Боже, храни короля!

Прошу прощения. - У Вас ужасные синяки под глазами, Милорд, - в седле меня кидало в разные стороны, было лень держаться, но я всё же не сбавлял темп. На улице было до морозного свежо, светло-зелёная листва и изморозь на траве бодрили. У Сатаны на ресницах лежал иней, она недовольно и нервно ржала. Небо было абсолютно белым и слепило. Хотелось закрыть глаза и упасть ей на загривок. Горло жгло от ледяного воздуха. Глаза были тяжёлыми и давили на щёки от моих ночных рыданий. Река, вдоль которой мы двигались, от температуры стала почти чёрной. Она уже не бурлила, просто лениво двигалась. Райан пришёл в мои покои минут за десять до выхода и удивил своей просьбой. Никогда бы не подумал, что подобному вояке было бы интересно поговорить с маленькими деревенскими детишками. На вопрос, что же ты им скажешь, он ответил двояко: «О том, как люблю Англию». У меня болела голова, и жгло губу. Хотелось её облизнуть, но я знаю, что будет только хуже. У меня в голове зияла пропасть, ни о чём не думалось и не рассуждалось, хотя обычно я только и делаю, что думаю. Я слишком долго плакал. ПУУУУУУСТОООООТАААААА. Даже любезность этого молодого и привлекательного альфы меня не расшевелила. Он лепетал что-то милое про погоду и мой прекрасный внешний вид. Так элегантно держался в седле. Эх, паладины. Устал думать об Энтони. Вообще, глупый глагол "думать", почему это называется именно так? Мы пришпорили лошадей у церкви, Райан помог мне слезть. Он обеспокоенно заглядывал мне в глаза. Его аура и запах были не такими, как у мужа. Запах, как у свежего хлеба и корицы – сам уют и домашний очаг. Его поведение такое спокойное и чистое, совсем не обрамлено злостью и самоважностью, как у остальных паладинов. Что же заставило его пойти в рыцари, и что же помогло ему остаться таким? Поймав мой взгляд, он улыбнулся. Мне хотелось ответить, но не вышло. - Бенжамииин! На меня налетел ветерок сильного запаха коровьего навоза и сена. -Кайла! Ты подвижнее подвижности! Я поднял девчурку на руки, она тесно прижалась к моей запахнутой груди. Хлопая рыжими ресничками, подняла на меня свои светло-карие глазки. -Ууу, у Вас рана! Тут улыбка сама растянула губы. Она так заботливо смотрела на меня, так нежно проводила ладошкой по моему плечу, что пелена горечи дала течь. Я шагнул в церковь. На уши насела тонна смешков и разговоров, которые тут же обратились в мою сторону. Ребята радостно подхватились со скамеек. Я поставил Кайлу на ножки и прошёл к первым скамейкам. -Доброе утро! - я развернулся к детям, - Все выспались? Комната наполнилась шумным гиканьем и дети дружно закивали. Я снова улыбнулся. Рядом с детьми – мир другой. - Сегодня я пригласил к вам в гости настоящего паладина, - Райан ослепил всех своей обворожительной улыбкой и подошёл ко мне, - его зовут сэр Райан. Дети восхищённо замолчали, переглядываясь между собой и то обращая глазки на меня, то на неожиданного гостя. Паладин помялся с секунду под этими взглядами, потом встал ровнее и произнёс: - Я….Я вижу вы, ребята, не знаете о чём спросить…, - он сглотнул и посмотрел на меня, я ободряюще мигнул, - Может рассказать о Шотландии? Детишки закивали. - А там, правда, все так не любят Англию? – Кайла пропищала и спряталась за соседа. Эта девочка не перестаёт провоцировать мою улыбку. Начался снег. Природа, наконец, поняла, что чуть опоздала. Слушая о пустынных улочках, о ужасной музыке и мужских юбках я медленно двинулся к окну. Небо, абсолютно белое, сорило на землю то ли свой курительный пепел, то ли разорванный брачный договор. Снег