Убей моё одиночество

      Было холодно и мокро. Неимоверно раздражал звук ритмично стучащих по земле капель. Руки затекли. Цунаде не знала сколько она уже висит на дурацкой стене в ожидании смерти или чего похуже.       Честно говоря, она ненавидела подвалы. Они ассоциировались у неё с мерзкими экспериментами и подпольными операциями.       Пахло кровью. Звякнул замок, и с протяжным воем двинулась тяжёлая металлическая дверь.       — Вечер добрый, госпожа Хокаге.       Мерзкий скрипучий голос, который Цунаде откровенно говоря ненавидела.       — Как ты посмел похитить официального представителя деревни?       — Посмотри на себя, ты висишь на стене, прикованная тяжёлыми цепями, ты беспомощна и бесполезна. Как такой человек может управлять деревней?       — Удивительные вопросы ты мне задаёшь, Данзо. Странно слышать что-то подобное от человека, чью кандидатуру даже не рассматривали.              Замах и резкий удар. Пятая усмехнулась, задела за живое.       — А ты? Чем ты можешь похвастаться? Упущенным джинчурики или мёртвым младшим братом?       Данзо смотрел на неё с высока, насмехаясь. В ней же закипала злость.       — Не смей! Не смей трогать моего брата, слышишь?!       — Отчего же? Где же ты была, когда он так сильно нуждался в твоей защите? Почему сейчас на посту Хокаге не твой брат, а ты?       Цунаде молчала и судя по всему плакала. Её маленький лучик света Наваки. Как жестоко бороздить тупым ножом с трудом затянувшуюся рану.       — Что же ты молчишь Цунаде? Или ты не помнишь его смерть. Ну ничего, я тебе напомню.       Вспышка ярких красных глаз и Цунаде снова в том ужасном дне, который стал началом череды её потерь. Тело плотно закрытое полотном. Оно изуродовано. Маленький мальчик со свечой в сердце умер, потому что верил, что сражаясь, он сможет добиться цели. Мальчик, который просто жил и улыбался в один момент превратился в это. Мальчик, который был ее младшим братом! Мальчик, которого она любила. Его хрупкое тело и такая сильная душа были уничтожены ненавистью людей друг к другу. Почему он не спасся, почему сражался до последнего? И где была сама Цунаде, когда самый родной человек на свете нуждался в ней сильнее обычного?       Есть ли смысл говорить об этом сейчас?       Сейчас она смотрела на всё это со стороны. Молодая версия неё падает на землю и тут же оказывается в тёплых объятьях лучшего друга. Сокомандник с толикой сочувствия, смотрящий на познавшую боль утраты Цунаде.       Как можно забыть такое…              Возвращение в реальность сопровождалось тошнотой и дезориентацией.       — Ну как, освежила память?       — Какая же ты сволочь, — прошептала скорее для себя Пятая.       — Всё на благо Конохи.       — Что именно? Конфликт и уничтожение Учих? Спонсирование подпольных экспериментов Орочимару? Воспитание ненависти к другим деревням? Что из этого пошло на благо Конохи?       — Всё перечисленное. Что может жалкая женщина, скажи мне, Цунаде? Ты принимаешь неверные решения. Твоё либеральное управление может стать крахом для Конохи.       — Что ты несёшь, ненормальный? Коноха сильна и имеет сильных союзников.       Старые сухие руки до боли сжали щёки женщины.       — Раньше Коноха была сильной и без союзников! Что будет с деревней, когда союзник не придёт на помощь!       Данзо кричал. Кричал громко и отрывисто.       — Я. Защищу. Свою. Деревню!       — Дура, жалкая дура! Кого ты смогла защитить? Никого! Тебе оказалось одного напоминания мало, ну что ж я покажу тебе больше.              Снова красные глаза и снова воспоминания.       Теперь Цунаде словно просто вернулась в молодость.       На неё смотрел маленький Орочимару и маленький Джирайя. Они снова о чём-то спорили. И Орочимару, как всегда оказался прав.       Новая картинка. Им всем примерно по шестнадцать. Они молодые и весёлые. Орочимару смотрит открыто и изучающе. А Джирайя, когда улыбается, уголки его губ пока ещё направлены вверх. Это время было для Цуны беззаботным.       А потом случилась война.       А потом Орочимару стал отступником. Превратился в чудовище, не знающее цену человеческой жизни. Почему Цунаде не уследила, эгоистично игнорируя факт утопления души Орочимару. И он в конце концов умер, захлебнувшись в пучине своего безумства.       Она виновата в смерти своего лучшего друга. Это она отпустила его на смерть. Это она поставила на его погибель, глупо надеясь на свой проигрыш. Почему он так широко улыбался, когда уходил? Почему он позволил себе умереть, зная что здесь, дома его ждут.       Как же жалко было осознавать, что Данзо оказался прав. Как жалко осознавать, что литры водки и бессонные ночи не дали никого результата.       Сколько раз она пыталась отпустить? Сколько раз убеждала себя, что не имеет право на слабость?       Много.              Снова возвращение в реальность.       — Ну что? Теперь ты вернулась с небес на землю? Как на вкус суровая реальность?       Тишина. Струна, натянутая до предела.       — Молчишь? Ладно. Видимо ты не до конца поняла, что я хочу до тебя донести.       В ответ ни слова.       — Все вы избалованы судьбой. Вы слабые и безвольные. Вы превращаетесь в общество деградирующих хлюпиков, не способных защитить свой дом. Я молчу о нынешних шиноби. Вы вырастили не солдатов, а что-то среднее между зажравшимися принцессами и отстающими по развитию детьми.       — Мы вырастили не солдатов, ты прав, мы вырастили людей, которые способны построить мирное будущее.       — Ох уж эти мечты о мире… Если бы в своё время вместо старика Третьего Хокаге стал я, то…       — Оу, теперь я поняла, — Цунаде подняла понимающий взгляд. — Я поняла, почему я нахожусь здесь. Только вот пост Хокаге по-прежнему будет твоим лишь во снах. Умру я, будет Какаши, умрёт Какаши будет кто-нибудь ещё. Твоё желание власти делает тебя жалким. Ещё более жалким, чем я.       Данзо злобно прищурился.       — Я был милосерден к тебе.       Стук. Стук. Стук.       — Но ты не оценила моего добродушия.       Стук. Стук. Стук.       — Скажи, Цунаде, какой день стал для тебя самым ужасным?       Стук. Стук-стук. Стук.       — Может день смерти твоего брата? Или может лучшего друга?       Стук. Стук. Застучало быстрее.       — Оу, как я мог забыть.       Разочарованно — наигранный вздох. Стук. Стук. Стук.       — Смерть Дана.       Нет! Только не Дан! Не снова, нет!       Стало обжигающе холодно.        — Почему бы не вспомнить?       Стучать перестало.       Крик. Цунаде долго не могла понять откуда он и почему же так сильно болит горло. А потом поняла, что кричала она сама.       Она готовы пережить самые страшные пытки, пройти сотню войн, быть растерзанной стаей диких волков, но не пройти через этот день снова.       Она с трудом вылезла из депрессивного запоя и боязни крови.       Она с трудом снова взяла скальпель в руки.       Она с трудом начала бороться за своё будущее, а не просто плыть по течению в ожидании смерти.       Она с трудом снова стала сильной, с надеждой, что теперь она сможет защитить всё что ей дорого.       Она с трудом снова начала жить.       Данзо- подонок знает. И всё равно делает это. Доламывает хрупкое равновесие сознания.       Дан был самым солнечным человеком в мире Цунаде. Он был тёплым и нежным. В его глазах всегда сочетались чрезмерная любовь и необходимая жестокость.       Он был прекрасным тёплым ветром, дующим прямо в лицо.       И снова видеть холодное синие тело, лежащее на промёрзшей земле.       Снова смотреть на свои окровавленные руки и трястись от осознания своей беспомощности.       Почему она, лучший шиноби-медик не спасла любимого человека, зная, что шанс ещё есть.       Почему она, виноватая в его смерти, живёт, исполнив его мечту вместо него.       Почему всё, что она может это снова кричать и плакать.              — Хватит, я не могу больше…       Солёные слёзы ощущались на языке и капали с кончика носа.       Звякнули цепи и Цунаде упала на колени, закрывая лицо руками.       Данзо опустился к ней и поднял её лицо за подбородок.       — Видишь. Я же говорил, что ты слабая жалкая женщина. Вы все женщины слабые. Именно поэтому твой пост совершенно не заслужен, как считаешь?       — Нет.       Комок застрявший в горле, помешал ей сказать это более уверенно.       — Нет?       — Нет.       Острые пальцы сжимают горло.       Отвратительный шёпот.       — Противная девчонка, пользы от тебя никакой, а всё равно держишься за собственную жизнь.       Данзо отшвырнул её в угол комнаты.       — Томура, зайди.       В комнату зашёл молодой       юноша с длинными светлыми волосами.       — Да, Данзо-сама?       — Подойди ближе.       Бедный, такой невероятно похожий на Дана, парень, не ожидая подвоха подошел к мужчине.       Удар кунаем в живот.       И ещё один. И ещё один. В целом получилось три.       Три смертельных удара.       — Судьба даёт тебе последний шанс. Спаси его.       Металлическая дверь лязгнула и с грохотом закрылась.       Цунаде в ужасе смотрела на тело перед ней. Она села в неестественную позу, окинув голову на стену. Она дрожала и была не в состоянии даже подползти к тому, кто так сильно нуждается в помощи.       — Бесполезная женщина…       Вина — это шёлковые наручники, которые человек не способен стянуть с себя сам.       — Цууна!       Пятая моргнула. Что это было?       — Ты никогда не была слабачкой, что на тебя нашло?       Перед ней сидел беловолосый мужчина и улыбался так, словно не умер несколько месяцев назад.       — Джирайя?       — Ты не бесполезная, Цуна. Ты просто человек, умеющий любить. Если бы ты была бесполезной, то я бы не дожил и до двадцати. Не нужно жить прошлым. Сделай всё, чтобы будущее было светлым.       Тёплая любимая рука взъерошила волосы и пропала. Как и сам образ.       Цунаде схватила себя за щёки. Почему оказалось, что её так легко сломить.       Но она не может быть слабой.       На негнущихся коленях она подползла к парню.       — Хокаге-сама, я …       — Молчи.       Силы покидали её. ***       Она не уверена сколько прошло времени. День? Может два?       Поддерживать свою жизнь спустя столько времени без еды и воды тяжело, а если при этом поддерживать не только свою тяжело втройне.       За дверью раздались крики. Металлическая дверь снова скрипнула.       — Хокаге-сама, слава Ками-сама вы в порядке.       — Помогите ему.       Она отключалась.       — Вы такая сильная!       Это последнее, что услышала Цунаде Сенджу.       Действительно, она сильная. И будет таковой до конца. Ради деревни и людей, которых она любит. Она сделает будущее Конохи светлым.