Королевский премьер

      Астори заканчивает речь: пальцами впивается в дерево, откидывается назад, расправляя плечи, глядит в зал сухо и выжидающе. Окутанные полутьмой советники кажутся восковыми статуями. Сверху струятся лучи пыльного света; перчатки привычно щекочут кожу. Тихо. Слышны лишь дальние перешёптывания в задних рядах, у самого потолка. Астори собирает бумаги.       — Благодарю за внимание, господа советники.       Она поднимается на своё место рядом с Тадеушем. Садится. Нервно теребит застёжку-молнию на чёрной кожаной папке, покусывает губы, невидяще смотрит на стойку, к которой подходит следующий оратор; ей душно, сердце колотится в горле. Надо бы принять капли. Это первое её серьёзное выступление после летнего нападения на Медовый пик. Она боится, не растеряла ли сноровку, сможет ли держаться так же уверенно, как раньше.       Шрамы на лице зажили… а на душе не заживут никогда.       Тадеуш настоял, чтобы дети прошли реабилитацию у психотерапевта. Астори согласилась, но сама пройти курс отказалась. Она сильная и живучая. Она справится. Тадеуш горячился, мерил шагами её кабинет, стучал ладонями по столу: это глупо, так нельзя, она ведёт себя как ребёнок… Но Астори была непреклонна. Она не хочет — и точка. К тому же, у неё слишком много мыслей, делиться которыми опасно даже с психотерапевтом.       А пока она удваивает охрану в Серебряном дворце и «Зелёной ветви», разговаривает с Энки и Мелли, по-прежнему навещает отца в Аштоне и готовит речь о необходимости введения смертной казни за преступления против государства и королевской семьи. Это — официально. А неофициально — вербует союзников в антисеверный блок, чтобы запастись голосами на то время, когда она вновь попытается провести законопроект о чрезвычайном положении на Севере. А она попытается. Тадеуш пока не знает, и Астори не слишком хочется ему рассказывать, но рано или поздно придётся. Ей известно, каким ударом это станет для него. Он любит Север… а она ненавидит, и они оба желают блага для страны, но Астори желает ещё и выжить и спасти себя и своих детей. И отомстить.       Да, она дочь своего отца. Ей сделали больно — она делает больно в ответ.       Астори втягивает стылый воздух, постукивает каблуком о ножку сиденья. Её сгрызает нетерпение. На сегодня запланировано ещё много дел, и самое важное — посвящение Тадеуша в рыцари. Это было решено три месяца назад. Совет и кабинет министров одобрили предложение Астори, и Тадеушу, который смущённо отпирался и отнекивался, не оставили выбора. Эглерт и королева чересчур многим ему обязаны. Астори хочет отблагодарить его — и дарует ему титул кавалера Алой Подвязки и дворянское звание вместе с рыцарским почётным мечом.       Церемония состоится в шесть вечера.       Уже два пополудни. Прения никак не заканчиваются, а им надо успеть подготовиться… Астори притопывает ногой от досады, мнёт перчатки. Сидящий рядом Тадеуш замечает её раздражение. Он оглядывается, ёрзает, приподнимаясь в кресле, делает вид, что поправляет галстук, и наклоняется к ней, шепча:       — Всё в порядке. Не волнуйся.       Тадеуш слегка сжимает ей колено, массирует его. Астори вздыхает и перехватывает его руку.       — Хорошо.       Наконец заседание Совета завершается. Тадеуш и Астори выходят в коридор одними из первых; она приостанавливается у окна, притворяясь, что заправляет рубашку; он облокачивается на подоконник и ждёт. Большая часть советников проходит вперёд. Астори исподтишка наблюдает за разбредающимися по холлу политиками, бросает на Тадеуша быстрый взгляд и произносит почти не размыкая губ:       — Приедешь сегодня?       Он улыбается, морща веснушчатый нос; лучатся весельем мелкие морщинки вокруг зелёных глаз.       — Если ты приглашаешь…       — Приглашаю. У меня есть новая бутылка торика… и я свободна весь вечер.       Тадеуш усмехается, барабаня пальцами по краю папки.       — Не думаешь, что это опасно? Все газеты и так успели нас поженить после того, как я переночевал у тебя… тогда.       — Ну, значит, хуже уже не будет, — легкомысленно пожимает плечами Астори. — Приезжай.       Их ладони на миг соприкасаются.       — Приеду.       Она отряхивает тёмно-каштановые волосы, лукаво щурится, и в глазах цвета горького шоколада вспыхивают и гаснут золотистые крапинки.       — Отлично. — Астори оттягивает рукав бежевого пиджака, глядит на наручные часы. — Тебе пора… отправляйся домой, ладно? А я как раз доделаю одно дельце… мы встретимся в Серебряном дворце.       — Дельце? Ты о чём? — Тадеуш озабоченно щурится. — Я могу помочь?       — Нет… нет. Всё хорошо. Правда.       Астори дружески кивает, улыбаясь.       — Я сама всё улажу. До встречи.       Тадеуш с минуту медлит, затем вскидывание брови в знак согласия, улыбается в ответ и уходит. Астори наблюдает, как он скрывается в дверях лифта. Выдыхает. Ему бы очень не понравилось то, что она задумала… откровенно говоря, ей и самой это не слишком-то нравится. Но выбора нет. Если она действительно хочет добиться своего, придётся переступить через былые обиды и неприязнь.       