падал столь стремительно, что казался серым. Подоконник припорошило, так что мне пришлось стряхнуть снег, прежде чем сесть на него. Я облокотился на оконный косяк и шире раздвинул ставни. Погода начала настораживать, но я откинул эту мысль прочь окунаясь в рыцарский рассказ. Молодой человек был с головой погружён в описания, но удивительно отдавался публике. Смешно и увлечённо отвечал на каждый их вопрос, стараясь не акцентировать детское внимание но то, что это была война. Сначала я осудил его, рассуждая, что детям нужно прививать ужас и трудность войн, а потом подумал, что, вероятно, Райан оказался умнее меня. Пусть хотя бы сейчас они об этом не слышат. В наше время повсюду говорят о войнах. Дома, среди семьи, молясь за то, чтобы этот ужас обошёл их стороной, о ней говорят, выпивая с друзьями, решая, что будут вечно помнить друг друга, так же и на светских приёмах, осуждая всё и вся. Мне повезло родиться в то время, когда война - это символ силы и разума. А на деле? Райан часто смотрел в мою сторону, якобы сверяясь, что всё делает хорошо. Я просто улыбался. В голове пусто. Я точно не смог бы провести сегодня урок. Мало того, что у меня жутко болит рука и голова постоянно кружится, так я ещё и всю ночь не спал, доводя себя мыслями. Я эмоционально опустошен. Вчера вывалил всё, что мог чувствовать на мужа, а сегодня даже не могу порадоваться вместе с детишками. Такой букет во мне никогда не цвел. Ненависть, обида, отчаяние, любовь, вожделение, слабость, сила, гнев, грусть. Это слишком для выдохшегося омеги. Я медленно перевёл взгляд на улицу. За те двадцать или тридцать минут, что мы сидели, снега выпало по самый подоконник. Ветер утрамбовывал его плотнее и плотнее к земле. Я окончательно забеспокоился и решил привлечь внимание к этой проблеме, хотя бы монаха Константина. Тот, изрядно поворчав, начал выпроваживать всех по домам. Я даже пожалел о своём поступке, но это было правильно. Детям идти до деревни не так долго, как нам с Райаном скакать до замка, но всё же лучше было бы если они сидели дома с мамами и папами в такую пургу, чем с тремя ничего не знающими о детях мужчинами. Я доставил Кайлу домой, прямо на руки к благодарному папе. Он мне поклонился, и даже пригласил переждать у них пургу, но я под яростное ржание Сатаны, отказался. Да, и Райана надо было куда-то девать. Мы стояли на просёлочной дороге. Мне снег уже попадал под сапог, паладин же лишь по щиколотку ушёл в него. Его плащ бил нас по ногам, а я глубже кутал руки в муфту. Лошади, казалось, стонали. Я не сводил глаз с альфы, чьи брови были нервно сведены. Ждал, когда же он, наконец, что-нибудь решит. До дома лошади вряд ли выдержат, и, как бы я её не ненавидел, бросать исчадие ада не хотелось. Я не знал деревни совсем, исключая несколько домов с детьми или приезжими. Ресницы тяжелели под снежинками. - Здесь есть таверна, - в конце концов, провозгласил Райан, - она с конюшней, так что, лошади отдохнут. Я лишь медленно закрыл глаза. *** В маленькой таверне сильно пахло деревом, потом и хмелем. Людей было колоссальное число. Мысленно охватила гордость за свою деревню. Большинство из них, разумеется, были приезжими, но мелькали и пары знакомых лиц. Мы сидели за небольшой стойкой, где уже хмельной хозяин разливал пиво. Разносила его по столикам юная дочь держателя таверны. Она ходила совершенно сконфуженная под жадными взглядами. Я надолго загляделся на её зардевшее лицо, полное желания забиться в угол. Я подавил в себе желание спрятать этого ребёнка. Все шумели, ругаясь на погоду, ибо она