***
Новая ночь — новые слайды, да? О, да! В этот раз перебить их было нечем, потому как весь остаток дня я обеспечивал быт своего нового маленького миньончика: купил одежду на первое время, показал, как пользоваться баней, загнал её туда и не выпускал, пока ребёнок не смоет с себя всю многодневную грязищу, потом снова водил её по дому с экскурсией и делал ей ещё один амулет-ключ. Так что спать лёг вовремя и снилось мне… да ничего хорошего, если честно. Снились мне моменты, в которых Луи, намеренно или нет, обижал других людей. Что самое поганое — ни одной трактирной потасовки. В основном, это были зашедшие слишком далеко розыгрыши, утра в кутузке, после тех самых невиданных мной кабацких драк, недовольный Карвис и прочий преподавательский состав. Львиную долю ночи. Ну зашибись. Мало мне было этого наяву? И так знаю, что поступил совсем не красиво. Проснулся, хоть и выспавшись, но настроение было не ахти, да и шум какой-то за окном… Чёрт, ещё и раму вставлять, которую высадила Джини, подражая героям-любовникам из куртуазных романов. Не забыть бы… Да кто там орёт-то за окном? — Луи! — скорбно раздалось из-за двери, — даже не сразу вспомнил, что Катюху у себя вчера поселил. — Там эти… тебя хотят. — Бабы что ли? — прогундосил я спросонья, пытаясь втереть в лицо ладони. — Не! Мужики! Много! — доложила, сделав большие глаза голова Катюхи, заглянувшая в комнату. — Очень интересно. Ну щас гляну, у кого там здоровья много… Но сразу к двери не пошёл. Сперва в ванную — умыть морду лица. А то спросонья опять поведу себя не слишком адекватно, а там мало ли кто. Вдруг королевские посланники мне орден вручать собираются? Не, не королевские службисты точно. Выйдя за дверь, закрылся от яркого утреннего солнца, а как глаза привыкли, увидел перед собой довольно многочисленную толпу не особо чистых мужиков из… так скажем… нижней прослойки населения. — Вышел, ирод! — А точно маг? Гля, какой здоровый! — Он это, он! Я видел, как он льдом Дака-борзого хлестал! — Точно он это! Я ему этот дом с пацанами строил, а ему всё не нравилось! Всех достал своими наставлениями, как будто без него не знаем, как строить надобно! — нахожу своим взглядом болтуна и тот сразу меняет пластинку: — Кормил, правда, трижды в день! И заплатил честь по чести, да ещё и не торговался! — Ага, там у него эти кирпичи и появились! — А чего он их сам-то продавать начал? Зачем ему? Он же ж маг! У них и так денег куры не клюют! — Потому и не клюют, дурья твоя башка! Знать надо! Денег много не бывает! А ну он себе на графство копит? Мастеровые — народ простой. Кости перемывают, не отходя от кассы. Однако мне совсем не любопытно. И так всё про себя знаю. — Так народ! — вдоволь налюбовавшись на постные рожи выкрикнул я. — Вы кто такие? Я вас не звал! Отвлеклись от обсуждений меня любимого, посмотрели и вновь загалдели: — Ишь ты, не звал он! — Последней копейки лишил, а теперь прогоняет! — Мне семью кормить чем прикажешь? И так ещё добрую минуту. С самого утра. — А ну стоп! — натренированный на недавней стройке голос заставил толпу отшатнуться. Указываю пальцем на бородатого мужика, к которому повернулись ближайшие сподвижники. — Ты! Говори за всех. Остальным молчать. Враз стушевавшийся под сошедшимися на нём взглядами мужик боязливо вышел вперёд. — Кто такие? — Ну так это… кирпичники мы. Артель… во. — А… и ваш товар теперь не хотят брать по прежним грабительским ценам, так? — этого следовало ожидать. И снова галдёж, заткнуть который удаётся далеко не с первой попытки. В общем, спустя какое-то время удалось понять и причину их митинга. На рынке небольшими партиями стали появляться очень хорошие кирпичи из моей печи с клеймом отца Айлы. И при цене в восемь медяков за изделие превосходили их качеством в десятки раз. Прочные, гладкие, ровные с пустотами внутри, а главное, более эстетически приятные, они стали пользоваться просто космическим спросом, начисто сдвинув со своей нажитой ниши все местные аналоги. В результате чего простые кирпичи от местных артелей вдруг стали ну не то, чтобы совсем не нужны, но интерес к ним упал изрядно. Иными словами, теперь их продукт шёл не дороже, чем по медяку за штуку. Как по мне, всё равно дорого, ибо сам я эти кирпичи в своё время разглядывал очень долго и очень