Однажды Тадеуш узнает об этом и будет в ярости. Астори боится представить, что случится тогда.       Увы, ей не оставили шансов быть милосердной. Она не отступится.       «Жёлтые» после дебатов обретаются обычно на первом этаже, около бара, в укромном уголке, на серых низких диванчиках. Ни один уважающий себя «зелёный» туда даже не сунется. Но одно из преимуществ и в то же время неудобств того, что ты королева, — вынужденная беспартийность, своеобразная политическая изоляция. Астори не имеет права примкнуть ни к одному объединению, она выше их всех, она отстранённа и беспристрастна.       Должна быть беспристрастной, по крайней мере.       Негласно она с «зелёными»: во-первых, это партия Тадеуша, во-вторых, ей близка их программа осторожных реформ, сочетающая в себе новейшие идеи и древние эглертианские традиции. Золотая середина. Если бы Астори официально пошла на соглашение с «жёлтыми», консерваторами, в чьих заявлениях слышатся отголоски крайнего национализма, это был бы скандал.       Но Астори нужно другое.       Ей нужен Уолриш.       Лидер «жёлтых», старый лорд, почти выживший из ума, её давний противник, которого она ненавидит всей душой… Астори никогда не думала, что наступит день, когда она предложит ему союз. Но поддержка Уолриша, а значит, и большей части «жёлтых», необходима, чтобы перевесить «зелёных» и стайку дружественных им партий при голосовании. Когда её проект о чрезвычайном положении будет готов, она покажет его Совету, чтобы выслушать «за» и «против». Если она сумеет правильно разыграть карты и расставить акценты… даже Тадеуш не сможет ей помешать.       Астори решила окончательно и бесповоротно: она усмирит Север, а если он не пожелает усмиряться — заставит бунтовщиков захлебнуться в собственной крови. Верные ей правительственные войска втопчут мятежников в неблагодарную и лживую северную землю.       Она подходит к «жёлтым», настороженно умолкающим при её виде, и приветствует их деловым кивком.       — Здравствуйте, господа… Ваша светлость, можно вас на минуту?       — Разумеется, Ваше Величество. — Уолриш с кряхтением поднимается, хрустя суставами, и отходит с Астори за угол. Она оглядывается, лихорадочно облизывая губы.       — Чем обязан такой чести?       — У меня предложение к вам, — быстро говорит она, прищуривая глаза.       — Какое же?       — Не стану тратить ваше время и буду полностью откровенна: мы можем заключить сделку. — Астори остро вдыхает. Она рискует. Страшно представить, что сделается с Тадеушем, когда он узнает. — В скором времени я собираюсь повторить попытку… заново ввести проект о чрезвычайном положении на Севере. Вы помните его.       Уолриш кивает, засовывая руки в карманы. Астори смотрит на его запавшие глаза с тёмными кругами и вздёрнутый ястребиный нос.       — Помню. Только не понимаю, какая мне выгода…       — Запись с вашими угрозами всё ещё у меня. Если ваша партия поддержит меня… я отдам запись вам. — Астори поправляет перчатку. — Вы же понимаете, что висите на волоске. Если я обнародую запись, вы всё потеряете. А так… ваша безопасность в обмен на голоса.       — Интересно, — ухмыляется Уолриш. — Неужели вы настолько хотите отомстить, Ваше Величество? Настолько, что пришли за помощью ко мне?       Астори вскидывает голову.       — Это вас не касается, — ледяным тоном отрезает она. — Я предлагаю взаимовыгодный обмен — вы согласны или нет? Я спрашиваю лишь один раз. Второго шанса у вас не будет, ваша светлость.       Тонкие губы расплываются в усмешке.       — Согласен.       — Чудно. Запись получите после того, как я получу свои голоса.       — А я могу вам доверять? — тихо спрашивает Уолриш, изгибая бровь. Астори выпрямляется.       — Поверьте, я держу своё слово. Не сомневайтесь во мне — вы знаете, это плохо кончается. — Она разворачивается на каблуках, но внезапно останавливается. — Да… я думаю, нет надобности объяснять, что наш разговор надо оставить в тайне? Никто из посторонних не должен о нём узнать.       — А разве вы не рассказали господину премьер-министру? — ехидно интересуется Уолриш. Астори поджимает губы.       — Повторяю: вас это не касается. Всего доброго.       — А вы не боитесь, Ваше Величество? — окликает её Уолриш в спину. Астори замирает. Сводит лопатки. — Я одобряю ваши решения… в общем. Северян давно стоит приструнить, но вы ходите по тонкому льду… или вы не помните, что было этим летом? А четыре года назад на площади? Что будет делать Эглерт, если останется без монарха?       — Всё та же пластинка… — Астори оглядывается с вызывающей улыбкой. Упрямо выдвигает подбородок. — Эглерт не останется без монарха. Я знаю, на что иду… но это всё равно.       Она проводит языком по зубам.       — Мне больше не страшно. До свидания, ваша светлость.       Каблуки цокают по коридору.

