Убей моё одиночество

Пахло запечённой индейкой. Канун Рождества, это то, что заставляло Темари чувствовать, что её семья неполноценная. Она уже не помнит, когда в последний раз она праздновала Рождество вместе с братьями и отцом. Поэтому для неё особенно прекрасным был этот запах. Это было их первое совместное Рождество. Темари мялась, не решаясь зайти на кухню. Вдруг её счастье это очередной сладкий, но такой хрупкий сон. Она аккуратно заглянула внутрь через дверной косяк. Там стояла Сакура. Её прекрасная Сакура. В красном фартуке. У неё отросла чёлка, которая лезла в глаза, поэтому она взяла в привычку делить её на две половины и убирать со лба одним лёгким движением. Её волосы собраны в низкий хвост, а руки аккуратными точными движениями разделывают рыбу. Она напевает себе что-то под нос, а Темари хочет жениться на ней снова больше прежнего, хотя казалось бы куда больше?       — Темари? Чего ты там стоишь?       — Подглядываю, — Темари, поняв, что её раскусили, подлетела к Сакуре и обняла за талию.       — Я так и поняла, — сама Сакура до дрожи в коленях любила, когда Темари так её обнимала, но не разу не призналась. В этом всём было что-то удивительное. Семейное. Тёплое.       — Ты говорила с Шикамиру?       — Говорила.       — Он снова будет праздновать в резиденции?       — Снова. Темари вздохнула. Уже какой год ей не удавалось вытащить друга с работы в Рождество. Все её попытки заканчивались провалом. Поэтому в этом году она встретит Рождество вдвоём с любимой женой, которая ровно в двенадцать поцелует её так, что у неё пробегут мурашки по всему телу, а руки и желание прижаться ближе перестанут контролироваться. Всё это казалось слишком неловким. Но теперь Темари счастлива возвращаться домой. К Сакуре. Где бы Сакура не была. Она стала её домом.       — Дорогая, отойди, мне нужно помыть руки и закончить с рыбой.       — Ты такая красивая, не могу сдержаться, — прошептала Темари на ухо Сакуре и поцеловала в шею.       — Тем, — протянула Сакура томно и, посмотрела Темари в глаза из-под ресниц. — Ты разобралась с камином?       — Да, — Темари ужасно любила обнимать свою жену, прижимать её спину к своей груди, мурлыкать на ухо какие-то милые глупости.       — Ты врёшь мне.       — Как можно, миледи.       Если бы у уюта и любви был запах, то это точно были бы пряные специи, горящие дрова и нежный цветочный аромат. Слишком хорошо.       — Осталось всего пять часов, я не успеваю, а ты меня отвлекаешь.       — Но ты такая очаровательная, что я не могу сопротивляться твоему обаянию. Ты меня совращаешь, бесстыдница! У Сакуры покраснели уши. Эту особенность Темари просто обожала. Когда Сакура злится у неё краснеют щёки. Когда смущена шея. И лишь когда она счастлива и смущена одновременно, кончики её ушей начинают пылать. А ещё Сакуру можно дразнить, но это может иметь очень сладкие последствия. На первый взгляд, маленькая хрупкая девушка на голову ниже Темари не способна… О нет, сучки, она способна! Способна резко повернуться в объятьях и холодной мокрой рукой схватить за затылок, затянуть в головокружительный поцелуй и придушить у основания шеи. Она способна заставить свою жену забыть о времени, прижать к кровати и довести до невменяемого состояния. И сейчас у Темари уже подкашивались ноги.       — Милая, не отвлекай меня пожалуйста. Иначе мы останемся без ужина. Мгм?       — Мгм. Разочарованно вздохнув, Темари отправилась в спальню. Ей нужно проверить готовность подарка. Она совершенно не знала, что можно подарить и поэтому сделала альбом с фотографиями. Её жена не очень любила фотографироваться, но Темари казалось, что даже камера была влюблена в неё. До Рождества три часа. Темари строит снеговика, похожего на своего младшего брата Канкуро.       — Тем, всё готово, помоги накрыть.       — Бегу. Пудинг, шампанское и рулетики со сливочным сыром. Копчёное мясо и та самая индейка. И Сакура. Нет, возможно человеку, не разу не видевшему этот шедевр, уже надоело бы слушать Темари. Но каждый у кого есть глаза понимал, что она действительно восхитительна. Стол, шампанское и белые кружевные чулки на Сакуре. Темари, ты не грёбанное животное, не смотри туда. «Хочу, чтобы она села мне на лицо»       — Не пялься.       — Не могу.       — Ты должна быть сильной. Сладкое в конце. Ещё и нарочно соблазняет дьяволица.       — Всё готово, можно садиться. Переполняющее чувство любви. Неосязаемое, парящее, завораживающее. Взглядом Сакуры можно плавить свечи. Аромат сандала и ванили. Как здорово было просто любить. И не думать не о чём другом. Сакура долго смотрела на свою жену, а потом резко отвела взгляд.       — Знаешь, я очень люблю нашу маленькую семью.       — Я тоже.       — Прошу, дай мне договорить. Я знаю, что возможно слишком спешу, но… Темари поджала пальцы ног.       — Мне кажется, что нужно её чуточку расширить. Чего? Чего!? Темари в шоке уставилась на супругу.       — Дорогая, мне кажется, что ребёнок—это слишком быстро, я не готова… И она услышала собачий лай. И поняла. Подскочив со стула, она выжидающе посмотрела на Сакуру. Сакура расплылась в снисходительной улыбке и пошла открывать дверь в комнату, где они находились. Внутрь забежала очаровательный золотистый ретривер.       — Это Плюшка.       — Спасибо, что не Принцесса и не Фея. Если у нас будет ребёнок…       — Да нормальное имя!       — Как скажешь. Привет, очаровашка! — Темари чесала пузо довольного пса.       — Тебе нравится?       — Очень, — прошептала Темари. Её жена была действительно невероятной. По щекам текли горячие слёзы. Темари отвернулась, чтобы спрятать свою минутную слабость. Но уже через секунду чужая рука гладила её по голове.       — Мягкою поступью вечер спускается, Снегом дворы замело. Свечи в домах в тишине зажигаются — Вновь Рождество пришло. У Темари застучало сердце. Это та самая песня.       — Яркие звезды с небес улыбаются, Холод украсил стекло, Ярче в камине огонь разгорается — Вновь Рождество пришло. Она плакала, а Сакура успокаивала её как маленького ребёнка и пела. — Всё приготовлено, все в ожидании — Праздник приносит тепло. Время исполнится детским желаниям — Вновь Рождество пришло. Эту песню пела Темари мама, пока была жива. Она лишь раз упомянула это при Сакуре и она. Как можно не любить её?       — Ветер тихонько поёт за околицей, Только не слыша его Детское сердце так трепетно молится Тому, Кто принес Рождество. Тёплый нос Плюшки упирался Темари в мокрую щёку. Со спину её обнимала жена, продолжая гладить по голове.       — Я люблю тебя, — Сакура нежно улыбалась, целуя жену в макушку.       — Я тоже Голос Темари дрожал.       — Я тоже. Я тоже тебя люблю. Она не одна. Она любима и любит. Она счастливо. Отныне Рождество — это её любимый праздник.