действительно застала в неподходящее время. Весь декабрь ничего не предвещало похолодание, стоял туман и морозные дожди, раздражающие мелкими, но тяжёлыми каплями. И тут вдруг. Я водил пальцем по пенке в кружке, в пол уха слушая, что говорят Райан и пухлый владелец. Запах деревянного всего бил в нос и перебивал желание сделать глоток крепкого напитка. Отовсюду слышалась брань. Мне здесь явно не нравится, и даже нет желания выпить и полюбить всех. Да и домой мне тоже не хотелось. Странная апатия. Я глотнул. Хмель ударил в нос и я поперхнулся. Райан перевёл на меня взгляд. Его рука легла мне на спину. - Вам настолько плохо? Я, продолжая ссутулиться, резко пожал плечами. - Не понимаю, о чём Вы, сэр. - О ваших синяках под глазами, о том, как часто вы вздыхаете, и о лице, милорд, - он тихо хохотнул. - Что с моим лицом? - я театрально начал его прощупывать. - На нём вселенская печаль, - он раздражающе лез в лицо и в душу. Человек пропустил кружку-другую, и теперь будет читать мне хмельные нравоучения. Я с надеждой поглядел в окно. -Такое бывает, когда падаешь с лошади, - я выставил нижнюю губу, демонстрируя отсутствие её половины. Он развернул корпус в мою сторону, допивая пиво. - А от этого так блекнут глаза? - С каких это пор паладины такие проницательные? - я постарался не смеяться. - Это всё ум, - он многозначительно поднял палец ввысь. - Это всё пиво, - качая головой, с улыбкой сказал я. - Возможно, - Райан резко уронил голову. - Можно вопрос? – он кивнул. - Что произошло с Энтони за эти шесть лет? – я выжидающе посмотрел на него, но наткнулся на неопределённый взгляд. Райан закинул ногу на ногу и вдохнул. Может, зря я спросил? - Много чего, как и со всеми нами, но он-то, как раз не изменился, - я скривился, - просто вырос. Я отхлебнул немного пива, пытаясь в уме сопоставить мальчика, что так дорог моей памяти и человека, вернувшегося вместо него. Один из посетителей решил попытать счастья, открыл дверь, но тут же, огребая по лицу пургой и снегом, закрыл её. Снег робко зашёл в таверну, хлынув прямо на крестьянские сапоги. Мужчина выругался. Хозяин что-то крикнул своей дочери, она лишь кивнула и тут же ушла. Люди, сидящие за столами, тихо общались, и их разговоры не кочевали из компании в компанию. Наверное, сегодня бушевать очередь погоды. - Знаешь, - внезапно начал Райан, - мы много чего пережили. Смерть детишек на наших глазах, пожары, болезни, прощания, и ничего, понимаешь? Ничего светлого. Он пил уже вторую кружку, а я всё продолжал смотреть на первую. Внутренняя сторона её, до дна, уже не была шершавой из-за количества пива, что часто туда наливалось, а вот внешняя, всё ещё грозила подарить тебе несколько неприятных заноз. - Однажды нас всех публично избили прямо на площади маленького города. Знаешь, почему? Я скривился и отвёл глаза. - Потому что твой муж отказался от маленькой омеги, дочери шотландского маркиза. Сказал, что принадлежит другому человеку. Представляешь? - Меня затошнило. - Было довольно таки неприятно. Лично я не мог есть, как человек, с неделю, пожалуй. Я уже хотел было что-то сказать, но тут мой внушительный собеседник смачно икнул. Я не могу думать. Кажется, у меня в голове что-то сломалось и больше не хочет думать. Вообще, так много размышлять о жизни, пожалуй, что, вредно. Меня пугает эта связь, коей я связан с Энтони. Это ведь не любовь, уж тем более не дружба. Что же происходит? Он предпочёл верность своим друзьям из-за чести и рыцарских ценностей? Или, может, ему не хотелось? У него есть ещё чувства ко мне? Тогда почему же он приехал