пристально, после чего решил, что даже дверь таким подпирать побрезгую, но то я, а местные брали и не ерепенились. До недавнего времени. Так что единственное, почему местные глиномесы ещё не разорились было то, что нового кирпича было очень мало, одна печь, пусть и большая, была уже загружена заказами на месяцы вперед, так что у менее везучих, родовитых и шаристых выбора не оставалось. Так что они кривили рожи, но покупали то, что осталось. Разумеется, для артелей сразу наступили тёмные времена, а у людей, как это не банально звучит, есть ещё и семьи, которые тоже хотят кушать. Собственно, напиленные своими жёнами мужики не придумали ничего лучше кроме как сообщить все свои претензии мне лично, потому что… Ну а что они мне, магу, собственно, ещё могут сделать? Я же их напрямую никак не обидел? Немножечко так придавил пятой прогресса и всё. Се ля ви, в общем. А вот жаль мне их не было от слова совсем. Потому как делать себе свой стройматериал я решился сильно не сразу, а изрядно побегав по городу и поизучав имеющееся говн… предложение. Тем не менее вот прямо сейчас толпа припёрлась ко мне домой и чего-то хочет. — Значит так, я вас услышал, — прекратил я галдёж резким взмахом руки, — и у меня есть, что вам ответить! Печи свои я продавать не перестану! Напротив, буду делать это всем желающим! Вновь гул недовольной толпы. — Вам, в том числе! Ага, замолкли. — Поэтому мы сейчас поступим следующим образом, так что слушайте внимательно и, если вам эта затея не понравится, то больше даже не смейте меня беспокоить, ибо на том мой моральный долг перед вашими бедными голодными детками я буду считать выполненным. Итак, для начала вы дадите мне денег. Много. Две тысячи золотом…***
Луи ещё долго говорил с толпой и не всё сказанное им было воспринято работягами спокойно или даже одобрительно. Тогда Луи развивал свою мысль, буквально разжёвывая детали по кусочку и закладывая порционно в рот слушателям. И всё это время совсем рядом, надёжно укрывшись отходами строительства, до сих пор уложенными в кучу на него, кидала яростные взгляды одна мелкая, наглая, вредная… Миррель, в общем. Когда стихийный митинг подошёл к своему логическому завершению, плутовка выбралась из своего схрона, злобно сплюнула в сторону дома мага и бегом направилась в «Окорок и Эль», где её уже ждали остальные участники группы и Айла. И настроение у них было не то, чтобы совсем уж боевое. Честно признаться, Миррель вчера после ошеломляющего признания воительницы и того, что учинил этот долбаный Луи с Мелиссой, совершенно не понимала, как эти трое вообще могут сидеть за одним столом и даже как-то общаться. Шоком для плутовки стало поведение Айлы, которая просто села на стул и расплакалась. Оказывается, эта дурёха была влюблена в того оболтуса задолго до их знакомства, но этот бессовестный чурбан не обращал на неё никакого внимания, а та уже просто устала намекать. В то, что такая девушка могла при себе терпеть этого балбеса Миррель не сомневалась, но чтоб влюбиться… Мелисса сидела, будто громом поражённая, переводя полный ужаса и неверия взгляд с воительницы на магичку, беззвучно шепча губами, наверное, молитву Майли или своё извечное «Это против моей воли». Ну а Джини… виновница торжества, так сказать… От которой она, Миррель, подляны ждала в последнюю очередь, просто сидела, уставившись в стол и, казалось, просто ждала смерти. Или, когда её прогонят раз и навсегда, аки побитую собаку, которую более всего сейчас и напоминала. Или ещё какой кары, по мнению плутовки, даже, вполне заслуженной, но об этом она не скажет вслух даже себе, даже наедине. Всё-таки лучшая подруга. В общем, ту ситуацию, как ни странно, разрешили именно слёзы ведьмочки. По крайней мере, они на какое-то небольшое, но критичное время перевели внимание с воительницы на колдунью. Ну и показали Мелиссе, что она не единственная пострадавшая в коллективе. — Тебе не за что себя винить, Джини, — выдавила из себя жрица постепенно крепнущим голосом. — Ты всего лишь хотела завершить вашу ссору. Луи было плохо. Куда сильнее, чем я думала. И в том, что он… сорвался на тебе… моя вина, как его жрицы. Мелисса говорила ещё очень долго, плавно перейдя в отточенный годами режим проповедницы. Было видно, что опыта в подобных ситуациях