***

      В зале Серебряного дворца тесно и оживлённо; шепчутся приглашённые, достойнейшие люди королевства — политики, учёные, деятели искусства с родными и близкими друзьями. Каждый награждаемый имеет право привести с собой до трёх человек. С минуты на минуту начнётся церемония, затем будет долгий банкет.       Астори, стоящая за красным пологом, различает Тадеуша сквозь узкую щёлочку между сомкнутыми струящимися тканями: он сидит в первом ряду, седьмой слева, между Фаушем ди Мульниче и бактериологом Эделин ди Кармелл. Беседует с экс-премьером. Смеётся. Астори кажется, она различает его звонкий голос среди царящего вокруг гомона.       — Ваше Величество, мы можем начинать, — подсказывает выныривающий из-за красного занавеса камердинер. Астори кивает.       — Хорошо. Давайте.       Раздаётся густой бас диктора. Гул утихает. Галстуки и вечерние платья дышат напряжением и сдержанным волнением; Астори разминает руки в перчатках, поправляет тяжёлую корону, обручем сдавившую виски. Вдох-выдох.       — Её Величество королева Эглерта, Астори Арвейн!       Она выходит из закулисья на сцену: идеальная осанка, величавая грация в движениях, скользяще-ровные взгляды. Останавливается. Гремит торжественный, светлый, плывущий гимн Эглерта; присутствующие встают с мест, вытягиваясь как один по струнке. Астори взирает на них с возвышения. Снова отыскивает Тадеуша, три мгновения любуется его кудрявой тёмной головой и спокойным лицом и взглядывает на Фауша. Он постарел и подряхлел. Они очень давно не виделись.       Начинается церемония награждения. Фауш двенадцатый в списке; ему высочайшей королевской милостью жалуется звание кавалера Ордена Пера за заслуги перед отечеством. Астори прикалывает на лацкан строгого пиджака серебряную брошь в виде шести павлиньих перьев и жмёт бывшему премьер-министру руку. Фауш незаметно подмигивает ей. Астори читает по губам: «Хорошая работа, Ваше Величество».       Тадеуш. Он двадцать девятый. Астори следит за тем, как он поднимается к ней, на ходу заправляя галстук, как неловко улыбается ей и залу одновременно, как теплятся его глаза, когда она подвязывает ему алую почётную перевязь и приказывает опуститься на одно колено. Астори подносят меч. Рукоятка приятно холодит кожу даже сквозь перчатки; Астори трижды плашмя касается клинком плеч Тадеуша, осторожно, нежно, чтобы не навредить. Он встаёт.       — Примите в знак моего глубочайшего к вам расположения, — говорит Астори и протягивает ему меч. Это особая честь — получить оружие из рук монарх, за всю историю Эглерта её удостаивались лишь одиннадцать человек. Тадеуш станет двенадцатым.       Он смотрит на неё с благодарным восторгом. Улыбается. И — запечатлевает на лезвии почтительный поцелуй.       Щёлкают фотоаппараты, работают камеры; у дверей толпятся журналисты. Астори и Тадеуш обмениваются рукопожатием и оборачиваются к прессе. Мгновение — чтобы успели сделать снимок — и Тадеуш отправляется на место. Астори провожает его глазами.       Она знает, этот разговор они ещё продолжат. Сегодня. В спальне.