб Майро напрягся, он пытался вспомнить что за существо Монетка, но от этой мысли у него начинала болеть голова, — лишь сказало… — и он снова замялся.       Господин вздохнул, показывая своё недовольство мямлящим слугой.       — «Он только в начале. Он стал на предначертанный путь…» — ответил Майро, — больше ничего. Нам не удалось его схватить. Колдун… исчез. Он был иллюзией. И Аспидохелон ушёл под воду. Нам не было смысла оставаться там дальше. Свитки с контрактами пусты, должно быть закл…       Господин поднял руку, приказывая Майро замолчать.       — Что такого в контракте, что пришлось наложить заклятие? — Он потёр подбородок. — И где феникс может пропадать? Интересно, он уже у Матта? Или у него другая цель? — Он сложил руки за спиной.       Майро молчал. Страх сковывал язык и способность здраво рассуждать. Но ещё больше он боялся расстроить своего господина. Господин вышел из задумчивости и, не сводя глаз с города, произнёс.       — Делай, что хочешь, мне нужен феникс через… три дня! Иначе, я думаю, вам уже передали, что будет в обратном случае, господин дракон, — холодно заключил он.