у неё нет от слова совсем, однако успокаивать она умела. Так что к концу её речи все острые углы вокруг Джини были сглажены, а сама воительница успокоена и уже не собиралась провалиться под землю от обуревавших её внутренних противоречий. Что же до Луи… тут всё оказалось не так однозначно. По идее, жрица должна следовать за своим героем, верить в него и понимать его поступки. Но как понять собачьи команды в свой адрес?! И почему Джини утверждала, что это всё из-за неё? Стали выяснять. Как оказалось, разболтала наёмница магу чуть больше, чем вообще всё, но это и так было понятно. А вот то, что на новость о «вынужденной безотказности» Мелиссы маг разозлился, удивило даже Айлу. Не то, чтобы она сомневалась в порядочности друга, но признавала за ним некоторую… ветреность, из-за которой он мог натворить дел. Дальнейший мозговой штурм вполне успешно довершил картину поведения мага от разговора с наёмницей до их встречи в храме, заставив всех четверых в очередной раз задуматься о произошедшем. Дальше мнения разделились. Айла скромненько подала мысль о том, что может ну его нафиг этого Луи и приключенкам просто вернуться к своей обычной жизни. Ведьмочку тут же поддержала Миррель. Мелисса же, поджав губки признала, что во всей возникшей путанице надо бы как минимум разобраться, чтобы просто не расстаться врагами, а потому она, как только найдёт в себе силы, отправится к Луи на переговоры. Одна. Миррель тут же напомнила, что ходить на мага соло — дурная затея, хотела, было, заикнуться о том, что прецеденты уже были, но запнулась о яростный взгляд воительницы и оперативно передумала. Так или иначе, собрание закончилось тем, что сегодня никто никуда не пойдёт, а поутру Миррель сгоняет на разведку, узнает в каком состоянии пребывает Луи и уже по свежим тактическим данным будет ясно, готовы ли стороны к разговору по существу или всё совсем плохо. Встретиться условились поутру, но уже после завтрака, когда рабочий люд разбредётся по своим делам. И вот, в условленный час воительница, жрица, колдунья и плутовка вновь заняли свой столик в трактире, где последняя и закончила свой рассказ. — Не, вы представляете? — возмущённо вещала Миррель, — Он уже чуть ли не сотню мужиков закабалил! Просто взял и навязал им долг на две тыщи! Всех переписал! Да ещё и напугал, что контракт магический и ни одна из сторон его нарушить не сможет! То бишь всё! Вариантов не расплатиться у них нет! — А он им печь? — нахмурилась Айла. — Ну да. Только кирпичи не красные, а белые, из камня. Зачем? — Чтобы моему отцу конкуренцию не делать, — сразу же ответила ведьмочка. — Чтобы выбор на рынке был, чтобы за сырьё не соперничали… — Так он что, заранее знал, что так будет? — ужаснулась Миррель. — Нет, зачем? Просто планировал продавать свои печи с самого начала. Надо полагать, что и эту ситуацию он заранее продумал. — А контракт? — нахмурилась Джини. — Если Миррель всё передала правильно, то он куда более мягкий, чем предложил бы мой отец и любой другой купец. Думаю, папа ещё выскажет Луи за такие мягкие условия. — Но это же кабала! — почти взвыла плутовка. — Нет. Это именно обоюдовыгодный контракт на паях, потому что Луи на протяжении всего времени выплаты долга гарантирует, что его печь будет работать, а пайщики не смогут отказаться от своей затеи, пока не выплатят каждый свою часть долга. На самом деле, если производительность машины будет такая же, как и у нашей печи, то договор закроется месяца через два, если не раньше. — Так быстро? — проняло даже Мелиссу. — В идеальных условиях. Если не нанимать охрану и забыть, что для начала производства нужно ещё место, организация поставок продовольствия, воды, организация доставки сырья до печи и разрешение на разработку от короны, так что занять они будут вынуждены не только у Луи… Ох! Мне нужно срочно сказать об этом отцу! Он просто обязан перекупить этот заём! — с этими словами магичка почти бегом покинула трактир. — Э… девочки… а помните на праздник Майли он верхом на драконе предлагал Мелиссе захватить мир? — поёжилась плутовка. — Он ведь шутил, правда же?***