разводиться? Возможно ли, что из-за своих глупых принципов? Как всегда так много вопросов, а ответы разбегаются, как только я достигаю их. Я уж думал, что разговор решит дело. Я так никогда не ошибался. Всё стало только хуже. Зачем? Зачем он тогда прикоснулся ко мне? Что он имел в виду этим? Я уронил голову на стол. Хозяин таверны резко дёрнулся, его дочь подметающая снег тоже обратила на меня внимание. Я же ею ударился недавно. Где-то за ушами голову потихоньку сдавливало. Глупый поступок, но удерживать на весу воз мыслей и ворох вопросов тяжелее. Поднялся и положил ладонь на кружку. Приподнял её и, пытаясь разглядеть себя в напитке, резко вылил в себя содержимое. - Ох, и любит он тебя. Я простонал. Это был апогей моего непонимания ситуации. Что за чёрт? Любит? Тогда какого лешего он так поступает? Приехал, милок, разбивать мне сердце. Истинны поступки влюблённого и искренны. Так? Я попросил ещё пива. Кружка грохнулась прямо перед моим, чуть склоненным лицом. Я глотнул чуть-чуть. Какая горечь! По-моему, я испытываю не те чувства, что обычно испытывают омеги при виде любимого через шесть ( ШЕСТЬ!) лет. Мне снова шестнадцать. Я хочу быть всегда с ним, знать, что он думает, что чувствует и чем дышит. Понять бы Тони. Хотя бы на секундочку заглянуть в его мысли тогда, в его мысли сейчас. Я ведь тоже много пережил. Много старался. И только сначала я занимался Аберкорном, чтобы утереть мужу нос, а потом я влюбился в него и в его жителей. Эх, одни помои в жизни. - А, ещё, - встрепенулся паладин, - в Шотландии есть странный закон. Альфа, что хоть раз побывал омегой, если ты понимаешь меня, заслуживает смерти. - О, Дева Мария, зачем ты мне всё это говоришь? – сорвался я, - Чтобы я почувствовал себя виноватым? Чтобы пожалел вас? Моя жизнь тоже невыносима! Я больше не могу, увольте! -Тебе больно от того, что муж вернулся таким превосходным или от того, что он тебя бросает? Я провёл по лицу сухими, неприятными ладонями. Подушечки пальцев облазили и царапали кожу. Я задержал пальцы у своих губ и выдохнул, молитвенно складывая руки. - Лучше или хуже уже не будет, - почти пищал я, - моя жизнь и так подпорчена, так что если останусь ни с чем, то выкарабкаюсь, а бороться за него, есть ли смысл? Он пожал плечами, давая мне понять, что ему наплевать. Я презрительно ухмыльнулся. Скулы свело от неприязни. - Знаешь, Райан, я люблю его, того мальчика. И раз он сейчас такой, значит, я это приму. И просто буду рядом. Я омега. Не в моих силах бороться, добиваться или спорить. Уйдёт, значит уйдёт, а пока я просто буду нежен. Всё. Он улыбнулся и добил пиво. - Ты отличная омега, - я скептично свёл брови, - не с первого взгляда, конечно. Мы засмеялись. Даже как-то легче стало. Сопливые деньки начались. Я сказал люблю. Впервые за всю свою жизнь. *** - Вас где носило в такую пургу? – Энтони будто кипел. - Застряли в трактире, - спокойно ответил Райан, скидывая оружие на кресло, на что я недовольно сморщил нос. Именно это движение ввело мне в транс от запаха, что стоял в замке. Такого бурного и сильного, что печень сжалась. Он казался знакомым, но будто предмет, так славно пахнувший, раскалился добела. Я никогда подобного не ощущал. От этого аромата у меня заплыл взгляд, и, кажется, началась выделяться смазка. Я вопросительно оглядывал всех, кто стоял вокруг, а таких было не мало. Мигель заламывал руки. Это пах альфа, конечно, же. Альфа в сильном гоне. На пике. И этот альфа, судя по всему, тащит меня по лестнице в мои покои. Ощущение, будто я весь пульсирую. Вселенная сжалась. Что происходит?