В центре круглой плохо освещённой землянки слабо горел огонь, лишь слегка разгоняя ночную тень. Возле костра в плотный плед кутался очень старый эльф. И пусть телом он больше напоминал развалину, разумом по-прежнему был остр. Так считал он сам, так считали и те эльфы, что нарекли его старейшиной. Но не только умом был одарён этот старик. Столь тонкого ощущения природы не было больше ни у кого в племени. И вот уже больше недели это самое шестое чувство сходило с ума, тревожа разум старейшего. Старик невольно поёжился, когда штора на двери пошатнулась, впуская внутрь порыв ветра и будоража очаг. — Входи быстрее, не запускай холод! — проворчал старик, скорчил недовольную гримасу и докинул в костёр ещё пару тонких щеп. — И без того зуб на зуб не попадает. — Этот вечер на редкость погож, старейшина, вам бы самому не мешало выйти. — М-да? Значит, это из могилы веет. — Старейший! — обеспокоенно воскликнул гость, тоже эльф, тоже в годах, тоже заклинатель духов, но куда моложе. — Не шуми! Мне и духов хватает. Принёс? — Да, старейший. Но… — Знаю. Давай сюда. Вошедший положил свёрток у ног старейшины и, поклонившись, покинул хижину. — Цельсию позови! — вдогонку проворчал дед, нисколько не сомневаясь в том, что его услышали. Маленькая огненная саламандра в костре повозилась ещё немного в горящих углях и принялась глодать новую щепу. Но теплее по-прежнему не становилось. Спустя какое-то непродолжительное время сквозняк вновь предупредил старика о посетителе за секунду перед тем, как напротив него на одно колено опустилась эльфийка. — Вы звали, старейший. — поприветствовала его юная заклинательница. — Да. Скажи мне, неделю назад, что ты почувствовала? — Бурю, старейший, как будто тысячи голосов Сильфов, Ундин и Фло взвыли в один миг в ужасе и ярости. Но… это быстро прошло. — В самом деле? Ладно. А скажи мне, дорогая, доводилось ли тебе слышать такое раньше? Эльфийка прижала ушки и виновато отвела глаза. — … не совсем. — Вот как? Ладно, спрошу прямо. Тому причиной мог быть маг людей, что помогал тебе в прошлый раз и чьей силы ты убоялась? Цельсия задумалась, но ненадолго. — Думаю, это мог быть он, старейший. — Это плохо. Сила в нём великая, а разума применять её у него нет, как и у любого из рода людского. Опасно это, — старик потеребил бороду. — Ты должна вновь выйти к людям и подтвердить наши опасения. — Но он совсем не похож на злодея! — А волчата не похожи на грозных хищников, Цельсия. Вот, возьми. Этот нож пройдёт любую защиту, но действуй наверняка. У тебя будет всего один удар, — старик указал девушке на свёрток у своих колен. — Но, если у него была причина? Вдруг он сделал это лишь для того, чтобы спасти множество жизней, как в прошлый раз? — воспротивилась заклинательница, но свёрток всё-таки взяла и в несколько ловких движений избавилась от ткани. В руку легла холодная деревянная рукоять ножа. Само лезвие было тёмным и не металлическим. От клинка тихо веяло чем-то тёмным и злым. — Опасна такая сила, Цельсия, — покачал головой старик. — Людям всегда чего-то мало, и они всеми силами хотят это получить, не считаясь ни с какими последствиями. Иди к людям и сделай, что должно. — Но… я действительно не верю в то, что он сделал что-то плохое. Он был добр ко мне. Вёл себя со мной куда более достойно… чем я того заслуживаю в итоге… К тому же помните, я говорила, что он предлагал помочь, если наша деревня захочет начать торговлю с людьми? — Цельсия, мы не можем рисковать, — покачал головой старейшина. — Что же до торговли, то лес даёт нам всё, что необходимо, я тебе это уже говорил. Хотя… сейчас было бы действительно неплохо воспользоваться этим предложением. Я скажу совету, мы соберём караван, и ты поведёшь его в город людей. Поняла? — Да, старейший. — Хорошо, теперь иди, готовься, скоро тебе предстоит долгая дорога. Несмотря на то, что собрать караван попытались быстро, но подойти к делу спустя рукава не позволила врождённая эльфийская щепетильность. На оленей нагрузили ткани, сушёные ягоды, целебные травы, ветви ценных для людей пород деревьев, а также резные изделия из кости. Так же, как оказалось, лес давал поселению далеко не всё, несмотря на мнение старейшины, а потому караванщикам был вручен солидный список из нескольких десятков позиций всякого нужного. И пополнялся он на протяжении всей подготовки. Так пролетела ещё неделя. И ещё столько же ушло у остроухих на то, чтобы увидеть на горизонте могучие стены Офана.